После незапланированного купания Альд Дир сидел на жёсткой гальке, выжидая, пока высохнет кожа и можно будет снова влезть в непробиваемую броню классического кроя. Вода, как и рассчитывал вербовщик, освежила тело и прочистила мозги, вследствие чего в голове Альда вспышкой сверхновой блеснул альтернативный, странный и будоражащий план на вечер. Пока он нырял, распугивая рыбёшек и морских рачков, он думал, думал, бесконечно думал, закрыв глаза и наслаждаясь прохладой тихой бухты. Выныривал и снова думал. Плескал в лицо водой, растягивался на чуть рябящей поверхности и думал. Рассказ отца Никласа был прост как рюмка, но Дира до кожного зуда беспокоили эти "утекающие сквозь пальцы" шепотки и слухи. Эхо камнепада... но каждый камень в нём на своём месте. И этот неизвестный парнишка, провокатор... стоп! Дир чуть было не захлебнулся нечаянно, настолько внезапной оказалась эта мысль. Он вылез на берег, отфыркиваясь и вытряхивая воду из ушей, кое-как обтёр руки о манжеты и едва заметно подрагивающими пальцами нашарил в пачке сигарету. О-о-о... а дело куда интересней, чем кажется на первый взгляд. Он почти физически чувствовал этот пьянящий, болезненный азарт, срывающееся дыхание гончей, почуявшей дичь, томительное возбуждение, по силе сравнимое с сексуальным. Примерно то же Дир испытывал, когда осторожно расспрашивал Мэта о его бедах и нежданно-негаданно попал в десятку с закрытыми глазами. Но тогда решающую роль сыграла его годами отшлифованная интуиция, сейчас же Альд Дир понял, что встал на след. И след этот был прелюбопытным.
Он вытащил коммуникатор и набрал заместителя.
— Корс? Если я не вернусь до прибытия капитана, передайте, что мне необходимо посетить ещё несколько культовых сооружений в паре кварталов конгломерации. Я рассчитываю обернуться часам к восьми, но без гарантий. Да. Да. Честь имею. — Он хмыкнул и отключился.
* * *
Дор тоже почувствовал азарт, смешанный со странным чувством дежавю, когда "Томагавк" на полном ходу влетел в предместья южного сателлита, одной из раковых опухолей конгломерата, которые плодились на его окраинах, прирастая безликими коробками многоэтажек и давая приют маргиналам всех мастей. Здесь как-то уживались торговцы краденым, наркодилеры, проститутки самого низкого пошиба, дающие за порцию выпивки или дозу синтетической дури, угонщики и автомеханики, способные изменить ворованную тачку до неузнаваемости, грабители самого широкого профиля, от малолетних карманников до серьёзных ребят, работающих по банкоматам и мало-мальски прибыльным магазинам. В общем, южный сателлит являл собой зрелище весьма неприглядное, и даже полиция тут была чаще заодно с преступниками, чем противодействовала им. Дор знал, что его уже заметили, сверкающий мотоцикл притягивал жадные взгляды, в которых уже крутились бешеными счётчиками вырученные деньги, но капитан за своего железного друга не опасался. Даром, что ли, в его подчинении были не только оперативники-модификанты и лучшие учёные, но и блестящие инженеры. Замначальника технического отдела специально для "Томагавка" разработал уникальную противоугонную систему, которая не то, что завести, — прикоснуться к мотоциклу не позволяла без согласия владельца. Хотя Дор подозревал, что пара-тройка уродцев всё равно получит свой разряд почти в две сотни вольт. При силе тока в десятую ампера незадачливых угонщиков ждала смерть в девяноста процентах случаев, но Дору не было жаль бывших соседей. "Ставьте достижимые цели и будет вам счастье." "Томагавк" достижимой целью не мог являться в принципе, как и его хозяин. Дор проехал по проспекту с заваленными мусором обочинами и остановился у почти забытого уже здания бильярдной, где располагался негласный штаб его старой шайки. За семь лет могло поменяться многое, но не место сбора "Тарантулов". Традиции в южном сателлите были так же священны, как и презрение к закону.
Внешне "Стакан без дна" почти не изменился, только вывеска висела вверх ногами, сбитая в своё время чьим-то метким броском в пьяном угаре, да ободранные плакаты выглядели посовременнее, чем несколько лет назад. Дор неслышно хмыкнул. Его присутствие заметили, да, заметили, но обитатели этого днища пока не высовывали носы, издали оценивая опасность и тайком надевая кастеты. В том, что чужак на дорогущем мотоцикле был опасен, сомневаться не приходилось. И, судя по всему, не совсем это был и чужак.
Внутри "Стакана" было почти безлюдно, если не считать четвёрки парней самого негостеприимного вида, двое играли на бильярде одним кием на двоих, остальные пили дрянное местное пиво и зычно гоготали, обсуждая одновременно удачный налёт на строительный магазин и ляжки какой-то Риты. При появлении Дора они резко смолки, недобро оглядывая вошедшего. Когда в "Стакане" тусовались "Тарантулы", посторонним вход был воспрещён.
