1. Любое начало трудное.
21 сентября 1817 года 31 семейство (174 человека), выходцев из Швайкгейма, прибыли из Новороссийского края в Тифлис . Семь человек умерли в пути. Их поселили по левому берегу Куры в предместье города близ Сарти-чала и выделили, в соответствии с законом, по 60 десятин земли на каждую семью. Так была образована первая колония немцев за Кавказом, которая получила название Мариенфельд -в честь матери Александра 1, вдовствующей Императрицы Марии Федоровны, принцессы Вюртембергской Софии-Доротеи-Августы-Луизы. Временно, в качестве пристава к колонистам был назначен знающий немецкий язык унтер-офицер барон Розен, а старшиной стал Готлиб Лефлер.
Вюртембержцы, прожив более года под Одессой без работы и средств к существованию, 20 феврале 1818 года направили своих депутатов Иоганна Якоба Коха , Иоганна Георга Фрика и Иоганесса Мейера на прием к царю с просьбой поселить их на Кавказе, которая » при благосклонном внимании Его Императорского Величества была принята» и им были гарантированы, несмотря на постановление Кабинета Министров, предусмотренные для переселенцев все права и льготы.
Генерал Ермолов только 12 октября 1816 года вступил в должность и, не оправившись от трудностей по благоустройству прибывших ранее переселенцев, уже в марте получил сообщение о том, что еще 500 семейств изъявили желание переселиться в Грузию. Он срочно рапортует о невозможности их принять, так как «еще не выбраны земли, где люди спокойные и миролюбивые , не будучи в состоянии защитить себя, были бы в безопасности от хищников, а в военное время могли быть защищены от нападения неприятеля».
11 мая 1818 года Фрик, Мейер и Штетингер из Одессы вторично направляют Императору Александру 1 просьбу о скорейшей их отправке на Кавказ, где сообщают: « Господь Бог есть наш защитник и мы уверены ,что идем туда по Его определению, как дети израильские в землю Ханаанскую. Уповая на Всевышнего, будем стараться во всем Его Воле повиноваться». Просили разрешить » рубку леса и колку камня», что позволит им построить дома. Обещали никого не винить и не беспокоить - всю опасность брали на себя. В письме ссылались на якобы данное Государем обещание о том, что еще до жары они прибудут на место. Государь отрицает это и , сославшись на свою «нетвердость в немецком языке» (тогда Россия говорила » по-французски»!) и неправильный перевод министра иностранных дел графа Карла Васильевича (Карла Роберта) Нессельроде, дает указание перевести сообщение Ермолова на немецкий язык и зачитать его всему обществу переселенцев. Он предлагает избрать двух почетных депутатов и отправить их за казенный счет к Ермолову, чтобы они на месте смогли увидеть все своими глазами.
Ермолов, в принципе приветствуя образование в Грузии колоний из « трудолюбивых немцев, которых бы добрый пример и очевидная от хозяйства польза, вселили бы в местных жителей желание обратиться к подражанию» и принимая во внимание личное участие Государя в судьбе жителей Вюртемберга, умоляет их вразумить и повременить, так как на этот период у него нет в наличие необходимого количества казенных земель. Но никакие убеждения не действовали на некоторых старших колонистов, которые от лица своих братьев утверждали, что неудобства не могут повлиять на их решение и они хотят только скорее быть туда отправлены.
9 июля 1818 года депутация колонистов в составе Фрика, Якоба Барта и Киндлена прибыла в Тифлис с целью выбора места. Они, не без оснований, посчитали предложенные места в Тифлисском и Елисаветпольском округе удобными для переселения .
Вернувшись в Одессу, 13 августа 1818 года 500 семейств без предупреждения двинулись в путь. Узнав об этом, Ермолов в отчаянии обратился к Управляющему гражданской частью на Кавказе И.А.Вельяминову с просьбой «выпутать его из предстоящих больших затруднений», так как он «не готов предоставить им обещанные Манифестом условия». 14 сентября он пытается остановить переселенцев в Моздоке, но тщетно. В сентябре 1818 года большая часть переселенцев прибыла в Тифлис. Из четырех первых партий 30 семей ремесленников остались в Тифлисе, организовав там в предместье Куки колонию Ной-Тифлис ( Михаэльсдорф, названный в честь брата Императора, Великого князя Михаила Павловича, супругой которого была Елена Павловна, урожденная принцесса Вюртембергская Фредерика-Шарлотта - Мария). В 1852 году колония слилась с городом и образовала Михайловский проспект.
