После того, как отца выпустили из тюрьмы, ему удалось устроиться работать на верфи. Каждую неделю он приносил в запечатанном конверте своей жене заработок. Не остановилась и работа в группе сопротивления. Вместе с дядей Калли они находили в порту торговые суда, которые должны были тайно доставлять танки, части самолётов и оружие во Франко-Испанию. Тайно, потому что официально Народная лига объявила нейтралитет Гражданской войне в Испании. Целью борцов сопротивления было выдать корабли, перевозившие оружие. Моя мама участвовала в этом деле в качестве курьера.
Группа провалилась из-за предателя. В марте 1937 года гестапо ворвалось в квартиру моих родителей. Они арестовали отца и дядю Калли. Хотели и маму забрать, но она закричала: » Мой ребёнок! Мой ребёнок!» Гос.служащие посмотрели в колыбель, посовещались и их шеф решил:» Тогда вы пока останетесь здесь, но будьте готовы!» Пока же она находилась под домашним арестом. Арестованных затолкали в машину и отвезли в тюрьму. Там их поместили в подвале в одиночные камеры, приковав цепями к стене. Начались допросы с побоями. Дядя Калли оставался прикованным 4 месяца, мой отец должен был выносить эту пытку 9 месяцев.
На бесконечные допросы гестапо мама брала меня с собой, там и кормила грудью. Она врала, как могла, притворилась тупой матерью, ничего не знающей и аполитичной. Тем самым она нас спасла. Четыре месяца мама не знала, где её муж и что с ним. И вот однажды во время допроса в комнату ввели Дагоберта. Гестапо надеялось, что они как-нибудь себя выдадут. Но они прощитались. Супруги посмотрели друг на друга и всё без слов поняли.
Моего отца перевели в другую тюрьму. В общей сложности он до процесса просидел два года. Каждые четыре — шесть недель мама вместе со мной навещала мужа. Однажды ей удалось узнать, на какой стороне здания находилась его камера. По пятницам в тюрьме мыли окна. Начиная с этого момента, каждую пятницу Эмма прогуливалась по улице напротив его окна, которое он особенно тщательно и неторопясь мыл. Так он мог наблюдать, как его сынок делал вдоль тюремной ограды свои первые шаги. Пол - года продолжалось наше маленькое счастье, пока тюремщик нас не засёк. Отца перевели в другую камеру, окна которой не выходили на улицу.
Приговор отцу гласил : подготовка к гос. измене и гос. измена. Во время процесса случилось то, что моя мама всю жизнь не могла забыть, и что вызвало её бессонницу. Моему отцу приказали встать. Судья же сел:» Дагоберт Бирманн, механик, женат на Эмме, девичья фамилия которой Дитрих. Проживающий по адресу... Родился 13.11. 1904. Религия: никакая.» Вместо того, чтобы промолчать, и тем самым спасти свою бесшабашную еврейскую голову, мой отец возразил и бросил в зал два слова: »Я! Еврей!»
Всю жизнь моя мать спрашивала, как бы сложилась в дальнейшем её жизнь, если бы он этих двух слов не сказал.
Народный суд присудил его к 6 годам тюрьмы. Жене Дагоберт сказал:» Их я на одной половине задницы отсижу.» Главу группы сопротивления — адвоката Герберта Михаэлиса приговорили к смерти и казнили. Дяду Калли освободили, потому что отец всю вину опять взял на себя.
на фото мама с Карлом Вольфом, фото удалось подкупом тюремщика передать отцу