От Ромашковой до Светлой
(моим друзьям – Ольке и Валерке)
В жизни нужно испытать всё. И даже зрелость, и даже –старение. И внезапные вакуумы, которые появляются с годами на месте тех, с кем дышалось одним вздохом. А ты идёшь дальше, не оглядываясь, потому что есть только одна дорога, и несёшь над собой воздушные шарики своих вакуумов…
Мне – 14 лет. Первая публикация. О заброшенном сельском клубе. Под малюсенькой статейкой – моя фамилия и (туш!) подтверждение особой принадлежности:»внештатный корреспондент». 80 строчек! Дебют! Почтовый перевод на 4 рубля 67 копеек я получала с папой,объясняя усталой «почтальонке», что это не перевод, а ГОНОРАР. Мама до сих пор хранит жёлтый кусочек, на котором написано:»за публикацию…»
У меня удостоверение «внештатника»,я пишу для отдела культуры и пропаганды, пропадаю на киностудии и не вылезаю из театров и музеев. Родителей вызывают в школу, и моя бурная «журналистская» жизнь ограничивается субботой и воскресеньем.
Происходят метаморфозы:учусь всё лучше и лучше, домашние задания делаю за час, и мчусь в редакцию. Моя рыжая грива мелькает во всех отделах:небожители пьют кофе и курят, а я с любовью смотрю на них и представляю, как сама когда-нибудь уроню пепел на вожделенную «Эрику» и устало отхлебну кофе, закончив очередной шедевр…
Проходят семь лет. У меня удостоверение красного цвета с золотой визой »проход всюду».Уже курю,пью кофе и не только кофе,узнаваема и читаема.
Собкор.Спецкор.Командировки.Самолёты.Вертолёты.Поезда.Автобусы. Пару программ на радио. Телевидение не привлекало. Публикации в республиканской и союзной прессе.Счастливый калейдоскоп!
Мне поручают статьи о наркоманах и проститутках для англоязычных изданий. Всё, я- «перо». Так называют журналистов, делающих тираж.Я смотрю в будущее своими близорукими глазами радостно и счастливо.
Вызывает редактор:»Будешь зав.отделом писем». Ежедневно в редакцию приходят десятки писем, которые потом разлетаются по отделам, а потом журналисты разлетаются по командировкам, и выходят ожидаемые тиражи со статьями «по вашему письму».
Отдел самый большой:архивы, столы,много стульев, потому что сюда с утра и до вечера приходят жалобщики, здесь мы устраиваем свои посиделки, и вся редакционная трепотня весело течёт под Солнечную гроздь за 90 копеек.
Мой стол – у окна,и с седьмого этажа я вижу площадь,трамвай и базарчик. По диагонали, у двери, сидит корреспондент отдела писем Ольга. Изящные запястья, тонкие лодыжки, всегда улыбка и бесконечный стрёкот пишущей машинки. Она пришла в редакцию давно, после университета, старше меня на пять лет, у неё маленькая дочка и маленькая зарплата. Редакционные сплетницы,заходя в отдел, смотрят. На неё – сочувственно, на меня – с плохо скрываемой злостью.
А я ничего не вижу, потому что у меня новая тема, бурный роман и командировка в Таллин, то есть почти заграница.
От коллег эстонской молодёжки я привожу какие-то особенные ликёры и коньяк, и вся редакция смакует заграничный алкоголь. И,как обычно, мало. И мужчины бегут за «сухариком» и сосисками. И, когда пьяный разговор традиционно переходит в выяснение отношений, секретарь комсомольской организации редакции,бывшая яркая блондинка, а теперь весьма смазанная особа лет 45, громогласно, с подъикиванием произносит:»А ведь это Олькино место, она столько лет ждала. А ты пришла, как с неба упала, и всё тебе сразу!..» Ей вторят несколько активных комсомолок, вся работа которых сводится к описанию отчётно-выборных собраний районных комитетов.