Другие - на левом берегу реки Куры, выше по течению основали колонию Александердорф в честь Императора Александра 1 и Екатериненфельд, в честь недавно скончавшейся любимой сестры Императора Великой Княгини Екатерины Павловны (1788-1819), в первом браке- принцесса Гольдштейн-Ольденбургская, во втором- Королева Вюртемберга, супруга Фридриха Вильгельма 1. В память дня выбора места водворения 19 ноября 1818 года по новому стилю и в честь сестры Императора Елисаветы Павловны, на реке Ассурети, был образован Елисаветталь и колония, которую вначале назвали «Колония 12 апостолов», а затем в 1819 году переименовали в Петерсдорф, в честь Петра Великого Преобразователя. Согласно повелению Александра 1 названия новым селениям должны были даваться либо по именам членов Романовского дома либо увековечивая память о победах в войне с Наполеоном. На Кавказе все немецкие колонии были названы практически в честь членов семьи Александра 1.
Среди колонистов, поселившихся в Елисаветтале и принимавших участие в создании швабской деревни была вдова Мария Маргарета Айхольц (Aicholz,1785-1845), крестьянка из деревни Вольфзюльден (Вюртемберг, близ Людвигсбурга ) со своими двумя детьми –дочерью Катариной (1808 г.) и сыном Якобом (1811-1869). У Якова был сын Михаил и дочь Магдалена (1854 - 1912), которой было суждено соединить трагическими узами немцев-швабов и Сталина. Магдалена в 20 лет вышла замуж за владельца пивоварни Евгения Федоренко( ? -1905), который по паспорту имел украинскую фамилию, а по матери и по – жизни был грузином. Вся жизнь колонистов, их характер и нравственный облик были связаны с лютеранской церковью. Не была исключением и семья Айхольц которая посещала по воскресеньям богослужения пасторов: Готлиба Вера (1827-29), Георга Хюбнера (1831-40), Генриха Томаса (1840-49), Камилло Бертольди (1854-61) и Мартина Шренка.
У Федоренко было 9 детей, которые получили крещение в Евангелическо-Лютеранской церкви Елисаветталя, построенной по проекту архитектора Н.Зальцмана и 26 августа 1871 года освященной оберпастором Рооз и пастором Шренком. Младшая дочь Ольга (1875-1951) сразу же после конфирмации вышла замуж за Сергея Яковлевича Аллилуева (1866-1945), рабочего революционера. Летом 1901 года семья Аллилуевых первый раз приехала в Баку, где 9 сентября родилась девочка, которая при крещении 27 сентября 1901 года, получила имя Надежды. Крещение проходило в пятиглавом Баиловском военном соборе во имя Св. Алексия, Митрополита Московского. Таинство крещения совершал священник Виктор Вознесенский. В церковной книге родители - Сергей и Ольга Аллилуевы записаны, как »оба православные». Восприемниками (крестными) Надежды были: мещанин города Тулы Александр Иванович Селищев и дочь священника Донской области,второго Донского округа, станицы Кочалинской - Анна Яковлевна Краснова. Эти факты опровергают утверждение Светланы Аллилуевой, что крестным был Авель Енукидзе.
Семья Аллилуевых была дружна с молодым грузином Иосифом Джугашвили (1879-1953). Ольга вязала для него разные вещи и позже, отправляла посылки с тёплой одеждой в Сибирь, куда он был сослан. После возвращения в 1917 из ссылки Сталин жил постояльцем у Аллилуевых, которые к тому времени обосновались Петербурге. Там он встретился с юной, очаровательной Наденькой. И, как говорил Булгаков: » любовь выскочила из-за угла, как убийца с ножом, и поразила обоих…». Их брак был зарегистрирован 24 марта 1919 года. Ей -18, ему- 40 лет. По сегодняшним меркам - все нормально. Они оба красивы и счастливы. В 1921 году у них родился сын Василий, в 1926 году - дочь Светлана. Кроме того, после смерти в 1907 году первой жены Сталина- Екатерины Сванидзе, у него остался сын Яков. Воспитывала их немка Каролина Тиль.
Ленин, отмечая »скромную манеру поведения и прямоту» Надежды, считал эти черты типично швабскими (Typisch schwаbisch halt). Владимиру Ильичу можно доверять, так как его бабушка Анна Григорьевна Бланк, в девичестве Гросскопф, также происходила из состоятельной швабской семьи лютеранского вероисповедания.
