Хроники отложенного полета

                ОТ АВТОРОВ
 
      История создания этой повести не совсем обычна. В январе 2016-го года на одном из интернет-ресурсов (в то время у Андрея Волошина был другой псевдоним) проходил конкурс под названием «Писательские дуэты». Хотя мы были хорошо знакомы друг с другом и до этого, но опыта совместного написания никто из нас не имел. Решили попробовать и неожиданно увлеклись. Работа доставляла нам огромное удовольствие прежде всего из-за общения: мы оба писали одновременно в режиме онлайн, в одном документе, размещенном на гугл-диске. Каждый писал свою «роль», видя, что пишет напарник. Мы тут же обсуждали написанное и советовались. Для обоих это явилось первым опытом совместного творчества. Опубликованная 2 марта 2016-го года, повесть была благосклонно принята читателями и впоследствии стала лидером годового рейтинга. Тем не менее, в ходе обсуждения был высказан ряд замечаний, касающихся некоторых деталей сюжета и портретов героев. В предлагаемой вашему вниманию редакции мы постарались учесть эти замечания. Насколько нам это удалось, судить вам, уважаемые читатели.
      Повествование ведется от лица двух главных героев — Ильи и Леши. Мы попытались взглянуть на одни и те же события их глазами, описать их мысли и чувства, добиваясь своеобразного «стереоэффекта». Ну и, конечно, не стоит говорить, что все возможные совпадения с реальными людьми и событиями являются совершенно случайными.

 
                Действующие лица и исполнители:
                Илья – Андрей Волошин
                Леша – Данил Аверин
 
 
                ПРОЛОГ
 
      Илья захлопнул ноутбук, встал и потянулся. За окном светало, и тающая луна в туманном ореоле возвещала скорый приход нового дня. Ну, ничего: сегодня воскресенье — начало отпуска — значит, можно отоспаться и никуда не спешить. Работа закончена, и это приятно. Он давно хотел это сделать, но постоянно что-то мешало, отвлекало. И только теперь ему удалось сосредоточиться и не думать ни о чем другом. Результат не замедлил сказаться. И мысль, что дело, которому он отдал столько сил и времени, завершено, привносила в жизнь Ильи порядок и определенность.

                ***

      Леша открыл глаза, когда птичий хор уже заливался на все голоса. «Сегодня воскресенье», — подумал он. — «Может, поваляться еще чуток?». Но заставил себя и, решительно отбросив махровую простыню, одним движением легко соскочил с кровати. Зарядка, душ — расслабляться нельзя, всегда надо быть в форме, тем более, когда впереди встреча со Славой.

                ***

      Эти двое уже однажды встретились, но еще не знают, что совсем скоро, через какой-то месяц с небольшим, их пути снова пересекутся. И эта встреча решительно разделит жизнь каждого из них на «до» и «после». Пока этого не знает никто. Сейчас Илья спит, а Леша завтракает. Обычное летнее воскресное утро.
               
                ***

      И вот всё случилось так, как случилось. Рассказывают главные герои и непосредственные участники этой истории.

                ***
 

                ХРОНИКИ ОТЛОЖЕННОГО ПОЛЕТА

                Илья

      Год назад у одного из моих приятелей «неожиданно» случился день рождения. Сие знаменательное событие он решил отметить не дома, а в одном из ресторанов. Мне нравится этот ресторан: отличный зимний зал, перед ним широкая площадка, по одной из сторон которой в отдалении друг от друга стоят летние павильоны-беседки. Из них открывается великолепный вид на город внизу и реку, без которой его невозможно представить. А в хорошую и теплую погоду, какая была в тот день, всем хотелось побыть на воздухе.

      Компания собралась разнополая и разновозрастная. Кое-кого я знал, с остальными меня познакомили. Был тут и Гена — мой старый знакомый, виднейший и достойнейший представитель местной гей-тусовки. Хороший, в общем-то, мужик средних лет, хотя и несколько жеманный. С именинником они вместе работали, поэтому его появление не было неожиданностью. Ко мне Гена давно дышал неровно и относился с почти материнской нежностью. Он не был в моем вкусе, однако его отношение я ценил: все же не так уж много в мире людей, которые нас, хоть и по-своему, но любят. Единственно, что меня всегда злило, так это то, что после нескольких рюмок Гену начинало нести, маска серьезности, и так довольно криво напяленная, окончательно сползала, и он становился развязным, а в голосе прорезались хабальские нотки.

      В тот вечер в ресторане кроме нашей компании была еще одна. Мы заняли один из павильонов, они — другой, через один от нашего. И покатилось веселье! Через час народ решил размяться. Зазвучала музыка, начались танцы. Компании смешались на танцполе. Я тоже влился в общую массу. Напротив танцевал парень, который сразу привлек мое внимание. Мне нравится этот тип парней: русоволосый, плечистый, чуть ниже меня, хорошо подкачанный, но не качок, с красивыми руками — настоящими, мужскими, не теми, которые у «белых воротничков», да простят они меня за это. Во всем его облике сквозили сила и уверенность. Хоть и по возрасту, как я оценил, чуть за двадцать, но видно, что мужик, а не самолювлюбленная андрогинная дохлятина — впрочем, не мое и ладно, такие ведь тоже не только себе нравятся. Но я не об этом. Вначале я увидел его глаза. Удивительно синие, они странно контрастировали с его внешним обликом, рождающим ассоциацию с «идеальным солдатом», и в сочетании с улыбкой придавали лицу наивное и почти детское выражение. Диссонанс был настолько резким, что вызывал у меня недоумение: как это может соединяться в одном человеке? Я не мог сдержать улыбку.

      Подергавшись на танцполе, решил перекурить. В свободных павильонах на столах стояли пепельницы — выбирай любой. Я выбрал крайний. Вскоре нарисовался Гена, уже немного поддатый. Оказалось, он тоже приметил этого парня.
      — Илюш, ну как тебе мальчик? Класс, да? Хочу с ним познакомиться. Может, удастся его раскрутить, — он глупо хихикнул.
      — Угу, раскрути, раскрути. Только потом не удивляйся, если он тебя раскрутит и закинет вон туда, — я кивнул на кусты в отдалении.
      — Какой ты прям! — Гена надулся. — Сразу «раскрутит», «закинет». Что, и просто познакомиться не могу?
      — Угу, сам только что сказал, для чего собираешься «просто познакомиться». Ген, делай что хочешь. Обещаю носить тебе в больницу передачи.
      — Ай, ну тебя! Все-то ты усложняешь, — фыркнул он и ухмыльнулся. — Запомни: натуралов не бывает — бывает мало водки!
       Развернувшись, Гена отправился искать приключения — я был почти уверен, на какое место, но ошибся, недооценив своего приятеля.

