6. ОТ ЕКАТЕРИНЫ II ДО НИКОЛАЯ I И ОТ ХРУЩЕВА ДО ГОРБАЧЕВА
Как и следовало ожидать, развал деспотической сталинской системы управления начался сразу после смерти Сталина. Уже арест в июне 1953 года Л. Берии, главы репрессивного аппарата, державшего номенклатуру в постоянном страхе, четко выявил подлинные устремления советской "элиты". Важнейшей особенностью сталинской системы было, по словам Г. Ханина,
«…наличие двух центральных органов власти – партии и госбезопасности, взаимоконтролирующих друг друга».
Возглавивший в 1953 году партию Н. Хрущев ликвидировал, к огромному облегчению номенклатуры, не только Берию, но и контроль органов госбезопасности над аппаратом партии и правительства. Другой "царский" подарок, преподнесенный номенклатуре Хрущевым, состоял в резком сокращении числа директивных показателей народнохозяйственного плана, якобы с целью расширения самостоятельности министерств и местных органов власти, сокращения административного аппарата. В действительности же эта мера означала существенное смягчение требований к руководителям производства, что объективно противоречило государственным интересам. Можно сказать, что политика Хрущева по отношению к номенклатуре в период с 1953 до примерно 1960 года была схожей с политикой Петра III и Екатерины II по отношению к дворянству. Однако последствия этих послаблений номенклатуре оказались настолько плачевными, что Хрущев, убедившись в пагубности для страны вызванных им процессов, с начала 60-х резко изменил свою политику: опять выросло число директивных показателей выполнения плана, заново развернулась фактически заглохшая в предыдущий период борьба с коррупцией и экономическими преступлениями и т.д., что принесло, согласно Ханину, ощутимый положительный эффект:
«Даже небольшое ускорение экономического развития в 1963 – 1965 годах может служить доказательством результативности проведенных в первой половине 60-х годов мер по рецентрализации экономики. Удалось не только приостановить довольно быстро идущую тенденцию к падению темпов экономического роста, но и повернуть ее вспять».
Но закрепить этот локальный успех не удалось, так как номенклатура, освобожденная Хрущевым от сталинской деспотии, возвращаться обратно в "стойло" категорически не хотела. Благодаря «хрущевской оттепели», она ОКОНЧАТЕЛЬНО ПРЕВРАТИЛАСЬ В «КЛАСС ДЛЯ СЕБЯ», осознавший несовместимость своих корыстных интересов с подлинным социализмом, хотя еще и не готовый заявить об этом открыто. Здесь уже сама собой напрашивается аналогия между смещением Хрущева в октябре 1964 года и убийством императора Павла I в марте 1801 года. Как самодержавная Россия в 1796 – 1801 гг., так и СССР в 1960 – 1964 гг., пережили одинаково энергичные, но беспорядочные попытки их тогдашних правителей изменить ситуацию к лучшему, закономерно прерванные дворцовыми переворотами. Закономерно, поскольку в обоих случаях незадачливые реформаторы болезненно задели интересы господствующего класса. Сменившие Хрущева и Павла I Л. Брежнев и Александр I, не обладавшие ни сильной волей, ни четкими убеждениями, вполне удовлетворяли, соответственно, номенклатуру и дворянство. Последовавшая уже в 1965 году «косыгинская» реформа дала номенклатуре в этом смысле максимум того, на что она могла рассчитывать, не порывая открыто с коммунистической идеологией.
Правда, «косыгинская» реформа не была, в отличие от горбачевской «перестройки», всеобъемлющей; в частности, она не затронула напрямую самую здоровую часть советской экономики – ее ВПК. Более того. В своих предсмертных воспоминаниях В. Глушков рассказал, что, после отклонения Косыгиным его проекта ОГАС, к нему обратился Д. Устинов, руководивший тогда ВПК, и предложил реализовать идеи этого проекта отдельно в его ведомстве:
«Дмитрий Фёдорович Устинов мне сказал так: пока там будут спорить, Вы в наших отраслях это сделаете. Он пригласил всех своих министров из ВПК и дал команду им делать так, как говорит В. М. Глушков. Было организовано две комиссии. Одна, в которой первый зам. министра радиопромышленности был председатель – это организационная, так сказать, комиссия. Она состоит из первых заместителей министров оборонных отраслей, и я там заместитель председателя. Она и сейчас есть. А вторая комиссия представляет собою научный совет, который определяет науку, как делать системы управления отраслями, причём с самого начала было предусмотрено, чтобы это было сделано для всех отраслей, т.е. какой-то зачаток общегосударственности был.