Двести девять семей получили предписание поселиться в Елиcаветпольском округе по обе стороны реки Шамхорки. Эта была земля будущей Азербайджанской республики. 81 семейство осталось зимовать практически на открытом воздухе в повозках, собранных у татар. Под «татарами» на то время подразумевали, в основном, азербайджанцев. Для пришлых немцев это были народности магометанского исповедания, населявшие Кавказ (татары, турки, персы, курды, лезгины, чеченцы и др.), которые в свою очередь разделялись на оседлых и кочевых. Вообще, на Кавказе всегда жили люди разных национальностей и уже тогда этот край называли « музеем этнографических сокровищ». Здесь лучше Пушкина не скажешь: «Какая смесь одежд, и лиц, племен, наречий, состояний…»
Многих расселили до наступления теплого времени в селах вокруг Елисаветполя.
Сразу был издан Указ о необходимости осуществления надзора за колонистами, т.к. среди них были » служившие во французских войсках, дезертиры, развратники и пр.». Три последних партии переселенцев в ноябре 1818 года добрались до Ставрополя и, проявив удивительную настойчивость, не прислушиваясь к просьбам Ермолова, продолжили свой путь. Эти люди оказались более здоровыми и понесли меньше человеческих потерь в пути. Достигнув Тифлиса в разгар холодной зимы, они были расселены в разных жилищах Елисаветполя. Землю им выделили на правом берегу реки Гянджинки в местности Ханлуклар (Ханлар), куда первые поселенцы переехали только после Пасхи 1819 года . Здесь они основали колонию Еленендорф, названную в честь другой сестры Императора -Елены Павловны (1774-1803), Великой княгини, Великой Герцогини Мекленбургской и Шверинской, супруги герцога Фридриха-Людвига.
Часть семей поселилась в местности Шамкир и образовали колонию Анненфельд, в честь Великой Княгини Анны Павловны(1795-1865), Королевы Нидерландской, супруги принца Вилляма Оранского.
Положение Ермолова действительно было нелегким. Случилось обычное: »хотели как лучше, а получилось как всегда». С одной стороны полная неподготовленность к процессу переселения по объективным причинам (отсутствие денег, казенных земель, построенных домов и пр.), а с другой - желание «истинно русского человека» Алексея Петровича ( а именно так его знали в крае ) сделать все, чтобы колонисты не могли ни в чем обвинить русское правительство. »Что предложу я им, когда потребуют они пособий для их обзаведения необходимых!?»- восклицал Ермолов.
Это не могло не сказаться на взаимоотношениях представителей власти и переселенцев. Старшие колонистов не хотели подчиняться никакой местной власти, и каждый раз обращались с жалобами в Комитет по немецким колонистам, учрежденный в Санкт-Петербурге. Ермолов пытался ограничить их власть над колонистами. Он считал, что в их « головах кружится мысль непозволительной вольности, и они умело управляют простодушием колонистов. Люди, коих школьная германская ученость на многое развязала, могут быть плохим примером для местного народа и оказать пагубную роль в здешних краях» .
Ермолов делал все возможное: строил жилища при помощи воинских полков, вспахивал бесплатно землю плугами обывательскими и засевал ее податным казенным зерном. Жатву и уборку производили уже сами колонисты. Но делал он все это без внутренней убежденности в правильности принятого решения о переселении немцев за Кавказ. Запрашивая в очередной раз значительные суммы денег, Ермолов считал их «штрафом,которое должно платить правительство за неосмотрительность того, кому поручено было вызывать сих колонистов в Россию». Сказалось различие менталитета двух народов, в данном случае русского и немецкого.
Сорокалетний Ермолов, человек великого разума и беспредельной честности, с трудом воспринимал «сладкие слова» местного народа и не разделял поведение приехавших немцев, из коих »большая часть людей праздная, мало пекущаяся о домашнем устройстве». Он с возмущением упрекал их в безнравственности, нерадивости при охране своего же имущества (они не стерегут своих лошадей, скот и даже не огорчаются потерей чего-либо из своего имущества), равнодушном отношении к смерти своих близких, в отсутствии заботы о нуждах своих собратьев, в упрямстве и непослушании лекарям. Хотя такая »безнравственность «является обыкновенной спутницей всех дальних переселений».
По предписанию Ермолова, Контора управления над колонистами отстранила за »неповиновение и вольнодумство» от занимаемых должностей депутатов Генриха Штольца и Якоба Коха, а шульцу (старосте)колонии Еленендорф Генриху Гартенштейну пригрозили отослать его на работу в Елисаветпольскую крепость. Ермолов искренне был рад тому, что «необразованные здешние жители не соблазнились мыслью идти в Иерусалим для созидания храма и, в простоте своей,не видят ясных доказательств в Апокалипсисе, толкование коего составляет главнейшее упражнение колонистов».
