Тройка миниатюр

   
                ТРОЙКА  МИНИАТЮР
                или
                МиниБИМы

   Жизнь наша, увы, штука  многофакторная.  В ней, конечно, есть  события  судьбоносного  характера: образование, обретение семьи с  детьми,  выбор места жительства,  работы и другие.  Однако есть и мелкие, на  легкий взгляд,  рядовые, повседневные  факты,  что  только и вносят разнообразие  в жизнь, стирают  в ней унылость, придают ей интерес, а, значит, и  повседневное содержание. Может, их цепь  только и есть жизнь?

                ОХОТНИЧЬЯ  НЕВОЛЯ

   Любимое словечко еще советской поры - «коллектив», и  масса производных от него.  Однако  коллектив и вправду  бесценное  достояние  индивидуума,  если ему с ним повезет.
   Мне повезло.  После аспирантуры и успешной защиты диссертации    меня приняли на работу, на кафедру  своего  профиля  на инженерном факультете сельхоз вуза.  Встретили меня здесь по братски, а  подбор коллег - «как на заказ».  Прежде всего, я оказался в кафедральной семье  третьим флотским.  И, конечно же, наша братская спайка  жестко  исповедовала, что моряки бывшими не бывают. Мы ловили на себе внимательные и любопытные взгляды. Впору  предложить:  пойди,  друг,  послужи.  Однако здесь же оказалась еще одна  тройка (позже появился и четвертый) – охотники.  И за дружеским  столом шло  негласное  соревнование  острословов  двух  не  скромных  в речах  профилей.
   Один из наших,  флотских, принадлежал  обоим профилям.  И в каждом из них проявлял смелость, находчивость,  неудержимость.  Когда ему  офицеру, командиру артиллерии   «большого  охотника»,  захотелось  оставить Сахалин и вернуться на  Среднюю  Волгу, а на его просьбу об увольнении  в запас пришел отказ, он решил это по-своему.  «Под мухой»  подрался с командиром корабля, «намылил ему шею» и его выставили с тратором….  А когда он по пойме реки бродил с ружьем в охоте   «на вальдшнепа», ему встретился лось.  Тот покрутил головой, словно демонстрируя свои оплеванные людьми  рога.  Охотник знал, что   патроны с мелкой дробью на птицу  тут бесполезны,  и  рванул в верх почти по вертикальной  высокой  стены береговой защиты.  Лось трусцой за ним, однако, в гору не полез.  Зато  охотник взлетел на нее  ретивым соколом. Он не мог сам себе объяснить, как ему  удалось.

   Вскоре  охотники взялись совращать  меня вступить в их братство. Стрелять я  любил и умел, но только на службе, по картонным мишеням.  До сих я скромно участвовал в оплате лицензий  на объект охоты. Правда, когда получал шматок дичи, то не знал, что с ним делать. И оплата лицензии была  скорее актом солидарности.  В очередной раз, оплачивая лицензию на косулю, меня позвали на охоту водителем нашей  «технички». Ее утепленная будка и шасси вездехода  очень подходили для зимней охоты. В будке дополнительно поставили печку-«буржуйку»  и ее объем становился завидным для мужика уютом.  Мы выехали ранним зимним утром. Средняя по неистовству  метель не могла нас остановить.  Когда с шоссе я свернул на проселочную дорогу, меня за рулем сменил дважды профессионал:  в вузе он обучал шоферскому  ремеслу студентов и работал в каком-то  городском охотничьем органе. Кроме того, он великолепно знал местные дороги. Одолев пару километров, остановились на краю оврага, где возможно есть косули.  Охотники загнали в оба ствола по патрону и с  ружьями на шее потащились по глубокому снегу. Мы с шефом, приглашенные для личного развлечения, взялись за его развитие. Я  растопил печку и  начал  жарить прихваченное из дома сало, а  шеф чистить картошку. Огромная, закопченная в странствиях  сковорода издавала  неповторимый  запах.  Словно на него, вскоре появились охотники,  мокрые от пота, обессиленные, со стонами забрались в будку и грохнулись на скамейки.  На наши вопросительные взгляды ответили: « Ни одного следа…».  «Как?!»-  возопили мы с шефом. Когда выходили на перекур, мы  видели след у самого радиатора машины.  «Как?!»- возопили охотники и кинулись к радиатору, а от него  в низ, в овраг, по следу. Словно к ним снизошло второе сердцебиение. Мы с шефом  восхитились и занялись спасением картошки.  Вскоре услышали два выстрела.  Шеф, такой же наивный, как и я, сказал:  «Господи!  Хоть бы промахнулись…». Вскоре появился  охотник-профессионал и повел машину по адскому снежному бездорожью.
   Когда остановились, я выскочил из будки и был потрясен  не виданной доселе драмой.  На легком склоне, выбеленном свежей поземкой,  лежала на боку косуля.  Ее ножки, словно изготовленные к прыжку, были неподвижны. Передние, чуть подогнутые к телу, а задние вытянутые, как в конце прыжка.  Стройная, молодая красавица,  видно, очень хотела жить, да разве ей совладать с выстрелом.  Кровь,  еще видно теплая,  утекала в снег ключом, все вокруг  было обрызгано ею.  Может, удар пришелся в момент последнего в ее жизни прыжка. Как парализованный стоял и глядел на результат встречи прекрасного со смертью.   Омерзительное  чувство  соучастника  охватило меня. И вдруг все трое добытчиков   выхватили громадные охотничьи  ножи и кинулись разделывать добычу. Мое потрясение друзья не заметили….
   Когда вскоре они жарили печенку, я потерял всякий интерес к еде. А дальше пошла легкая, но залихватистая  пирушка. Домой по снежному бездорожью я  вел наш  уютный домик  по едва заметным следам.   Желание в приобретении ружья и приобщению к охотникам исчезли быстрее печенки  со сковороды.
 