Д. Ф. Устинов дал команду, чтобы никого из экономистов не пускали на предприятия. И мы спокойно за закрытыми дверями работали».
Во многом благодаря этому, несмотря на общее ухудшение положения в экономике, советский ВПК продолжал уверенно сокращать отставание в военной сфере от США, и к середине 70-х обеспечил военно-стратегический паритет с экономически намного более сильным противником. Что можно считать высшей точкой могущества СССР, сравнимой с могуществом самодержавной России после победы над Наполеоном. Но эти исторические достижения были вполне закономерно растеряны уже непосредственными преемниками Александра I и Брежнева.
Казалось бы, Николай I и М. Горбачев не имеют, как политики, почти ничего общего (кроме, пожалуй, упрямства и самомнения). Первый – убежденный консерватор, если не реакционер, второй – записной реформатор. Тем не менее, в истории России-СССР им обоим досталась одна и та же незавидная роль правителя, не сумевшего сохранить достижения предыдущей эпохи. Разница "всего лишь" в том, что Николай I шел к своему краху 30 лет, а Горбачеву хватило шести; Николай I "только" проиграл Крымскую войну, а Горбачев допустил уничтожение государства, президентом которого он сам себя назначил. Но и эти различия легко объяснимы: деградировавшее дворянство не могло, по крайней мере, выбирать себе монарха по своему вкусу, тогда как деградировавшая номенклатура такую возможность имела. И то, что она выбрала генсеком не кого-нибудь, а именно Горбачева, вряд ли было случайностью. Трудно не согласиться в этой связи с Ханиным, утверждающим, что
«Вознесение Горбачева на политический олимп стало возможным только в период застоя, оно – отражение и выражение застоя, когда реальные результаты деятельности руководителя уже не принимались во внимание при назначении на руководящие должности. Имели значение только личные отношения…»
Поэтому закономерно и то, что конец эпохи Горбачева совпал с концом официальной коммунистической идеологии, но отнюдь НЕ СТАЛ концом политического господства номенклатуры. А значит, исторический цикл, начатый в Октябре 1917 года, НЕ ЗАВЕРШИЛСЯ в августе 1991-го. Он продолжается по сей день, и "смена вывески" – РФ вместо СССР – НЕ ОСТАНОВИЛА процесс деградации государства, так как по сей день страной продолжает править НЕ ИЗМЕНИВШАЯ своей глубинной сущности, хотя и "декоммунизированная" номенклатура.
7. ОТ АЛЕКСАНДРА II ДО АЛЕКСАНДРА III И ОТ ЕЛЬЦИНА ДО ПУТИНА
То, с какой легкостью номенклатура в массе своей «перекрасилась» после августа 1991 года, само по себе говорит о крайней степени ее морального разложения. Любой ценой, под какой угодно личиной, но сохранить в неприкосновенности свою власть и "сословные" привилегии – вот ЕДИНСТВЕННАЯ цель ельцинского переворота, ставшего логическим следствием не одной только горбачевской «перестройки», а всей предыдущей эволюции номенклатуры, начиная со сталинских времен. Действительно, убедившись в своей неспособности предотвратить неумолимо надвигающийся экономический коллапс, номенклатура вполне ожидаемо решила, что единственное ее спасение – в "переходе к рынку", который-де сам во всем наведет порядок. А чтобы этот поворот на 180 градусов не выглядел как саморазоблачение, виновной в постигших страну экономических бедствиях была объявлена якобы принципиально порочная «командная экономика». На нее же предполагалось списать неминуемые лишения "переходного периода": мол, такова неизбежная расплата за десятилетия "коммунистического кошмара". Но даже сама «перекрасившаяся» номенклатура тогда, в 1991 году, вряд ли представляла себе масштабы и последствия того повального надувательства и мародерства, к которому в итоге свелись ее "рыночные реформы". Достаточно вспомнить хотя бы печально знаменитую ваучерную приватизацию, официальной целью которой было превращение большинства трудящихся в класс частных собственников – оплот российского «народного капитализма». Но – кто бы мог подумать! – "подвела"… реальная цена ваучера. Как напоминает Г. Ханин,
«Анатолий Чубайс громогласно обещал (о чем он впоследствии очень сожалел), что он [ваучер] будет равным стоимости двух «Волг». Фактически он стоил в 1993–1994 годах примерно пол-литра водки».