Главными духовными руководителями колонистов в этом крае оставались Фрик и Кох. Неожиданно Фрик умер, а Кох, поссорившись с шульцем, переехал в менонитскую колонию Сарепту. Через три месяца общения немец из дворян Курляндской губернии генерал-майор Христофор Христофорович фон дер Ховен, который возглавил временный комитет по работе с колонистами, стараясь понять их «образ мыслей», обвинит переселенцев не только в безнравственности, но и в отсутствии согласия между собой, так как некоторые из них не признают никакого духовного над собой начальства .
Дело в том, что при кажущейся одинаковости, переселенцы имели значительные различия. Они не представляли собой единую немецкую общность, а были выходцами из разных земель Германии, со своими религиозными приверженностями, традициями, укладом жизни и особенностями. Небольшая часть колонистов на Кавказе , но очень активная, принадлежала к реформаторской мистической секте, которая твердо и непритворно была убеждена в правоте своей веры. По всей вероятности, они и не планировали надолго задерживаться в этих местах. Под предводительством «святой» Барбары Шпон, пользовавшейся необыкновенным влиянием, они предполагали пройти через Кавказ в Иерусалим, где и должны были дождаться Второго Пришествия. Некоторые придерживались верования штундистов или баптистов, но среди них не было менонитов.
Наблюдая за происходящим генерал-майор Ховен утверждал, что между колонистами нет не только никакой нравственности, но и согласия. В апреле 1819 года он выразил твердую уверенность в необходимости приглашения «одного или двух пасторов, которые благоразумным образом руководствовали бы ими, с тем, чтобы они могли сделаться полезными». Тогда же было согласовано с Министерством Духовных дел направление к колонистам пасторов, если «это будет соответствовать правилам их вероисповедания».
Многие из вюртембергских колонистов отказались принять российское подданство, и по распоряжению Государя Императора от 22 ноября 1819 года Комитет Министров официально разрешил им принести устную присягу на верность в соответствии с их вероисповеданием.Поэтому поселения немцев долгие годы считались колониями иностранцев в России.
Прямой, по-суворовски воспитанный, Ермолов не скрывал своего недовольства и продолжал письменно обвинять «сброд германских народов в разврате семейном и политическом, праздности, нетерпящей никакого трудолюбия, и в ненависти к любому начальству». Он отмечал «распутство в семье, ведущее к расторжению браков и к вступлению беспрестанно в новые». В апреле 1820 года он писал :»Я давно бы, на основании Постановления Комитета Министров от 12 ноября 1818 года выслал сих германских развратных вольнодумцев, если бы не вошли они в отношения к казне и долги совершенно неоплатные» .
Жизнь колонистов в первые годы была очень трудной. Вокруг только пустынные земли с неизвестным народом, шайками разбойников и дикими зверями (медведи, гиены, волки, змеи), которые вторгались в жилые помещения колонистов. По воспоминаниям колонистов они «с трудолюбием пчел принялись все за лихорадочный труд. Закипела кропотливая серьезная работа. Обработка земли, расчистка и вспашка ее, насаждение виноградников, деревьев и овощей требовали нечеловеческих усилий. В тяжелой работе принимали участие все, даже женщины и дети, ибо война шла не на жизнь, а на смерть» .
Повальные болезни, желчные и нервные лихорадки, водянки и поносы свирепствовали в колониях, особенно в Анненфельде, Еленендорфе и Екатериненфельде. Жители последней колонии, обосновавшиеся вначале на земле Азербайджана, были вынуждены в 1820 году перебраться ближе к Тифлису и основать новую колонию, сохранив ее название. Отношения с местным населением не складывались. Генерал Ермолов в 1826 году часто писал «о постоянной ненависти к немцам татар, готовых при каждом удобном случае участвовать в их разорении»(6) .
Объединяющим моментом в жизни всех колонистов- переселенцев была их озабоченность духовным климатом. Но представления о служении Богу и о жизни на земле у колонистов были разными, что проявлялось во внутриобщинных традициях и обрядовых правилах. Это приводило к недоразумениям и непониманию в среде колонистов.
На фоне других закавказских колоний жители Еленендорфа выделялись своей нравственностью и более прилежным отношением к хозяйскому обзаведению. Возможно потому, что в этой колонии переселенцы были выходцами из одной земли Вюртемберга, принадлежали к одной этнической общности швабов и были лютеранами Аугсбургского исповедания. К 1820 году для них было уже построено 89 казенных домов. Остальные жили в опрятных и просторных полу-землянках. Вспашка земли и засев полей в этом году были произведены с помощью татар. Колония охранялась десятью конными казаками.
Тамара Гумбатова. Жизнь -немцев колонистов за Кавказом.Баку.2005 год