— Чё? — Дору внезапно стало весело. Уж слишком глупо на него таращились бывшие подельники, в упор не узнавая когда-то одного из своих. — Не узнали, племя?
— Ты... — От бильярдного стола отлепился худосочный белобрысый парень с уродливым шрамом на подбородке. Он щурился, пытаясь понять, кого это чёрт принёс в нарушение всех запретов. — Погоди-ка... Череп, ты, что ли?
— Какой это Череп, — буркнул из своего угла один из неиграющих, — Череп свои лыжи семь лет назад смазал, олень долбаный. Ждали его в Центральном, ага. Тебе чё надо, загорелый?
— В натуре не узнали? — удивился Дор. — Тоже мне, братва, блин. Стоит на пару минут отъехать, как уже не при делах.
— Тебе зубы жмут или два глаза роскошь? — угрожающе поинтересовался всё тот же тип из угла. — Я тебя впервые вижу, так что вали, пока я добрый и ленивый.
— Да заткнись ты! — раздражённо рявкнул худосочный и подошёл поближе. — Не, погоди... Череп, это чё, реально ты? Гонишь ведь.
— Ну так глаза разуй! — Дор постепенно переходил на знакомую волну. — Хотя с лишней хромосомой это не алё. — Он оттёр плечом обалдевшего "тарантула", бросив тому в ухо: — А я вот, Мозг, тебя помню. Алан Флинн. И морду тебе расхреначили девять лет назад об этот самый бильярдный стол. И я, Мозг, тебя тогда на улицу вытаскивал, чтобы ты кровью тут всё не залил. А тебе, значит, память отшибло. Ну-ну.
Алан Флинн по кличке Мозг недоверчиво таращился на высокого смуглого парня в бейсболке, тщетно напрягая тот самый орган, в честь которого к нему и прилепилась почётная кликуха. Наконец Мозг выдохнул и заржал неожиданно громко для своего субтильного сложения.
— Мать твою, Череп, это в натуре ты! Охренеть! Чё, не задалась жизнь в Институте?
— Да какой это Череп, — вновь рыкнул из полумрака всё тот же "тарантул", — Череп бледный был как мертвяк, а этот, видать, с негритянками переборщил...
— Дик Райс, — сообщил бильярдному столу Дор, — по кличке "Сублимат". Я тебе подогнал ствол с гравировкой "За безупречную службу в полиции" и сколотой рукоятью в нижней части. А ещё ты хотел отрезать мне яйца за то, что трахнул твою сестру, а тебя не спросил. Хотя Лиза на меня при всех вешалась. Ну что, вспомнил? Или я могу ещё долго продолжать.
Дик Райс подавился началом фразы и вышел на свет. Его неприятно выкаченные глаза смотрели на Дора со смесью недоверия и безграничного удивления.
— Ты?.. Реально ты?.. А чё?.. А чё с твоей мордой?..
— Мозг облажался, — Дор сел на свободный стул, закинув ноги на зелёное сукно бильярда, — из Института меня не выперли, а очень даже наоборот. Я вполне себе там работаю, подопытным в физиологии.
— Где? — не понял Сублимат.
— Тебе не один хрен? Один опыт прошёл криво, вот теперь, — он осклабился, — я стал очень загорелым и симпатичным. По крайней мере, студенточкам из Центрального нравится.
— Здесь что забыл? — Сублимат явно не был рад видеть бывшего хахаля своей сестры. — Ты тут никому не упёрся. Свинтил в Центральный, ну и сиди там. Или похвастаться решил, как тебе там живётся козырно?
— Козырно, — согласился Дор, — а ну цыц... — Он прислушался к непонятным воплям снаружи. — Да, козырно. Раз мой мотоцикл уже попытались угнать. Вот бакланы.
Мозг выглянул из дверей бильярдной и присвистнул:
— Это что, твой?..
— Мой. Купленный на кровно заработанные. И оснащённый по последнему визгу. Так что не советую совать руки, тряханёт.
Он встал со стула и пересел на другой, во главе стола, откуда открывался вид на дверь и всех, кто в неё заходит. Мозг обернулся и нервно облизнул обветренные губы:
— Слышь, Череп, не борзей. Это место Бабуина. Это, конечно, хорошо, что старых корешей не забываешь, только вот ты щас попутал слегка. Это место Бабуина. Вали оттуда, не то он тебе череп-то твой проломит.
— Бабуин? Это что у вас тут, вместо Резца?
— Положили твоего Резца, ещё год назад, — буркнул Мозг, — в участке. Сопротивление оказал. Сержанту руку сломал, ну и всё. Так дубинками отходили, что через час скопытился.
Дор неслышно хмыкнул. Что ж, внутренне он был готов к перестановкам внутри банды, где мало какой главарь мог продержаться дольше трёх лет: его либо сажали, либо его место занимал более удачливый и отмороженный. Бабуина Дор не знал, но рассчитывал познакомиться как можно ближе. Иначе говоря, Дор планировал сломать новому вожаку "Тарантулов" максимальное количество рёбер за один присест.
