ПРИДВОРНЫЕ КУРСЫ ПАЛАЧЕЙ
Пьеса
На снимках:
Сергей Яковлевич Аллилуев в 1890 году по дороге из (родного?) воронежского села Рамонье в Тифлис
Сергей Яковлевич Аллилуев после женитьбы в Тифлисе – 1893 год
Сергей Яковлевич Аллилуев в Петербурге – 1917 год. Владелец партийной конспиративной квартиры, где скрывались Ленин и Сталин.
Георгий Максимилианович Романовский – князь, 6-й герцог Лейхтенбергский, внук Императора Николая Первого и правнук Жозефины Богарне, первой жены Наполеона. Был женат на Терезии Петровне, дочери принца Петра Георгиевича Ольденбургского.
Сергей Яковлевич Аллилуев после смерти дочери, жены Сталина Надежды Аллилуевой
Максим Горький - Алексей Максимович Пешков, писатель, революционер. Агент раскольничьей олигархии староверов в России и за рубежом, поставляющей деньги для государственного переворота оппозиции. Приемный отец международного шпиона Зиновия Свердлова, брата Якова Свердлова, председателя ВЦИК РСФСР с начала его создания и до своей смерти в 1919 году
Александр Петрович Ольденбургский – принц, правнук императора Павла Первого. Супруг внучки императора Николая Первого Евгении Максимилиановне Романовской, герцогини Лейхтенбергской, владелицы дворца в поместье Рамонь Воронежской губернии. Открыл в Петербурге Институт Экспериментальной Медицины, сотрудничал с Павловым.
Владимир Ильич Ленин в своем кабинете в Кремле.
Александр Петрович Ольденбургский – фото в другом ракурсе и в более раннее время.
Иосиф Виссарионович Джугашвили – Сталин.
Максимилиан Александр Фридрих Вильгельм Баденский – рейхсканцлер Германской империи с 3 октября по 9 ноября 1918 года. «Проспал», будучи болен, революцию в Германии, проснувшись, объявил об отречении Кайзера до его согласия и ушел в отставку. Эта революция отменила «Брестский мир».
Сергей Иванович Мосин – уроженец воронежского поместья Рамонь, конструктор, изобретатель знаменитой многозарядной винтовки – трехлинейки.
Сергей Иванович Мосин - фото в другом ракурсе.
Анна Ивановна Шелле-Тулинова – владелица поместья Рамонь ( до Ольденбургских), воспитательница и покровительница детей – Сергея и Митрофана - своего управляющего Ивана Игнатовича Мосина и его жены, неизвестной крестьянки Феоктисты, скончавшейся при вторых родах.
Никита Сергеевич Хрущев – в молодые годы после учебы в московской Промакадемии.
Надежда Сергеевна Аллилуева – вторая жена Сталина.
Виктория – королева Англии, последняя из Ганноверской династии Вельфов.
Светлана Аллилуева – дочь Сталина от второго брака.
Александра Федоровна – Фридерика Шарлотта Вильгельмина Прусская, первая дочь прусского короля Фридриха Вильгельма Третьего, сестра первого германского императора Вильгельма Первого. Супруга российского императора Николая Первого.
Яков Джугашвили – старший сын Сталина от первой жены Екатерины Сванидзе, попал в плен к немцам в июле 1941 года.
Леонид Хрущев – старший сын Никиты Сергеевича Хрущева от первой жены. Советский военный летчик. Пропал без вести в 1943 году.
Кеннеди Джозеф Патрик (младший) – старший сын из девяти детей бизнесмена, дипломата и политика Джозефа Патрика Кеннеди-старшего. Брат президента США Джона Ф. Кеннеди. Американский военный летчик. Погиб в небе в 1944 году.
Окрестности села Рамонь.
Дом богача Тулинова, владельца Рамони, в Воронеже. Здесь останавливались и жили по нескольку дней российские императоры: Александр Первый, Николай Первый, Александр Второй.
Дворец Тулиновых в Рамони до строительства на его месте в 1879 году дворца принцев Ольденбургских.
Замок Ольденбургских в воронежской Рамони.
Таинственные подвалы замка принцев Ольденбургских, где располагался зверинец и проводились медицинские опыты Александром Петровичем Ольденбургским и мистические опыты его сыном Петром Александровичем. Но, кажется, эти зловещие печи напоминают другие, которые были построены в Германии во время Второй мировой войны…
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :
Иосиф Виссарионович Сталин – Генеральный секретарь ЦК ВКП(б)
Надежда Сергеевна Аллилуева-Федоренко-Айхгольц – революционерка, шифровальщица в штабе армии, секретарь Ленина, вторая жена Иосифа Сталина с 1918 года
Никита Сергеевич Хрущев – революционер, студент Промышленной академии в Москве, однокурсник Надежды Аллилуевой
Николай Иванович Тулинов – богатый воронежский предприниматель, владелец имения Рамонь
Анна Ивновна Тулинова-Шеле – младшая сестра Тулинова, хозяйка Рамони после его смерти в 1852 году
Евгения Максимилиановна Романовская – светлейшая княжна, герцогиня Лейхтенбергская, в замужестве принцесса Ольденбургская, хозяйка имения Рамонь с 1879 года
Александр Петрович Ольденбургский – принц из династии Ольденбургских, супруг Евгении Романовской-Лейхтенбергской
Ольга Александровна Романова – сестра императора Николая Второго, дочь датской принцессы Дагмар, жена Петра Александровича Ольденбургского
Неизвестный в комнате Надежды Аллилуевой
Джон Фицжеральд Кеннеди – 35-й президент США
Слуги Ольденбургских
Охранники Хрущева и Кеннеди
Врачи Хрущева и Кеннеди
Первый Неизвестный в Маске Хрущева
Второй Неизвестный в маске Кеннеди
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена первая
1838 год. Осень. Дворец Тулиновых в Рамони. В гостиной хозяин имения Николай Иванович Тулинов и его младшая сестра Анна Ивановна Тулинова-Шеле. Она в трауре, сидит в кресле. Николай Иванович прохаживается по гостиной.
