Рабочий день близился к завершению, я уже начал собираться на наш поликлинический автобус, развозивший по домам живущих особенно далеко, когда ко мне "на огонёк" заглянул друг со своим товарищем. Мой друг, назовём его Ж., мужчина очень крупный, работал в больничном городке заведующим одной из служб, его товарищ был мне не знаком. Поступило предложение с отъездом не торопиться, а немного "принять на грудь", тем паче, что у гостей с собой имелось. Сели, выпили, поговорили, как это часто бывает – не хватило. Товарищ друга сбегал до ближайшего киоска (в начале 90-х в круглосуточных киосках продавалось всё). Сели, ещё выпили, потом ещё и ещё… короче – "набрались" изрядно. Как ни странно, но Ж. развезло сильнее остальных, он даже заснул прямо на полу моего кабинета. Попытались разбудить, да куда там! Спит, а во сне ручищами отмахивается. На совещании "кабинета министров" порешили Ж. не кантовать, тем паче, что завтра с утра опять на работу. Укрыли его, дверь в кабинет я запер - на случай, если другу приспичит "по малой нужде", имелась вторая дверь, запиравшаяся на щеколду, так что мочиться в раковину не придётся.
С утра ничего не предвещало беды, пока в наш поликлинический автобус не вошёл Ж.
- Ты как тут очутился? – спрашиваю.
А он мне:
- Ты затопил нижние этажи, готовься, сегодня явно вызовут "на ковёр".
В общем, проснулся мой друг посреди ночи от того, что лежал в луже холодной воды. В раковине оказалась тряпка, а кран был отвёрнут до предела. Холодную воду частенько отключали, но кран я никогда не оставлял открытым, тем более – как тряпка, лежавшая под раковиной, смогла оказаться в ней? Чудеса, но поди ж ты разбери, кто что там по пьяни сделал. Проснувшись в таком интересном положении, Ж. предпочёл от греха подальше свалить.
Приезжаю – у меня в кабинете на седьмом этаже вроде сухо, но залил всех вплоть до третьего. Хуже всего пришлось травматологам, у них насквозь промокли пять мешков гипса. Знамо дело – вызывает меня зав.поликлиникой. Женщина, надо сказать, достойная и совершенно не вредная.
- Ну, про потоп поговорим отдельно, - заявляет она, - там всё будет зависеть от травматологов. Напишут жалобу – полетишь с должности, или выплачивать стоимость придётся. Меня же интересует иное. Как так получилось, что твой кабинет, под завязку набитый дорогостоящей аппаратурой, оказался открытым?
Я объясняю, так мол и так, в кабинете оставался человек, кто именно не говорю – стучать на друзей последнее дело. Зав.поликлиникой делает хитрое лицо – сторож, которого Ж. поднял ни свет ни заря, уже обо всём доложил.
- Известный и очень уважаемый нами человек? – тоже без фамилий уточняет она.
- Да, - говорю, - но если дело дойдёт до главврача, то я стану отрицать наличие в кабинете кого бы то ни было.
- Ну хорошо, - смягчается зав.поликлиникой, - если сумеешь договориться с травматологами, то получишь только выговор. Уж извини, совсем тебя никак не наказать я не могу.
- Само собой, - потупив глазки, словно нашкодивший котёнок, соглашаюсь я.
С травматологами особо договариваться не пришлось – заведующий травматологическим отделением поликлиники тоже ходил у меня в друзьях. Так что отделался я "лёгким испугом", получив полагающийся мне выговор. А травматологи пообещали из того гипса соорудить мне памятник.