      Вечер шел своим чередом: тосты, разговоры, танцы. Во время очередного перекура меня опять разыскал Гена. Но не один: с ним был тот парень.
      — Илюш, познакомься: это Леша.
      — Илья.
      Мы пожали друг другу руки.
      — Куришь?
      — Скорее, порчу, — улыбнулся он.
      — Ну, а чего? Тоже вариант, — я чиркнул зажигалкой.
      Повертевшись, Гена объявил:
      — Господа, если позволите, я вас пока оставлю. Дела, знаете ли.
      Посмотрев Гене вслед и оценив в очередной раз его тощий зад, я не знал тогда, какую услугу только что оказал мне старый приятель. В то время в моей жизни был сложный период: после ухода мамы и последовавших за ним неудач на личном фронте я пребывал в состоянии, близком к депрессии. В свои двадцать восемь я был один, так и не встретив того, с кем хотелось бы связать жизнь. Женщины меня никогда не интересовали, а с парнями надолго не складывалось. За все время был только один, с которым могло бы получиться — так и того отбили. Гена знал мои обстоятельства и по-своему захотел меня поддержать. При этом он проявил одну из своих лучших черт — великодушие. Но все это я понял и оценил позже, заодно отдав справедливую дань его опыту и прозоливости.

      Мало-помалу мы разговорились. Леша, как оказалось, служил в одной из элитных дивизий ВДВ, недавно вернулся, пока живёт с родителями и сестрой. Хочет стать веб-дизайнером, планирует поступить на заочное, сейчас просто подыскивает работу. Тут он на дне рождения тетки.

      Беседуя с Лешей, я всё больше проникался симпатией к нему. Более того, я ощущал, что мои тоска и грусть постепенно отступают, а на смену им приходит почти забытое волнение. Да, представьте, я волновался, особенно, когда наши взгляды встречались. В этот момент он говорил что-то, а я отвечал почти невпопад: его синие глаза действовали на меня завораживающе.

      Время текло незаметно, и нас могли хватиться. Мы обменялись номерами, договорившись как-нибудь созвониться, и вернулись к гостям. Сознаюсь, я не придавал особого значения этой встрече, а уж, тем более, обещаниям: «Как-нибудь, когда-нибудь…» — это было уже столько раз… Отнесся как к просто приятному знакомству. Но отчего-то оно запомнилось.

      Конечно, он не позвонил — ни через неделю, ни через месяц. Да и глупо было этого ожидать. Однажды сам набрал его. Недоступен. Меня это почему-то не удивило. Решил больше не звонить, а в суетливом круговороте жизни и вовсе перестал вспоминать о нашей встрече. Так получилось, что с Геной мы не виделись, а лишь изредка созванивались. Но о Леше он не вспоминал. И вот, год спустя…
 
                Леша
 
      Жизнь все-таки занятная штука, капризная, непредсказуемая. Сводит, разводит людей, будто играет ими. Сводит не с теми, разводит с теми. Редко бывает, чтобы совпало. У меня такого не было. Может, не везло.
      Тогда, на дне рождения тетки, я видел, как на танцполе смотрит на меня тот парень. Определенно, я ему понравился. Знаю этот взгляд, его ни с чем не спутаешь. Парня я тоже заценил: выше среднего роста, темноволосый, худощавый, но жилистый. Прикинут классно, со вкусом. Сразу видно, что не бедный. Зеленые глаза очень красивые, щетина. Понравилось, как он улыбался, хотя я так и не понял, чему. Но меня это не беспокоило, потому что в его улыбке не было ни насмешки, ни похоти.
      Когда ко мне подошел тот мужик, Гена, я сначала думал его послать. Но что-то меня удержало. Вот как шестое чувство сработало. Странно, правда? Ну, познакомились. Он сказал, что я понравился его другу, и меня разобрало любопытство. А когда увидел этого друга, то удивился такому совпадению и обрадовался. Ну, а потом… даже не знаю, как сказать. В общем, застеснялся я своих старых джинсов. Было бы ему лет на пятнадцать-двадцать больше,  то не стеснялся б: там все и так ясно. А тут… Глупо? Смешно? Знаю. Но вот так.
      Не стал я после этого ему звонить, а номер удалил. Решил, что не нужно мне это, не для меня он. Но со мной не согласились и рассудили по-своему. Не, что ни говорите, а жизнь — занятная штука.


                Илья

      15 сентября, четверг
 
      В этот день я возвращался домой с деловой встречи. Остановившись в длинной очереди перед светофором, на остановке маршрутки увидел знакомое лицо. Леша стоял с каким-то здоровенным свертком. Я открыл переднюю дверь и окликнул его. Он меня узнал и подошел, улыбаясь.
      — Привет!
      — Привет, тебя подвезти?
      — Ну, если не в напряг.
      — Не в напряг. Чего это у тебя?
      — Да материал для лодки. Отец просил привезти. Хочет новую склеить. Старая уже латаная-перелатаная.
      Мы засунули сверток в багажник и поехали. По дороге просто болтали, вели обычный разговор людей, которые давно не виделись. Я спросил его о работе. Да, работает охранником на фирме, но пока не учится — некогда. Может, в следующем году надумает. Потом он поинтересовался моими делами.
      — Да всё по-прежнему. Живу, работаю. Перед Новым Годом на две недели ездил по делам в Австрию, а в феврале — в Гонконг.

      Я украдкой наблюдал за Лешей. Да, он заметно изменился. Стал гораздо увереннее и раскованнее, но без развязности. В голосе появились нотки человека, знающего себе цену: вел он себя с достоинством, был очень спокоен и нейтрально улыбчив. В общем, держался совсем не так, как год назад.

      За время, прошедшее с нашей встречи, я имел несколько коротких связей, которые не зацепили, равнодушно пробежав мимо и не оставив после себя ни переживаний, ни ощущения потери — вообще ничего. Встреча с Лешей одновременно и обрадовала, и привела в легкое замешательство, потому что пока я не очень понимал, как мне следует себя с ним вести. Его подчеркнутая отстраненность была слишком явной. Кроме того, со стороны он выглядел абсолютным рафинированным натуралом. Внешний вид, манера поведения, жестикуляция, голос, в конце концов, — всё говорило об этом.
      Не знаю, почему, я вдруг вспомнил о Гене. Тут Леша напрягся, что не ускользнуло от моего внимания. Раздраженно повел плечом:
      — Да ну его!
      Я удивился его реакции, но расспрашивать не стал. Некоторое время ехали молча. Наконец, решился спросить:
      — А на личном фронте как дела?
      — Да никак. Времени нет: работа — дом — работа. Живу, чтоб работать.
      Я кивнул, подумав про себя: «Темнишь ты что-то». Мне приходилось слышать подобное множество раз, и слишком часто потом выяснялось, что это неправда. Или не вся правда. Возникло смутное ощущение, что Леша не совсем такой, каким хочет казаться, что под непроницаемой маской скрывается другой человек. Я не мог объяснить себе, откуда взялось это ощущение, но решил попытаться его проверить, заглянув «за кулисы». Конечно, я понимал, что вторгаться в чужую жизнь и в чужую душу без приглашения, тем более, из праздного любопытства, нехорошо, но ничего не мог с собой поделать. К тому же в этот раз мною двигало не просто любопытство. Чего уж скрывать — Леша мне очень нравился. И тут вдруг так вкатило, так его захотел! Мысленно я раздел его, и мое воображение уже рисовало возбуждающие картины того, как мы с ним целуемся, ласкаем друг друга, как я, входя в него, обнимаю за плечи… От этих мыслей член напрягся, и мне пришлось изменить положение, чтобы Леша ничего не заметил. Я даже потряс головой в попытках отогнать это наваждение. Но было поздно. Моя крыша уже заскрипела, сдвинулась и, набирая ход, поехала, гремя черепицей, а центр сознания сместился ниже почти на метр. «А чем я, собственно, рискую? — подумал я. — Нет, так нет, и все дела. Но проверить стоит. Надеюсь, не сильно отметелит, если я ошибаюсь». Но что-то мне подсказывало, что последний вариант маловероятен. И я решил действовать.
      — Леш, а поехали ко мне, — стараясь не выдать себя голосом, предложил я. — Возьмем чего-нибудь пожрать и выпить, пообщаемся. Как ты на это смотришь?
      — Не знаю, — с сомнением протянул он. — Я вообще-то домой ехал. Да и поздновато уже, вроде как неудобно.
      — Неудобно только штаны через голову надевать, — засмеялся я. — Я живу один, так что ты никого не стеснишь. А груз твой можем завезти по дороге. Так что, поехали?
      — Ну, давай, — согласился Леша.