Николай Иванович:
Сестра,
Безмерно твое горе –
Так рано овдоветь!
Но ты должна терпеть,
И ради утешенья
Хочу я предложить
Тебе
Большое дело,
Что поручил мне
Государь.
Ты знаешь, цесаревич
Александр
Здесь год назад
Гостил
С Жуковским…
Анна Ивановна:
Ах, братец,
Это ль новость!
И до него цари у нас
Бывали –
И дед его,
И батюшка…
Николай Иванович:
Конечно,
Александр Первый
Бывал два раза –
И в восемнадцатом,
Потом в двадцатом…
А император Николай
Здесь проживал
В году тридцать втором,
Молился на открытие
Мощей
Святителя
Воронежского
Чудотворца
Митрофана,
Которые болезни
Облегчают
Больным душой,
Расслабленным
И одержимым…
Анна Ивановна:
А с чем же прибыл
К нам великий князь?
Николай Иванович:
Он посоветовал
Открыть
Приюты для детей-
Сирот.
Благотворительность
Нам эта
При дворе зачтется.
Хочу тебе
Я поручить
Благое дело…
Анна Ивановна (строго):
Благое дело
Любит счет,
А будет он немалый,
Насколько понимаю –
Приюты-то
Не для простых сирот
Мы открываем!
Николай Иванович (тихо):
Любой бы догадался:
После таких визитов
Да еще со свитой,
Конечно, кто-нибудь
Остался.
Кого-то взяли и крестьяне,
Народ наш сердоболен
Даже пред царями,
Готов поднять упавших,
Но невинных,
Однако велено
Собрать всех этих
Чад
Отдельно,
Воспитывать не как
Крестьян,
А с большим рвеньем.
Анна Ивановна:
А денег хватит ли
У нас,
Чтоб содержать такие
Заведенья?
Николай Иванович:
Да деньги есть,
Тем более –
Ты экономна,
Даже скупа,
Прости,
Но знает это каждый,
Так что
Надежда – на тебя!
И вот еще –
Здесь девушка одна:
Зовут престранно –
Феоктиста –
Ее б ты забрала
В усадьбу,
Сегодня в Рамонь
Прибыл
Офицер,
Ему всего лишь
Двадцать шесть,
Пора жениться,
Коня он шпарил с юга,
От моря,
Куда его гусарский полк
Отправлен был
Из Царского Села.
И командиры им довольны,
В войне участвовал,
Имеет ордена и званье
Подпоручика.
Иван Игнатьич Мосин
Его зовут.
Но вдруг ушел в отставку
И прямиком – сюда.
Теперь он управляющий
Именьем и,
Думаю, жених
Для Феоктисты.
Анна Ивановна:
Понятно…
Но когда же свадьба?
Николай Иванович:
Вот этого никто не знает,
А девушка-то
В одиночестве страдает,
Так ты ее возьми к себе,
Пусть к кавалеру привыкает,
Другого, видно,
Для нее не станет!
Анна Ивановна:
Ну раз от моря
Прискакал,
То дело знает!
Но я должна заметить,
Братец,
Что есть тут
Что-то этакое –
В приютах,
В этой свадьбе…
Николай Иванович:
Не продолжай
Ты, ради Бога!
Уж такова судьба
Нам –
Потакать царям.
И я тебе теперь
Замечу –
Следят за нами строго,
И, думаю,
Что это неспроста,
Что у царей
Легка сюда дорога.
Давно известно –
Кишит наш край
Колдуньями и колдунами.
Намедни вот крестьяне
Рассказали,
В запруде на реке
В усадьбе
Чертей видали
Много. Все мохнаты,
И шастают туда-сюда
Совсем без страха
И стыда.
Анна Ивановна (настороженно):
И что же ты?
Николай Иванович:
А что же я?
Пошел ловить!
Анна Ивановна:
Кого же ты поймал?
Николай Иванович:
Представь себе –
Бобра!
Да сколько их!
Весь лес могли бы погубить.
Но я
Велел крестьянам бить
«Чертей»
И мне в поместье
Приносить.
Теперь открыл
Скорняцкое подворье,
Доход оно дает большой –
И все довольны.
Анна Ивановна:
Вот он, секрет
Тулиновых богатства –
Смекалка
Деньги сыплет там и здесь,
Однако, братец, рада,
Что усадьба
Теперь бытует без чертей.
Но все-таки,
Как быть со свадьбой?
Николай Иванович:
Нам остается ждать
Приказа…
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Сцена первая
1852 год. Усадьба Рамонь. По некоторым признакам видно, что в доме траур. В гостиной завешаны зеркала и картины. Беседуют Анна Ивановна и ее брат.
Анна Ивановна:
Пятнадцать лет
Прошло,
Как я вернулась
Вдовой
В родной свой дом.
И десять лет мы
С Феоктистой
Ждали свадьбы
Ее с Иваном,
Потом – рожденья
Первенца, Сергея,
Потом – дитя второго.
И оба мальчика
Здоровы,
А Феоктисты
Нашей больше нет!
Николай Иванович:
Если бы не эти
Десять лет,
Которые мы ждали
Счастья двух сердец,
Судьба же заставляла
Сомневаться,
И до смерти замучила
Ту, что сейчас
В гробу.
Старородящие
Не выживают часто,
Но хорошо, что выжил
Сын,
Его крестить мы будем
Именем святым…
Анна Ивановна:
Каким?
