Князь Шора Ногмов читает Пушкину свои стихи в Пятигорске.
Двум из таких скованных колодников удалось бежать. Они переплыли Днепр и после отдыха на островке скрылись в лесах. Случай этот имел особенное значение, так как весною 1820 г. 50 деревень вокруг административного центра Екатеринославской губернии взбунтовались, «чтобы быть в полной свободе». Вице-губернатор Шемиот докладывал по ситуации в Петербург, в связи с чем против «многих тысяч возмутителей, избивающих своих начальников», были высланы войска, беспощадно подавившие восстание. В один из дней Пушкин опять поехал кататься по Днепру и, несмотря на прохладную погоду, искупался, после чего простыл и тяжело заболел. В то время через город проезжал знаменитый генерал от кавалерии, герой войны 1812 г. Николай Николаевич Раевский (1770 – 1829), которому медиками было предписано лечение на Кавминводах. Вместе с ним ехали на Кавказ и его младшие дети: дочери Софья и Мария, а также младший сын Николай - давний приятель Пушкина ещё по учёбе в лицее Царского Села. Николай Раевский - младший, уже имевший чин ротмистра лейб-гвардии Гусарского полка и нашёл больного поэта в одной из бедных хат г. Екатеринослава. По его просьбе, сопровождавший на лечение ген. Раевского штаб-лекарь Евстафий Петрович Рудыковский, осмотрел больного Пушкина и прописал ему курс лечения. Гусарский ротмистр Николай Раевский уговорил своего отца взять Александра с собою на Кавказ. Н.Н. Раевский, будучи весьма либеральных взглядов и зная, истинные причины перевода коллежского секретаря Пушкина в канцелярию наместника Бессарабии, уладил его отпуск с добрейшим Иваном Никитичем Инзовым.
С большой радостью двадцатилетний А. Пушкин воспринял разрешение на дальнюю поездку с семейством Раевских. Строгая и добрая их семья, приветившая его как родного, окружившая простой заботой, подкрепила Александра Сергеевича своим прочным укладом и от этого ему в то лето 1820 г. было так благостно и чудесно. Раевские в жизни Пушкина - это целая большая эра, они проходят через всю его судьбу. 28 мая они все вместе покидают столицу Новороссии и переправляются через широкий Днепр при немецкой деревне - колонии Нейенбург, невдалеке от коварных и грозных порогов, где некогда обреталась запорожская вольница, впоследствии с великим вдохновением воспетая Н.В. Гоголем. Поезд Раевских являл собой эффектное и внушительное зрелище и состоял из открытой коляски с откидным верхом и двух четырехместных карет. В одной - ехали дочери: Мария и Софья с гувернанткой - англичанкой бонной мисс Маттен и компаньонкой дочерей (крестницей генерала) девушкой - татаркой Зарой, которую все звали Анной Ивановной. Во второй карете ехал сам генерал с военным врачом и отчасти стихотворцем, а молодые Николай и Александр - впереди, в упомянутой коляске. Остальная часть семьи Раевских должна была встретиться с ними уже на юге. На почтовых станциях при замене лошадей было слышно, как ямщики говаривали: «Второй Спас яблочком разговляется»; «На второй Спас и нищий яблочко съест»; «Спас любит нас». В те же дни отмечался и Успенский пост, когда на трапезе разрешалось пить вино и кушать рыбу. Все это на базарах можно было купить у веселых казачек.
Путешественники, особенно молодые мужчины, делали это с особым удовольствием. Не доезжая г. Таганрога, путешественники увидели Азовское море. Была сделана остановка экипажей и все стали любоваться морем, которое было покрыто волнами. В Таганрог кортеж прибыл ранним утром 5 июня. Расположились все в доме градоначальника П. Папкова, по улице Греческой 40. Строение по размерам, удобствам и отделке было в то время одно из лучших в городе, среди 160 каменных домов. Раевским и Пушкину были отведены комнаты на верхнем этаже (внизу размещалась прислуга). После обеда и ночлега у ген. П.А. Папкова, путники утром двинулись дальше «в Ростов, что прежде был предместьем крепости Св. Димитрия». Выросший из основанного в 1749 г. торгового поселения «Темерницкая таможня», Ростов не имел ещё того значения, какое приобрел позже, к тридцатым, а особенно к шестидесятым годам. Более интересным для путешественников оказался многолюдный армянский городок Нахичевань (ныне восточная часть Ростова на Дону). Всё в нём оригинальное: образ жизни, строенье, лица, одеянье и торговлей он весьма богатый (из «Архива Раевских» т. 1, стр. 520). К ночи 6 июня Раевские и Пушкин добрались до Аксайской станицы, которая была ещё бойким, хорошо заселённым торговым местом, лежащим у переправы через р. Дон. Остановились на ночлег, и ген. Раевский отметил в путевом журнале, что Аксай расположен «на устье реки Аксай, вверх по которой в 35-ти верстах перенесена столица донских казаков и названа Новым Черкасском...».
