В общем-то, простояли мы там часа два или чуть больше. Ноги у нас устали, но ни директор, ни завуч не замечали этого, и так и не разрешили нам сесть - было за что. Нас было трое в кабинете директора – зачинщиков и активных участников, из 5-го «А» класса. Кроме меня там были: Сашок, мальчик из очень интеллигентной семьи, и Андрюша, мальчик из еще более интеллигентной семьи. Все эти два часа нас ругали и грозили, что если еще раз повторится и тд.
Мы, глядя в пол, ковыряли носками ботинок линолеум и бубнили, что да, не повторится, осознали. Потом нас отпустили и мы шли по темнеющей уже улице (был октябрь) и думали о том, что еще уроки делать, и что какой смысл был торчать там так долго. Все самое страшное все равно было уже позади, для меня уж точно. Две мысли навязчиво крутились у меня в мозгу, но о них позже.
Как-то раз у Андрюши уезжали куда-то родители на выходные, и он предложил нам устроить по этому поводу праздник по-взрослому – с выпивкой и сигаретами. Заранее договорились, кто чего принесет, я, кажется, обещал стащить у отца пачку сигарет. Приглашены были парни из нашей компании, также две первые красавицы класса, обе – Натальи, и несколько девочек-серых мышек.
Меню и винная карта были объявлены заранее, праздник обещал быть славным. Многие из класса знали и хотели там быть, кроме нескольких человек, смертельно боящихся своих родителей. Все мы уже покуривали, я - так еще с первого класса, правда, никогда не затягивался, потому что всерьез курить никогда не планировал. Собралось нас человек двенадцать, и кто-то то уходил, то приходил обратно, или вместо него приходил другой, случайно узнавший и желающий приобщиться взрослых тайн.
Наш класс был сформирован из детсадовской группы, и мы все знали друг друга довольно хорошо. Андрюшу я считал как бы другом и был он авторитетом для меня и одноклассников, такой альфа-самец. Немного более физически развитый, нагловатый, единственный сын хорошо устроенных родителей. Наше общение с ним сводилось в основном к его нескончаемому хвастовству.
Темой были материальные предметы, такие как: красная японская куртка (в первом классе), школьный ранец (у меня был портфель, на что мне было сказано, что теперь у меня будет кривой позвоночник, а у него – нет), конфеты с ликером из Испании, глобус, импортная жвачка, и много чего еще.
Поначалу мне было немного обидно, что мои родители не могут обеспечить меня похожим набором для парирования его хвастовства, но у меня быстро выработался иммунитет. И главное - у меня был старший брат, он учился в нашей же школе в старших классах, был классным футболистом, бил за меня морду любому, и одно это давало мне полную защиту от возможных комплексов. Старший брат – это гораздо круче любых шмоток.
Вообще, я привязался к Андрюше потому, что узнавал от него много интересного, он был не особенно жаден, и его родители не запрещали ему водить к себе друзей. А среди моих одноклассников были такие, к которым просто всегда было НЕЛЬЗЯ. Очень быстро я нашел источник его познаний – Большая Советская Детская Энциклопедия стояла у него в шкафу во всей красе. Это было единственное, чему я завидовал, так как домой взять почитать было НЕЛЬЗЯ, его мама не разрешала. И он быстро отбирал у меня какой-нибудь том, в который я, только взяв и открыв где-то на середине, погружался как нож в пудинг. Андрюша боялся конкуренции.
У меня дома с книгами было негусто, точнее – почти шаром покати. Моя мать, распорядительница семейного бюджета, считала, что детей рожают, чтобы на них экономить. Поэтому я ходил в библиотеку. Андрюша, кстати, тоже – иначе я мог его в чем-то опередить. Вообще, у нас в классе было принято следить, кто что читает (а читали мы часто и на уроках, под партой) и если книга оказывалась интересной, то важно было не упустить момент и взять ее в библиотеке сразу же, пока не перехватили другие. На продленке или на перемене обладатель интересной книги всегда был облеплен любопытными и завидующими, как улей - пчелами.
Главной фишкой Андрюшиной детской энциклопедии был том со статьей о динозаврах. Если на западе динозавры - давно хорошо продаваемый бренд и большой кусок шоу-бизнеса, то для советских детей это была тайна за семью печатями. Красавец Тирекс на одной из страниц энциклопедии снился мне потом ночами. Я мечтал срисовать его! Но Андрюша был бдителен – поняв, что срисованный мной динозавр перестанет быть его монополией, он больше просто не давал мне этот том – мама сказала НЕ ТРОГАТЬ.