Николай Иванович:
Митрофана.
Анна Ивановна:
Ах, даже так?
По всем приметам –
Значит, внук он…
Николай Иванович:
Молчи, сестра!
Среди рамонских
Много Митрофанов,
Здесь это имя чтут,
И сказка вся!
Но наш вдовец Иван –
Он безутешен,
Пять лет лишь
В браке побыл,
И вот один
С двумя младенцами
В руках!
Какой судьбы
Ужасный крах…
Анна Ивановна:
Иван Игнатьич
Безутешен,
Пусть поплачет,
Однако, нечего
Ему бояться за детей –
Сама я воспитаю братьев,
Дам им домашнее
Образованье,
Оформлю всем троим
Дворянство,
А там и путь откроется
Туда,
Куда укажут нам…
Николай Иванович:
Конечно, ты права,
Сестра,
Твоей самоотверженностью
Восхищаюсь.
И царский двор
Тебе все время шлет поклон
За твои добрые дела
В приютах.
И будь уверена ты в том,
Что после моего ухода,
Наследницей всего
Огромного богатства,
Рамони, в том числе,
Останешься лишь ты
И под защитой тех,
Кому ты так безропотно
И верно служишь!
Анна Ивановна (закрывает лицо платком, скрывая слезы):
Молчи же брат,
Молчи!
Не рви мне душу,
Сегодня в этом доме,
Как погляжу,
Большая скорбь повсюду!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена первая
1891 год. Гостиная в роскошном дворце принцев Ольденбургских, построенном на месте дворца предпринимателей Тулеевых в поместье Рамонь. По гостиной прохаживается, разглядывая росписи на стенах, хозяйка дворца Евгения Максимилиановна Романовская, герцогиня Лейхтенбергская, принцесса Ольденбургская. Сидя за чашкой кофе в кресле, за ней наблюдает ее супруг Александр Петрович, принц Ольденбургский.
Евгения:
Не верится –
Двенадцать лет
Уж минуло
Подарку Александра
Александр Петрович:
Да, спустя два года
После смерти
Анны Шеле,
Наш дядя Александр Второй
Отдал нам
Этот дивный уголок России.
Но жители здесь
Странные такие,
Они дворец
Обходят стороной,
Считая красоту его,
Величье – колдовством,
Особенно, когда
В подвалах рыки слышат…
Евгения:
Давно
Замуровать бы надо
Двери
В подвалы эти!
Александр Петрович:
Но, дорогая,
Там же звери!
Живые существа…
Евгения:
Да, да,
Лишь стоило приехать,
Как крестьяне,
Едва вошла в ворота,
Умоляли
Нечистых истребить
В подвале,
Которые ревут,
Как будто бы в аду
Их черти жарят.
Вот видите,
Какие слухи тут идут,
А вдруг дойдут
До государя?
Александр Петрович:
Но, дорогая,
Ты же знаешь,
Царю известны
Опыты мои,
Лаборатория особой
Медицины
Открыта в Петербурге,
И это все – на благо же
России!
Евгения:
Нет, милый,
Введен ты в заблужденье:
Не жалует твое изобретенье
Император.
Александр Третий
Раздражен, он болен
Узнала я, что
Недоволен
Тобой и Павловым.
Я даже слышала –
Боится,
Что из слона
Вы сделаете мышку,
Но только без хвоста…
Александр Петрович:
Какая чепуха!
Вместо хвоста
Пристроим ей рога.
Да, Павлов приезжал сюда.
Но просто погостил,
В подвал же
Даже не ходил.
Ему своих собак хватает.
Но только, знаешь,
Он сильно призадумался,
Когда услышал
От крестьян,
Что им давали
Раменские баре
Фамилии… собачьи!
Евгения:
Ах, все-таки сторонние
Прознали
Про эти крепостные
Нравы
В окрестностях Рамони!
Александр Петрович:
Представь себе,
Исследователя подманив,
Крестьяне
Ему такое рассказали!
И я там был…
И слышал эти сказки.
Когда-то жил
В Рамони крепостной
Демьян Меркулов.
Однажды он хозяйку
Дома
Разбудил,
Скрипя пилой
И поправляя крышу.
Конечно, десять
Розог получил
За то, что сладкий
Сон нарушил
Он старушкин.
Но в руки палачей
Не дался-
Он ловок был.
Тогда приказано
Бить двадцать раз,
Демьян опять
От розог отказался.
Тогда хозяйка
Велела обменять его
На двух собак,
Чтоб с глаз долой
Бунтовщика-красавца!
А был еще помещик
Кулешов,
Который обменял
Семью своих крестьян-
Пять душ-
На кобеля помещика-
Соседа.
К нему поехала семья
В обмен на кобеля
По имени Шарган.
С тех пор пять человечьих
Душ
Звались Шарганами
В деревне,
Представляешь?
Евгения (заметив нездоровый блеск в глазах мужа):
Я что-то не пойму-
Ты это осуждаешь,
Или ты с Павловым
В подвале нашем
Что-то затеваешь?
Скажу одно:
Меня пугаешь
Своей лабораторией,
Зверями,
И, может, по Петербургу
Слухи носятся
Не зря
Об опытах
С борзыми кобелями?
Александр Петрович (смеется):
Но, дорогая,
Ты же знаешь –
Сделать
Из самой дорогой
Борзой,
Со множеством медалей
За породу,
Ни князя,
Ни, тем более, царя,
Нельзя!
Ну просто невозможно!
Хотя…
Евгения:
Хотелось бы,
И очень?
Александр Петрович:
Конечно, ты права!
И знаешь – мы -
Принцы Ольденбургские
И Лейхтенбергские князья
Который год уж
Трудимся не зря!