      Жил он в отдаленном районе, в старом двухэтажном доме, в небольшой двухкомнатной квартире. Я ждал в машине, курил и слушал музыку, пытаясь унять нахлынувшее возбуждение. Леша появился минут через десять, переодетый, со спортивной сумкой через плечо. Стоял очень теплый сентябрь, но по вечерам уже становилось прохладно. Несмотря на это, на нем были шорты, легкие кроссовки и прикольная найковская футболка с надписью «Just do it». «Гм, выглядит многозначительно», — подумал я сначала, но потом списал это на игры моего воображения. Наивный.
      — Ты че, на тренировку собрался?
      — Ага, вроде того, — усмехнулся он, бросив сумку на заднее сиденье.

      Заехали в супермаркет. Выпивку выбирал я, а продукты — Леша, сообщив, что готовить будет он. Я удивленно пожал плечами, но согласился. Заплатил с карточки. Леша пытался упасть в долю, но я объявил, что сегодня он — мой гость. Всю дорогу он о чем-то думал. Это было заметно по его коротким фразам и зависающим паузам.

      На пороге квартиры Леша остановился, с любопытством оглядываясь.
      — Ого! — произнес он с удивлением. — Ну и хоромы у тебя!
      — Да какие там хоромы! Обычная «сталинка», — отшутился я. — Да ты проходи. Я тебе сейчас новые шлепанцы дам.
      — Ну, если новые… — съехидничал Леша, и у меня немного отлегло с души.
      Он поставил сумку, сбросил кроссовки, и мы отправились мыть руки и готовить ужин. Тут Леша меня удивил. Оказалось, в поварском деле он понимает гораздо больше моего, и было видно, что ему это нравится. За готовкой мы немного выпили и расслабились. Болтали о всякой всячине. Я рассказывал о Гонконге, он о своей семье и друзьях, службе в армии и рыбалке. Но как только речь зашла о личном, Леша опять напрягся.
      — Ты сегодня меня уже второй раз спрашиваешь. Значит, не просто так. Гена сказал?
      Я удивился и насторожился.
      — А при чем тут Гена? Не знаю, о чем ты.
      — Не знаешь? Ну извини. Тогда с какой целью интересуешься?
      Вопрос, как говорится, в лоб. Я, если честно, растерялся. Однако надо же было что-то отвечать. И, решив не ходить вокруг да около, прямо сказал:
      — Потому что ты мне нравишься. Причем очень.
      Леша молча разглядывал рюмку. Потом проронил короткое:
      — Понятно.
      Теперь напрягся я: странный ответ, который можно истолковать, как угодно. В голове крутились мысли: «Гена? О чем он мог мне сказать? Нифига не понимаю». Оба молчали. Первым заговорил Леша:
      — Ладно, чтоб ты не гадал: я тоже гей. И ты мне тоже нравишься.
      «Нормальный ход, респект! Правда, это его „тоже гей“… Догадался или знает? А если знает, то откуда? Гена? М-да, интересно все».
      Я кивнул:
      — Догадывался, но не был уверен. Ты как просек?
      Тут Леша неожиданно улыбнулся:
      — Думаешь, я слепой, не вижу, как на меня смотришь?
      — А как я на тебя смотрю?
      Он засмеялся:
      — Как голодный волк!
      Я поднялся, обошел стол и встал у него за спиной. Положил руки на плечи и зарылся носом в волосы на макушке. Он сидел, не шевелясь. А потом вдруг взял мои пальцы и потерся щекой о ладонь, прикоснувшись к ней губами. Без слов. Да и к чему они тут?

      …И была ночь, превратившая мои фантазии в реальность, от которой у меня окончательно снесло крышу. Леша оказался умелым любовником, чего я от него совсем не ожидал. Он явно не был новичком, все говорило об опыте — и я в очередной раз подивился своей наивности. Но с ним было… иначе — не так, как с другими. Это не походило на обычный холодный секс случайных знакомых. Леша отдавался со страстью, в которой явственно проглядывало… чувство. Было в ней еще что-то, чего я не мог понять — а может это только показалось…
      — У тебя были хорошие учителя.
      — Ты о чем?
      — Классно все делаешь. Я балдею.
      Леха улыбнулся и вместо ответа опять впился в мои губы…
 
 
      16 сентября, пятница. Утро
 
      …И было утро…
      «Пылающая голова» рассвета поднялась и вырвала нас из короткого сна. Наступила пятница, и впереди ждал еще один рабочий день. Наши помятые физиономии — отпечатки бурной ночи — требовали срочной «рихтовки», чем мы и занялись. Душ, завтрак, кофе, сигарета — обычное начало дня. Я сидел напротив и с удовольствием наблюдал, как Леша уплетает яичницу с ветчиной. Он приостановился, спросил:
      — А ты чего?
      — Да что-то больше не лезет. У меня по утрам так бывает.
      Мы оделись. Поцелуй в прихожей, уже в дверях. Ответил, но… не так, как ночью. Отстранился. Легкая улыбка, глаза в пол. Ну всё, маски надеты, можно выходить.
У входа в подъезд Леша вдруг остановился.
      — Ну, я пойду.
      — Ты чего? Садись, я тебя подвезу.
      — Не, я сам.
      — Почему?
      — Да так.
      — Леш, всё нормально?
      — Конечно. Всё в порядке. Я позвоню.
      — Точно?
      — Я ж сказал: позвоню. Ну, пока.
      Я пожал плечами, протянул руку.
      — Пока, Леш.
      Он пошел вдоль дома к остановке маршрутки.
      А я стоял и смотрел ему вслед. Потом сел в машину и положил руки на руль. Я недоумевал, меня душила обида: «Что это с ним? Отчего он так?». Посмотрел в зеркало. «Ну-ка, ну-ка, — сказал я своему отражению, — ты чего это вдруг? Раньше ведь тебе было всё равно. Слушай, а ты часом не влюбился? Не-не, не отворачивайся, посмотри на меня!.. Mamma mia, да неужто?! Вот это номер! Ну, поздравляю!». И, уже вставив ключ в замок зажигания, я подумал: «М-да, что-то тут не так. Чего-то я не знаю. Надо позвонить Гене».
И откуда ж мне было знать…
 