   Когда через много лет по случаю стал обладателем охотничьего  ружья, исключительно, что бы не допустить его конфискацию органами,  не сделал из него ни одного выстрела. Только восхищался  изяществом  творения инженеров-оружейников.  Около пятнадцати лет оно полуразобранным хранилось в металлическом шкафу, наглухо привинченном к стене.  Расстался с ним просто: подарил своему бывшему дипломнику и давнему  другу. Он тоже не охотник, но любит оружие и собирает их коллекцию.  И мне наивно подумалось: если бы человечество со всеми своими говорунами-политиками, мудрецами - академиками всех профилей, безмерно преданных богу священнослужителей всех конфессий  могли уговорить мир сдать все оружие в коллекции музеев.  Да  где там….

                ПРИСПОСОБЛЕНЕЦ

   Находчивость, взращенная опытом, всегда дорога в любой  житейской обстановке.  Однако особую ценность она имеет в общении с техникой, да еще в критических служебных обстоятельствах.
   Звено  (тройка) торпедных катеров отправилась в море на отработку  очередной учебной задачи. На военной  службе и  в мирное время это расценивается, как  в условиях войны.  Иначе  просто теряется смысл  содержание  такой дорого  стоящей  армады  как  армия. 
   Мы  уже далеко  ушли от  родных причалов и что там, на верху- мостике управления и  палубе, нам, мотористам, в глухо закрытом отсеке неведомо. Я уже был командиром отделения  мотористов, и мой личный двигатель из трех – средний.  Непрерывное наблюдение за сигналами с мостика и особо  за состоянием   двигателя  меня возбудило. Двигатель  неспешно стал повышать  температуру своей системы охлаждения и на мои управляющие  действия не реагировал. На  флотских двигателях система охлаждения двойная: внутренняя, закрытая, где циркулирует пресная вода или специальная жидкость,  и внешняя, где  мощный насос гонит морскую воду для охлаждения жидкости  внутренней системы. Для этого в системе имеется блок из двух радиаторов. Тщательное обследование привело меня к выводу, что вышел из строя насос забортной воды. Я поднялся на мостик и доложил командиру корабля и старшине мотористов.  Старшина спустился в отсек и подтвердил мой  прогноз.
   Что делать?  На двух  двигателях мы теряем скорость  и нарушаем содержание учения. Я попросил разрешение заглушить двигатель и на ходу катера разобрать насос.  Оказалось, что вал насоса, на котором сидит крыльчатка, что собственно и гонит воду,   сломался.  Обрыв  произошел по  внутреннему  краю шлицевой части вала, на котором и крепится  крыльчатка.  Запасных деталей  на кораблях нашего класса не бывает. Катер выходит в море на один  бой,  и нет смысла загружать его запчастями.