Зачем нам псы,
Когда отборные
Крестьяне
Уже нам нарожали
Тех,
Которые
Истории нужны
Для смены вех!
И вот тебе
Живой пример:
В Рамони офицер
С крестьянкою безвестной
Вдруг произвел на свет
Того,
Кто изобрел ружье,
Готовое убить не одного,
А пятерых солдат
Противника за раз.
Вот новый наш палач
С врагом в сраженье!
Талант воспитан
И обучен здесь,
В Рамони,
Как и его брат.
Мы дали ему все –
Учиться где он хочет,
Награды, звания
И содержанье,
И мастеров в придачу
Дали,
Хотя фамилий их никто
Не знает,
Но Мосин деньги
В Туле все раздал
Тем мастерам
И сам свое ружье
Без имени оставил.
Евгения:
Единственный из всех
Изобретателей
Он в мире,
Чье знаменитое ружье
Не получило творца
Заслуженное имя.
Александр Петрович:
Какое имя?
Мосин?
Не Романовский,
Не Юсупов,
Или хотя б Кутузов!
Евгения:
Орлов, Потемкин
И Румянцев –
Все подошли бы
По высокородству,
Но не Мосин!
Александр Петрович:
Мы получили
Горький опыт –
Производя таких людей
На свет,
Предусмотрительно
Фамилии мы будем
Их менять.
Так, чтоб никогда
И ни за что
Никто не мог никак
Такое угадать,
Что новый человек –
Всего лишь на всего
Шарган!
Евгения:
Тем более,
Что пополам
Он смешан с Ольденбургским
Принцем!
Не так?
Александр Петрович (смущенно):
Но таковы приемы
Во всем мире!
При всех дворах…
Ты знаешь,
Я на днях
В Тифлис отправил
Цыгана
С поповскою фамильей
Аллилуев.
По имени, как Мосин он,
Сергей,
С такой же бородой
Курчавой,
Как и у всех князей
Лейхтенбергских,
Поэтому сойдет он за цыгана.
Евгения:
Еще одно ружье
Послал изобретать?
В Тифлис ты посылал
И Митрофана Мосина,
Но, кажется, напрасно,
Сбежал он вскоре
К брату.
Александр Петрович:
Нет, тут совсем другой.
По бровь заросший
Бородой
Наш Аллилуев
В Тифлис
Отправлен для женитьбы!
Не он нам нужен,
А его потомство –
В женском виде!
Евгения:
Но ждать ему
Придется долго!
А, главное, тому,
Кому родит «цыган»
Потомство.
Александр Петрович:
Да, лет шестнадцать!
Евгения:
Невесте сколько?
Александр Петрович:
Еще тринадцать.
Юна,
Конечно, немка,
Однако же, пока
Туда
Он доберется,
Пока от пыли отряхнется,
И с нужными людьми
Сойдется,
Три года пролетят,
Словно три дня.
Евгения:
И станет наша он родня?
Александр Петрович:
Нет родословной
У людей,
Которые отобраны
Для дела,
Хотя путем
Обычного рожденья,
И на себе несут
Приметы
Вырожденья
И фараоновы болезни,
Но это лишь
Марионетки!
Но все они
Друг друга знают,
В большую, милая,
Они игру теперь
Уже играют
И за большие деньги –
Они династию
Нам поменяют,
Я надеюсь!
Евгения:
Надеется на это и
Дагмар,
Мать императора
И ушлая датчанка.
И тоже метит на
Кавказ,
А, может…
Вы заодно с ней?
Александр Петрович:
Нам надо оппозицию
В кулак собрать,
А там мы разойдемся
В схватке.
Абхазцу Шервашидзе
На престоле не бывать,
Через Кавказ
Введем в России мы
Во власть
Романовых опять.
Вот для того породу
Выводили
И скрещивали,
Как породистых собак,
А результаты получили!
На вид – цыган
Или грузин,
Внутри – Романов!
Они сейчас на содержании
И у самой императрицы,
Которая не любит
Свою невестку немку Аликс,
И из-за этого готова
На съеденье волкам
Подкинуть
Родного сына Николая.
Не брезгает подполье
Различными деньгами,
Беря их даже у раскола,
Который растолстел
За счет
Европы.
Она со временем
Нам все расходы до копейки
Подсчитает,
Предъявит крупный вексель.
Евгения:
Да вижу я,
Сегодня вы уж
Все сочли,
Не поскупились на борзых,
Прости,
Но как же вы обходитесь
С деньгами,
Нужны же тайные ходы…
Александр Петрович:
Есть разные приемы
Нам средства получать
В России и в Европе.
Театр, ты не поверишь –
Шляпа для сборов
Миллионов!
В Москве нам некий
Станиславский
(На самом деле – Алексеев,
Сын староверов-богатеев)
Создал театр.
Раскольники туда толпой
За акциями,
Но Морозов первый
Бросать
Принялся миллионы,
Вот-вот уж сумасшедшим
Объявят,
Но меценат
Никак не обеднеет!
А почему, ты знаешь?
Евгения:
Конечно, нет.
Какой же тут секрет?
Со сборов сцены
Миллионщиком не станешь…
Александр Петрович:
На каждый их спектакль-
Аншлаг,
Вот этим козыряют,
А меценаты деньгами
Снабжают
Театр
Из-под полы,
Как будто сборы велики,
Ты представляешь,
Хитрецы?
И точно так в Европе
Им подают
«На пропитанье»
Меценаты
Всех правящих домов,
Которые ждут- не дождутся
Падения Романовых
В России,
А с ними – государства!
Евгения:
Россию разрушает МХАТ?
Вот это диво…
Александр Петрович:
Давно уж разрушает,
Но только царь
Того не замечает!
