Над бушующим океаном занимался новый день. Где-то там, высоко, за мощными слоями грозовых туч солнце начинало свой ежедневный путь, но его лучи не могли пробиться к воде, чёрной морщинистой воде с проседью пены. Они лишь немного разбавляли серой краской противоестественный зеленовато-фиолетовый цвет облаков, но ураганный ветер тут же стирал редкие серые прожилки, размывал островки блёклого света и продолжал монотонно перемешивать воду и облака, соединяя их на горизонте в одну непроглядную жуткую круговерть. Ослепительные изломы молний изумрудными стежками прошивали бугристую облачную массу, и гром электрических разрядов тонул в хаосе грохочущих звуков бури. Распоясавшаяся стихия самой себе демонстрировала свою власть, устраивала генеральный смотр своих сил, но не было зрителей, способных оценить её свирепое усердие; ничто живое не смогло бы уцелеть в этой дьявольской кузнице, где тучи-молоты высекали искры и оставляли многочисленные вмятины на воде-наковальне.
Много дней подряд кипел этот котёл, но силы природы бесновались уже не с той энергией, что неделю назад, и беспорядочные воздушные вихри постепенно сменялись мощным постоянным потоком: ураган смещался к востоку.
Подводная лодка лежала на грунте. Здесь, на глубине, под толстым слоем бурлящей воды тоже не было спокойно. Извилистые струи подводного течения колебали тело стального колосса, под днищем скрипели камни, а мутные потоки завихрялись у рулей, намывая холмы ила и песка.
Целую неделю субмарина пережидала шторм, боролась с подводными течениями, врастала в океанское дно. С внешним миром её связывала лишь тонкая нить кабеля, соединённая с рогатым шаром-антенной, крутящимся на пляшущей воде. Лодка ждала сигнала, но его не было. Не было вот уже двадцать девять дней. Оставалось ещё 12 часов ожидания.
Подводная лодка была боевой машиной. И хотя из 24 ракет в запасе оставалась только одна, и один реактор из двух полностью выработал свой ресурс, она продолжала жить. Жить и ждать сигнала, который указал бы ей цель.
Таймер бортового вычислительного комплекса вывел на табло все нули, – контрольное время кончилось, сигнала не поступило. Лодка продолжала лежать на грунте, однако её системы, словно очнувшись от долгой спячки, начали выполнение новой программы. Реактор выходил на рабочий режим, электроника переключилась на самопроверку и контроль оружия. В лодке оставалась ещё одна ракета, и теперь боевая машина получила полную автономность и новое предназначение: самостоятельно искать и поражать цели. Хотя бы одну цель.
Стайка колючих серебристых рыб, проплывавших мимо субмарины, испуганно бросилась в сторону, потревоженная каскадом пузырей, вырвавшихся из-под её корпуса. Лодка продувала балласт, обеспечивая себе нейтральную плавучесть. Исцарапанный корпус, издавая натужный скрип, шевельнулся, из-под него начали вырываться косматые протуберанцы ила. Вода окончательно замутилась, скрадывая хищные обводы гигантского ракетоносца. Из пустых колодцев использованных ракет через открытые крышки и прорванные мембраны спешно ретировались морские обитатели, поселившиеся там почти месяц назад: толстая зубастая мурена, несколько осьминогов и множество мелких рыб бледной угрюмой расцветки. Сквозь их беспорядочный табун, пуская пузыри, пронёсся вниз антенный буй, увлекаемый сматывающимся кабель-тросом.
Вода в кормовой части начала светлеть, струи илистой воды вдоль корпуса обозначили ровное течение, - это медленно заработали гигантские многолопастные винты. Корпус лодки выровнял крен, её рули шевельнулись и заняли положение на всплытие. Лодка в последний раз тронула днищем илистое дно и плавно пошла на подъём.
