Дикий кабан- это серьёзный мужчина
Сопка Синюха возвышалась над тайгой.Её вершина была всегда покрыта синей мглой. Если мгла темнела, значит приближался затяжной дождь, если была прозрачной, значит можно спокойно идти на охоту или рыбалку. В этом лесном посёлке все любили в тайгу сбегать. От домашних отдохнуть, подумать так сказать за жизнь, ну а если повезёт так и добычей можно возвратиться к родному очагу. Вся охотничья жизнь крутилась на отрогах сопки Синюха, потому как на её пологих склонах, росло всё, что может расти на Дальнем Востоке. В начале мари, по которым текли ручьи, дающие начало семи речкам. Рыбаки и охотники не долго думая дали им простые названия-Первая Седьмая,Вторая Седьмая, Третья Седьмая и так далее. Ельники сменяли осинники, потом кедрач с дубами и липами и всё это переплеталось лианами лимонника и дикого винограда, элеутерокок и аралия, любимая пища изюбря, не давали прохода человеку, рвали в клочья одежду и обувь. Но это был рай для дикого зверя, здесь водилось всё. Даже говорили, что на самой вершине Синюхи, там где одни гольцы, есть озеро и на перелёте можно встретить даже гусей. Но обычно охотники так высоко не поднимались. Ведь на охоте главное добыть зверя и принести добычу к родному очаг живым и здоровым.
Кузьмич всегда к Окрябрским, как он говорил, ходил на кабана. Так что третьего или четвёртого ноября, если позволяла погода, хош не хош, а надо итить. Седьмое Ноября праздновали шумно, даже в их затерянном в тайге посёлке, митинг, а потом по гостям или гости придут и пельменей должно быть несчитано и немерено.
Умел народ справлять праздники, даже не задумываясь, почему Октябрьские празднуют в ноябре.
Погода выдалась,самая охотничья. Опавший лист под ногами оттаял и не шуршал. Ветер шумел в кронах деревьев глуша все настораживающие зверя звуки. Можно было подобраться к нему на выстрел и выбрав удобный момент уложить на повал. Кабана ищут в это время в кедрачах, орех уже сбил ветер и он лежит на земле, ешь не хочу. Кабан жиреет и вкуснеет. Порои можно заметить издалека, а потом уже дело техники, скрытно подобраться с подветренной стороны, успокоиться, выбрать зверя по душе и нажать на курок.
Но охота не предсказуема. У Кузьмича было ружьишко так себе, сейчас с таким на рябчика то идти боязно как то, а он на серьёзного зверя. Двадцать четвёртый калибр, да ещё и одностволка. Конечно била,эта двадцать четвёрка, пулей метров на сто, но имела недостаток, туго раскрывалась и чтобы заменить патрон надо ломать её была через колено, а это время. А время на охоте очень дорого и цена ему-жизнь.
Кабан выскочил, как чёрт из табакерки, в метрах двадцати. В другое время, Кузьмич может и не стал бы его стрелять, уж больно здоров он был. Но других рядом не было, а этот почуяв охотника, мог удариться в бега и увести за собой всё стадо и опять подобраться к ним будет сложно, да и время поджимало. Кабана стрелять надо по лопаткам, верный выстрел. Кузьмич аккуратно прицелился и плавно нажал на курок, но за долю секунды,зверь дёрнулся и пуля не попала в убойное место, хотя и прошла по грудине навылет. Конечно если бы калибр ружья был бы побольше кабан бы был убит. А тут он только подпрыгнул на месте ища обидчика. Ещё мгновенье и он ринулся на Кузьмича. В такие моменты время сжимается. Интересно видно это со стороны это или нет. Кузьмич успевает переломить ружьё на колене, так как руками его было не раскрыть, выбрасывает стрелянную гильзу, вставляет новый патрон захлопывает ружьё готовясь произвести новый выстрел. Но ужас! В ружьё попала штанина и он не мог не только стрелять,он не мог даже разогнуться, а зверю осталось сделать только три прыжка. Вот уж правду говорят везёт иногда охотникам. Изо всех сил, Кузьмич ударил по прикладу. Приклад сломался, но ружьё открылось, освободив штанину. Стрелять некогда, да и нельзя, нет приклада, хотя патрон и остался в патроннике. Остаётся одно-бежать, но куда. За спиной только одна сухостойная ёлка, сантиметров пятнадцать в диаметре вся в тонких сучках, как ёжик. Как запрыгнул на неё, Кузьмич не помнит. Только ноги поджал, как кабан нанес первый удар по стволу своими клыками, только сухие ветки полетели вниз, потом ещё несколько раз, но дерево устояло. Злобно глянув на охотника, висящего на этом жидком стволике, кабан отошёл от дерева метров на десять и прилёг, ожидая как охотник сам свалится, тем более Кузьмич, заскакивая на ёлку крепко поранил руку и из него кровь лила так же как и с кабана. Провисев ещё минут десять и видя, что кабан издыхать не желает ,а только здоровеет, Кузьмич крепко подумав, решил, что деваться ему некуда, сколько не виси, ничего не вывисишь. Надо кабана домачивать. Патрон в ружье, ружьё на руке болтается, надо спрыгнуть на землю, направить ружьё на зверя и нажать на курок. Делов то. Правда есть одна заковыка, попасть надо кабану в лоб, чтобы наповал, другого шанса уже не будет. Решил прыгать, а руки не разжимаются, вот где сила с волей вступили в конфликт, но воля победила. Всё было сделано на автомате, прыжок, кабан вскочил, ринулся вперёд, прыжок, второй, поздно, ружьё наведено прямо от живота, выстрел. Кабан дрыгается у самых ног. Сколько времени, секунда, две а может три. Нет три это наверно много. Ничего жизненого у Кузмича пред глазами не проносилось, да и некогда смотреть бы было. Сел на валёжину закурил и подумал, приклад надо вырезать новый, кабана разделывать да ещё тащить мясо на пельмени, до вечера должен управиться.
И ещё подумалось, жизнь трудна, но от неё никуда не денешься.
К О Н Е Ц.