                Леша
 
      16 сентября, пятница
 
      Я спиной чувствовал его взгляд, знал, что он смотрит мне вслед, но оборачиваться не стал. Да и для чего? Попрощались уже, всё. Маршрутка подошла практически сразу, не заставляя испытывать себя на прочность. Устроился в ней поудобней, прикрыл глаза — теперь можно и подумать. Настроение странным образом резко упало. С чего бы только? Явно не короткий сон был причиной и не томная усталость — отголосок хорошей ночи. Вот! Именно. Слишком хорошей. И что совсем необычно — не только ночи, но и утра. Непривычно. Гораздо понятней состояние, когда хочется сбежать из чужих объятий и желательно до того, как сам проснёшься, не говоря уж о пробуждении сонного тела рядом. Сейчас же все случилось совсем не так, все не по правилам.
      И так, мысль за мыслью, я невольно предался приятным воспоминаниям о прошедшей ночи. Кожей помнил все его касания, сильные руки, долгие поцелуи, которые, казалось, до сих пор ощущал на своих губах. И это мягкое пробуждение. Период в моей жизни, когда хотелось остановить время, но не для того, чтобы не идти на работу и поспать подольше, а для того, чтобы понежиться с любимым, давно прошел. Но сегодня я снова почувствовал это.
      Однако необходимо взбодриться и выкинуть всю эту ерунду из головы. Впереди последний рабочий день, и надо как-то дотянуть до вечера. Уже перед входом в здание проверил мобильник — шесть пропущенных вызовов и одна смс-ка.
      «Я хотел с тобой встретиться, но не могу даже дозвониться. Где ты?»
      — Черт! — выругался я вслух. — А сам-то ты где был, когда я хотел встретиться?
      Настроение испортилось окончательно, и теперь мне вспоминалась не бурная страстная ночь, а вчерашний долгий день в безуспешных попытках дозвониться до человека, который считает необходимым видеться только тогда, когда ему будет удобно. Он никому ничего не обещает. Правда, и я тоже. Нет, я не бегу от отношений, но и в них, сломя голову, не бросаюсь.

      Ближе к обеду раздался звонок. Всё тот же вызывающий, и ведет себя всё так же вызывающе.
      — Ну, наконец-то, — послышался недовольный голос. — До тебя, как до Китая!
      — И тебе «здрасьте».
      — Где тебя носит вообще?
      — Там же, где и тебя, — не уступал я.
      — Дорогой, — абонент хмыкнул, — я тебе уже много раз говорил, что я весьма занятой человек.
      Я промолчал. Иногда это срабатывает. Особенно, с ним.
      — Ну что, снова молчим? — вопрос, по-видимому, риторический, поэтому Славик продолжил дальше. — Встретимся сегодня? Или «Золушка» опять чьи-то полы будет драить на своих прекрасных коленях?
      По-прежнему не отвечаю, раздумываю, повесить трубку или послушать еще немного, всё равно делать нечего, практически засыпаю на посту.
      — Ну ладно, не дуйся, как мышь на крупу, — его тон стал более дружелюбным. — Поедем сегодня ко мне? Я соскучился.
      — Только я пить не буду.
      — Ну и кто в пятницу не пьет?
      — Лучше приготовь что-нибудь приличное. А то надоели твои шоколадные конфеты с сыром.
      — И давно ты стал гурманом? Не с сегодняшней ли ночи?
      Я завершил вызов, тем самым освободив себя от этого нескончаемого потока сарказма, и направился в кафетерий. Честно сказать, всегда плохо переносил его не в меру острые и пошлые высказывания, частенько закипая в одно мгновение. И все никак не мог привыкнуть к такому способу общения друг с другом. Возможно, наглость и абсолютная прямолинейность и помогает Славику пробивать себе дорогу по жизни, добиваться новых вершин в своем бизнесе, но людям рядом с ним вряд ли бывает комфортно.

      Без особого желания поглощая еду местного приготовления, мне почему-то вспомнился вчерашний ужин с Ильей. И вообще что-то сегодня я непозволительно много думаю о том, о ком мне пора бы уже и забыть. Достал телефон с твердым намерением удалить номер Ильи, но вместо этого всё смотрел и смотрел на нехитрые комбинации цифр. Красивый номер, нули, единицы — такой легко запоминается. А впрочем, неважно, не стоит ни запоминать, ни оставлять — в мои планы больше не входило встречаться с ним. Я занес большой палец над иконкой с «Корзиной», но телефон снова высветил входящий вызов. Славик.
      — Ну, ладно, Леш, не злись, — сразу заговорил он. — Ты же знаешь, как я тебя ревную. Вечно думаю, что если ты не со мной, так с кем-нибудь другим.
      — Ты же знаешь, что так никогда не было.
      — Встретимся сегодня? Гарантирую, что ни слова о твоей сегодняшней гулянке…
      — Я заканчиваю в шесть, как обычно, — перебил я, пытаясь не обращать внимания на его типичную подозрительность и очередную колкость. — Подъедешь?
      — Обязательно, — Слава снова хмыкнул и, видимо, не смог удержаться от своей обычной манеры общения, — надеюсь только, что ты не исчезнешь опять, как вчера.
      На этот раз он первым закончил разговор, за что я был ему весьма благодарен. А вечером он уже стоял на парковке, курил и нервно топтался. Увидев меня, едва заметно кивнул и сел в машину. Я плюхнулся рядом и, несмотря на усталость, почувствовал странное облегчение. Я привык к Славику, привык к аромату дорогого одеколона и кубинских сигар, и даже к запаху кожаного салона «БМВ», в тонированной темноте которого он властно впивался в мои губы. Его поцелуи всегда твердили: «Ты мой!», а объятья не отпускали до самого утра.

      Слава никогда не связывал себя постоянными отношениями с кем-либо, но предложение пожить у него я услышал дважды. И неизвестно, что послужило причиной этого порыва: то ли его хорошее и мирное настроение, то ли чувство вины передо мной. Как-то в одну из ночей, после бурного секса и за стаканчиком усыпляющего виски, я поведал ему о своей армейской любви — о том, как любил без памяти, верил слепо, но в итоге оказалось, что меня просто использовали. После этой истории Славик как-то затих, призадумался и выдал свое сердечное: «А переезжай ко мне? Надоело мне за тобой мотаться по всему городу…». Я, полусонный, промычал что-то нечленораздельное в ответ, повернулся на другой бок и уснул. Но на тот момент я не был готов к тому, чтобы жить с кем-то, не был уверен в себе, так же, как и в Славе, и в том, что он действительно тот самый человек, с которым хотелось бы разделить крышу над головой.

      Иногда думаю о том, какая бы у меня сейчас была жизнь, если бы я все-таки согласился съехаться со Славиком. Ни в чем бы себе не отказывал, ни в чем не испытывал нужды, возможно, сменил бы работу на более оплачиваемую. Но — и это самая противная часть предполагаемой сказочной жизни — я знаю, что обо мне говорили бы: «очередная шлюшка, которой повезло чуть больше, чем другим», «нашел себе богатенького папочку», «паразитарный симбиоз». Но суть не в этом. Мне была противна даже мысль о том, что я буду находиться у него на иждивении.
      К тому же Слава нравился мне вовсе не из-за денег. Если не считать неестественной манеры говорить елейным тоном, то в остальном это был красивый, подтянутый мужчина, слегка за сорок, но моложавый и крепкий. Всегда хорошо выглядел, а неизменно строгие деловые костюмы придавали солидности и уверенности, создавая нужный антураж, который заставлял всех воспринимать его, как состоятельного и влиятельного человека.

