Натюрморт под названием Вся жизнь

новелла

Я прогуливался по набережной старинной реки Яузы.   Над водой поднимался легкий прозрачный туман, который золотился в лучах солнца.  Летний день обещал быть теплым и нес  отпечаток нежной усталости  приближающейся осени. Дышалось необыкновенно легко. От реки   веяло свежестью  и историческим прошлым.  Где-то здесь Петр Первый плавал на своем ботике, гулял по берегам и заглядывался на немецкую слободу. До назначенной деловой встречи оставалось чуть меньше часа времени.  Впереди городская перспектива показывала перекинутые через Яузу магистрали с бурным разнонаправленным движением автомобилей, которые характеризовали суетливую и деятельную жизнь города. Я неторопливо прогуливался по тихой утренней набережной, повторяющей извивы реки,  переходил по  мостикам  с одного берега реки на другой и получал удовольствие от зеленых прибрежных пейзажей. Эти мостики или, точнее сказать,  мосты зависали над рекой  изящно выгнутыми легкими ажурными, немного игрушечными  арочными сооружениями. Чтобы перейти по ним на другую сторону следовало  подняться по ступенькам вверх и потом спуститься  вниз. Они оказались популярным местом паломничества влюбленных пар  и молодоженов. Это находило подтверждение в архитектурных излишествах в виде  гирлянд замков, висевших на металлических частях перевитых решеток парапетов. Влюбленные приходили сюда, чтобы пристегнуть замочки, которые являлись хранителями надежд, союзов и вспыхнувших  чувств. Воплощение счастья  романтичной молодежи висели в виде самых разных замков: больших и маленьких, совсем новых, поржавевших,  с налетом времени, красивых, дорогих, незатейливых и совсем простеньких. И эти замки, символизируя верность, скрепляли  судьбы в счастье на долгие годы. Через некоторое время, не ведая ничего такого, приходили служащие, следившие за состоянием мостов, и перед покраской металлических конструкций  пилами, ножовками и болгарками спиливали все замки. И скоро, как свидетельство и знак того, что в жизни все повторяется,  на том же месте появлялись новые замки новых влюбленных, которые рассчитывали на новое счастье, неповторимость  чувства и вечность  их любви.
 По набережным шли редкие прохожие, которые  не спешили на работу.  Появился  физкультурник, который  сложил на одном из каменных столбов парапета  свое снаряжение и принялся бегать, прыгать и делать  гимнастические взмахи руками. Утро постепенно начинало передавать свои полномочия времени приближения к полудню. Следуя по набережной в  направлении движения реки я подошел к барже с уловителями мусора. Здесь скопилась нападавшая с деревьев еще зеленая и  пожелтевшая листва, разноцветные бумажки, пустые упаковки, бутылки, торчавшие из воды горлышками и  наполовину притопленные,  и все то, что смывает в реку с  улиц дождями, что надувает в нее ветром и что бросают с мостов и  парапетов прогуливающиеся жители или гости столицы. Рядом с баржей на берегу стояло невысокое и небольшое желтое здание, которое имело отношение к речному очистительному сооружению. Я немного постоял, слушая шум небольшого водопада, и пошел в обратную сторону уже против течения реки. Пройдя метров двадцать, я остановился у парапета и принялся любоваться речными просторами, ограниченными каменными берегами.  Осматриваясь и переводя свой взгляд с одного на другое, я заметил  у соседнего каменного столба парапета что-то яркое, красное. Я поднял глаза, перевел взгляд на перила, посмотрел по ним  вдаль, но  снова вернулся  к яркому цветовому пятну, которое притягивало внимание. Присмотрелся повнимательнее и увидел, что это лепестки роз. Было видно, что их не бросили здесь, а они сами упали. Об этом говорило небольшое количество и их расположение. Рядом с ними у каменного столба стояла  опорожненная бутылка водки. Я это понял по прозрачному стеклу и знакомой этикетке. Тут же лежала засаленная оберточная бумажка. Все это создавало некую композицию, которая выдавала  заметную предметную общность и навевала определенное настроение. Предметы, расположенные таким образом по отношению друг к другу явно  имели одну  историю. В то же время увиденный натюрморт не казался мне завершенным до тех пор, пока я не подошел ближе и не увидел еще один предмет. Белый, тонкий, с круглым пояском,  вытянутый он лежал под лепестками роз и казался не так заметен. Потерявший форму, немного прозрачный, он являлся тем дополнением, которое делало получившийся натюрморт законченным.  Именно его использованный вид придавал всему необходимый штрих, который позволял совокупное увидеть таким, каким оно было. Мысленно я назвал этот предмет и это оказалось завершающей точкой в понимании происшедшего. И вот как только я понял, что вижу совокупность предметов из пустой бутылки, сальной бумажки с  использованным предметом для интимных отношений под лепестками роз, для меня все увиденное прояснилось окончательно, обрело  законченную форму и сложилось в некую формулу, которую я не мог пока выразить словами. Я будто воочию увидел все происходившее здесь… Были слова. Были чувства. Были движения. Было счастье. И, конечно, огорчение… Я смотрел на получившуюся композицию, постигал связь соединенных невидимыми узами предметов, которые  просили меня дать этому всему определение, придумать ему  название.  Я уже уходил от этого места и все думал над тем, как это все назвать. И через некоторое время  понял, что эта картина, составленная случаем,  называется  "Натюрморт под названием «Вся жизнь».