Опять морозы. Они словно сковали все вокруг. Эта зима - одна из самых суровых в истории. И именно в эту чертову зиму я должен сидеть в окопе, прильнув к обжигающе холодной стали пулемета.
На дворе уже декабрь. А я обещал сестре, что вернусь к Рождеству. Мы все надеялись на это. Думали, что через пару месяцев пройдем парадом по Красной Площади.
Но природа решила вмешаться. И она отнюдь не на нашей стороне.
Черт, да когда же там уже смена?! Хотя, какая разница, где сейчас быть - здесь, на морозе, или в сыром блиндаже, укутавшись в такой же ледяной спальный мешок, который, наверное, уже отвердел. Надо бы кстати пулемет проверить... Так и думал, черт! Смазка опять превратилась в крошево. Как же там говорил тот пленный? "Бензином, а потом насухо вытереть"? А, сейчас и не вспомню. Да и у него не спросишь. Замерз, бедолага.
Ну и поделом. Даром что комиссар.
Опять снег. Русские всегда атакуют, прикрываясь метелью. А еще у них маскхалаты. И они словно тени выпрыгивают из сугробов, расстреливая нас, как котят. Чертовы стратеги, могли бы и подумать о том, что зимой воевать придется!
О, а вот и смена пришла. Теперь я наконец смогу поспать часа два. Веки смыкаются то ли от усталости, то ли от тяжести налипшего на ресницы льда. Кажется, я засыпаю. Хоть бы не бомбили...
* * *
Опять этот сон. Один и тот же. Снова, снова и снова. Будто кто-то каждый раз забывает сменить пластинку на патефоне, и эта заунывная мелодия так и продолжает мучить слушателей своими завываниями.
Я опять посреди поля боя. Все вокруг замерло. И лишь один воин стоит напротив меня, еле дыша и сплевывая кровью. Она темными сгустками капает с его шлема, оставляя багровые следы на белоснежном плаще.. Руки не слушаются меня. Я лишь молча заношу меч для последнего удара. Словно все предрешено. И опять мой противник, который лишь притворялся полуживым, с легкостью отражает мой выпад и рассекает мне горло. Снова перед глазами проносится закатное небо. Снова мозг погружается в вечную дрему. Последнее, что я вижу - как рыцарь наклоняется надо мной и что-то кричит. Слова становятся все громче, пока наконец не переходят в оглушительный рев...
* * *
- ACHTUUUUUUUNG!!!!!!!!
А вот это уже не сон. Механически я вскакиваю со своего лежбища, напяливаю каску и бегу к пулемету. Вокруг уже летают щепки блиндажа и комья земли. Пули выбивают пыль из мундиров солдат, которым не повезло с ними встретиться. Опять бой. Опять русские. Когда же это кончится...
Снова я стою, наклонившись к этому дышащему морозом куску крупповской стали. Опять рука в изорванной перчатке обхватывает рукоятку и нажимает на спуск. И опять деревянный приклад упирается в плечо при каждой очереди по врагу.
Мы сражаемся. За свой народ. За свою страну. За свои семьи. За своих товарищей. За все, что нам дорого...
* * *
Снова неспокойная ночь. Русские обстреливают наши позиции, бомбят их, заваливают трупами - словом, делают все, чтобы свести нас с ума. И надо сказать, отлично выходит.
Но я сегодня не в дозоре, а потому со спокойной совестью могу потратить драгоценное время на не менее драгоценный сон. И снова полумрак блиндажа сменяется кромешной тьмой...
* * *
- Ты знаешь кто ты?
- Что?
- Кто ты?
- Что это за голос?
- Ты - не тот, кем ты себя сейчас осознаешь. Ты намного важнее какого-то солдата. Ты - ключ ко всем победам и поражениям этого мира.
- Что? О чем ты? Кто ты такой вообще? Эй!
- Пора просыпаться...
И нежный голос, словно убаюкивая, опять отправляет меня во тьму...
* * *
- ACHTUUUUUNG!!!!! SOWJETISHE TRUPPEN!!!!!
Сука, даже поспать не дадут. Вот ведь уроды. Эх, такими темпами я начну понимать этих фанатиков из SS.
Я никогда не жаловался на зрение. Во Франции мне даже предлагали поступить в снайперское училище. Но из-за одного пьяного дебоша эта дорога жизни отныне для меня закрыта. Знал ведь, что девятая бутылка - уже перебор...
И вот сейчас я вижу, как в окопе напротив копошатся русские. Снуют туда-сюда, кричат на своем непонятном, но чертовски красивом языке. Как бы меня за такие мысли под трибунал не отдали.
И вот над окопом поднимается статная фигура. Комиссар, судя по нашивкам. В одной руке пистолет. Другая указывает на нас. Ох и отличнейшая же мишень.
Что-то кричит. Судя по лицам сослуживцев, наверняка в духе "вперед, товарищи, за советскую власть!!!", или что там еще могут кричать комиссары.
И снова этот пробирающий до мозга костей крик. Даже не крик, а волна крика. Этот ужасающий возглас. Как же я ненавижу его...
* * *
- Товарищи, исход битвы за нашу великую Родину решится сейчас! И именно мы будем творить историю сегодня! Позади Москва, а значит нам некуда отступать! Вперед, парни! За Родину! УРРРАААААА!!!!
- УРРРРАААААААААА!!!!!!!!!!
Тысячи сапог закрипели по только выпавшему снегу. Тысячи мужчин надрывали глотки в победном кличе. Но не всем этим голосам предстоит зазвучать еще раз...
* * *
Да когда же они кончатся... Патронов все меньше. Как и моих сослуживцев.
От нашей некогда могучей обороны остались лишь воспоминания. Мы уже давно оставили первые 3 линии окопов. Вот уже пятый пулемет за сегодня я довожу до технических пределов. А русские все идут...
Лента кончилась. В ящике рядом тоже пусто. Тянусь за Люгером. Рука судорожно нащупывает кобуру и отстегивает ремешок. Та же ледяная сталь жжет руку. Взвожу курок.
Так я вам и дался, чертовы варвары...
Яркая вспышка. Протираю глаза.
Все вокруг замерло. Как в том сне. Только теперь я не у стен средневекового замка. А в пригородах Москвы, как никогда далеко от дома.
Какое-то движение. Вскидываю руку с пистолетом.
Это тот самый коммиссар. Идет ко мне, пошатываясь, руки направлены вверх. Надеешься на жалость, собака? Да ты оптимист...
Что? Заклинило! Черт вас дери...
Ненавижу Россию. За холода, за дороги и за закон подлости.
Поздно. Сталь советского ножа уже скользит по горлу, высвобождая горячую кровь.
Я словно опять в том самом сне. И погибаю также. Никогда я не отличался оригинальностью.
Кажется, это все.
Печальный конец.
Надеюсь, Линда не будет сильно по мне убиваться.
Я иду к тебе, мама. Я так долго этого ждал...