      Из окон его квартиры на верхнем этаже высотки открывалась потрясающая панорама: вечерний город, уже погруженный в чернильные сумерки, мерцал и переливался разноцветными огнями, шумел и ни на секунду не останавливался, а вдали над рекой, словно сдаваясь и уступая тьме человеческих соблазнов, догорала последняя яркая полоса заката. Эта двойственность странным образом навевает грусть — день уходит, исчезает еще одна частица чего-то важного, но в то же время впереди ночь, и можно окунуться во все доступные грехи, которые окажутся под рукой.
      А под рукой оказались прекрасный ужин, который Славик заказал из своего любимого ресторана, дорогое вино, тихий и приятный блюз и, конечно же, сам Славик. Его руки скользили по моей спине, но даже в этих нежных касаниях чувствовались власть и эгоизм, требующие подчинения любым его прихотям…

      Слава уснул, укутанный по пояс темно-синим шелковым покрывалом, а я стоял в душе под горячими струями воды и… снова думал об Илье. Он совершенно другой. И секс с ним был совершенно иным. Да черт возьми, я сам рядом с ним становился другим человеком — самим собой, делал то, что нравится мне, а не играл по чужим правилам.
      Прокравшись в прихожую, я достал из рабочего пиджака телефон, но моим тайным мечтам не суждено было сбыться — ни одного входящего вызова. Расстроенный, вернулся в постель к Славику. Не позвонил — и черт с ним, я бы всё равно не услышал: телефон стоял на беззвучном режиме. Справедливости ради стоит припомнить, что не далее как вчера я сам хотел удалить номер Ильи. А что же теперь? Забыть Илью не получается, наоборот, все чаще ловлю себя на мыслях о нем. Что ж за черт!

 
      17 сентября, суббота
 
      Несмотря на то, что в субботнее утро можно было бы поспать и подольше, Слава разбудил меня еще до восьми.
      — Если хочешь, можешь остаться, — проговорил он, глядя на себя в зеркало и завязывая галстук. — У меня встреча, вернусь только вечером.
      — Что, такая длинная встреча? — сонно съехидничал я.
      — Язык у тебя длинный.
      Славик посмотрел на меня через зеркало, довольно хмыкнул и, закончив с хитрым узлом, подошел к кровати. Скользнул оценивающим взглядом по моему обнаженному телу, наклонился поцеловать.
      — Ну что, дождешься меня? — он усмехнулся. — Или опять гордо свалишь в свободные дали? Кстати, хочу, чтобы ты сходил со мной на премьеру «Кармен» в Оперном. Через две недели. Ложа, первый ярус.
      — Сколько стоит билет?
      — Это важно? — Слава приподнял одну бровь.
      Ну вот, опять. Что за манера такая? Ведь договорились с самого начала, что никаких подарков. Не люблю я этого, да и ответить тем же вряд ли смогу. Но Славик никого, кроме себя, как всегда, не слышит. Либо делает вид, что не слышит. Дорогие часы, последние модели крутых телефонов — всё это тут же возвращалось мною с твердым отказом, ведь и свои есть, пусть не такие дорогие. А его бесконечные попытки одеть меня на свой вкус и в своей ценовой категории только раздражали. Меня и моя одежда вполне устраивала.
      Допускаю, что Слава делал это искренне, но почему-то, зная его и стремление подчинить себе всё вокруг, я не мог отделаться от мысли, что он просто хочет купить меня.
      — Важно, — я нахмурился и поднялся с постели. — Надо же мне знать, сколько я тебе должен.
      — Да ты любишь поиздеваться, я смотрю.
      — Жить без этого не могу.
      — Ничего ты мне не должен, — он взял ключи и телефон с комода и открыл дверь спальни. — Ну, разве что хороший и долгий секс после.
      Он направился в прихожую, а я, наспех натянув на себя брюки, вышел за ним.
      — Покупаешь меня? — я схватил его за локоть. — Театр за секс?
      — Лешенька, угомонись, окей? — к Славику вернулся его тон. — Я считаю это хорошим вложением. А ты нет?
      — А я лучше пойду.
      Хоть и сказано это было тихо и достаточно спокойно, но я постарался вложить в эти простые слова всё свое презрение, которое в этот момент испытывал к нему.
      — Не понимаю, чего ты хочешь? — послышалось мне в спину. — В чем твоя проблема? Почему ты, как огня, боишься подарков? Если ты их примешь, секс станет другим?!
      — Я сплю с тобой не из-за подарков и театров, а потому что ты мне нравишься! — ответил я, одеваясь.
      — Да, ты мне тоже. И, наверное, даже больше. Но что-то я уже устал от твоей принципиальности!
      Я промолчал. Схватил свою сумку и прошел мимо него к выходу.
      — Что, решил гордо свалить?
      — Так точно.
      — Я позвоню.
      — Не утруждайся.
      Шагнув в лифт, увешанный темными зеркалами, я не знал, куда бы отвернуться, чтобы не видеть своего небритого лица и небрежного прикида. Чертов Славик! Умеет всё испортить. Даже позавтракать не дал спокойно. Вспомнился Илья, прячущий свою улыбку. Я бы многое сейчас отдал, чтобы вернуться в то чудесное утро.

      Слава позвонил вечером. Он, как всегда, много говорил. Я, как всегда, много молчал. В итоге мы помирились, а ночью снова были вместе. Но сегодня я сумел взглянуть на наши отношения с другой точки зрения. Старался избегать похабщины и распутства, а теперь понял, что так всё и выглядит. Внезапно мир утратил яркие краски и приятные ароматы, всё вокруг стало грязно-серым и источало уныние. И лишь воспоминания об Илье оставались теплым и живым островком в этом мертвом океане.

 
      18 – 28 сентября
      
      Серое воскресное утро, дождь и практически черный горизонт за рекой словно подтверждали мое состояние. Голова раскалывалась. Я отказался от завтрака, сделал себе кофе, бухнул в него три ложки сахара, чтобы хоть немного почувствовать сладкий вкус, но обжигающий напиток всё равно казался горьким с кислым послевкусием.
Лето окончательно сдало свои позиции, потянулись дождливые дни. Я продолжал встречаться со Славой, но все чаще ловил себя на том, что скучаю по Илье. Прошло уже две недели, а я так и не решился позвонить ему, даже несмотря на то, что мне этого очень хотелось. Хотелось снова оказаться рядом с ним, слышать его, чувствовать.

