Фарход из Навгилема. Лиха беда - начало!

      
      
        -  Интересно, для чего нас шеф вызвал в конце рабочего дня? – спросил меня Абдулваси.
       - Наше дело успеть вовремя, Старик Хотябыч ждать не любит, - ответил я, садясь за руль. – Помчали!
        - Фарход, не гони лошадёв! – Абдулваси опять не упустил случая перековеркать слова его любимого романса в исполнении Бориса Штоколова. Тут же включил диск с записью и мощный бас повёл рассказ о ямщике, которому некуда больше спешить.
         В проходной нас встретил начальник охраны Михаил Сергеевич Забиякин. Критически оглядел наши джинсы и белые рубашки, мол, опять не соблюли дресс-код, и усмехнулся:
         - По традиции мы представляем новых сотрудников всему коллективу. Не переживайте, друзья, это просто знакомство.
      Поднялись на восьмой этаж к конференц-залу, и прекрасная Тамара Алексеевна показала нам  наши места. Сотрудники провожали новичков приветливыми взглядами и улыбками. Шеф Глеб Николаевич представил нас, как старших водителей.
        - Коллеги, прошу любить и жаловать – Василий Салиевич и Фарход Гаффарович. Кстати, мои земляки из Таджикистана. Думаю, сработаемся. Надо их поддержать, помочь побыстрее освоиться в нашем дружном коллективе. А вам, джигиты, желаю проявить себя профессионалами высшего класса.
И неожиданно добавил по-таджикски:
         - Майли? Согласны?
        В зале раздались удивлённые возгласы.
        - Ташаккур, спасибо, Глеб Николаевич, не подведём! – в один голос заверили мы шефа.
          На этом встреча закончилась. Добров отправился в  свой кабинет, а сотрудники, прощаясь, подходили к нам, и каждый стремился дружески пожать наши руки.
          Выходили из здания вместе с Глебом Николаевичем и Забиякиным. Главный охранник тотчас заметил группу мигрантов, которых не пускали в офис.
        – Похожи на наших таджиков-гастарбайтеров, - сказал шефу Абдулваси.
Глеб Николаевич тут же подошёл к ним выяснить в чём дело. Оказалось, что это рабочие-строители из Таджикистана. Они уже несколько дней ждали приезда Фаридуна, поэтому и разыскали меня, беспокоясь из-за его задержки.
        - Михаил Сергеевич, пропустите всех в проходную, пусть Фарход пообщается со своими соотечественниками. А Василий Салиевич отвезёт меня по делам и вернётся за другом.
          - Минуточку, Василий Салиевич, -  сказал Забиякин, - один обязательный инструктаж.
        -  В случае опасности нажимаете эту кнопку, – он показал на незаметную кнопку под рулевой панелью и закрепил на карман рубашки бейджик - «Василий Салиевич» с информацией о месте работы.
       - Спасибо, Михаил Сергеевич, -  сказал Адулваси и они  дружески пожали друг другу руки.
        Я пошёл со своими земляками в проходную. Оказывается, ребята были из бригады нашего друга Фаридуна, который непонятно почему задерживался в Таджикистане. Работодатель определил срок: если завтра Фаридун  не появиться, он наймёт новую бригаду.
        Куда же делся наш Фаридун? Неужели всё-таки решил провести соревнования борцов на праздновании по поводу обрезания сына?
       Московский телефон Фаридуна был отключён.  Стал я звонить в Ходжент. А он как будто ждал моего звонка.
       Пришлось объяснить другу, что его работодатель ждёт только один день, иначе сменит бригаду. Фаридун заверил, что завтра же будет в Москве и расскажет о причине своей задержки. Ребята-земляки поблагодарили меня и обнадёженные отправились по домам. 
       А я остался ждать Абдулваси. Что-то долго его не было, похоже, в пробку попал. Вдруг вижу, ко мне спешит Забиякин:
       -  Быстро в машину, Фарход! У Василия Салиевича сработал механизм защиты.
        Я сел рядом с Михаилом Сергеевичем и меня затрясло. В голове крутилась одна мысль – друг попал в беду. Что я скажу его родителям, жене  и детям?
    Забиякин, не поворачивая головы, скосил один глаз в мою сторону и неожиданно твёрдо (не блея) сказал:
          - Спокойно, Фарход! Всё под контролем!- И включил камеру наблюдения. Мы увидели, как трое бритоголовых избивали двух мигрантов. Похоже Абдулваси узнал своих таджиков – ещё пару секунд и скинхеды свалят их на землю и запинают до смерти. Абдулваси ловко въехал на тротуар, разделив машиной дерущихся. Мгновенно высунувшись в окно, крикнул: «Бегите!»
       Потерпевшие, утирая кровь с разбитых лиц, вмиг исчезли «с поля боя». Абдулваси с другой стороны широко распахнул дверь машины и с дружелюбной улыбкой сказал ошарашенным скинам:
        - Не хотите прокатиться? Прошу!
         Троица ринулась в салон. Главарь, играя пистолетом, ткнул в бейджик:
         - Василий Салиевич? Чурка азиатская! Думаешь, ты герой? Будет у тебя лоб с дырой!
        Второй бандит презрительно, словно выплёвывая слова, возразил:
        - Ещё пулю на это дерьмо тратить! Выкинем его по дороге, а тачку клёвую угоним, она нам пригодится.
        А третий влез со своим предложением:
         - Закопаем тебя – чурбана, никто и искать не будет. Развелось вас в Москве инородцев, как собак нерезаных. На каждом шагу –китайцы, кавказцы, узбеки, таджики, киргизы. А мы – патриоты России, санитары страны и всех вас перебьём!
       - Гитлер тоже считал свою расу особенной, а что вышло? Не забыли историю? - возразил Абдулваси.
         И тут кто-то из подонков кастетом ткнул в камеру и изображение исчезло.
        - Не переживай Фарход, через двадцать минут машина остановится и датчики покажут, что нет бензина. Нам бы доехать побыстрее, а следом едут полицейские, - сказал Михаил Сергеевич.
         Сигнал исчез. Мы снизили скорость, выключили фары  и стали осматривать местность  - дорога  шла через лес. Сигнал подавался с левой стороны, на него мы и поехали.
       Тихонько вышли из машины и увидели такую картину.
       Наш Абдулваси рыл себе могилу и звучным голосом читал стихотворение Лермонтова:

В минуту жизни трудную
Теснится ль в сердце грусть:
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучье слов живых,
И дышит непонятная,
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненье далеко —
И верится, и плачется,
И так легко, легко...

       Я-то знал, что Абдулваси писал дипломную работу на тему «Стихи–молитвы известных русских поэтов», а вот Михаил Сергеевич был крайне удивлён.
       С другой стороны сидели три бритоголовых подонка и нетерпеливо смотрели на жертву. Главарь с вытянутым лицом и длинным носом был похож на Буратино. Второй  (чисто рыжик) – всё лицо в веснушках.  Абдулваси точно бы про себя назвал его Конопатым. Третий – злобная рожа с ушами-локаторами - точно ушастый.
        Я крикнул другу:
       - Абдулваси, чи хел? Как ты? – И подбежав, вырвал из его рук лопату, думая применить её для обороны.
        - О-о-о! Ещё один чурка, да ещё с другом? Ты дядя, чё, группа поддержки? Мы тебя вместе с ними уроем, - издевались наглецы.
          Забиякин усмехнулся и пискнул:
               - Береги нос, Буратино!
               Наш Михаил Сергеевич видно не зря имел такую фамилию. Он крутанулся на месте, выкинул вверх свою ножищу с ботинком 46-го размера и вдарил пяткой прямо в нос вожака. Одновременно левым локтем ткнул Конопатого и ребром правой ладони резанул по шее Ушастого. Так нападавшие превратились в потерпевших. А Михаил Сергеевич уточнил:
             - Кто ещё хочет пяткой в лобешник?
            В ответ от поверженных раздались стоны и проклятья.
            Я протянул Забиякину руку:
         - Офарин, Михаил Сергеевич, то есть молодец!  Спасибо, что моего друга выручили. Где Вы служили?
            - Спецназ, - коротко ответил Забиякин.
         Тут подоспели полицейские на патрульной машине, а за  ними и наш Добров. Я и не заметил, когда Забиякин успел позвонить шефу.
         Скинхедов погрузили и повезли  в отделение.
         Забиякин подошёл к Доброву:
              - Глеб Николаевич, может, я вас всех отвезу по домам? Джигитам-то надо прийти в себя после таких потрясений. 
            - Спасибо, Михаил Сергеевич за службу и дружбу, - ответил Добров. - Фарход поведёт машину, а мы с Василием Салиевичем пассажирами побудем.
            Забиякин кивнул и заторопился в офис. Мы сели в «клёвую» тачку, так и не доставшуюся подонкам, и покатили домой. Я по инерции включил диск с романсом Штоколова «Ямщик, не гони лошадей».
          - Вот голос! - восхищённо сказал Добров. - Такой бас бы нашему Забиякину, а?
          Я по привычке хихикнул, а Абдулваси с раскаянием поглядел на шефа:
         - Глеб Николаевич, я ведь - дурбыляй, Михаила Сергеевича за его писклявый голос Заблиякиным назвал.
        - Забиякин-Заблиякин? – захохотал Добров. – Ну ты даёшь, Василий Салиевич! Только в офисе об этом – никому. Понял?
          - Понял, - ответил Абдулваси. – Только Михаил Сергеевич услышал обидную для него издёвку, и даже виду не подал! А сегодня жизнью рисковал, чтобы меня выручить.
          -Да уж! – согласился Добров.- Вот такая теперь у вас в Москве жизнь. Лиха беда - начало!