   И пока  командир, и  старшина  чесали свои  загривки, я  несмело сунулся со своим предложением.  Мы находились не далече  (относительно)  от отдельной бригады торпедных катеров  нашего  соединения.  У них есть своя не большая ремонтная мастерская.  И если там есть хотя бы токарный станок, токарь и кусок металла, то через пару часов можно восстановить вал, а вместе с ним и боевую способность корабля.  И пояснил, как это можно сделать.  Мои командиры не знали, что до службы  я был уже  опытным слесарем и машинистом- дизелистом  на запредельно изношенной технике древней электростанции. Когда-то она была городской и ее по дряхлости  машин передали не большой фабричке.  Мои учителя-машинисты с юности  привили мне способность искать и находить выход  из  ситуаций,  когда выхода нет. Старшина и командир согласились со мной и тут же по рации связались с бригадой. Там немного помешкали и дали «добро»  на помощь.  Ремонтная мастерская стояла рядом с причалом, где мы ошвартовались. Токарь,  мичман-сверхсрочник,  был уже наготове, и его зрелый возраст вызвал сразу во мне уважение.  Он выслушал меня, согласился  и сразу же взялся за дело.  А  принцип мой был прост: в связи  с тем, что в округе нет станка для нарезания шлицев, отломанную шлицевую часть вала просверлить по осевой, расточить  и насадить на заново приспособленный  вал. Такие мелочи, как взаимный  крепеж деталей, мы с мичманом придумали тут же.
   Через пару часов мой средний  двигатель взревел  всей тысячью своих лошадиных сил.  Температура трубопроводов к насосу и от него  стали как у забортной  морской воды.
    Не знаю,   расквитался ли  командир,  как было  принято тогда и в тех краях бутылкой  спирта, но  я  благодарил  мичмана искренне, по-сыновни.
    Дома, у родного причала мне выдали новый заводской насос, а заменить его не работа- развлечение.
    Вскоре  на утреннем построении дивизиона   его командир вызвал меня из строя и объявил благодарность в виде трех дней дополнительно к отпуску, которые могу использовать в любое время. Что я позже и сделал…. А неизвестная мне организация рационализаторов наградила денежной премией в десять рублей.  Мне было безразлично  нарицательное содержание премии, больше трогало  случайное  приобщение  к неизвестному мне содружеству умельцев….
    Находчивость и опыт, что привили мне в юности мои  учителя-машинисты,  сделали  меня  техническим  приспособленцем.  И навсегда….

                ВЕЧНАЯ  ПРОПОВЕДЬ

  В Самаре,  в ареале обитания прежде  «Поляна  Фрунзе»,  а ныне с возвращением давнего имени  «Барбошина  Поляна», воздвигнут Православный храм. Это храм недавней постройки и  внешне он вполне привлекателен.  Однако его уникальность  в имени – Храм Кирилла  и Мефодия.  Это редкий  храм с именем  реально существовавших людей, а не небесных покровителей.  Храм  стоит, точнее, проецируется на дворец Самарского онкологического центра, они словно взаимно дополняют друг друга.  Наша знаменитая Поляна приютила в себе исцеление тела и души человека. Все это постсоветской постройки времен  губернатора Константина Титова.
  За оградой, перед храмом, стоит  памятник  Кириллу  и  Мефодию.   Это последнее  произведение  известного ваятеля Вячеслава Клыкова.  Его творение не  повторяет  ни один из воздвигнутых в мире памятников  древним  христианским мыслителям.   Освящение памятника и его торжественное открытие состоялось 23 мая  2004 года, то есть накануне Дня славянской и русской письменности. Неоднократно стоял перед ними,  искренне поклоняясь  их стараниям и мудрости. Особая благодарность автору памятника.  Внешний вид братьев-просветителей не оставлен потомкам, однако творение скульптора убедительно, и ему веришь. Повезло  Самаре….