Сами "Тарантулы" разволновались не на шутку. Дор краем глаза заметил, как бармен осторожно отодвинулся вглубь стойки, готовый в любую минуту нажать кнопку оповещения полиции. Ситуация накалялась. Ребятам из банды явно не нравилась бесцеремонность их бывшего соучастника, да ещё выставляемая напоказ, словно Дор и впрямь думал подвинуть Бабуина с его вершины. Мозг подошёл почти вплотную и сквозь зубы прошипел:
— Чё, последние извилины на опыты пустил? Тебе не Бабуин, а Сублимат щас вломит, чтобы выслужиться, житель!
— А вот для этого я сюда и приехал, — Мозгу очень не понравилась улыбка старого товарища, — потому что в Институте даже вломить толком некому, один удар и зубы всмятку. Может, хоть здесь разомнусь.
Мозг опешил. Череп гнал такую пургу, что впору было поверить, что он и действительно был подопытным в каких-то лабораториях, где ему свихнули мозг окончательно. Тощий "тарантул" от греха подальше обошёл бильярдный стол и на всякий случай нашарил в кармане кастет. Безошибочное чутье уличного хулигана с десятилетним стажем подсказывало Алану Флинну, что сейчас будет много крови, выбитых зубов и хорошо бы Сублимат действительно показал этому чёрту из табакерки его место. Но всё то же чутьё убеждало Мозга, что на этот раз удача от Сублимата отвернётся. Вот поэтому Мозга и звали Мозг.
Сублимат же от слов Дора не то что опешил, а замер столбом, силясь понять, что этот тип только что сказал. Но Дик Райс любым размышлениям предпочитал действие и не нашёл ничего лучше, как попробовать ударить шипованным кастетом по челюсти противника. Мозг на всякий случай сделал ещё шаг назад. Но через секунду увиденное заставило худосочного отморозка чуть ли не грудью лечь на бильярдный стол, чтобы лучше разглядеть совершенно невозможную картину.
Сублимат лежал на полу, закрывая лицо руками, между пальцев сочилась кровь, а рядом валялись несколько выбитых зубов в ошмётках дёсен. Но вовсе не это зрелище заставило Мозга похолодеть и сильнее сжать взмокшими пальцами кастет. Он мог поклясться, что не увидел, как Дор ударил. Просто не увидел даже замаха, а Сублимат тем временем после двух неудачных попыток всё-таки встал на ноги, рассвирепев окончательно от боли и от позора. На этот раз Мозг увидел удар. Жестокий, не оставляющий шансов на ответ удар ребристой подошвой в то же искалеченное место, причём Мозг отметил про себя, что чёртов выродок даже не привстал со стула. Теперь Сублимат рухнул на заплёванный пол грузной обмякшей кучей и затих. Воцарилась страшная, недобрая тишина. Бармен, зеленея от страха, потянулся к заветной кнопке, но замер, оглушённый окриком:
— Руки на стол! — И, обведя взглядом зал, Дор добавил: — Всех касается.
Мозг медленно вытащил руки из карманов, показывая ладони. Он давно уже не испытывал такого муторного, леденящего ужаса, хотя жизнь в южном сателлите не располагала к мягкотелости. Но то, что сейчас сделал этот лысый урод, не лезло вообще ни в какие рамки. Мозг на всякий случай поднял руки повыше, чтобы Череп их хорошо видел. Но не все в "Стакане" были так же благоразумны, как Алан Флинн.
Третий участник банды, до этого мрачно сидевший в углу, не произнося ни слова, вдруг одним резким движением выхватил спрятанный пистолет и тут же зашёлся даже не криком, а скулежом шавки, которой перебили хребет. Выстрел прогремел впустую, разбив и без того треснутый плафон. Пистолет с лязгом покатился по полу прямо Мозгу под ноги, а Скрепка, владелец оружия, ловил ртом воздух, задыхаясь от бульдожьей хватки смуглых пальцев. Дор, каким-то шестым чувством угадав движение за спиной, рванул руку с пистолетом на себя, нажав одновременно на какую-то точку около кисти, и пальцы Скрепки разжались, теряя оружие, после чего ему в горло врезался собственный локоть. Помимо удушающего приёма Скрепка успел схлопотать удар в солнечное сплетение и лишь пучил выкаченные от асфиксии покрасневшие глаза. Через пару секунд он тоже рухнул на пол, громко стукнувшись бритой головой о металлическую ножку стула. Мозг очень медленно обошёл спасительный бильярдный стол, краем глаза отметив, что Муравьед, четвёртый "тарантул", сидит неподвижно, вытянув впереди себя дрожащие ладони. Алан Флинн мог поклясться на конституции, что такого быстрого и безжалостного боя он ещё не видел. Бармен печально обнимал кран с разливным пивом, невидяще глядя куда-то сквозь посетителей.
— Эй! — Дору пришлось встряхнуть несчастного разливальщика. — Налей и чтоб до риски. Будем ждать Бабуина. И этому, — он мотнул головой в сторону Мозга, — тоже накапай. Я, можно сказать, только из-за него сюда и приехал.
