У моей бабушки, оказывается, была старшая сестра Ирина. Об этом я поздно узнала от родителей и, помню, обижалась, почему от меня скрывали. О трагической судьбе этой женщины я даже написала в школьном сочинении…
Ей было двадцать четыре, когда она стала рыцарем. Старые фотографии сохранили ее красоту. Идя по улицам послереволюционной Москвы, часто слышала от мужчин: «Мамзель! Знакомства не желаете – с?»
Она писала стихи, которые отмечал сам Гумилев. А на своем пианино играла не польки, а самую настоящую классику. С детства учила иностранные языки, работала переводчицей на Международных курсах. Также, увлекалась мистикой. И с 14 лет считала себя анархисткой – коммунисткой.
Наверно, в таком возрасте трудно разобраться в глубине анархо – коммунизма. Привлекала идея общества без принуждения, основанного на взаимопомощи всех людей. А для этого, как призывала теория, нужно было работать не над государственным устройством, а над своей личностью. Заменить эгоизм души светом и заботой о ближних…
Москва 1925 года кипела интеллектуальной жизнью, духовными исканиями. Тогда было много разных мистических организаций. Масоны, теософы, тамплиеры, розенкрейцеры… По сути это были эзотерические, как бы сейчас сказали, кружки. И цели ставились, прежде всего, этические. Самосовершенствование, работа над собой… Идеалисты мироздания. Кому они помешали?
«Орден Света», куда пригласили Ирину, составляли молодые люди искусства, - артисты, художники, музыканты из интеллигентных семей. Занятия вели "старшие", которые привезли «рыцарство» из Франции.
Вот этот день… Ирина входит в квартиру, где ее принимают в Орден. Волнуется. Складывая руки крестом на груди, приветствует «братьев света». Затем пересказывает космогонические легенды тамплиеров.
«…И жили там атланты, которые знали, что постоянно совершенствуясь, их сущности взойдут к храму Бога...
…и началась война - и духи Тьмы бились с духами Света…
…и сказал Дух Любви: В моем космосе найдешь спасение…»
И вручили ей белую розу. И повторяла она клятву - "...содействовать победе Света, быть благородным, противиться лжи. Быть смелым, мужественным, сострадательным… Воспитывать себя, как воина Света."
Конечно, она понимала условность тамплиерства. Сам Орден, с его театральными ритуалами – был отдушиной, игрой для творческой интеллигенции. Да и задачи ставились не политические, а – нравственные.
В начале 30-х годов по советской России прокатилась волна арестов. Арестовывали молодежь в Москве, Нижнем Новгороде, Свердловске, Ростове на Дону, Харькове, Киеве, на Северном Кавказе… Все мистические кружки, ложи, ордена были разгромлены, литература изъята. Начались следственные действия. Молодых пианисток и поэтиков, худосочных, наивных мечтателей обвинили в антисоветской деятельности.
Только по делу московского Ордена Света проходило немало "рыцарш":
- ...Смоленцева Александра, 25 лет, анархо – мистичка… Леонтьева Надежда, 32 года, готовила учениц… Поль Екатерина, 29 лет, дочь артистов, певица, рыцарь 2-ой степени… Покровская Елена, 24 года, пианистка… Белецкая Ирина, 26 лет, переводчик…
Трагическое переплетение судеб. Арестованные вели себя по - разному. Кто сдавался и строчил доносы. Кто пытался схитрить, кто молчал, упорствуя... Показания Белецкой выделялись. В этих скупых строках была вся она. В отличие от других арестованных, Ирина говорила коротко.
«Я – анархо – коммунистка. Каждый волен иметь свое мировоззрение… Классовой борьбы недостаточно. Нужно работать над собой…
Эти слова легли в основу обвинения. Впрочем, не будь их, придумали бы другие «доказательства» антисоветской деятельности. Например, тайный характер Ордена. Или - изучение идеалистической концепции мира.
Ее вызвали на очередной допрос. Она не подозревала, что все окажется так серьезно. Мордастый следователь в круглых очках, выпятив губу, старательно выписывал строки ее показаний: «В контрреволюционных организациях не состою…»
- Тебя признали члены Ордена, – заметил он. – Попляшешь, сучка…
- Гад! – опалило ее.
Зашел пожилой, изображающий доброго следователя. - Десять минут смелости! И - вся остальная жизнь… – Придет время, - взмолитесь, чтобы бог избавил от мучений…
- Вам не сломать меня! – вспыхнув, крикнула. Но голос ее дрогнул.
Ей дали три года тюрьмы в политизоляторе. И еще три года ссылки. В камере она занималась физическими упражнениями, готовясь валить деревья на севере. Но сослали в Среднюю Азию, в зной.
В Ташкенте, где ей разрешили жить после тюрьмы, сильно голодала. Мыла прилавки на рынке. Убирала ослиный навоз. Лишь бы выжить….