   Деятельность Кирилла  и Мефодия  в славянстве  началась в Моравии. Тогда это было  великое государство, объединявшее несколько стран центральной  Европы.  Ее князь  Ростислав  обратился к императору Византии Михаилу с просьбой прислать  проповедников христианства. Император выбрал братьев, у которых младший, Кирилл, носил кличку – Философ. Позже из-за каких-то политических трений они перебрались в Болгарию, где в 863 году началась их  активная деятельность по созданию славянской письменности.
   Император Михаил писал князю  Ростиславу: «Прими же дар, ценнейший  и  больший всякого серебра, и злата, и драгоценных камней, и всего приходящего богатства».  И еще добавил, что буквы славянскому языку даны, чтобы   славяне  были причислены к великим народам мира.  Иметь свою азбуку – ценнейшее достояние народа  и их в мире не так уж много.
   Международный труд «Всемирная история»  (Лондон, 1996 год) называет первый алфавит  северосемитским. Он использовался в семнадцатом или  в шестнадцатом веках до новой эры в Палестине  для развития бухгалтерской системы. Никто не знает, как он возник. Алфавит состоял из 22 букв и его варианты в течение столетий растеклись по миру. Им  активно воспользовались религиозные проповедники.

   Сонному историческому времени потребовалось  125 лет, чтобы  прекрасно организованная болгарская  письменность вместе с христианством  пришли на Русь. Великий князь Владимир Святославович крещением привнес в свое отечество не просто новую религию, а новый облик ее жизни.  Христианство  и  письменность  облегчило  общение с другими народами, поднимало  Русь до  государственного уровня того времени.  Хотя принуждение  к христианству затянулось на века, и не  было  бескровным.  Сам Великий князь и его приближенные воеводы отличались немыслимой даже по тем временам жестокостью. И христианство им не было помехой. Насилие над девушкой или женщиной на глазах ее близких и тут же их гибель были нормой. Брат Ярополк сдал ему Киев и сдался сам «на милость победителя», а он учинил публичное  насилие над беременной женой брата и тут же на виду убил его. Многие видные русские историки пишут о бандитизме и грабеже окружающего населения  князьями и их дружинами. При этом никаких обязательств они перед платившими  дань народами  не принимали. Как  показало вскрытие могилы  Владимира  еще  в семнадцатом веке: смерть была насильственной. Тело изрублено и даже отсутствуют ее части….Впрочем, все эти события были записаны через полторы – две  сотни лет после их свершения.  Писцы и  их заказчики  имели политические и иные интересы. В центре Москвы на Боровицкой площади установлен памятник князю-крестителю, очевидно без подобных барельефных сцен….

  Князь  Рюрик начал свое служение на Руси  (точнее будущей Руси) в 862 году.  Его потомки  (отдаленные!)  продержались  736  лет. Всего их было  около сорока великих, и не очень, князей. Россия под скипетром  Романовых  жила  300 лет, а  число царей-императоров гениальных  и проф. мало пригодных в два раза меньше. И не одному из них не удалось повторить деяние, по судьбоносности  нововведения для своего отечества  равного  Великому князю Владимиру  Святославовичу.
   Этическое  содержание  христианства  стало основой  для появления европейской и российской морали, нравственности, культуры и др.  Трагикомический факт: «Моральный кодекс строителей коммунизма» в значительной мере повторяет десять  заповедей  Моисея, которые  он получил прямо от бога. (Исх. 20 : 1-17)  Ничего лучшего за несколько тысячелетий  человечеству изобрести не удалось. Немногочисленные, они охватывают все стороны  человеческого  мышления и бытия. Современная их редакция установлена еще в седьмом веке до новой эры, то есть до появления христианства. Можно  только горько удивляться, как творцы и теоретики всех времен и разновидностей этой  мировой религии отвернулись от  народа-создателя заповедей и, более того, возненавидели. Католикам и протестантам потребовалось 1640 лет, чтобы разобраться и снять обвинение с целого народа  в  убийстве Иисуса Христа (Второй Ватиканский собор. 1962-65 годы). Другим христианским  конфессиям  и этого времени не хватило….
    Как писал самый  христианский в нашей культуре артист и поэт  Никита  Джигурда:

                «За всю известную историю язычества,
                Где были и покой, и высота,
                Вам не найти такого же  количества
                Безвинно  убиенных, как за  Христа.»          (по памяти)