У Мозга медленно вставали дыбом редкие бесцветные волосы. Зачем он понадобился этому невменяемому, мать честная, и ведь не сбежишь. Алан Флинн прекрасно видел, что силы не просто неравны, но любой шаг в сторону двери приблизит его ко встрече с покойной мамочкой, скопытившейся от передоза. У Мозга взмокли спина и затылок. Он не был готов к такому развитию событий, к такому быстрому, он не знал, как поступить, чтобы не нарваться на крошащий зубы удар подошвы с утяжелителями. У Мозга и так трети зубов уже не хватало.
— Пей, — приказал Дор, подвинув Флинну кружку, — пей и запоминай. Бабуин ваш инвалид. Уже. Запоминай, Мозг. Открытый перелом левой руки у основания плеча. Перелом грудины из-за прямого воздействия подошвы с последующей открытой репозицией. Если раньше не сдохнет. Такова будущность Бабуина. Запоминай, Мозг. И пей, пей, кто знает, может, это твоя последняя кружка.
Мозг поперхнулся. Его бледные глаза неопределённого цвета вытаращились с плохо скрываемым ужасом.
— Я тебе чё сделал, Череп? А? Мы тебе вообще чё сделали-то? Тебя семь лет не было, мы думали, всё, кирдык. Кто ж знал, что ты и впрямь в Центральном окопаешься.
— Окопался. Женился вот, — Дор сунул Алану под нос палец с кольцом, — на цыпочке из Института. Там девочки любят что погорячее. А что до тебя, Мозг, ты будешь отвечать на мои вопросы. Пойдёшь в отказ или дурку включишь, пеняй на себя. Я тебя одним ударом убью. Понял? А теперь ждём Бабуина.
— Что с тобой там сделали? В Институте твоём? — тихо прошептал Алан Флинн, давясь тёплым выдохшимся пивом. — Что с тобой сделали? Как такое возможно?
— Повторяю для дебилов: один опыт пошёл наперекосяк. Да так удачно, что меня решили не переделывать.
— Я тебе зачем? — гнул свою линию Мозг, не особо, впрочем, рассчитывая на ответ. Дор рассмеялся.
— Ты же Мозг. Ты знаешь в сатике всё обо всех, потому и не прибили тебя ещё. Хоть у кого-то здесь должна голова соображать. Мне нужна твоя голова. И ответы. Честные, искренние и подробные. А вот ты вопросов задавать не будешь. Иначе приедет один мой знакомый, и все мои упражнения на твоих корешах покажутся тебе детским садом. Ты меня понял, Мозг? Пей пиво, я угощаю.
Мозг уныло приложился к кружке. Муравьед замер статуей в своём углу, очень медленно опуская руки, а Дор всё так же сидел на стуле Бабуина, прикидывая про себя, чем этот хмырь заслужил такую кличку. Хотя, учитывая убогую фантазию жителей южного сателлита, Дор подозревал, что Бабуин окажется горой мышц с бейсбольной битой в одной руке и стволом в другой. Или с двумя стволами. Дору было всё равно.
Бабуина долго ждать не пришлось. Когда входной просвет заслонила чья-то тень и Дор поднял глаза, то увидел гориллу, по сравнению с которой даже Селвин Ред казался юным гимнастом. На впечатляющем торсе с бугрящимися мышцами майка чуть не трескалась, а мощную шею, казалось, нельзя было обхватить двумя ладонями. Лицо у главаря "Тарантулов" было нездорового красного цвета, отчего, решил Дор, к нему и прицепилась несимпатичная кличка. Бабуин обвёл зал маленькими глазками, задержав взгляд на Сублимате и Скрепке, а потом исподлобья посмотрел на непрошеного гостя.
— Ты. — Слова давались Бабуину нелегко, он привык отдавать команды руками или битой. — Пшёл.
— Запоминай, Мозг, — прошептал Дор Алану в ухо, — перелом левой руки и раздроблённая грудная клетка. Запасайся попкорном, луковка.
Бабуин непонимающе повертел головой. Наглый тип и не подумал слезть с его, Бабуина, стула, и ещё что-то вякнул Мозгу, этому поганцу, который думает, что самый умный. Бабуин подошёл и рыкнул:
— Пшёл на х... отсюда.
— Ага. — Дор переменил ноги на столе. — Прогони. Или твои девочки решат, что ты не можешь их защитить.
Мозг проскулил что-то, с ужасом понимая, что за "девочек" Черепу несдобровать. Как бы круто этот псих не разделался с Сублиматом и Скрепкой, Бабуин другое дело. Его наряд из пяти полицейских скрутить не мог.
Бабуин оторопело выпучил поросячьи глазки и, скривившись в прыгающей от злобы ухмылке, ринулся на обидчика всем корпусом, рассчитывая просто смять залётного мажора, переломав ему рёбра и позвоночник. Мозг зажмурился. К чёрту всё, он уже насмотрелся на выбитые с мясом зубы и вытаращенные в удушье глаза. Если Бабуин раздавит этого оборзевшего, то и ладненько. Хотя умом Алан Флинн понимал, что лучше бы Череп сдержал своё обещание. Иначе кататься по полу "Стакана без дна" и его, Флинна, зубам.