Она двигалась практически бесшумно, изредка постреливая донным гидролокатором. На безлюдном посту управления приборы фиксировали режимы работы всех систем. В полумраке рубки призрачно вспыхивали и гасли огоньки панели управления, стрелки покачивались на зелёных секторах шкал, а на центральном табло равномерно менялись цифры, показывая неизвестно кому уменьшающуюся глубину погружения. До поверхности оставалось пятьдесят метров. Лодка выровняла дифферент и двинулась на этой глубине малым ходом. Повинуясь программе, вертикальный руль отклонился влево на полградуса и субмарина начала совершать гигантскую циркуляцию на восток, оставаясь в тылу уходящего шторма.
На поверхности бурлящего океана уже царствовала ночь. Тучи плотной массой неподвижно расположились на востоке, а высоко в небе светились зеленовато-лиловым отливом рваные клочья облаков, верхний край которых был всё ещё тускло освещён скрывшимся на западе солнцем. Белая бахрома волн разрезала пополам угольную черноту горизонта, отделяя бескрайнее пространство воды от пласта туч. Ветер устойчиво и сильно гнал оставшиеся облака к востоку, словно стремился собрать всё неповоротливое стадо в одном месте. В разрывах облачных струй проглядывали бледные редкие звёзды, а в зените угадывалась пепельно-серая луна. Но не ощущалось никакой жизни во всей этой шевелящейся массе чёрной воды и чёрного воздуха. Стихия не нуждалась в зрителях.
Чёрная тень лодки беззвучно скользила на пятидесятиметровой глубине, замыкая круг первичного поиска. Она двигалась в режиме молчания, лишь её гидроакустические системы пассивно сканировали толщу океана, стремясь обнаружить опасные шумы. Но приборы не фиксировали ничего, кроме неровного гула утихающего шторма. Океан на многие десятки миль вокруг был пуст.
На одной из панелей поста управления перемигнулись огоньки: опасности не обнаружено, автоматика переключилась в режим поиска цели.
Горизонтальные рули шевельнулись, винты прибавили оборотов, субмарина подвсплыла на перископную глубину, и над поверхностью океана показался комплекс многоканального пеленгатора. Теперь лодка шла средним ходом строго на восток. Обтекатели антенн рубили неспокойную воду, оставляя в кильватере пенистые буруны. Вокруг стояла кромешная тьма, в которой иногда появлялись островки призрачного света, словно отблеск свечи на закопчённой стене, - это луна изредка проглядывала в разрывы облаков.
Эфир был так же пуст, как и океан. Пеленгатор сканировал диапазон за диапазоном, но ни на одной частоте не было даже намёка на излучение. Аппаратура регистрировала только интенсивные атмосферные помехи – грозовые разряды, мощный ионосферный фон, но в этих сигналах не было порядка, просто стихия перемешивала эфир и океан одновременно.
Несмотря на сильное волнение, лодка упорно продолжала двигаться на восток. В памяти бортового вычислительного комплекса не было координат целей, но теперь, получив полную автономность, он обрабатывал все возможные признаки активности противника. Не получив никаких сигналов от пеленгатора, комплекс запустил новую программу – переход в территориальные воды врага, ближе к континенту, где вероятность засечь вражеский сигнал была выше. Субмарина снова погрузилась на пятьдесят метров и, дав полный ход, устремилась вдогонку за ураганом, надвигавшимся на материк. До точки следующего всплытия ей предстояло пройти двести сорок пять миль.
На песчаном побережье материка в черноте ночи громыхала гроза. Лил проливной дождь, и ветер, предвестник надвигающегося урагана, крепчал с каждой минутой. Он обрывал ветки с гнущихся пальм, гнал по мокрой земле комья травы, и, вырвавшись на простор плоской равнины, закручивал свою добычу в воронки, яростно подбрасывая вверх. Тяжёлые волны с мерным гулом накатывали на пологий берег и нехотя откатывались назад, с каждым разом увеличивая свои удары, словно океан стремился расколоть материк.
В десяти милях от берега на изрытой воронками плоской равнине ветер бушевал особенно яростно. Кое-где возникали воронки смерчей, невидимых в кромешной тьме, только сполохи грозовых разрядов иногда освещали магниевым светом сгустки летящих по причудливым траекториям обломков деревьев. Воздух вибрировал от гула ветра и треска падающих на землю вперемешку с дождём поломанных веток. Всё побережье было покрыто истерзанной растительностью и фрагментами бывших строений. Но в центре всего этого хаоса оставался нетронутым блестящий чёрный купол, одиноко стоящий на невысоком холме.
