Моя дальняя родственница нашла меня в социальной сети несколько лет назад. Общаясь по интернету, мы обе чувствовали свое родство душ и зов родной крови. Внучка моей тети Оксана была поразительно похожа внешне и даже характером не только на свою бабушку Елизавету (которую я очень хорошо помнила, а в детстве немного побаивалась), но и на меня. У нас была большая семья, пятеро детей, я – младшая. Тетины дети уже выросли и уехали из дома, а нас, вероятно тоскуя по своим детям, она иногда забирала к себе с ночевкой. Мы любили к ней ходить в гости: спать на высокой пружинной кровати, разглядывать пожелтевшие фотографии в бархатном старинном альбоме, угощаться блинами с мороженой сметаной (вообще вся еда в гостях казалась нам вкусней, чем дома).
Тетя, глубоко верующая женщина, имела крутой характер, не терпела несправедливости. Муж ее Василий, по прозвищу «Птенчик», смешной и толстый добряк, был очень трудолюбив и предусмотрителен. Во дворе все пребывало в исключительном порядке и чистоте. В огороде не было ни одного сорняка, все в их хозяйстве делалось добротно, размеренно и неторопливо. Никогда они не ругались, не спорили между собой, как другие наши соседи. А когда собирались за общим столом обе наши семьи, тетя, поправив на себе янтарные бусы, запевала сильным грудным голосом:
- По диким степям Забайкалья, недружным хором подхватывали:
- Где золото роют в горах…
Слова этой песни о бродяге я еще помнила, хотя прошло с той поры более 50 лет.
Оксана долго вынашивала идею – приехать ко мне. Жила она на Байкале, поездом ехать до меня - неделя уходит, да еще с двоими детьми. Я, понимая, что для нее эта поездка очень важна, немного подтолкнула ее, объявив, что уже жду с нетерпением. Встречала ее на вокзале с большим волнением, но когда обнялись, ощущение очень близкого по духу и крови человека растопило мое сердце.
Я смотрела на Оксану и диву давалась, как же повторяла она собой свою прародительницу: движения, манера говорить, загадочная улыбка на лице… Со своими двумя детьми она управлялась играючи, для нее это была не ноша, а царский подарок судьбы. Светловолосая дочка была не в нашу породу, а вот сыну нашей крови досталось сполна, и имя носил он звучное Иван. Мое сердце этот мальчик завоевал сразу и навсегда своей безграничной добротой и доверием. Мы вместе с ним готовили на кухне разные кушанья, скоро он стал незаменимый помощник во всех моих домашних делах. В свои тринадцать лет он рассуждал давно по-взрослому, был наблюдателен, ничто не ускользало от его внимания. Иван - единственный мужчина в семье, уже нес ответственность за нее. Мать советовалась с ним по многим, и не только хозяйственным, вопросам. Он думал уже как помочь матери, как заработать деньги, с большим удовольствием присматривал за маленькой сестренкой.
Муж ушел от Оксаны, когда она еще была в декретном отпуске с Аленкой, наличие двоих ребят его не смутило. Сейчас Оксане помогала только овдовевшая рано мать. Пережить такое предательство ей было очень непросто. Спустя три года она еще не могла смириться с такой несправедливостью: вынужденным сиротством своих детей. Отец им не звонил, заходил к ним редко, последнее время не платил алиментов. Но такая беда неожиданно сплотила семью: это была крепкая сцепка из одной только любви, доброты и взаимопонимания, чему я нимало удивлялась. За всю свою жизнь не встречала я такого изобилия тепла и света, преданности и самопожертвования в душах, видно действительно они многое пережили вместе.
Оксана управляла детьми незаметно, тихо, с радостью на лице. Они понимали ее с полуслова, с полужеста и очень старались ее не огорчать ничем. Откуда в них столь тонкое и в то же время глубокое восприятие человеческих отношений!? - восхищалась я. Любовь Оксаны приумножалась в сердцах детей, разрастаясь в какую-то особую, безграничную территорию любви, наполняя блаженством и мою, уставшую от житейских неурядиц, душу.