Дикий треск вернул Мозга в окружающую действительность, и тощий "тарантул" неожиданно для себя очень громко икнул, точно пиво пошло ему поперёк горла. Бабуин ловил ртом воздух точь-в-точь как Скрепка, только слоноподобная рука была заломлена назад под неестественным углом, и из плеча торчали белые обломки костей, залитых кровью. Череп маячил у Бабуина за спиной, методично заводя его локоть ещё сильнее назад и (Мозг видел это собственными глазами) делал это одной рукой. Пиво пошло у Алана Флинна носом. Бабуин хрипел от боли и от стальной хватки, так и не поняв, как этот фраер ухитрился его опередить. Через секунду рука была окончательно вырвана из плеча. Бармен медленно сполз по стойке, обречённо всхлипнув.
— Перелом левой руки, — загнул палец Дор, — теперь грудная клетка.
— Да хватит! — вдруг совсем по-девчоночьи взвизгнул Мозг, которого била, не переставая, крупная дрожь. — Хватит уже! Поняли все! Всё! Твоё это теперь место, твоё, прекрати! Щас полиция нагрянет!
— Грудная клетка, — повторил Дор и наступил тяжёлым ботинком Бабуину на грудь, пройдя по нему к стойке, как по тротуару. Мозга чуть не вывернуло от омерзительного хруста ломающихся костей. Из угла рта поверженного главаря текла вязкая струйка крови с влажными пузырьками. Дор подошёл к пивному крану, смерил взглядом сомлевшего бармена и со вздохом принялся сам наливать себе мутно-рыжей жидкости. Закончив, он обернулся к Флинну.
— Грудная клетка. Ты всё видел, Мозг. Я держу слово.
Алан старался не смотреть на неподвижно лежащую на полу гору мышц, бывшую когда-то их главарём. Обломки рёбер торчали сквозь кожу, придавая Бабуину вид освежёванной туши. Мозг почувствовал, что его сейчас вырвет. Прямо здесь, прямо на загаженный пол. Он с трудом сглотнул едкую желчь, как вдруг замер с полуоткрытым ртом.
— Ты совсем рехнулся? Ты кому звонишь? Когти рвать надо, пока не загребли!
— Я звоню в полицию, — сообщил Дор, — и вы, два урода, будете свидетельствовать, что Сублимат и Скрепка напали первыми, как и ваш Павиан. Бармен, если очухается, скажет то же самое. С моей стороны была самооборона. Причём без оружия.
— Ты чё, смерти моей хочешь? — слабым голосом спросил Мозг. — Тебя повяжут и имени не спросят...
— Я представлюсь. И меня не повяжут. Или ты, абортивный материал, всерьёз думал, что я до сих пор в Институте пробирки переставляю?
— Пошёл ты, — прошептал Флинн, с тоской изучая простреленный плафон, — не было тебя здесь семь лет и ещё семь бы не было...
Через десять минут в "Стакан без дна" вломился наряд из пяти вооружённых полицейских.
— Руперт, мать твою, — не разбираясь, заорал на весь бар коренастый круглолицый сержант, — опять ты, сука, тут мебель портишь!.. — и осёкся, увидев лежащие на полу тела во главе с Бабуином.
— Руперт? — Дор не выдержал и заржал в голос. — Руперт, блин! Твою мать, Флинн, этого анацефала и впрямь так зовут?
— Чего? — буркнул Мозг, не отрывая взгляда от пива в своей кружке. — Кого?
— А, заткнись, — отмахнулся Дор и подошёл к полицейским. Сержант недоверчиво осмотрел побоище и недовольно рявкнул:
— Ты ещё кто? Я тебя не помню. Кто вызвал наряд?
— Я, — Дору уже стало надоедать пребывание в южном сателлите. Ну, хоть кости размял.
— Ты кто? — Сержант морщился, пытаясь понять, что это за новое несчастье завелось в этих покинутых богом трущобах. — Это ты их разделал?
— Это была самооборона. Что могут подтвердить три свидетеля, вернее, два с половиной. Бармен без сознания, но это чисто нервное.
— Ты мне тут не выделывайся, — посоветовал сержант, вынимая наручники, — не то получишь по почкам. Последний раз спрашиваю, мразь, ты ещё кто?
— Ага. — Дор, не стесняясь, изучал лицо полицейского, и тот вдруг понял, что этот странный тип не моргает. — Ну ладно эта шушера меня не узнала, им простительно, у них родовая травма. Но вы-то новости хоть иногда смотрите?
— Чего?! — сержант замахнулся, но его руку перехватил взволнованный напарник:
— Господин сержант... я... я его видел. По телевизору. Неделю назад передавали какое-то совещание у канцлера... я его помню... — И тут рот полицейского приоткрылся.
Дор подошёл к сержанту вплотную.
— Не узнаёте. А так? — он снял бейсболку, но, видя непонимание в глазах правоохранителя, вздохнул и достал из внутреннего кармана удостоверение. — А так?
Сержант впился взглядом в чёрно-красный прямоугольник. Его лицо отражало недоверие пополам с полнейшим непониманием.