Вот вам и весь "народный капитал"… Во многом соглашаясь с мнением известного «шестидесятника» Ю. Буртина о происходившем тогда в стране, Ханин приводит в своей книге пространные цитаты из ряда его произведений. В частности, Ханин отмечает:
«Буртин показывает, что новый строй в отличие от советского, к которому он относился без симпатий, лишен всякой легитимности. Говоря о правящем слое России, он пишет: «Правовая и моральная легитимность его привилегированного положения находится, можно сказать, на нуле. От коммунизма и "руководящей роли КПСС" она отреклась, сверхдержаву развалила, индустрию и армию разрушила, науку, культуру, здравоохранение пустила по миру и, что, кроме собственных шикарных дач, cумела создать?». Едкой и справедливой критике Буртин подвергает ссылки на профессионализм номенклатуры: «В основном же опыт наших начальников – это искусство обходить закон, опыт самоснабжения, коррупции, устройства личного благополучия за чужой счет. Это опыт людей, под чьим руководством страна десятилетиями топталась на месте, сползала в зависимость и отсталость, гнила изнутри, а теперь и вовсе находится в состоянии распада и разрухи»».
Но и в истории самодержавной России был период, имеющий определенное сходство с «лихими девяностыми» 20-го века. Так же "скоропостижно" в феврале 1861 года российское дворянство "вдруг" перестало быть крепостническим и превратилось в "либеральное". Причем экономические и общественно-политические последствия отмены крепостного права и других «великих реформ» Александра II тоже оказались, как и последствия реформ Ельцина, довольно плачевными. Промышленность и сельское хозяйство пребывали в застое, приходили в расстройство государственные финансы, зато бурно росли, под влиянием ТОГДАШНИХ "новых русских", мошенничество и коррупция. Словом, всё как спустя почти сто лет в «лихие девяностые», но, конечно, в неизмеримо меньших масштабах. За исключением, возможно, силы политических "штормов" той эпохи; всё-таки Ельцину посчастливилось умереть своей смертью, в отличие от Александра II, убитого народовольцами 1 марта 1881 года. Причем, по мнению таких влиятельных политиков того времени, как, например, К. Победоносцев, народовольцы убили Александра II «вовремя»: продлись его царствование чуть больше, и первая русская революция могла бы состояться еще в 19 веке. Но, заметим, неоправданно и незаконно затянувшееся правление Ельцина тоже, в итоге, закончилось досрочно.
Вынужденно-добровольная отставка Ельцина ознаменовала наступление современной эпохи в истории России – эпохи Путина, естественным "прототипом" которой служит эпоха Александра III, тоже проводившего политику, в корне отличавшуюся от либеральной политики его отца. Как известно, свое правление Александр III начал с отклонения уже одобренного Александром II «конституционного проекта», который должен был вступить в силу 4 марта. Вместо этого 29 апреля 1881 года Александр III подписал «Манифест о незыблемости самодержавия», похоронивший все конституционные надежды либералов. И, как как это ни удивительно, крутой поворот от прозападного "прогресса" к "азиатской реакции", осуществленный Александром III, оказался для России благотворным: резко ускорился экономический рост, была достигнута финансовая стабильность, протестные настроения в обществе утратили свою остроту, вырос международный авторитет России.