 
      29 сентября, четверг
 
      Решение пришло само собой: я должен хотя бы еще раз встретиться с Ильей, должен убедиться, что происходящее со мной — не наваждение, не отголосок чудесного сна, а проснувшиеся чувства к нему — настоящие.
      Выйдя с работы, тут же набрал Илью. Сначала долго шли длинные гудки, а потом вызов сбросили. Руки опустились. Нахлынули слабость и апатия. Ощущение, что я провалился в какую-то бездонную пропасть, полностью захватило меня. Я всё падал и падал, а мимо пролетали люди, машины, дома. Подходя к дому в каком-то мутном отупении, я почувствовал вибрацию телефона, заранее зная, что это не Илья. Так и оказалось.
      — Лешенька, — голос Славика показался мне каким-то потусторонним, — давай сегодня встретимся?
      — Не могу.
      — Что это с тобой? Что с голосом?
      — Кажется, я приболел.
      — Господи, — он разозлился и даже не скрыл своего раздражения, — этого еще не хватало! — Ладно, — Славик шумно вздохнул, — выздоравливай, дорогой. Я наберу тебя завтра.
      — Пока, — сказал я, уже не слушая, потому что увидел знакомый белый «Форд Фокус», а за рулем — его водителя.

 
                Илья
 
      17 сентября, суббота
 
      Гена был приветлив. Поболтали, я из вежливости прослушал последние сплетни, после чего задал вопрос, из-за котрого, собственно, и позвонил.
      — Помнишь Лешу, ну того десантника, с которым ты меня на днюхе Виталика знакомил?
      — Помню, еще бы! А что?
      — Да ничего, в общем-то. Подвозил его недавно.
      — Подвозил — и все?
      — Ну да, а что?
      — Да тоже, в общем, ничего. Только на тебя это не похоже.
      — Что не похоже?
      — Мне после этого звонить. Ты ведь хочешь что-то спросить, да?
      — Хочу. Откуда он знает, что я гей?
      — Вот даже как! А говоришь, просто подвозил. Вы, я вижу, неплохо пообщались.
      — Так откуда он знает?
      — Я сказал.
      — Ну, я так и понял. Кто ж еще.
      — А что, не надо было? Ну, извини.
      — Ты мне об этом ничего не говорил.
      — Илюша, что за допрос?
      — Просто интересно.
      — Ладно, не хотел, но скажу. Был он у меня.
      — Ну и?
      — Что «ну и»? Фигово все вышло.
      — А подробнее?
      — Оно тебе надо?
      — Надо.
      — Ладно. Пригласил я его после. А тут Витек заваливает. Но его ж хрен выгонишь, ты знаешь. Короче, набухались. Я чуть прилег, а когда глаза продрал — так они уже там вовсю. Ну, а я что, шкаф в углу? Мне ж тоже хочется. А этому Леше оно, видите ли, не понравилось, цаца какая! Здоровый, блин, бугай, впечатал меня. Вдобавок ваза, моя любимая, сверху навернулась… — тут Гена обиженно шмыгнул.
      Представив эту картину, я расхохотался до слез. Гена тут же не преминул обидеться:
      — Вот, я так и знал! Дождешься от тебя сочувствия! Оттого и не рассказывал.
      — Ген, прости, пожалуйста. Не смог сдержаться. Не обижайся.
      — Та ладно.
      — Не знаешь, как он сейчас? Есть у него кто?
      — Понятия не имею. С тех пор я его не слышал и не видел. Звонил, но он не брал. А ты, я вижу, на него запал.
      Гена выжидающе замолк. Я тоже молчал: подтверждать не хотел, а врать было бесполезно — такого как Гена не проведешь. Наконец, он не выдержал:
      — Ну ладно, не хочешь говорить — не говори. И так все понятно. Если что узнаю, то скажу, обещаю. Мы ж друзья.
      — Конечно, Ген, конечно. Спасибо тебе.
      — Пока, Илюша. Созвонимся.
      — Пока.
      Я нажал отбой и перевел дух. Многое стало понятно, но главный вопрос остался без ответа. Что ж, всему свое время.
 
 
      18 – 28 сентября
 
      Леша не звонил. Дни брели унылой серой чередой, словно печальные слоны в безводной саванне. Была мысль самому ему позвонить, но, вспомнив о том, как мы расстались, я не стал этого делать: вдруг он еще подумает, что я навязываюсь. Нет, раз сказал, что сам позвонит, то пусть сам и звонит. А не позвонит — ну что ж. Значит, не судьба.

      Похолодало, и на смену почти летней жаре неожиданно пришла осень с ее дождями и утренними заморозками. Ветер гнал уже начавшие осыпаться листья. На душе было тоскливо. Должен сознаться: каждый день, изменив свой обычный маршрут, я проезжал мимо той остановки. Зачем? Я знал ответ. Хоть и пытался выбросить всё из головы — на всякий случай, — но ничего не получалось. Сознание вновь и вновь рассыпало перед глазами картинки той ночи: наши безумные поцелуи, я покусываю его мочки ушей, целую грудь, соски, живот, член, мы меняемся ролями, упоенно ласкаем друг друга, языком и пальцами я массирую его розовое, судорожно сжавшееся колечко, проникаю внутрь — там жарко, скользко и мокро, медленно вхожу, целую напрягшиеся лопатки; Леша глухо стонет, комкая простынь, ускоряю темп — стоны всё громче; вот он сидит лицом ко мне, плавно покачиваясь и чуть вращая бедрами, я улетаю и возвращаюсь; вот он лежит на спине, я держу его за щиколотки… И оргазм — оглушающий взрыв в мозгу, мне кажется, что я умер — а оказывается, мы умерли вместе… От этих воспоминаний рука сама тянулась к члену — и я думал, что медленно схожу с ума.
      Зацепил меня этот парень, ох, как зацепил! Дошло даже до того, что один раз, уже в темноте, я подъехал к его дому и долго стоял, глядя на подъезд. Крыша моя, крыша, ау-у-у, где ты?! Мне стыдно признаться, но, пытаясь хоть на время забыться и избавиться от этого наваждения, я позвонил одному из своих очень бывших любовников и предложил встретиться. Бедный парень подумал, что я хочу вернуться! А я? Я, скотина, трахал его, как куклу, с неожиданно появившейся злостью на Лешу, на себя, да и на него тоже, хотя парень ни в чем не был виноват. Он ничего не понял, но почувствовал, молча оделся и ушел со слезами на глазах. Стало еще хуже. К тоске добавился стыд. Но я сцепил зубы и не звонил. Мазохист, блин. Еще один диагноз. Теперь их уже два. Но первый, похоже, был точен.

 
      29 сентября, четверг
 
      Как это обычно и бывает, неожиданнее всего всегда случается именно то, чего долго и безнадежно ждешь. Лешин звонок застал меня врасплох, посреди совещания. Он прилетел, когда я уже почти перестал ждать. Я сидел, тупо таращась на экран, не в силах поверить в то, что это оно. А телефон звонил и звонил. Все повернулись в мою сторону. Очнувшись,… нажал «отбой». А потом сидел, как оглушенный, и даже не услышал вопроса, обращенного ко мне.
      — Илья Сергеевич, с вами все в порядке? — генеральный удивленно смотрел на меня. Я пришел в себя.
      — Простите, мне что-то неважно. Можно выйти?
      — Конечно, конечно. — Олег Васильевич кивнул и повернулся ко второму заму. — Обсудим это с вами. Вы в курсе, что…
      Хороший он человек, хоть и не дает мне спуску, но всегда на моей стороне. Любит меня. Как сына.
      В коридоре, еще не дойдя до своего кабинета, я набрал Лешу. Длинные гудки… Отбой. «М-да, гордый парень. И обидчивый. Надо ехать!» — с этого момента моя вялотекущая жизнь сорвалась с места и понеслась по бездорожью, раскачиваясь, как расхлябанный дилижанс: кони бешено рвутся вперед, кучер хлещет кнутом, колеса трещат, оси дымятся… Страшно, зато весело!
      Я не знал, где он работает, но знал, где живет. И вот я тут, уже в третий раз. Буду ждать, пока не дождусь. А там — куда кривая вывезет.