— Меня зовут Дор Стайн. Я командир особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями. В звании капитана. Если вам, сержант, мало моей морды и моего удостоверения, свяжитесь с моим заместителем. Он удостоверит мою личность, а потом мы побеседуем. Как подобает офицерам, а не этому сброду, — он носком ботинка указал на лежащих "тарантулов".
Коммуникатор пискнул, и Дор перевёл его в режим видеосвязи.
— Господин капитан, — Гельт Орс был совершенно невозмутим, как будто явление командира в залитой кровью мотоциклетной куртке в каком-то отвратительного вида баре было зрелищем самым обычным и навевающим скуку. — Прикажете выдвигаться "Альфе"?
— Пока нет, но ордер не аннулировать до моего особого распоряжения. Господин Орс, вам видны мои спутники? Полицейские из южного сателлита?
— Так точно, — кивнул Орс, — сержант и четверо рядовых.
— Вы можете засвидетельствовать мою личность господам полицейским, им непривычно видеть меня не в форме.
Гельт Орс чуть заметно повёл бровями, выражая тем самым бесконечное презрение к идиотам, неспособным узнать капитана "Красного отдела". За спиной секретаря виднелась большая эмблема бригады, выложенная мозаикой; личная прихоть одного из первых командиров.
— С кем имею честь? — с лёгким холодком в голосе поинтересовался он у вконец обалдевших полицейских.
— А вы-то кто? — наконец пробормотал сержант, который ровным счётом ничего не понимал. Какой Орс, какая "Альфа", какая особая бригада... да что здесь сегодня за сумасшедший дом?
— Меня зовут Гельт Орс, я заместитель капитана Стайна по административно-финансовой части и секретарь административного отдела особой бригады специальной службы правительства по надзору за научными изысканиями, — сейчас Орс до боли напоминал Альда Дира с его вечно утомлённым видом, — так с кем имею честь?
— Сержант Кларс, — буркнул коренастый полицейский, — управление по южному сателлиту.
— Рядом с вами, сержант Кларс, капитан Дор Стайн, командир особой бригады. Моих слов вам достаточно, или ему показать вам удостоверение?
— Так он показал... — ошеломлённо пробормотал Кларс, косясь на лысого урода с изрезанным шрамами затылком.
— Вам мало? — удивился Орс. — В таком случае не знаю, чем вам помочь. Капитан довольно известная фигура. Знающие люди узнают его и в штатском. Господин капитан, лейтенант Дир просил передать вам, что заедет ещё в несколько храмов.
На этих словах Кларс поперхнулся от неожиданности. Количество полоумных на квадратный метр стремительно увеличивалось.
— Благодарю, Орс, — Дор кивнул заместителю и завершил сеанс, — ну так что, вам хватило? Или чип показать?
— Нет уж, спасибо, — Кларс бродил по бару, стараясь не вляпаться в кровавые лужи. Бабуин хрипло стонал, с каждым вдохом из его рта всё сильнее текла кровь. Скрепка валялся в отключке, как и Сублимат, лежащий лицом в собственных зубах и с сотрясением мозга. Сержанта передёрнуло.
— Всякое видел, — признался он, — но чтобы так... Самооборона, значит? — он прищурился. — А что вам вообще здесь понадобилось... капитан?
— Ко мне следует обращаться "господин капитан", — поправил Дор, — а здесь я в рамках расследования одного неприятного дела. Мне нужен вот этот, — он кивком указал на белого как мел Мозга. Парень судорожно обрабатывал полученную информацию, и по всему выходило, что Череп не соврал, когда говорил, что он уже не кантуется в Институте.
— О, кстати, — Дор перепрыгивал через бывших корешей, пробираясь к стойке, — сейчас нашего полку прибудет...
Он снова вытащил коммуникатор и бросил:
— Сержант Дарт? Это капитан. Сержант, извольте в кратчайшие сроки явиться в бильярдную "Стакан без дна". Да. Я жду вас. — И столкнулся с абсолютно круглыми глазами Кларса.
— Ты знаешь Дарта?
— Вы. — напомнил Дор, — ко мне обращаются на "вы". Сержант Дарт сейчас вам это подтвердит.
Колин Дарт вошёл в бар и закатил глаза, словно увидел внезапно прибывшую дорогую-любимую тёщу. Будто мало было ему выволочки от Альда Дира, который орал на подчинённого такими словами, что Дарт порывался записывать, так ещё и модифицированный выродок начал инспектировать его угодья. А в отпуск только через восемь месяцев...
— Господин капитан? — уныло произнёс агент лейтенанта Дира. — Здравия желаю.
— Вам и этого мало? — поинтересовался Дор у полицейских. — Забирайте эту падаль, мне нужен только хлюпик.
— Простите... э-э-э... господин капитан... — эти слова Кларс с трудом выдавил из себя, — что ж вы не предупредили о своём визите? Мы бы вам хоть сопровождение выделили...
— Ага. Сопровождение. Сколько ваших нужно, чтобы усмирить Бабуина?
— А как вы его вырубили? — тихо спросил рядовой полицейский, косясь на хрипящую тушу. Руку с кобуры он так и не убрал.