И, знаешь,
Есть там писатель-
Горький-
В российские шекспиры
Подался,
Хотя
Борзые – вот его родня,
Он оппозиции сегодня
Кошелек.
Ему все платят дань –
Политики, раскольники,
В Европе и в Америке –
За то, что в пьесах
Он показывает рвань
Общества российского,
Оказывается, это
Нынче надо всем.
Но не в пьесах дело –
Они – приманка
Для большого дела.
К нему отправлен
Аллилуев.
Вдвоем они теперь
В Тифлисе
Народ бунтуют…
Евгения:
И все, и все – за деньги!
А говорят-то про идеи…
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
1901 год. Оранжерея дворца в Рамони. В имении снова гостит его хозяйка принцесса Евгения Романовская-Ольденбургская. Она ходит по оранжерее, внимательно рассматривая растения. Ее супруг принц Александр Петрович Ольденбургский сидит в кресле-качалке. Перед ним кальян.
Евгения:
Здесь так красиво!
Но почему же молодые
Удалились
От дворца
И даже от гнезда,
Которое им свили
Рядом с нами?
Александр Петрович:
Не знаете
Вы своего сынка?
Все говорят,
Он – вне ума.
Бедняжка
Ольга,
Чувствую,
Пока не поняла…
Евгения:
Принц, осторожней
Выражайтесь,
Вы все-таки
Сыграли роль отца…
И так вы в армии
Прославились
Гонителем
Несчастных содомитов.
А здесь накинулись
На сына!
Что Ольга говорит,
А, главное, что пишет
Подругам и родным?
Александр Петрович (усмехаясь):
Все сокрушается,
Что нет у них детей
С супругом,
И объясняет это тем,
Что тот совсем ее
Покинул
Ради раскопок,
А ночи посвящает
Каким-то странным
Ритуалам
В подвалах
Замка...
Евгения:
Вот говорила я –
Забить бы надо
Ходы в эти подвалы,
Зверей же ваших
Странных
Выгнать вон!
В конце концов
Невестка все поймет,
И Александр наткнется
На развод!
Александр Петрович:
Не разрешит развода
Николай.
Возьмем известный случай
С Мосиным.
Шестнадцать лет
Просил развода
В Туле для Арсеньевой,
Жены помещика,
Племянницы Тургенева,
Которым, переехав
От Тулеевых,
Служил его отец.
Два раза вызвал
На дуэль супруга,
И дважды под арестом отсидел
По жалобе его.
В конце концов
Арсеньев запросил
Такую сумму –
Что за нее и статую
Купить бы золотую
Можно –
В рублях - пятьдесят тысяч!
Развод, конечно,
Оказался невозможен.
И все тянулось до тех пор,
Пока изобретатель наш
Работу не закончил
Над ружьем
И деньги за него
Отдал,
Забрав любимую
С тройным чужим приплодом.
Евгения:
Конечно,
Происки царя,
Его идеи
Воплощал Арсеньев.
Как жаль мне Мосина –
Отняли столько денег!
Шестнадцать лет
Толкали
Взять в жены ту,
Фамилию которой
Винтовке б дали,
Той, что прославила страну.
Упрямым оказался полукровка,
Хотя Романовы ведь тоже
Очень
Падки на любовь
Подальше от престола –
Наследственная слабость.
Но инженера жалко все же…
Александр Петрович:
А Ольгу?
Ведь до сих пор
Девицей ходит.
При этом ждет приплода…
Как молода, глупа,
Невинна!
Евгения:
Я не оправдываю сына,
Но если так,
То лучше отпустить бы
Их обоих.
Александр Петрович:
Нет,
Император не позволит!
Евгения:
Как видно,
Твоя селекция
Тут не проходит.
Высокородные мужья
Не производят
Новых людей
От жен высокородных.
Александр Петрович:
Ты знаешь,
Как я в армии борюсь
За исключенье содомитов,
Однако в собственной семье
Бессилен –
Признаюсь!
Но радует одно –
Что Мосин – новый человек,
Одной своей винтовкой
Погубит всех врагов
России,
И если прямо посмотреть –
Каков палач - всемирный,
Хотя – любвеобильный!
Евгения:
А как же тот,
Который отсюда
В Грузию пошел,
Женился он?
Александр Петрович:
Наш Аллилуев –
Муж давно,
Достаточно приплода у него,
Среди которого
Жену будем растить
Для самого…
Евгения:
Кого?
Александр Петрович:
Не знаю я пока.
(Встает навстречу Ольге, которая несет в руках белые цветы)
Ольга!
Как рады мы,
Что посетили нас.
Вы чудо принесли?
Ольга:
Эти цветы – фиалки-
Мне подарил супруг,
Такие не растут нигде,
Теряюсь я в догадках –
Откуда
Милые цветы?
Неужто вырастил он
Их в подвале страшном?
Но как бы ни было,
Волшебные дары
Мне шепчут о любви…
Александр Петрович ( в сторону, тихо):
Несчастное дитя,
Тебя обманывают
Ежечасно,
Готовя к схиме
Монастырской,
Тем более, что
Ты так некрасива
И никому не будешь
Ты нужна
Как мать и как жена!
(Смахивает слезу, подходит к невестке и целует ее в лоб. Ольга кланяется и выходит на улицу)
Евгения:
Где Петр?
Александр Петрович:
В подвалах,
Он в подземных залах
Устроил капища,
Наверное, гомункула
Выводит…
Евгения:
На новых существах
Вы помешались,
Вы дьявола зовете –
Он отплатит,
Спалит Рамонь
За ваши прегрешенья,
А я же снова уезжаю,
Признаюсь – мне
Тут страшно с вами!
ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Сцена первая.