Позже я понял причину его ревности к таким вещам. Его мать как-то при мне стала приводить ему МЕНЯ в пример. В нашей компании я был главным двигателем по придумыванию всяких штук. Средневековая крепость с мостами на цепях из картонной коробки? Нет ничего проще. Да, кривая, вся в клею, и устройство подъемного механизма я узнал только в тридцать… НО сделана за несколько вечеров, а не привезена из Испании. Меня учил мой старший брат, поэтому руки у меня были откуда надо. Чертежную доску он с помощью пластилина превращал то в ковбойский форт, то в футбольное поле. Горели индейские стрелы – спички, плавился и горел пластилин… Ни у кого из наших не было такого брата.
На кухне Андрюшиной квартиры дым в тот день стоял коромыслом. Когда разлили водку (мне досталось на самом дне стакана), я решил, что только попробую, много пить не буду. Часть событий я упустил, поскольку праздник незаметно расползся по двум комнатам, кухне, и ванной с туалетом. Начались какие-то хождения, стуки дверьми и запирания, все это в сигаретном дыму – все усиленно, по-взрослому дымили.
Как получилось, что часть народа исчезла, не помню. Потом стало известно, что кто-то из исчезнувших, и не один, звонил нашей классной и рассказал про наш веселый пионерский праздник. В это время Андрюша стал затаскивать девочек в комнату по одной, валил на пол и целовал в губы. Мне это сильно не понравилось, хотя они почти не сопротивлялись. Некоторые дамы после этого сбежали, чтобы составить компанию тем, кто звонил классной. Некоторые остались, но заперлись в туалете, в том числе кто-то из красавиц, а может и обе.
Я чувствовал, что должно еще что-то случится, и что придется Андрюшу останавливать, а в драке он бы меня одолел. Перед стопроцентными люлями всегда немного колбасит, но я тогда был спокоен. В прочитанных мной книгах всегда говорилось – если правда на твоей стороне, то бояться нечего. Поэтому, когда он мне на кухне сказал, что собирается трахнуть кого-нибудь из девчонок, я сказал ему, что не дам это сделать. Он не сильно удивился, и даже не разозлился. Видимо, на тот момент у него не было твердого решения, или водка не сильно на него подействовала или наоборот слишком сильно. Пока мы с ним препирались (хотя вроде мне пришлось его даже держать), оставшиеся дамы сбежали, не ведая, что их судьба висела на волоске. Ну и Андрюшина тоже. Не исключено, что они просто услышали наш разговор.
Разошлись мы мирно, заев чем-то сигаретный запах. Сошлись во мнении, что лишь бы девчонки не разболтали. Я спокойно уснул вечером, а тучи, между тем, уже начали заволакивать горизонт.
В понедельник весь класс с любопытством смотрел на главных участников праздника, примерно, как ребенок перед обедом на щуку, принесенную папой с рыбалки. Еще жива, но мама сейчас ВСЕ сделает. Все были в курсе.
Потом было родительское собрание, во время которого мы находились за дверями и ждали выхода родителей. Родители вышли – рано или поздно это должно было случиться. Серьезно наказали только меня и одну девочку, родители которой тоже были люди несложные. Подробности не хочется даже вспоминать, скажу только, что отец после этого перестал для меня существовать, осталась некая субстанция, представляющая опасность и вызывающая омерзение. Весной родители развелись, я остался с матерью. Остальных участников же просто пожурили слегка.
Потом школьное руководство, видимо, какое-то время решало, как же с нами быть. Выгнать из пионеров могли только меня и ту девочку, у остальных родители были слишком уважаемы, но одних нас наказать было бы слишком странно. Ну, и не хотели поднимать скандал. Поэтому нас троих (водку вроде приносил Сашок) вызвали после уроков к директору, чтобы понять, ожидать ли от нас рецидива, или мы уже все поняли.
За два часа было сказано многое. В определенный момент, завуч, кивнув в мою сторону, сказала директору: ну, этот вообще прихлебатель Андрюшин просто… (она, конечно, назвала его по фамилии) Я испытал странное унизительное чувство. Я даже не вспомнил про свою героическую роль в этой истории – про нее вообще никто не упоминал даже. Я просто понял, что наша с ним дружба выглядит именно так. Вот эта мысль и сверлила мне мозг по дороге домой. А еще в разговоре с нами директриса вскользь напомнила нам, что мы вообще-то - ПИОНЕРЫ!
И вот я шел по осенним сумеркам, пинал ногами опавшую листву и думал: как же я во время этого нашего «праздника» ни разу не вспомнил, что я – ПИОНЕР?