— Руками. Так, всё, это становится скучным. Уродов в участок или в больницу, они ваши. Боюсь, банде "Тарантулов" пришёл конец. Флинна я забираю.
— Погодите-ка, — вмешался Кларс, — интересно у вас тут всё. То есть вы можете прийти, куда хотите, ногами сломать рёбра и выбить зубы, а потом щёлкать пальцами, мол, "уносите"? И где же здесь закон? Даже в наших окраинах так не делается.
— Закон это я, — Дор осторожно наливал себе очередную кружку, отодвинув бесчувственного бармена, — я второй после канцлера. Я уполномочен санкционировать "усиленные воздействия" и, в частности, сам их применять, это прописано в приложении "Об усиленных мерах воздействия и мерах, приравненных к ним". Я имею право санкционировать ордер "Альфа-ноль-ноль". Это, кстати, ещё впереди. Я обладаю полной процессуальной самостоятельностью и сам решаю, кому ломать рёбра, а кому зубы. Могу посоветовать вам обратиться к уставу бригады и его приложениям или полюбопытствовать у сержанта Колина Дарта. Что касается этих молодчиков, повторяю, они мне без надобности. А вот с Аланом Флинном я буду беседовать долго и обстоятельно. Если, конечно, Алан Флинн не желает самолично выяснить, что такое ордер "Альфа".
— Бред сумасшедшего, — резюмировал Кларс и бросил взгляд на Дарта: — это у вас в порядке вещей, да?
— Да, — огрызнулся агент, — вытаскивайте этих уродов. Разрешите идти, господин капитан?
— Идите, — хмыкнул Дор, — вы сегодня принесли большую пользу бригаде и всей Ойкумене.
Мозг скукожился на стуле, куря одну за одной дешёвые сигареты наполовину из какой-то табачной пыли, и угрюмо косился на старого знакомого. Алан Флинн мог поверить во что угодно, но только не в то, что Череп занимает руководящий пост в одной из самых пугающих служб, о которой говорили тихо, а в идеале считали, что "Красный отдел" это страшилка для яйцеголовых. Теперь Флинн воочию увидел эту "страшилку". Дор и выглядел жутко, с потемневшей кожей, рубцами на весь затылок и необъяснимой силой, хотя на гориллу типа Бабуина похож не был. Мозг вздохнул, на всякий случай прощаясь со свободой. Что бы ни понадобилось от него Чер... капитану Стайну, вряд ли тот отпустит потом его, Алана, на все четыре стороны. "Вот жизнь, блин. Сука-судьба. И чего меня сегодня в "Стакан" понесло?" Но Мозг понимал, что капитан в любом случае нашёл бы его. Зачем только?
— Ну что, Мозг? — весело поинтересовался Дор, вешая на дверь бара табличку "Закрыто", — наконец-то мы можем спокойно поговорить без кровавых соплей и прочей антисанитарии.
Он скинул липкую от крови куртку, сел напротив Мозга и выжидательно уставился на него. Флинн мрачно наблюдал за этими перемещениями, вцепившись в кружку как утопающий в соломинку. Взгляд собеседника Мозг смог выдержать ровно двадцать секунд, после чего обречённо буркнул:
— Слышь...те. Я те... вам зачем? Вы же сами... сказали про какие-то изыскания.
— Научные изыскания. Моя служба прикрывает опасные разработки в Институте и филиалах. И не только там.
— А у нас тут наук отродясь не водилось. Вся арифметика — в "очко" играть.
— А науки это только одна из сфер моих интересов. О сталкерах знаешь что-нибудь?
Мозг зашипел и отодвинулся, его бесцветные глаза смотрели со злобной ненавистью.
— Э, нет. Это ты... вы мне не пришьёте. Хрен вам. Может, мы и беспредельщики, но бордюр видим. Мы со сталкерами дел не имеем.
— Это почему? Бабла не хватает рассчитаться за их сувениры?
— Слышь...те! Я ещё пока отличаю три месяца камеры от пожизненного, понял? У нас свои дела, мы ни в ваш Центр не лезем, ни куда ещё.
— Врёшь.
— Да блин! — Мозг вскочил на ноги, задев кружку, и мутная жидкость растеклась по полу. — Слышь, Череп, что ты пристал, а? Капитан ты или не капитан, мне побоку. Я только вот не пойму, схренали ты здесь всех положил? Могли ж нормально побазарить, раз ты за этим припёрся.
Дор решил не акцентировать внимание на своём переходе обратно в "Черепа", раз Флинну так проще, то и ладно. Какие трущобы, такой и мозг. Он перегнулся через стол и сообщил:
— Твои дружки понимают только силу. И ты понимаешь только силу. Базарить с вами не о чем. Вот только ты, Мозг, пока ещё имеешь для меня ценность. Твои уроды ценности не имели, вот и легли ровно. А ты, Мозг, если не начнёшь сейчас отвечать на мои вопросы, тоже стремительно потеряешь свою ценность. И познакомишься с "Альфой". Потому что я люблю разнообразие.