Столь же противоречивы оценки результатов правления Путина. С одной стороны, слышатся обвинения в подчинении им себе законодательной и судебной власти, в преследовании свободных СМИ, в расправе над оппозиционерами. А с другой – довольно динамичный экономический рост (до кризиса 2008 года), повышение уровня жизни населения, стабильно высокий уровень доверия россиян своему нынешнему лидеру. Наконец, к большому неудовольствию Запада, Россия вновь, как СССР до Горбачева, стала проводить независимую внешнюю политику. Одна характерная цитата:
«Российский президент расширил влияние своей страны почти на каждый уголок земного шара. И на родине, и в Сирии, и на президентских выборах в США Путин получает то, что хочет. Не стесненный устоявшимися мировыми нормами, он смог усилить влияние в последние годы» (американский журнал «Forbes», 2016 г.).
Видимо, под «устоявшимися мировыми нормами» журнал подразумевал "норму" для других государств не сметь в чем-либо перечить Америке. Однажды Александру III тоже пришлось, защищая интересы России, совершить "непочтительный" в этом смысле поступок по отношению к тогдашней сверхдержаве – Англии. После чего британский министр иностранных дел якобы назвал Россию «огромным, чудовищным, страшным медведем, который нависает над Афганистаном, Индией. И нашими интересами в мире». То, что Путин заслужил себе и России подобную же репутацию в глазах Запада, делает ему честь. Но зная, ЧТО случилось ПОСЛЕ эпохи Александра III, нельзя не задать себе вопроса: возможно ли нечто подобное после эпохи Путина?
8. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
Впрочем, почему обязательно «после»? История никогда не повторяется с абсолютной точностью, поскольку в ней не бывает абсолютно одинаковых "начальных условий". Поэтому Хрущеву, например, "посчастливилось" за десятилетие своего правления побывать "в роли" сначала «великой» Екатерины II, а затем – и ее незадачливого сына Павла I. От подобного же "счастья", увы, не застрахован и Путин. Тем более что предпосылки для этого, к сожалению, имеются.
Непосредственной причиной краха самодержавия стала Первая мировая война, в которую Россия вступила, будучи подготовленной к ней хуже всех остальных главных ее участников, за исключением, разве что, Австро-Венгрии. Несмотря на быстрый экономический рост в предвоенное пятилетие, Россия к началу войны оставалась экономически отсталой страной. Один лишь пример. В предвоенном 1913 году в России стали было выплавлено вчетверо меньше, чем в Германии. Ввязываться в войну со столь мощным противником, имея, к тому же, такого сомнительного главного союзника как Англия, было, мягко говоря, неразумно. Тем не менее, именно Россия стала формальным инициатором Первой мировой войны, "вступившись" за Сербию. Но то, что могла себе позволить Россия Александра I, для России Николая II было уже непосильной ношей, которая в итоге ее раздавила. Николай II был обязан предугадать и предотвратить такой результат, имея перед глазами печальный опыт войны с Японией и последовавшего за ней революционного взрыва 1905 года. Но увы…
Кстати, что касается "вины" за случившееся большевиков во главе с Лениным, то они "повинны" как раз в том, что Россия всё же не рассыпалась в прах, как другая «тюрьма народов» – Австро-Венгрия, где никаких большевиков не было. Вопреки популярному ныне монархическому и "около-монархическому" вздору, большевистский «пролетарский интернационализм» объективно ВСЕГДА (и до, и после Октябрьской революции) был силой, ЦЕМЕНТИРУЮЩЕЙ российскую государственность, а не разрушающей ее. Жаль, что в окружении Путина не нашлось никого, кто мог бы его деликатно просветить на сей счет. Потому что нынешнюю Россию большевики уже точно не спасут ввиду физического отсутствия таковых. Во всяком случае, как организованной политической силы. Притом, что современная РФ, с точки зрения ее экономической и военной мощи, еще меньше похожа на СССР брежневской эпохи, чем Россия Николая II – на Россию Александра I.