Шел 1937 год. Думала ли она о том, что власти ужесточат борьбу с инакомыслящими? Какие - то намеки просвечивались в письмах мистиков, оставшихся на свободе. Отыскала адреса и нескольких московских рыцарей. Она жила этими письмами, глотала их запах чернил.
Я остаюсь в тоске великой,
Но с верой строгой,
Чтобы любой пылинке
Помочь стать Богом…»
Увы, до светлого часа было далеко. Ее арестовали за связи с антисоветскими элементами, а в 38-ом приговорили к 8 годам исправительно – трудовых лагерей. Так она попала в Карагандинские лагеря.
Тут она познала ад. Заставляли пахать степь плугом. Хрупкая женщина, интеллектуалка, сил не хватало. Падала, вставала, опять падала… Под палящим зноем слились в единоборстве – железный плуг и московская интеллигентка. Пыль покрывает неравную борьбу. Женщина ловит сожженным ртом серый горячий воздух. И не может поймать досыта….
Так прошли изнурительные годы. И вот уже из женщины она превращается в иссохшее пожилое существо… И приходит отчаяние:
Вдали от родины я стала слабой,
Отец Вселенной!
К Тебе приблизившись, я так смогла бы
Уйти из плена...
Освободилась только в 1947 году. Но жить пришлось там же, в кишлаках, зарабатывая на еду в швейной артели. Теперь, вместо плуга – грубая игла, суровая нить и кожа. Через три года разрешили на поселение в Карагандинскую область. И только в 1954 – полное освобождение.
Ей было уже 50 лет. Разыскала сестру, уехавшую из тревожной Москвы подальше на север, в лесной край. В Усть - Сыровске устроилась в библиотеку, где и познакомилась с бывшим репрессированным военным, работавшим на лесопилке. Это был подавленный инвалид с высохшей ногой.
Они остались среди книжных полок пить чай.
- Ну, мне - то можно рассказать, – сказала твердо. И потерла обожженную щеку. Он заплакал.
Начиналась очередная весна коммунистического строительства. Все тянулось к возрождению – и природа, и общество. Казалось, у них бы сложилось. Но победил другой враг – водка. Прошедший тяжкие испытания, бывший солдат сдался в лапы зеленому змию…
Стихи Ирина Николаевна писала уже редко. В них, наряду с темой рыцарского братства, все больше звучали слова – горечь, память, угасание.
…Листья шелестят или страницы
повести о жизни человека?
Я стою в дозоре на границе
прошлого и будущего века…
Она надеялась, что государство возместит ее страдания и выплатит компенсацию. Началась новая борьба, теперь с чиновниками. Но сил и терпения уже не хватало. Заставила себя писать воспоминания в толстую тетрадь. Искала в архивах рыцарей Ордена Света…
Город газовиков и нефтяников застраивался панельными пятиэтажками. Ирина Николаевна иногда приходила смотреть на новостройки. Но принять их в сердце уже не могла. Молодые люди беззаботно проходили мимо с эскимо, пили газировку…
Ей нравились тихие дворики у старых домов сталинской эпохи. Как- то зашла в островок тишины. Свет проникает сквозь листву тополей… Она заметила, как из подъезда дома вышел обрюзгший пенсионер. Его неприветливое лицо, немодные круглые очки…
Кровь бросается ей в голову. - Ты!? Старик оборачивается. Высохшая маска пьяницы. Пустые глаза. На одном – бельмо, другой, белесый, выцветший, не узнает ее…
Осенью Ирину Николаевну охватила тоска. Она не находила себе места. Наконец, объявила – надо съездить в карагандинскую область. В поля, где когда-то пахала плугом.
Напрасно ее пытались отговорить. Она была уверена, - поездка позволит ей закончить рукопись воспоминаний. Но когда уехала, обнаружилась ее забытая тетрадь. Там были и стихи.
…Я иду к тебе, Свет великий,
По границе провала в Ничто.
Надо мной – несказанные лики
И сверканье громадных щитов.
Я иду над хребтами чудовищ,
Чьи-то тяжкие воли круша,
Чтоб найти средь забытых сокровищ
Лишь тебя, человечья душа!
Следы ее потерялись. Последняя рыцарша растворилась в Свете космоса, которому, она давала когда – то свою клятву.
Несколько лет назад в нашем городе ребята организовали историко-реконструкционный клуб «Кречет». Воссоздали доспехи рыцарских времен, проводят турниры. Я стала участником клуба, написала этот рассказ. Некоторые наши «рыцари» прочитали. Иногда думаю, если б жила в те времена, обязательно вступила бы в рыцарский Орден Света. Как бы вела себя на допросах? Мне кажется, я похожа на бабушку…
Примечание. Прообразом героини рассказа стала Ирина Николаевна Иловайская. Стихи И. Иловайской взяты из книги А. Никитина «ROSA MISTIKA» (поэзия и проза российских тамплиеров).
.