Под куполом размещалась надёжно укрытая от внешних воздействий автоматическая станция слежения и наведения системы береговой обороны. В спокойном полумраке работающей аппаратуры выделялся неяркий зелёный свет индикаторов обнаружения. Бушующая снаружи стихия не могла нарушить запрограммированную работу станции, радиопрозрачный купол которой пропускал внутрь только радиоволны и приглушённые звуки ударов об него крупных обломков, приносимых ветром. Только эти звуки, да тихий шелест работающей аппаратуры нарушали внутреннюю тишину помещения.
Каждые полтора часа станция должна была получать кодированный сигнал со спутника о наличии потенциальных целей в радиусе поражения, однако последний сигнал об отсутствии таких целей поступил почти тридцать дней назад, после чего передача прекратилась. Через один час двенадцать минут заканчивалось контрольное время ожидания.
Рядом со станцией под слоем искорёженного дёрна скрывался люк шахтной ракетной установки. Земля над ним промокла и превратилась в глинистое месиво с остатками травы, но ни дождь, ни смерч не могли повредить ракету, стоящую в направляющих шахты, стартовый комплекс которой был подключён к станции наведения. Шахта была практически герметичной. Все её механизмы и системы были отлажены, панели сверкали, шарниры и редукторы отсвечивали сизой смазкой, на платах и кабелях не было ни пылинки. В течение долгих лет службы автоматика раз в сутки обменивалась со станцией сигналами контроля, прокручивала тесты программ, но после каждой проверки в память системы управления поступали данные о полной исправности и боеготовности комплекса. Никаких неполадок или сбоев, надёжность системы была очень высокой.
На центральной панели станции пискнул зуммер. Одновременно с ним табло таймера высветило шесть нулей, - это закончилось контрольное время ожидания. Мгновенно включились многочисленные системы станции: на центральной панели засверкали огни индикаторов, показывающих подключение всё новых и новых блоков. Через тридцать секунд станция закончила тестирование и перешла в автономный дежурный режим. Под куполом нарастал звенящий звук серводвигателей, - это начал движение антенный комплекс. Через четыре секунды пространство верхней полусферы было просканировано в пассивном режиме, и на центральный вычислитель был дан сигнал об отсутствии излучений. Автоматика перешла к активному режиму. Решётка антенны повернулась в западном направлении и, покачиваясь, начала посылать короткие импульсы в направлении океана.
Снаружи купола всё также бесновалась штормовая ночь. Ураган подошёл к побережью, и ветер неудержимо наращивал силу, ломая деревья и обрушивая на прибрежный песок настоящие водопады. Адские силы перемешали небо, воду и землю в единую подвижную субстанцию, в одно мгновенье менявшую свои очертания по прихотливым законам бури.
Глаз урагана медленно перемещался на восток в двухстах милях от берега. Внутри глаза было относительно спокойно, небо было почти безоблачным, и только бледные звёзды и одинокая луна безучастно смотрели сквозь мутную атмосферу на могучие океанские волны, которые никак не могли успокоиться после прошедшего фронта урагана.
Внезапно посреди громадных валов из-под воды выплеснулся бурун пены и пузырей, в центре которого показался обтекатель радиопеленгатора, - лодка прошла в подводном положении отмеренные двести сорок пять миль, обогнала тыл урагана и всплыла почти в центре его глаза. До вражеского побережья оставалось пройти почти столько же. Автоматика снова включила режим поиска цели. Лодка шла средним ходом в надводном положении, внутри обтекателей пеленгатора мерно вращались антенны, прощупывая весь спектр излучений в окружающем пространстве. В какой-то момент антенны под куполом на побережье и внутри лодочного обтекателя оказались на одной линии.
