Дорогой Патрик! У Вас нет причин меня помнить, но у меня есть причина не забывать Вас. Вы были свидетелем кануна моего звездного часа. А предвкушение счастья, как утверждают умные люди, едва ли не лучше самого счастья…
Мы встретились случайно у метро «Крестовский остров». Вы подошли ко мне и спросили, откуда отходит автобус до Каменностровского театра. А я спросила, нет ли у Вас лишнего билета. Легко завязался разговор – о театре, сегодняшнем спектакле, об отсутствующей на остановке публике. Как раз в это время и подошел небольшой автобус, на кабине которого была надпись «театр». И бог весть откуда взявшиеся люди заполнили салон. Вы помните, как перед самым отправлением я встала и задала нелепейший вопрос:
– Дамы и господа, нет ли у кого-то из вас лишнего билета?
Никто не отозвался. И только одна хорошо одетая дама в накидке, отороченной рыжим мехом, спросила:
– Билета – куда?
– В театр, – с готовностью ответила я.
– Билет на этот спектакль я ловила в Интернете полтора года, – с достоинством произнесла дама, – и сегодня специально прилетела из Калининграда. Вы разве не знаете, что это за спектакль?
Конечно, я знала, хотя приехала не из Калининграда, но промолчала. Вскоре мы подъехали к театру, нарядному белому зданию, светящемуся иллюминацией. Многие сразу же поднялись по широкой лестнице, но некоторые остались, и Вы были в их числе. Именно на этой ярко освещенной лестнице я и разглядела цвет Ваших волос – совершенно такой же, как окрас ирландского сеттера. У меня когда-то была такая собака. И в день Святого Патрика все счастливые владельцы псов этой породы по традиции собирались на собачий парад. Это было незабываемое зрелище! Поэтому я и окрестила Вас Патриком. Разумеется, только для себя.
Между тем наша лестничная совместность продолжалась. Я терроризировала публику своим нелепым вопросом. Вы глядели на меня сочувственно и снисходительно. И постоянно оказывались где-то рядом. И даже несколько раз пытались объяснить, что дело мое безнадежное, поскольку сейчас все заказывают билеты через Интернет. А такого феномена – лишний билет – в природе уже не существует. К тому же билеты на этот спектакль страшно дорогие, и никто не оставит билет не пристроенным.
– Я, например, начал ловить билеты полтора месяца назад. И то не сразу достал.
«Полтора месяца – это уже не полтора года, как у той калининградской театралки», – с облегчением подумала я. А вслух сказала:
– Я никогда не заказываю билеты через Интернет!
– Как же тогда попадаете в театр? – спросили Вы.
– А так, покупаю «лишний билетик» у кого-нибудь перед началом спектакля.
– Но сегодня аншлаг!
– Места всегда есть, при любом аншлаге. Главное – найти.
Моя самонадеянность Вас не отпугнула, мой добрый Патрик. Вы были готовы допустить, что кто-то мыслит и делает по-другому и при этом достигает цели. Потом Вы посоветовали мне зайти кассу театра за углом. Иду в кассу.
– Что вы, какие билеты, – ласково говорит кассирша, – у нас сегодня пе-ре-ан-шлаг, деятелей культуры сажать некуда!
Мне оставалось только вернуться на лестницу и удвоить мои усилия. И Вы опять подошли и участливо спросили про билеты, посетовали на их отсутствие и деликатно отошли, оставаясь рядом. Подъехал новый театральный автобус, и я ринулась в атаку. Спрашивала всех, без разбору. На вопрос реагировали по-разному: удивленно, снисходительно, с улыбкой и без. Странно, но чем меньше оставалось времени, тем сильнее становилась уверенность в победе. Это давно забытое ощущение – я все могу! – окрыляло. Азарт нарастал. Я прорвусь, вопреки всему! Как? Не знаю! Бог поможет. И Вы, Патрик – Вашей верной сопричастностью.
Один за другим стали подкатывать дорогие мытые автомобили. Из них вываливалась шумные ярко одетые люди. Их я тоже не пропускала, задавая все тот же вопрос. Один мрачный господин в надвинутой на глаза кепке, опирающийся на одиночный костыль, переспросил недовольным голосом: - Что? И глянул так грозно, что я его тут же с перепуга и узнала - это был тот самый режиссер, у которого Москва слезам не верит. Можно себе представить, каково ему было оказаться не узнанным! Наверно, он подумал, что я из Нарьян-Мара.
Оставалось все меньше времени до начала спектакля. Вы уже скрылись за дверью театра. Опаздывающие пробегали все реже, ожидающие дождались своих спутников и исчезли. А ко мне вдруг подошел молодой человек в белых нитяных перчатках, сильно испачканных чем-то черным, одетый совсем не нарядно. Он сказал просто и без предисловий:
– Вы дождитесь, когда они все пройдут, и тут же идите к администратору, у него билеты останутся, он вас пустит.
И человек исчез так же неожиданно, как появился. Пока я решала, пора или не пора, у администратора кончилось терпение. И он сам вышел на широкую ярко освещенную лестницу. Он был в синем, но без пиджака. Он курил и кричал в телефон, прижатый к плечу:
– Нет, еще не приехали! Знаю, они стоят в пробке! Будем задерживать третий звонок!
А в руке у него были приятного вида прямоугольники идеальных геометрических пропорций, очень похожие на билеты.
– У вас не будет лишнего билета? – отчаянно пролепетала я. Он глянул на меня сверху вниз. Царственно. И произнес…
Нет, Патрик, даже Вы с Вашим проницательным умом не догадаетесь, какие слова. Он спросил:
– Вы одна?
– Одна, – гордо ответила я.
– Тогда идите в кассу, купите льготный билет, а потом возвращайтесь ко мне, я распишу места.
И вот уже в моих руках контрамарка, на которой значится: ряд «Д», место «А». Мой звездный час! Даже припомнить не могу, когда я в последний раз испытывала такое чувство бескрайней радости… И вот уже любезные билетерши провожают меня в зал. Спектакль еще не начали. Зал шелестит в ожидании. Мне указывают на роскошный белый стул, обитый голубым шелком, с мягким сиденьем. – Вот, ваше место… Ряд «Д» оказался пятым рядом партера, место «А» - крайним.
А прямо передо мной на четвертом ряду сидели Вы. И снова были рядом. Мне так хотелось сказать громко, чтобы Вы услышали и обернулись: – Патрик, я здесь! И услышать: – Вы все-таки прорвались, поздравляю!
Но потом я вспомнила, что Патриком Вы были только для меня…
Дорогой Патрик! Письмо, написанное Вам, Вы никогда не прочтете. Но другие смогут его прочесть и узнать об этой замечательной истории. И увидев однажды, скажем, на Лебяжьем мосту человека с волосами цвета ирландского сеттера, подумают: это он, тот самый Патрик.