Утро начиналось с шепота на моей широкой двуспальной кровати. Аленка просыпалась рано, смена часовых поясов на нее не действовала. Подъем задолго до будильника мне был уже обеспечен. Как только Аленка протирала глаза, просыпались и ее брат с мамой. В надежде, что я еще сплю начиналось обсуждение дня грядущего… И если составленный план включал в себя поездку на пароходе или поход в зоопарк, то радости детей не было и предела. Я лежала на полу с видом «дохлой утки», не подавая признаков жизни и боялась прервать это «таинство», происходящее на моей кровати. Я мысленно видела этот островок любви, залитый розовым светом первых солнечных лучей, и была просто счастлива от того, что я не одна…
- Ты моя, моя то – приговаривала Оксана, гладя дочку по волосам, но такие простые слова вмещали в себя столько нежности и ласки, что я невольно начинала завидовать Оксане. Мои-то дети давно выросли, и я понимала, что обнять и прижать к себе дитя великое счастье. Еще в молодости помниться, как то моя свекровь заметила, что самый счастливый период в жизни – это пока растишь своих детей. Тогда мне было ее не понять. Но как же она была права! Я лежала и думала: вот оно счастье, вот рядом то, чего нам всем так не хватает и ничего больше не надо: ни богатств, ни достижений каких то, ни власти. Если есть она у человека, территория любви, то он намного сильней и счастливей других, он избран Богом.
Я неохотно подымалась с постели, понимая, что надо напоить гостей хотя бы чаем и вся моя небольшая квартирка начинала звенеть посудой, детскими голосами и смехом, топотом Аленкиных пяток. К семи часам утра мы были уже в полной боеготовности и собирались кто куда.
Город мой гостям очень понравился. Они посещали храмы и музеи, гуляли в парках, удивляясь живописным нашим местам, старинным улочкам и городской набережной.
В свой выходной я повела их в Ипатьевский монастырь, где каждый камень дышит историей. В открытом храме поставили свечи. Оксана остановилась возле Тихвинской иконы Божьей матери, ее душили рыдания, все накопившиеся в душе горести хлынули наружу волной прорыва. Я увела ребят на улицу, дав побыть Оксане одной. Она вышла из храма просветленной и улыбающейся, облегченно вздохнув, обняла детей. Я тихо радовалась тому, что удалось Оксане оставить тоску и печаль в этом храме, что пошел новый отсчет в ее жизни.
Вечером мы провожали теплоходы от городского причала. Туристы на палубе подпевали под марш «Славянки» и махали нам руками, как старые знакомые:
- До свидания, Кострома!...Мы не говорим тебе прощай…
- И мы не говорим тебе прощай – ответила эхом Оксана.
Я наблюдала за ней, не задавая лишних вопросов, ясно было одно, что жизнь свела нас не просто так. У нее свой расклад и божий промысел. Отныне мне доверена непростая миссия: оберегать и поддерживать эту семью во всех их начинаниях.
Еще нам предстояла поездка в деревню, куда Оксану привозили в детстве к бабушке. Через неделю отправились туда на машине. Дом еще сохранился, но хозяев не было дома. Оксана гладила руками запертую дверь, резной наличник, калитку в огород, радовалась как ребенок, что сохранилась лавочка на горе, где она была и раньше. Спустившись с пригорка к Волге, на которую она не могла насмотреться, Оксана подобрала с берега несколько камешков на память о дорогих с детства местах. Мысленно она представляла себе молодого и сильного батю, который убегал от нее, когда она, поймав в руки лягушку, гонялась за ним. Как же быстро прошло время – думала Оксана – надо спешить, надо успеть главное в жизни: поднять детей и дать им своей материнской любви сполна. Как все у них сложиться? Кем они вырастут? – и сама отвечала: лишь бы людьми…
Три дня мы прожили на моей даче в деревне: топили баню, пололи огород, убирали в сарайку дрова. Работали слаженно, дружно. Уезжать в город не хотелось никому.
По вечерам мы много разговаривали, и нам было о чем поговорить. Когда дом засыпал, и с улицы доносились ночные шорохи, я размышляла о том, что как же тяжело Оксане «лететь с одним крылом», то есть одной воспитывать детей. Был же отец, есть же он где то, зачем он от них отказался, лишив самого себя такого совершенного счастья. Глупец! Ради своей семьи, любимых детей, можно было перетерпеть любую ссору, любой скандал, просто достойно пережить это время. Как важна эта возможность в человеке - простить какие-то досадные обиды и скольких нелепых разводов избежали бы люди, не сделав роковых своих ошибок и не утратив своей Территории Любви…