Мозг сел обратно на стул. Спорить с психом из спецслужб было бессмысленно, Мозг самолично наблюдал, как вытягивались физиономии полицейских после разговора по видеосвязи. Значит, Череп теперь за главного, как бы там его контора не называлась. Флинн закурил новую сигарету.
— Если тебе сталкеры нужны, я пас. Говорю тебе, мы с этими отъехавшими дел не ведём.
— Мне нужны не сталкеры. Мне, — Дор откинулся на стуле, — нужно знать, не происходило ли у вас квартале в последние две недели нечто... необычное.
— Каждый день, сука, необычный, — сообщил Флинн, — не одно, так другое. Не Резец, так Бабуин. Не Бабуин, так ты.
— Ставим вопрос по-другому. В сателлите объявились человечки, которые агитируют переселяться за Грань. Рассказывай.
Флинн вперился тусклыми глазками Дору в лицо. Он не понимал, откуда сумасшедший выродок прознал об этой истории, Мозг с Сублиматом разделались с возмутителем спокойствия по-тихому, не привлекая ничьего внимания, обоснованно опасаясь за свою свободу и жизнь. Трепач упокоился в сточной канаве с изуродованным до неузнаваемости лицом, и Мозг надеялся, что эта заварушка никогда не всплывёт. Иначе вплоть до высшей меры. Трепача никто не искал, прошло уже больше недели... и вот, оказывается, Череп знает и об этом. Но кто, кто ему мог их сдать, даже Бабуин не был в курсе... Мозгу стало по-настоящему страшно. Он вдруг понял, что отпираться бессмысленно. Лучше говорить здесь, в привычном "Стакане", потому что кто знает, где может оказаться Алан Флинн, вздумай он юлить.
— Был один... пришлый. Не из наших. На сателлитского не похож, хотя пытался косить. Возраст не поймёшь, то ли двадцать, то ли сорок. Хз. Морда ни о чём. Это я к тому, что не опознаю, я его вообще не запомнил, глазу не за что зацепиться. Пришёл в "Ножницы"... в начале той недели. Не отсвечивал, сидел, пил. Тогда Рита на шесте крутилась, смотрел. Мы с Сублиматом там на стойке висли, к нам подсел, за жизнь начал. Ну, разливается пташкой, мы слушаем...
— Как его звали?
— Не сказал. А нам и пофиг. Но он после третьей рюмки малость окосел и начал пургу нести. Типа, живём тут как мокрицы в грязи, ни хрена не видим, ни о чём не думаем. О чём думать-то? Это в Институте пусть думают, он для этого стоит. А этот продолжает: мол, чё у вас за жизнь, между участком и стрелой, как крысы, говорит, загнанные живёте, и всё-то вас устраивает. Ну, говорю, устраивает, тебя не устраивает, так никто не держит. А он рассмеялся так... гаденько... и выдал, мол, для Ойкумены вы рылом не вышли, сами об этом знаете, вот и копошитесь в сателлитах, как блохи на собаке. Сублимат хотел ему прямо там профиль исправить, но мне стало интересно. Что, говорю, красиво поёшь, мне бы голос, я бы так же. А он скривился так... и сказал, что если не очковать почём зря, то есть место, где можно жить, не боясь никаких полицейских, ещё и пресной воды хоть утопись. Тут мне чего-то засвербило, мутно этот тип изъяснялся, Сублимат вообще не вкурил. А я вкурил. Про что этот залётный вещает. Только мне, Череп, в психушку неохота, да и в тюрягу на всю жизнь тоже, в одиночку. Ну, пнул Сублимата, вышли мы втроём покурить на ветерке... и больше этого хмыря никто не видел. Ясно тебе?
— Где труп?
— Ты чего, — опешил Мозг, — вконец охренел? Ты с чего взял, что мы его замочили?
— Где труп? Заметь, я не шью тебе убийство. Я даже в участок об этом не сообщу. Но я повторяю свой вопрос: где труп?
— В сточке. Там, — Мозг неопределённо махнул рукой, — только его уже, небось крысы и собаки до костей обглодали. Сублимат ему так лицо исправил, что там пюре из крови.
— Понятно. Что ж, пусть так. — Дор задумчиво закурил, поймал жадный взгляд Алана и кинул ему пачку. Таких дорогих Алан Флинн ещё не курил. — Теперь слушай внимательно, Мозг. Сейчас приедет один человек. Не дёргайся! Приедет человек, ткнёт в тебя палочкой, и ты, Алан Флинн, поступишь в моё личное распоряжение. Будешь смотреть здесь, не появятся ли похожие типы с похожими мыслями. Если появятся, сообщишь немедленно. Номер я тебе дам. Да, и вот ещё, чтобы вопросов не возникало. Чип слежения ты вырезать из руки не сможешь, умрёшь от болевого шока. "Тарантулам" вашим крышка, выживай сам по себе. Крутись как хочешь. Если будешь паинькой, у тебя даже карманные деньги появятся. Переметнёшься — я тебя убью. И учти, Дарт за тобой будет следить. Так что в твоих интересах поставлять мне проверенную информацию.
Алан Флинн по кличке Мозг молча курил, проклиная тот час, когда его мамаша произвела его на свет.
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/03/17/2351