      Лешу я увидел издали. Он неторопливо шел, держа телефон у уха. Заметив мою машину, остановился и, что-то сказав в трубку, положил ее в карман. С полминуты мы смотрели друг на друга. И тут его губы тронула чуть заметная улыбка. Я с облегчением выдохнул и вышел из машины.
      «Они сошлись…».
      — Привет.
      — Привет.
      — Извини, не мог ответить — работа.
      — Понимаю.
      — Как ты?
      Леша пожал плечами:
      — Да нормально вроде. А ты?
      — А я нет.
      — Что так?
      — Не догадываешься?
      — Догадываюсь.
      Леша замолчал, в упор глядя мне в глаза. Потом посмотрел под ноги и глухо проронил:
      — Ничего тебе сейчас не скажу. Может, позже. Пока не знаю. Сложно всё.
      Я кивнул, отведя взгляд.
      — Ясно.
      — И что тебе ясно? Ты думаешь, что всё знаешь?
      Я молча повернулся и пошел к машине. Отъезжая, спиной чувствовал его взгляд. Смс-ка догнала меня через пятьсот метров. Она состояла из единственного слова: «Вернись». Вот так нашу жизнь может изменить всего одно слово. И всего один шаг. Навстречу. Покрышки завизжали при крутом развороте…

 
      30 сентября, пятница. Утро
 
      …Солнечный луч пробился сквозь щель в шторах и прервал мой сон. Я открыл глаза. Лежа на боку и подперев голову, Леша с улыбкой глядел на меня:
      — Привет, соня. Как спалось?
      — Привет. А как спится убитому?
      — Не знаю, я пока жив.
      Я смотрел на него и не верил, что всё это наяву. Боже, как хорошо! Это было так давно, что уже стало забываться. Неужели вернулось? Так бывает?
      Я дотронулся до его лица.
      — Тебе не говорили, что ты красив?
      — Говорили.
      — Кто?
      — Ты. Только что.
      Леша положил руку мне на грудь, пальцем очертил соски, провел вниз. Я коснулся его губ. Они приоткрылись, обнажив жемчужные зубы — такие я видел только у чернокожих. Схватил меня за палец. Я засмеялся:
      — Ты мне его откусишь!
      Он перевернулся и навис надо мной, улыбаясь:
      — У меня есть идея получше.
      Я обнял его за шею и притянул к себе. Долгий-долгий поцелуй, игра языков, от которой останавливается дыхание. Оторвавшись от меня, Леша продолжил свою игру, опускаясь всё ниже. Мое тело выгибается и вибрирует как струна. Да он просто маэстро! Где и кто учил его этому? Боже, какой кайф!.. А теперь моя очередь. Я ведь тоже кое-что умею. Так что держись, Лешик! Сейчас ты вспомнишь, на что я способен. И это «кое-что» заставляет здорового парня опять стонать и биться, заливая мой рот и лицо утренним нектаром… Мы в нирване… Лежим, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга. Но… время неумолимо. Бежим в душ и становимся под теплые струи, уносящие остатки сна и запахи утра. Впереди рабочий день. И это снова пятница. Совпадение?

      В этот раз Леша не противился, чтобы я его подвез.
      — Пока, Леш. Созвонимся?
      — Да, звони. Пока, Илюха.
      Я проводил его взглядом, после чего оценил само место «дислокации». М-да, фирма довольно средненькая. Может, к нам его устроить? Поговорю с генеральным, думаю, он мне не откажет. Хотя… вот сколько раз убеждался, что это плохая идея — работать вместе со своими любовниками. Слишком много проблем потом. Поймал себя на слове «потом». Тут же приоткрылась тайная дверь, и выглянул мой личный советник. «Ну вот, — злорадно проскрипел он, — ты уже и приговор вынес: „любовник“, „потом“. А кто недавно сам себе боялся признаться? Помнишь, в чем? У кого крышу рвало? А сегодняшние ночь и утро еще помнишь? А теперь — любовник. Сволочь ты, Илюша. Морочишь людям голову, и себе заодно. Не пойму я тебя». «Успокойся и заткнись, — осадил я его, — если говорю „потом“, то это не значит, что я уверен в том, что это ненадолго. Мне как раз хочется обратного, но не всё же от меня зависит. Так что пока я ни в чем не уверен. Кстати, и в том, что я его действительно люблю. Крышу сносит — это факт, но не факт, что это любовь. Он тоже молчит. Так что пока мы любовники, не больше. И согласись: мои сомнения обоснованны. Всё, дебаты закончены. Скройся. Мы подъезжаем».

      На работе сразу заметили, что со мной что-то не так. «Сияешь как начищенный пятак» (хорошо, что не таз или чайник), «выглядишь на миллион баксов» и т.п. — приятные, но сомнительные комплименты сыпались со всех сторон. Люди любопытны и не прощают чужих радостей, даже если при этом и делают вид. И когда с кем-то что-то не так, причем в хорошем смысле, то причина этого «не так» очень будоражит сознание и рождает массу домыслов. В этот раз, однако, народ был единодушен в своем вердикте: «Влюблен». Мне его сообщила «по секрету» старая подруга. По офису пронеслось: «Ну, наконец-то!»
      Конечно, я знал, что слухи распространяются со скоростью звука, но никогда не думал, что эта скорость может быть сверхзвуковой. И если в причине сияния моей физиономии уже никто не сомневался, то причина этой причины для всех была тайной и породила «естественный» вопрос: «Кто она?». Кумушки обоих полов терялись в догадках и выдвигали кандидатуры, а кое-кто даже успел меня женить. Короче, всё уже решили без меня. Офис гудел, как растревоженный улей. Хоть я и посмеивался («знали бы вы, кто она!»), но про себя всё же думал: «Делать вам больше нечего, как дурью маяться! Моя б воля — разогнал бы половину». Злой я.

      Вечером телефон Леши почему-то молчал. Я набирал его несколько раз, но в ответ слышались лишь длинные гудки, а в субботу он вообще стал недоступен. Я не знал, что и думать. В голову лезли всякие мысли, но я их гнал, хоть и не находил себе места. Даже думал поехать к Леше домой, но решил, что это будет глупо выглядеть. Вечер субботы был мрачен. А в воскресенье…
 

                Леша
 
      30 сентября, пятница
 
      И снова весь рабочий день я думал, вспоминал… и ощущал на своих губах его вкус. Как и в прошлый раз мое тело помнило каждое прикосновение, укусы и поцелуи, объятия и скольжение рук, осторожное вторжение и ту близость, которую я испытал только с Ильей. Мы не просто занимались сексом, мы любили друг друга. Медленно, осторожно, нежно. Страстно, безумно, горячо. Мы оба жаждали, желали упасть друг в друга, поглотить, раствориться. Стать одним целым.