Наступает противная тишина, я смотрю в окно и меня тошнит. Не от выпитого, а от этой паскудной подковёрности. Остальные смотрят на Ольку. Она встаёт подходит ко мне, обнимает за плечи и говорит:» Да,она – с неба. Она заслужила это.Она – талант!»
Ночь. Я уже конкретно достала родителей своими предрассветными богемными появлениями с запахом шампанского и плохо сфокусированными глазами. И мы за рубль двадцать берём такси на Ромашковую - в общежитие журналистов. Это старый двухэтажный особнячок с множеством входов,шаткими лестницами, регулярным отключением света и горячей водой от кипятильников. Особнячок скрыт огромным неухоженным садом, кустами одичавшей малины и жимолости. Олька стелит мне на своей верандочке, и я проваливаюсь в пьяно-счастливый сон.
Просыпаюсь от птичьего щебета и солнца. Мне хорошо и уютно на старой тахте и я хочу здесь жить. В большую общую кухню сходятся все обитатели общежития. Пьём чай, кофе, курим, обсуждаем новый фильм Абуладзе и цитируем Довлатова…
Ромашковая прекрасна весной, летом и ранней осенью. В остальное время это – холодный, мрачный дом. И сырым грустным ноябрём Олька остаётся в тяжёлом доме с маленькой дочкой, остальным выдали ордеры, и они быстро-быстро разъехались по новым квартирам.Олька не умела просить и добиваться,это претило ей. И мне. Чтобы им не было одиноко, я селюсь на Ромашковой, и вот нас уже трое в этом старом,скрипящем особняке.
Холодно.Мы перебираемся на второй этаж, в маленькую комнатку, которую может насытить кратковременным теплом подванивающий обогреватель.Спим вместе, ребёнок-между нами, и мы греем её и тихо шепчемся о том, как всё у нас будет классно. К нам часто приезжает мой «роман», привозит всяких вкусностей, и мы пируем на веранде, где за окнами спит под снегом наш сад.
Олька печатает и печатает. Рукописи каких-то «производственных, социалистических» романов. Получая за работу деньги, она покупает апельсины дочке и пару пачек дорогого БТ-мне. Я мотаюсь по районным командировкам и привожу оттуда дары – молоко, мясо, яйца и всякую снедь. У нас есть самогон из карамелек и абсолютная вера в будущее…
Из Киева приезжает наш коллега Валерка. О, он уже столичная штучка! Классный журналист и большой эрудит. На Ромашковой - большой сбор, а утром у Ольки – счастливые глаза, и начинается красивый роман длиною в 25 лет.
И скоро мы стоим на перроне, и Олька – одновременно встревоженная и счастливая, уезжает в новую жизнь. Мы держимся за руки и молчим. И только за минуту до отходного гудка и бравурного Марша славянки она говорит:»Только не делай глупостей…» Мы обе знаем о чем это: я со своей извечной прямотой и поиском справедливости абсолютно распараллелена с миром, а Олька все эти годы была мостиком между мной и реальностью.
Через два месяца я подгадываю командировку специально к 25-ому января.Это – наш день,день рождения Высоцкого, который переходит в 26-е – день рождения Валерки. Беру такси. Адрес – улица Светлая, и я вламываюсь к своим друзьям с коньяком и обожаемым Олькиным Baileys.
Мы пьём и поём. Вспоминаем.Травим анекдоты.Читаем стихи. Мы не спим до утра, потому что мои любимые друзья хотят показать мне белок в огромном сосновом лесу за окном. И, когда солнце освобождается от зимней дымки, я выхожу на балкон и в метре от себя вижу маленького рыжего зверька. Он внимательно рассматривает меня блестящими бусинками. Снег тихий и первозданный. Сосны. Во мне нарастает волна бесконечного счастья этого утра.
Я поворачиваюсь, а за стеклом – силуэты моих друзей.
Силуэты…