1932 год. Начало ноября. Ночь. Кремль. Квартира Сталина и Аллилуевой. Детская комната. В кроватках спят дети. Надежда и Иосиф, сидя рядом с кроватками, тихо говорят на немецком языке. Перед ними на столике шахматная доска с расставленными фигурами. Сталин, зажав голову руками, внимательно смотрит на доску.
Сталин:
Шахматы – волшебная
Игра,
Ну прямо сказка.
Подумай - ка сама:
Любая пешка,
До крайней линии
Дойдя,
Становится вдруг
Офицером...
Надежда:
Да,
Но лишь одна
Фигура не подвалстна ей –
Фигура королевы!
Сталин:
Это верно!
А признайся,
Ты б хотела
Добавить пешке
Силы перевоплощенья?
Чтоб королевою она была!
Надежда (нервно встает и подходи к окну. Продолжает говорить на немецком):
Я заслужила подозренье?
Когда и в чем?
Сталин (задумчиво передвигая фигуры):
Оставь, жена,
Твои невинные забавы
И политические развлеченья
С троцкистами –
Они лишь для того,
Чтобы унять
Боль в голове.
Я правильно это понимаю?
Надежда:
Боль в голове –
Шифрованные донесенья
На войне,
Записывать последние
Слова
Вождя,
Сидеть с ним рядом,
У постели,
Смотреть на умирающего
Старика,
Сумев не проронить
Слезинки,
Когда душа из тела
Поползла,
А вместо слез –
Холодный пот –
Вот это – девичья игра,
Моя больная голова?
Не ты, заметь,
Все это пережил,
А я!
Я, может быть,
Тогда с ума сошла
От ужаса,
Когда теряли
Мы вождя…
Ведь я была так молода!
А он еще и пожалел меня –
Вернув в ряды партийцев.
Даже у одра
Никто не мог сравниться
С ним по силе
И величью!
Сталин:
Какая все же ерунда
Мои ходы!
Ну посмотри,
Вот-вот я проиграю!
Надежда:
Я понимаю,
Сейчас ты
Потешаешься
Тут надо мной.
Мне поделом:
Когда любовь устала
Иль вовсе не было ее,
Тогда и жизнь пропала!
Сталин:
Оставим этот глупый
Разговор.
И не любовь – а ты
Устала.
Кого ты испугалась,
И чего?
Надежда:
Хрущева.
Сталин (усмехнувшись):
Нашла кого!
Надежда:
Вот я его нашла
И испугалась.
Глупа, не поняла
Я ничего,
Теперь в сомнениях
Метаюсь.
Сталин:
Ну ладно,
Сейчас ты поняла –
Он сам пришел,
И должен был придти?
Надежда:
Но что, что это значит?
Ты скажи.
Пришел он нас убить?
Сталин (задумчиво):
Все может быть…
Народник и троцкист,
Не лучшая рекомендация
Кремлю.
Надежда:
Однако он пришелся
Ко двору,
Но почему?
Сталин:
Он, милая,
Американец.
Но разве ты не знала,
Что Юзовка
Его американцем воспитала?
И настоящие его
Хозяева
Сегодня в Англии и США.
Надежда:
Рокфеллеры и Ротшильды?
Сталин:
И эти – тоже.
Но не они
Ведь короли,
Хотя и до последней
Линии дошли
Две пешки-инородцы.
Надежда:
Уж очень откровенно
Ты
Не любишь их.
Вот Троцкий…
Сталин:
И Троцкий рвется
В короли,
Со мной сцепился,
Поскольку глуп,
Как все они!
Я ненавижу это
Недоумство,
Еще – приверженность
К магическим искусствам.
Надежда:
В Курейке,
В ссылке,
Я знаю, Свердлова
Прогнал,
А Свердловы ковали
Капитал
Для революции…
Сталин:
С Рокфеллерами вместе.
И с Горьким,
Этим стервятником
Всех революций в мире.
И Свердловых, и Горького,
И Троцкого
Нам подложили
Вражеские силы,
Их еще Ленин раскусил.
Теперь явился
Новый представитель
Алчных гадов.
Надежда:
И что ты будешь
Делать с ним?
Сталин:
Ты удивишься –
Эту пешку
Придется
К последней линии пустить,
Поднимется наверх он
Страшным палачом,
И в бессознанье,
Раздувшийся, как бочка,
Опившись человечьей
Крови,
Разить он станет
Тех без жалости,
Кому сегодня служит.
Надежда:
Но он – не шахматная
Пешка,
Как собираешься
Его ты переделать?
Сталин:
Сначала надо
Выпотрошить тело,
Как сделал
Это в свое время
Яков Свердлов
Со своей собакой,
Которую любил
Безмерно
В Курейке.
Когда она подохла,
Охотников он попросил
Очистить шкуру Пса –
Так звали кобеля –
От мяса и костей,
Потом он этой шкуре
Поклонялся,
Клал на постель,
Представь, и здесь,
В Кремле он с ней
Не расставался.
Пока не умер…
Надежда ( с ужасом):
Так, значит,
Нам Никита – навсегда?
Сталин:
А как ты думала?
Лишь – на день?
Не для забавы ты его
Нашла,
Ну, или он – тебя.
Однако молодец,
Что привела –
Ты нюх разведчицы,
Как у отца,
Не потеряла.
Но берегись!
В нем палача задатки,
Сразу видно –
С ним родились.
Он может много натворить,
Когда останется лишь
Оболочка – без нутра!
Надежда (переходит на русский)
Напрасно над кроватками
Детей
Мы много говорим
На чуждом языке.
Светланка плохо
Говорит по-русски,
И у нее уже акцент
Немецкий,
Что скажут люди?
Сталин (тоже переходя на русский)
Научится на русском
Чисто говорить,
Кремлевская немецкая принцесса.
Уж сколько здесь
Бывало их!
