Очередь на молочной кухне была огромная. Молодые мамы с колясками, в которых спали младенцы, новоиспеченные бабушки и даже дедушки приходили задолго до открытия «молочки». Все знали, что продукции может не хватить.
Занимали очередь, дожидались следующего и говорили одну и ту же фразу:
- Я отойду ненадолго, вы уж запомните меня, пожалуйста.
И убегали – кто в магазин, кто на импровизированный рынок, кто просто начинал катать коляску вдоль по улице с проснувшимся и начавшим орать ребенком.
Очередь начиналась на улице, затем перетекала на высокое, в семь ступенек, крыльцо и только потом медленно вползала в маленькое помещение выдачи молочных продуктов.
Галина стояла уже недалеко от окошка, перед ней оставалось несколько человек. Она прикидывала, сколько будет брать бутылочек с гречневой смесью и сколько с рисовой, а творожок еще оставался вчерашний, неначатый, наверное, сегодня она его не возьмет.
Из задумчивости ее вывел звук упавшей монетки, она машинально посмотрела на грязный от множества следов пол и увидела, как к ее ногам подкатился металлический рубль. Вот растяпа, подумала она про себя, выронила денежку и не заметила. Нагнулась и быстро подняла монету.
Тут и ее очередь подошла. Галина взяла еще теплые бутылочки со смесью и стала пробираться к выходу. Это было нелегко, люди стояли тесно - плечо к плечу. Протиснувшись в двери, Галина вышла на улицу и вдохнула свежий, уже пахнувший осенью, воздух.
Она подошла к коляске с дочкой и отогнула уголок одеяла. Дочка спала, улыбаясь во сне.
Галина медленно покатила коляску к дому.
Вдруг ее окликнули:
- Тётенька, стойте!
Галина оглянулась. Следом за ней бежал мальчишка лет десяти и кричал:
- Тётенька, отдайте рубль! Это я уронил! Отдайте!
Непонятно почему, но Галине внезапно стало жаль рубля. Она нахмурилась и сказала:
- Мальчик, это не твой рубль! Это я уронила!
Но мальчишка продолжал кричать. И тогда Галина зашагала быстрее, толкая перед собой коляску.
Мальчик громко заплакал, но не отставал. Галина остановилась и строго сказала ему:
- Хочешь, я дам тебе другой рубль? На, возьми, - с этими словами она протянула ему бумажную банкноту.
- Нет, отдайте мой! Мне ваш не нужен!
Галина припустила бегом от настырного мальчишки. Тот отстал и понуро пошел к «молочке».
Галина вернулась домой, внесла и распеленала дочь, положила ее в кроватку, поставила бутылочки со смесью в холодильник. Она все это проделывала машинально, а мыслями была на улице. В ее ушах все еще звучали крики мальчишки с просьбой вернуть рубль.
Нет, Галина не нищенствовала, муж зарабатывал прилично, она сама недавно получила декретные деньги и при посещении магазинов не смотрела на цены, брала, что нравилось. И зачем ей нужен был этот рубль? Почему она не отдала его мальчишке? Ведь можно было бы признаться, что да, она подняла монетку, ошибочно посчитав ее своей, и положила в карман. Но можно было бы и спросить у очереди: кто обронил? И отдать владельцу! Почему она этого не сделала? Почему польстилась на какой-то несчастный рубль? Что случилось с ее совестью?
А мальчишка как теперь купит молочные продукты? На какие деньги? Наверное, этот рубль ему дала мама, которая сама не смогла прийти на «молочку» и послала старшенького. Что он ей ответит, когда вернется домой?
Галина промаялась целый день. И рассказать об этом она не могла никому – ни мужу, ни матери, ни подруге. Ей было очень стыдно за свой поступок. Несчастный рубль сидел в ней каленой занозой и жег ее изнутри. В конце концов, Галина вытащила из кошелька злосчастную монету, долго смотрела на нее. Это был юбилейный рубль, выпущенный к пятидесятилетию Советской власти, с Лениным на одной стороне и гербом на другой. И молодой женщине казалось, что Владимир Ильич указывает рукой на нее, воровку, и щурит ехидно глаза. Не сумев справиться со стыдом, Галина открыла форточку и выбросила монету на улицу. Рубль тихо звякнул и закатился в траву.