Донским атаманом был в то время ген.–л-нт Адриан Карпович Денисов, которого ген. Николай Раевский знал ещё с 1794 г. Он решил навестить старого знакомого и из Аксая послал к нему в Новочеркасск с нарочным письмо, в котором сообщал, что завтра «со всей гурьбой» будет у него обедать. На следующий день, 7 июня, поехали в город, весьма обширный, заложенный героем Дона, прославленным графом и атаманом М.И. Платовым, но ещё малонаселенный. В 1820 г. Новочеркасск представлял небезынтересную для наблюдателя картину. Прежде всего, здесь ярко бросалась в глаза смесь различных национальностей. С северо-запада к городу вплотную примыкала татарская станица; к северо-востоку, за р. Тузловом, располагалось хутун - калмыцкое становище; с юга - из Нахичевани и Таганрога сюда наезжали с товарами армяне и греки. В донской столице остро ощущались социальные противоречия. Казачья масса была недовольна действиями дворянской верхушки, захватившей войсковые земли. В мае–июле 1820 г. войсками проводилась активная фаза подавления крестьянского восстания на Дону, которое охватило 256 селений. Антикрепостнические выступления более 40 тыс. крестьян; борьба казацкой старшины во главе с атаманом, против проектов ген.–адъютанта А. Чернышева, ограничивающих войсковое землевладение; взаимная вражда разных прослоек донского дворянства - всё это вносило серьёзное напряжение в жизнь донской столицы. Кроме всего, войсковой атаман А.К. Денисов ввёл винный откуп и сдал его нескольким крупным землевладельцам.
Это стеснило свободу винокурения, продажи вина и урезало доходы многих помещиков, вызвав с их стороны недовольство (см. Игнатович И., - Из истории движения крепостных крестьян на Дону, «Историк–марксист» №№ 2-3, 1935, с., 104-105). Пушкин и Раевские могли познакомиться с жизнью Новочеркасска лишь в той мере, в какой позволило их недолгое пребывание. Отобедав у атамана Денисова, они вскоре выехали в шлюпке назад, в Аксай. Ехали вдоль берега «с разнообразными долинами, холмами, рощами, виноградными садами», - все были восхищены этим видом «степного уголка земного шара», - писал Раевский в своём дорожном дневнике. На следующий день после визита к ген. Денисову, путешественники - исключительно ради этнографической своей любознательности - в шлюпке совершили поездку в старый центр войска Донского - Старый Черкасск. «Низложенная» в 1806 г. атаманом, графом Матвеем Платовым старая столица представляла собой живой памятник исторического прошлого донского казачества. Раевские и Пушкин, во время осмотра города, проявили неподдельный интерес ко всему, что было достойно. Затем, переправившись на левый берег Дона, и, уже нигде подолгу не задерживаясь, проехали 200 верст по донским землям и ещё 170 - по степям Кавказской губ. 9 июня 1820 г. путники прибыли в Ставрополь. Он являлся военно-административным центром Кавказской линии и Черномории и, проехав далее, ночевали, не доезжая городка Георгиевска. 10 июня оказались в Георгиевске, 11-го - в Горячеводске (Пятигорске), где путников поджидал старший сын Раевского - Александр Николаевич.
От всего увиденного Александр Пушкин находился в большом восторге и писал брату Льву Сергеевичу: «Жалею, мой друг, что ты со мной вместе не видел великолепную цепь этих гор, ледяные их вершины, которые издали на ясной заре кажутся странными облаками, разноцветными и недвижимыми; жалею, что не всходил со мною на острый верх Пятихолмового Бештау, Машука, Железной горы, Каменной и Змеиной. Кавказский край, знойная граница Азии - любопытен во всех отношениях». Горячеводск был городком достаточно благоустроенным. Недавно отстроенные ванны отличались «возможной чистотой и опрятностью». При ваннах имелась галерея с прекрасным видом на окрестности, для курортной публики играла музыка. «Смесь калмыков, черкес, татар, казаков, здешних жителей и приезжих – всё это под вечер движется, встречается, расходится, сходится», писал супруге русский ген. Н.Н. Раевский. Для Пушкина интересно было всё и впервые. Он слушал, смотрел, запоминал и знакомился с интересными людьми. Одним из таких был князь Шора Бекмурзович Ногмов (1794-1844), кабардинский общественный деятель, военный, филолог, поэт, историк. Он много читал: восточных, западных и античных авторов, «Историю» Карамзина, статьи Белинского, стихи Пушкина – с великим русским поэтом он вроде бы даже был знаком. Адольф Берже упоминает о неких кабардинцах, рассказавших ему, что Ш. Ногмов познакомился с Пушкиным в Пятигорске, где они оказались взаимно полезны друг другу. «Ногмов содействовал поэту в собрании местных народных преданий, и поэт, в свою очередь, исправлял Ногмову перевод песен с адыхейского языка на русский».
Продолжение следует в части 4 http://proza.ru/2019/01/15/688