Но кончен бал,
Погасли свечи…
И нам пора.
(Уходят. За занавесками мелькает какая-то тень, но тут же исчезает)
Сцена вторая
1932 год. Ночь 8 ноября. Комната Надежды Аллилуевой. Она сидит на постели, замерев. У нее дрожат руки, в которых она держит маленький пистолет. Говорит сама с собой.
Надежда:
В чем провинилась я,
Где оступилась?
Муж отвернулся от меня,
Хотя
Еще назад три дня
Со мной был откровенен
И не скрывал своих намерений,
Как будет поступать
С Хрущевым.
Увидев же меня
С ним под трибуной Мавзолея
На демонстрации
Седьмого ноября,
Ну прямо ошалел!
Кидался корками
И оскорблял прилюдно –
В чем заподозрил он меня?
Или какая-то игра?
Надо подумать…
(Трет виски, не выпуская из рук пистолета. За занавеской мелькает тень, Надежда испуганно метится в нее)
Кто здесь?
(Из-за занавески выходит человек, пристально смотрит ей в глаза, приближаясь, и направляет на нее такой же маленький пистолет. Узнав его, Надежда вскрикивает и вскакивает с кровати. Шепчет, видимо, находясь под гипнозом):
Не надо, я сама!
(Прикладывает пистолет к виску и стреляет. Тело ее безжизненно падает на кровать. Неизвестный исчезает из комнаты со словами, которые произносит на английском)
Неизвестный:
Была не пешкой ты,
А королевой,
Но ничего не поняла,
А срок настал понять,
Поэтому и умерла.
ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ
Сцена первая
1961 год. Июнь. Вена. Роскошный огромный дворец Шёнбрунн, копия Версальского дворца. Подарок императора Карла Шестого своей дочери Марии Терезии – будущей матери Марии-Антуанетты, жены французского короля Людовика Шестнадцатого, казненных во время французской революции 1793 года. Уже подходя ко дворцу Никита Сергеевич Хрущев останавливается и спрашивает охрану:
Хрущев:
Да что за рык
Звериный раздается
По округе?
Не тигров ли пустили
Нам по следу?
Сожрут меня и вас
С костями
И не подавятся!
Зверье воспитано
Зверями…
Охранник:
Это львы,
Их во дворце
Завел еще хозяин
В позапрошлом веке,
Теперь перед дворцом
Зверинец…
Хрущев:
Я что-то слышал
О зверях в подвалах
Рамонского дворца
Принцессы Ольденбургской
Под Воронежем,
Когда во время нашей
Революции
Работал в Курске…
Вот нравы!
Все норовят большие баре
Кого-нибудь покушать,
А если уж не могут сами,
То тигров заставляют,
Загоняя в замки!
Сцена вторая
Одна из гостиных Шёнбруннского дворца. Навстречу советской делегации с кресла встает американский президент Джон Кеннеди. Протягивает Хрущеву руку, тот берет ее двумя своими пухлыми руками и горячо трясет. Вокруг роскошные кусты с гортензиями, за которыми прячутся две маски – Хрущева и Кеннеди. Советский Генсек и американский президент садятся в кресла очень близко друг к другу.
Хрущев:
Дворец роскошный,
Он на Версальский,
Кажется, похожий…
Маска Хрущева (только для зрителей):
С намеком подобрали
Это место –
Зловещее,
Чтобы напомнить мне
О казни царского
Семейства.
Я понимаю… не дурак!
Кеннеди:
Довольно долго
Место встречи
Нам определяли,
Вы все откладывали…
Маска Кеннеди (только для зрителей)
Все виляли,
Как хвост собаки,
Который вертит ею
С целью укусить.
Германию не отдадим,
Вы это твердо знайте,
И вообще
Европу всю хотим
Обратно,
Вот в этой красоте мы
Посидим,
Потом Европа – наша,
А иначе…
Хрущев:
Берлинский кризис
Разрешим
Довольно просто –
Мы заключаем мир
С Германией,
И она – наша!
Кеннеди:
На первый взгляд
Все просто,
Но мы же не уйдем
Из ФРГ,
Стоять там будем,
Как стояли,
И выход – где?
Маска Кеннеди:
Какая там Европа,
К черту,
Он за Германию
Сейчас потянет нас
К войне!
Хрущев:
Тогда, давайте,
Начнем войну сегодня,
Она давно назрела!
Я знаю, в сорок пятом
Америка и Англия
Хотели же напасть на нас,
Однако,не посмели,
Но раз сейчас уж так
Приспело,
Начнем, пока не будет
Хуже дело,
Пока оружие ужаснее
Того, что мы имеем,
Не родилось
По обоюдному желанью
Наших стран!
Маска Кеннеди:
Ну вот, я так и знал!
Берет быка он за рога!
Какой я президент –
Ведь умолял отца
Не втравливать меня,
Не гнать во власть
Вместо погибшего
Джо-младшего,
Теперь вот отдувайся
За него
Перед всем миром,
Сидя,
Рядом с апокалипсиса
Представителем!
Беда...
Хрущев:
И Куба…
Кеннеди (примирительно)
С вторжением на Кубу
США точно уж
Поторопились,
Это была ошибка!
Но в Берлине
Если вы, думаете,
Как в восемнадцатом году…
Маска Кеннеди:
Вот! Ну не зря учился,
Хоть из-под палки,
Но для папы
Кеннеди сегодня радость
От тех мучений,
Которые наш Гарвард
Вынес с обученьем
Меня, несчастного
Больного сына,
Хотя – заядлого
Спортсмена.
Кеннеди:
...Подобно канцлеру
Вильгельму Баденскому,
Мы тридцать восемь
Роковых часов проспим,
Как он, пропустим
Революцию в Германии
И отречемся от Берлина,
А вас подпустим к миру,
Ложному, как в Бресте,
Вот тут вы сильно
Ошибаетесь!