В рубке субмарины вспыхнул красный свет, и одновременно раздался сигнал гонга. Пеленгатор засёк радиосигнал с побережья. Через несколько секунд сигнал повторился. Навигационный автомат среагировал мгновенно: антенный обтекатель втянулся в надстройку, носовые рули качнулись вниз, и лодка с большим дифферентом ушла в глубину. Двух запеленгованных сигналов было достаточно для того, чтобы бортовой вычислительный комплекс идентифицировал цель и определил её координаты. Перед погружением измерительный блок зафиксировал параметры окружающей среды в этой точке пространства, - все параметры были в пределах допуска, кроме радиационного фона, который в сотни тысяч раз превышал норму. Но это не имело для лодки никакого значения.
На глубине сорок метров лодка сбавила ход до малого и выровняла дифферент. Теперь боевая машина имела цель. И точно следовала программе, которая составляла смысл её существования. Все системы были переведены в боевой режим. Никакие стихийные катаклизмы не могли ей помешать выполнить своё предназначение. Данные о координатах цели были введены в боеголовку последней ракеты. Ещё несколько секунд понадобилось для проверки её системы наведения. В блоке управления ракеты пели моторы гироскопов, переходя в ходе раскрутки от воя к комариному писку. И вот уже взвыл компрессор, нагнетая в шахту азот, давление в ней стало постепенно сравниваться с забортным. Начался обратный отсчёт.
10…9…8… – менялись цифры на табло стартового автомата. Крышка ракетной шахты открылась, пиропатрон прорвал мембрану, и шахта заполнилась забортной водой. 7…6…5…4…- уменьшалось время до старта. Лодка сохраняла малый ход, рули и успокоители качки отслеживали малейшие колебания корпуса, удерживая крен и дифферент «по нулям».
3…2…1…старт! Отстрелив кабельную пуповину стартового стола, ракета одним прыжком преодолела сорок метров воды и, взлетев над поверхностью океана, включила маршевый двигатель и разгонные бустеры. Ослепительное пламя выхлопа из пяти сопел разорвало жёлтым сиянием черноту окружающей ночи, словно маленькое солнце взошло прямо из воды посреди океана.
На берегу под куполом станции антенны завершали очередной оборот, когда приёмник зафиксировал слабый отражённый сигнал прямо из центра урагана. Через несколько секунд анализаторы спектра безошибочно идентифицировали цель. Центральная панель станции озарилась красным цветом индикаторов тревоги, автоматика перешла в боевой режим.
Субмарина медленно уходила в глубину. Центральный пост был погружён в темноту, большинство систем были выключены. Теперь её существование стало бесцельным, все боевые задачи были выполнены. Последняя программа автоматики вела её малым ходом в базу, и уже не имело значения то, что энергии реактора не хватит на весь переход. В памяти бортового комплекса сохранились координаты всех двадцати четырёх поражённых ею целей. Они были разбросаны по всему вражескому континенту, но все рано или поздно оказались в пределах досягаемости её ракет. Автоматика была лишена чувства гордости или удовлетворения, но это тоже больше не имело значения, на всей планете некому было оценить совершенство этой боевой машины. Не имело больше значения и то, что где-то там, на берегу, за две минуты до удара по куполу, рядом с ним, преодолевая сопротивление грязного месива, с шахты слетела крышка, ещё одно маленькое солнце встало посреди грохочущей стихии, и унеслось в сторону океана. Унеслось, чтобы уступить место ослепительной вспышке ядерного взрыва, разом прекратившего шторм. Теперь на его месте всё побережье выгорало в адском пламени, которое сплавляло в единую массу почву, растительность, сложную аппаратуру и прочий мусор. Сплавляло, испаряло и возносило вверх от чёрной земли к чёрному небу.
Субмарина шла малым ходом в базу. В ту точку планеты, которая раньше была базой. Последний сигнал центрального поста, корректирующий курс, не успел дойти по проводам до исполнительного механизма руля. На поверхности океана точно над местом нахождения лодки в последний раз взошло искусственное солнце.
Огромная воронка пара и огня растворила в себе лодку без остатка. Последняя цель была уничтожена.
Конец
Обнинск, ноябрь 2003г.