Заметим также, что свою "русско-японскую войну" Путин УЖЕ ПРОИГРАЛ, допустив противоестественное, абсурдное превращение, как ни крути, братской Украины во всецело зависимое от Запада террористическое фашистское полугосударство, остервенело враждебное России и всему русскому. Этот грандиозный провал современной российской дипломатии – одно из нагляднейших подтверждений того факта, что интеллектуальная и моральная деградация российской правящей "элиты" продолжается по сей день. Ведь еще 10 лет назад открыто антироссийская политика В. Ющенко, пришедшего к власти на мутной волне поддержанной Западом «оранжевой революции», показала со всей очевидностью, насколько сильны на Украине антироссийские настроения. Это должно было научить наш "истеблишмент" ценить и беречь влиятельных украинских политиков, лояльных к России. Однако российская власть не придумала ничего лучшего, кроме как попытаться с помощью угроз затащить Украину в т.н. таможенный союз, воспользовавшись победой В. Януковича на президентских выборах 2010 года. Чем оказала неоценимую услугу Западу и укронацистам, которым эта топорная (если не хуже) политика «выкручивания рук» дала великолепные материалы для ПРЕДМЕТНОЙ антироссийской пропаганды в украинском обществе. Не говоря уже о том, что вызванные этой политикой экономические трудности не способствовали, мягко говоря, укреплению авторитета Януковича. Таким образом, Путин может "гордиться" тем, что в победу украинской «революции гидности» он тоже внес "достойный" личный вклад.
Отнюдь не оптимистичные ассоциации вызывает в этой связи и сирийская инициатива Путина, ключевая проблема которой – несоответствие его внешнеполитических амбиций реальным экономическим и военным возможностям России. Не рискует ли Путин, "вступившись" за Сирию, как Николай II в свое время "вступился" за Сербию, довести дело до второй "февральской революции"? Он, судя по всему, уверен, что Запад не решится на прямую военную агрессию против асадовской Сирии, покуда там находятся российские войска. Однако, с чисто военной точки зрения, "нейтрализация" весьма немногочисленного российского контингента многократно превосходящими его в этом регионе силами НАТО не представляет большой трудности. А что, если Запад в какой-то момент (например, сразу после разгрома ИГИЛ) всё же использует свое подавляющее военное превосходство для свержения Б. Асада, невзирая на его символический российский щит? Чем ТОГДА ответит Россия? Неужто ядерным суицидом? Вряд ли. Скорее всего, просто "утрется", и это станет бесславным концом политической карьеры Путина, место которого займет какой-нибудь угодный Западу оппозиционный деятель ельцинского розлива.
Как-то так или по-другому, чуть раньше или чуть позже, но России в ее нынешнем "квази-имперском" качестве неминуемо придет конец. Исторический цикл, начатый отчаянно-дерзким Октябрьским экспериментом 1917 года, неумолимо приближается к своему логическому завершению. И теперь будущее России зависит, главным образом, от того, сумеют ли ее граждане сделать из результатов этого эксперимента правильные выводы. Реакционеры всех мастей упорно пытаются внушить обществу мысль об изначальной абсурдности самой идеи социализма. В этом пункте смыкаются своекорыстные интересы российской и мировой "элит", стремящихся остановить общественный прогресс ради увековечения своего господства над обществом. Если это им удастся, то уже в недалеком будущем Россия де-факто лишится суверенитета, а то и вовсе повторит судьбу Австро-Венгрии. Причем вероятность такого исхода весьма велика, поскольку сегодня на стороне мировой реакции буквально всё, кроме ПРАВДЫ, скрыть которую от общества она и пытается изо всех сил и всеми доступными средствами.
А скрывать есть что. Например, то, насколько НЕГРАМОТНО И БЕЗДАРНО Сталин использовал те поистине безграничные возможности роста экономики и народного благосостояния, которыми потенциально обладает социалистический механизм централизованного планирования и управления общественным производством. Своей экономической некомпетентностью Сталин немало поспособствовал дискредитации социалистической идеи. В результате сегодня даже искренним ее сторонникам трудно поверить, что действительно впечатляющие социально-экономические достижения сталинской эпохи – всего лишь бледная тень того, чего можно было бы достичь, если бы после Ленина страной руководили НАУЧНО образованные и по-настоящему преданные делу социализма люди. Чтобы убедиться в том, что Сталин был явно не из их числа, достаточно прочесть его последний политэкономический "шедевр", опубликованный в 1952 году, – «Экономические проблемы социализма в СССР». В этом своем "фундаментальном труде" аж в 40 страниц Сталин сетует, в частности, на то, что
«…наши хозяйственники и плановики, за немногими исключениями, плохо знакомы с действиями закона стоимости, не изучают их и не умеют учитывать их в своих расчетах. Этим собственно и объясняется та неразбериха, которая все еще царит у нас в вопросе о политике цен».