Мы никогда не спим!
И не болеем…
Маска Кеннеди:
Прошел новокаин,
Но почему так быстро?
Кололи, вроде, хорошо,
Мне в спину,
Или то происки врагов,
Которые лекарство
Подменили?
Сейчас я на глазах
У всех
Тут стану стариком –
Мой позвоночник
Обнажит больное
Естество
Красивого и статного
Мужчины.
Нет-нет, должны
Договориться до чего-то,
Мы с этим толстяком,
Ужасным палачом,
Но только бы без бомбы!
Хрущев (задумчиво):
Вы знаете, ведь у меня
Был сын,
Ну точно ваш ровесник,
Погиб он в сорок третьем,
Исчез на небе…
Так и не нашли.
(Долгим внимательным взглядом смотрит на Кеннеди)
Маска Кеннеди:
О Боже, как спина болит!
Я думать не могу…
О чем мне говорит
Безумный, толстый, злой
Старик -
Мне это снится?
А, может… да не может быть-
Он думает, что мы поймали
Сына,
И он жив,
Теперь же начнем давить
На СССР
Его именем?
Он сумасшедший!
И как же с сумасшедшим
Говорить?
Кеннеди:
Такое грустное,
Трагическое совпаденье –
Мой старший брат
Погиб в сорок четвертом,
И тоже в небе.
Джозеф
Тяжелый вел бомбардировщик,
А тот без времени
Взорвался в небе.
Мы брата не нашли…
Отец с тех пор
Немного не в себе,
Про мать и говорить
Не стоит,
Она скорбит и ночь,
И день,
Лишь путешествия ее
Немного могут успокоить.
(Внимательно смотрит на Хрущева)
Хрущев:
Да, да, война!
Кому она нужна?
Народам?
Нет!
Народам нужен мир
И хлеб!
Кеннеди:
У нас второй хлеб –
Кукуруза,
Вам, кажется,
Культура приглянулась?
Хрущев:
О, да!
В СССР ее мы прививаем,
Хорошая культура.
А что, Америка
Заботится
О нашем пропитанье,
Раз так интересуетесь
Вы нашим хлебом?
Его нам хватит,
Уж поверьте...
Кеннеди:
Пока есть мир,
О хлебе думать
Надо,
Не так ли?
Хрущев:
Тут с вами я согласен!
(Встреча закончена. Все расходятся. На сцену выходят уборщики)
Сцена третья
Борт самолета президента США Кеннеди. Он лежит на жестком диване, корчась от боли. Рядом с ним врач и агенты ФБР.
Кеннеди (врачу):
Колите, доктор,
Я сейчас умру!
Что за лекарство
Вы ввели мне
Перед встречей
С этим уродом?
Доктор:
Новокаин,
Но действие
Было слабее
На почве нервного
Большого напряженья.
Кеннеди:
Ну да, так я поверил!
(Обращается к агентам ФБР)
Расследуйте вы это
Дело!
А если бы не выдержало
Тело?
Уже сейчас бы бомбы
Полетели!
Но я войны ему не дам –
Не за Германию
Же воевать,
На самом деле –
Уж если бомбы посылать,
Как в Хиросиму с Нагасаки,
То за всю Европу!
Захваченную половину
Пусть отдает назад!
Иначе, правда, бомбы полетят…
Вот при таких условиях,
И только!
Сцена четвертая
На борту самолета Генерального секретаря ЦК КПСС Хрущева.
Хрущев (врачу):
Скорей, лекарство
От желудка,
И где мой супчик,
Красненький борщок?
Я чуть не умер
От голода и боли
В этом Версале,
Иль как его там нам
Назвали?
Не выговоришь, чёрт!
Вот вам переговоры –
Какой же счет?
Войны не будет,
Не тряситесь,
А будет то,
Чего никто не ждет!
Сегодня же отдам
Приказ
Я стену строить
В Берлине.
Вы там стоите,
Американские «друзья»-
Враги?
Стойте!
Но к нам не проползете.
Дураки!
Сцена четвертая
По безлюдной лужайке перед Шёнбруннским дворцом прогуливаются два неизвестных человека, в руках которых маски Кеннеди и Хрущева. Их никто не замечает и не прогоняет. Они свободно беседуют на немецком языке, остановившись рядом с клеткой льва.
Первый неизвестный:
Уж если откровенно,
Эти двое –
Что пара двух сапог.
Второй неизвестный:
Да вроде непохож
Хрущев на Кеннеди...
Первый неизвестный:
Ну и что?
Всего лишь внешность
Различает.
Заглянем глубже,
И поймем,
Что мы имеем:
И тот и этот – неучи,
Глупцы,
За них работают
Мозги
Других людей,
Они же – манекены.
Вот посуди:
Ни тот и не другой
Не выполнили
Ни пункта
Из своих программ,
В которых обещали
Людям
Сверхдержав
Бесплатные пирожные
Во всех без исключенья
Сферах.
А что взамен?
Бюджет и тут и там
Исчерпан,
Как и исчерпано правленье
Обоих фантазеров…
Второй неизвестный:
Не спорю,
Хотя пройдет еще
Немало дней,
В которые они продолжат
Болаболить.
И все-таки сегодня
Земля могла бы
Треснуть пополам,
Чуть-чуть побольше бы
Им воли –
И все – земли б не стало!
Первый неизвестный (обращаясь к зверям):
Так что живите львы,
Медведи, тигры,
И пойте птицы –
Пока
Кого-то достает спина,
А у кого-то слаб желудок!
Вот настоящие причины,
По которым
Земля еще жива!
(Бросают маски в клетку ко льву, который начинает их злобно рвать)