    Письменность  активно применялось и  для религиозного  утверждения.  Однако на каком-то этапе она переросла свои «альма-матер» и стала жить собственной жизнью. И если от веры можно совсем отказаться или заменить ее, то с письменностью  невозможно расстаться. Замена, например, кириллицы  латиницей ничего не меняет,  человек остается пишущим.
    От возникновения  первых  условных  черточек-точек на глиняных дощечках сверх  древних  и до появления  букв, соответствующих звукам  речи  ушло тысячи (!)  лет. Ныне этот путь в  семье повторяет каждый ребенок. Как-то не принято замечать какой великий путь он одолевает. Письменность – одно из величайших изобретений в истории, а возможно самое великое своей первородностью в развитии цивилизации.
      Кирилл  и  Мефодий  - великие проповедники двух сторон  жизни:  религиозной и светской. Есть мнение, что именно их гибридный вариант христианства принял Великий князь. И нет твердого мнения глаголицу или кириллицу (возможно обе) передали они Руси. Однако именно их светская деятельность, безвозвратно завоевывавшая полмира, не  вызывает  сомнений и враждебных  кровавых  разногласий.   Наоборот, миролюбиво сближая  разные  народы.

   Дата  «24 мая» принята у нас как День славянской и русской письменности.  Ее центр давно переместился в Россию.  Нельзя сказать, чтобы этому Дню  уделялось особое внимание. Иногда выпадают годы, когда СМИ, главные информаторы страны, уделяют достойное внимание,  а иногда словно забывают  об этом. Впрочем, как осуждать такую наследственную  особенность нашей памяти, культуры, чувства долга….
   Накануне  очередного Дня письменности новая заведующая вузовской библиотеки увлекла меня предложить свой вариант «Дня» и принять в нем участие.
   В вузе обилие профессиональных гуманитариев, однако, предложила мне, технарю кафедры «Эксплуатация машинно-тракторного парка». Да еще этнически все равно, что долбить крещенскую прорубь на Иордане – реке. Возможно, эти два кровных дефекта подстегнули дать  мгновенное согласие. Невозможно было отказать прекрасной и трудолюбивой Даме. После  не долгих  размышлений пригласил к участию педагога гуманитарной   кафедры. Умница и признанная красавица – украшение любой трибуны и в любой аудитории. Замысел ее увлек, и она охотно согласилась.
   В читальном  зале вузовской библиотеки  собрались чуть больше ста человек:  студенты и педагоги.  Заведующая открыла встречу, сказала приличествующие моменту слова и передала слово педагогу  кафедры.  Она прекрасно подготовилась,  полноценно  рассказала о судьбе и трудах Кирилла  и Мефодия и передала слово мне. Я тоже  сказал необходимые слова и перешел к самому  бесценному, что создано  и сохранено  русским осовремененным наследством  Кирилла-Мефодия  - поэзии. Предложил  двадцать неизвестных (на мой взгляд)  присутствующим стихов почти двадцати поэтов. Попросил обозначить подниманием руки, если кто-то хотя бы слышал эти стихи раньше. Для меня это было не одолжение библиотеке, а счастливый случай отдаться любимому увлечению.  Я не поэт, ни артист и даже не из самодеятельности, а просто как вузовский педагог  четко прочитаю стихи, без каких - либо сценических ухищрений. Пусть внимательно вслушаются,  и поэты все скажут сами.  Слушатели оказались замечательными. Внимание    всегда бесценно, а в подобном случае особо. И не одна рука при этом не поднялась….
   После завершения  выступления, как в вузе заведено, начались вопросы. В начале не смело, а потом  разгулялись.  И здесь неожиданно пришло понимание: аудитория случайная и в ней, очевидно, нет завзятых любителей поэзии. Их, возможно, больше удивило, что педагог-технарь в состоянии прочесть два десятка стихов на память. Да вопреки собственному обещанию, с определенным чувством  почти для каждого стиха.
   Тогда подумалось, что, может, напрасно, избегаю случайных аудиторий.  Может, в  публичном  стихочтении  есть определенная польза.  Даже если  сегодня один из сотни слушателей, возможно впервые, возьмет томик одного из двадцати авторов  и проведет вечер в общении с  прекасными стихами,  донесенными до него результатами великих трудов великих КИРИЛЛА  и  МЕФОДИЯ.