Но если на четвертом десятилетии Советской власти "вдруг" выясняется, что «наши хозяйственники и плановики» в массе своей профнепригодны (и это в условиях ПЛАНОВОЙ экономики!), то не виновен ли в этом кто-то еще, кроме них самих? На этот вопрос невольно отвечает сам Сталин, когда приводит «один из многочисленных примеров» отмеченной им ценовой «неразберихи». Его суть такова. Некие не названные Сталиным «хозяйственники и плановики» предложили установить стоимость тонны хлопка примерно на уровне стоимости тонны зерна, чем повергли в неописуемое изумление мудрых членов ЦК. Но вот "интересная" деталь: вопиющую ошибочность данного предложения изобличают, по мнению Сталина, «также мировые цены на хлопок и на зерно», то есть цены МИРОВОГО КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО РЫНКА! Сталин даже не понял, что, кивая на «мировые цены», он тем самым фактически признаёт неспособность социализма преодолеть «неразбериху в политике цен» без помощи… капитализма с его погоней за прибылью, конкуренцией и формируемыми в этих чисто капиталистических условиях "свободными" рыночными ценами.
Если бы это было правдой, то идея социализма как таковая не стоила бы и ломаного гроша. Но, по иронии судьбы, задолго до того, как Сталин сделал это свое самоубийственное "открытие", оно уже было весьма убедительно опровергнуто не только в теории, но и на практике. Причем опровергнуто не кем иным, как… американским «автомобильным королем» Г. Фордом. Еще в 20-е годы, рассуждая о назревших прогрессивных переменах в сфере организации бизнеса, он на основании собственного практического опыта утверждал:
«Единственный шаг, который остается сделать, – устанавливать цену не в зависимости от рыночной конъюнктуры, а по затратам на производство, которые, в свою очередь, стараться систематически снижать».
Причем Форд не только сам неуклонно и систематически придерживался данного правила, но и принуждал к этому своих смежников:
«Мы покупаем, исходя из издержек производства, а не из рыночной цены, и мы полагаем, что оказываем этим услугу обществу».
Заметим, кстати, что книги Форда еще в 20-е годы были переведены на русский язык и опубликованы в СССР. Это свидетельствует о том, что тогда еще были в СССР люди, понимавшие важность фордовских идей для правильной организации социалистической экономики. Куда они делись потом, и почему ценовая «неразбериха», лишающая плановую экономику почти всех ее преимуществ перед рыночной, продолжала царить в СССР вплоть до его распада – вопрос, как говорится, риторический. Впрочем, как и вопрос о том, почему идеи Форда не нашли отклика даже на их родине, в США. Очевидно, это случилось по той же самой причине, по которой спустя несколько десятилетий в США и в СССР были почти синхронно отвергнуты «на высшем уровне» прогрессивные идеи В. Леонтьева и В. Глушкова. Дело в том, что деградация и прогрессофобия правящих "элит" – не локально-российское, а глобальное явление современности. Соответственно, не одной только России, а всему миру сегодня угрожает не просто застой, а "полноценный" РЕГРЕСС, поскольку деградирующим "элитам" жизненно важно для сохранения своего господства заставить деградировать вместе с ними и всё общество. Куда ведет этот путь, наглядно демонстрирует печальная судьба таких стран-"лидеров" спонсируемого Западом глобального регресса, как, например, Ливия и Украина. Глядя на них, не одним только россиянам, а всему человечеству пора бы уже задуматься: устраивает ли его ТАКАЯ "альтернатива" социализму?