      Но, как это обычно и случается, без подводных камней не обошлось. Ведь секс все усложняет. Превращает простые и ясные вещи в проблемы и неприятности. Я не свободен. У меня был Слава. Или же у Славы был я, что, впрочем, главного меняет.
      Во что я ввязался? Как мне теперь быть? Как разобраться? Отец частенько говорил, что решение очевидно и лежит на поверхности, нужно просто увидеть его. И к концу рабочего дня мне показалось, будто я наконец-то понял, что именно нужно делать. Это понимание пришло от тех слов, которые я чуть было не сказал Илье. На каждый его поцелуй хотелось не просто отвечать. Хотелось шептать, рассыпать по его разгоряченной коже признания и обещания. «Ты мне нужен». «Хочу быть только с тобой». Взаимно ли это? И что будет потом? Сколько ни думай, но только время может расставить все по своим местам. Под вечер я решился позвонить Илье.
      Однако сделать это мне помешали: почти у самого выхода стоял припаркованный черный «БМВ» Славика. Я постарался отключиться от мыслей об Илье, поставил телефон на беззвучный режим и сел в машину. Вечер пятницы выдался дождливым и скучным.

 
      1 октября, суббота. Утро
 
      Утро оказалось еще хуже, чем можно было представить. Не успел я выйти из душа и налить себе кофе, как Славик тут же завел свою старую шарманку.
      — Леш, ну ты подумай, — настаивал он.
      — Да тут не о чем думать, — я был непреклонен. — Я не буду работать на тебя и в твоей компании.
      — Почему? — Славик гадко усмехнулся. — Боишься, что все твои интрижки перестанут быть тайной.
      — Ты о чем это сейчас?
      — Ни о чем, расслабься.
      — Ты только что обвинил меня в каких-то интрижках.
      — Леш, я просто хочу всё упростить. И видеть тебя чаще.
      — То есть контролировать меня, — перевел я его слова.
      — А что плохого в контроле? Если тебе нечего скрывать, то и бояться нечего.
      — Слава, я понимаю, что ты прирожденный гений манипуляций и шантажа, но со мной этот номер не пройдет. Я — не твоя марионетка. Я живой человек, буду работать и жить там, где я захочу, а не там, где тебе будет удобнее.
      — Ну и к чему такая невыносимая гордость? Что, быть богатым теперь не модно?
      — Модно, — кивнул я, — только вот при этом хочется быть еще и свободным. И принадлежать себе.
      — Лешенька, дорогой мой, ты сейчас всё очень сильно усложняешь.
      — Да я вообще сложный человек, не заметил?
      Итак, благодаря Славе, очередное утро было безнадежно испорчено. Я ополоснул свою чашку и начал быстро одеваться. Оставаться рядом с ним совсем не хотелось.
      — Просто сделай так, как я тебя прошу, — он всё никак не мог остановиться.
      — Сделать как? Стать твоей сто тридцатой шлюхой? — со злостью выплюнул я.
      — Да ты в своем уме?!
      — Я — да, но тебе в него лезть не нужно.
      — Ну, разумеется, — Славик злобно засмеялся, — таким, как ты, только в жопу можно залезать. И то не без последствий, как я погляжу.
      Я уставился на него и не мог поверить своим ушам. Хотя, чему тут удивляться? Ведь для Славы все люди существуют с единственной целью — для удовлетворения собственных нужд.
      — Да пошел ты!
      Накинул пальто и выскочил из его квартиры. На автобусной остановке я достал телефон и с глубокой досадой увидел, что тот совсем разрядился. И почему-то именно в этот момент почувствовал сильную усталость. Душевные терзания, сомнения, постоянные ссоры со Славиком, попытки уйти от него и дикое желание прямо сейчас оказаться рядом с Ильей с каждым днем выпивали из меня все силы и опустошали.

      Дома, не успел я переступить порог, отец тут же приобщил меня к ремонту своей лодки. Я старался не думать ни о Славике, ни об Илье — уж больно много времени эти мысли отнимают, а толку никакого. Включив телефон, обнаружил несколько пропущенных вызовов от Ильи.

      К вечеру обида на Славу прошла — допускаю, что тоже был груб. Если после всего произошедшего он позвонит, то я снова попробую объяснить, почему не нуждаюсь в его подарках. Да-да, так и скажу ему: мне не нужны твои подачки, но не потому, что я гордый, а потому что ты осточертел со своей неуемной жаждой власти! Потому что я тебя никогда не любил и не собирался любить. И вообще, у меня теперь есть Илья… Что?! Зачем я так сказал? Вернее, еще не сказал, но подумал. Наверное, это чувство вины во мне говорит — обещал позвонить, а сам так и не позвонил.
      На самом деле я просто тянул время.

      Отец мой неразговорчив, практически всю работу мы выполняли молча. Я пытался прийти хоть к какому-нибудь решению, но вместо этого постоянно возвращался в тот вечер, когда впервые познакомился с Ильей. Если бы он знал, сколько раз я пожалел о том, что не пошел за ним! Ведь видел, как он сразу погрустнел из-за моего отказа. Не надо было столько пить, тогда бы и не случился тот скандал. А впрочем, уже неважно.
      — Ты слышишь? — голос отца вывел меня из задумчивости. — У тебя телефон звонит.
      Я подскочил, как ужаленный, быстренько обтер руки тряпкой и взял телефон. Не Илья…
      — Слушаю.
      — Господи, ты бы еще честь отдал, — съязвил Славик.
      — Давно отдал.
      — Представляешь, я тут вернулся с работы и обнаружил, что в квартире… — он замолчал, чиркнул зажигалкой и выдохнул первую затяжку, — чего-то не хватает.
      — В смысле? — кажется, я закипел в мгновение ока. — Ты что, обвиняешься меня в воровстве?!
      — Да ты с ума сошел, боже. Конечно, нет. А что, надо?
      — Зачем ты тогда позвонил?
      — Хотел помириться, но, вижу, ты еще не готов.
      — Вообще-то, я хотел извиниться за сегодняшнее утро, — уже спокойно проговорил я после небольшой паузы. — Ты же знаешь, как я не люблю всей этой подарочной лихорадки.
      — Знаю, Леш, знаю, — Славик как-то печально вздохнул, — но на данный момент это единственный способ доказать тебе мою любовь.
      — Что?
      — Лешенька, давай, мы сегодня сходим на этот многострадальный спектакль, а потом, я обещаю, никаких подарков без твоего личного предварительного согласия.
      Я молча обдумывал, как же на самом деле расценивать его просьбу: как искренний жест или же как очередную манипуляцию?
      — Жаль будет, если билеты пропадут, верно? — спросил я.
      — Да, я их за два месяца до премьеры заказал, хотел тебя порадовать.
      — Заедешь?
      — Через полчаса буду у тебя, — попрощался он, но потом спохватился. — Ах, да, Леш!
      — Что?
      — Костюм есть?
      — Есть, есть, не волнуйся.
      И снова волна раздражения захлестнула меня. На себя, на Славика и даже на Илью. Но во всем этом уже некогда разбираться. Ополоснувшись под душем, я надел свой единственный темно-серый костюм с белоснежной сорочкой и вышел из дома.

      Машину Славика, припаркованную на углу дома, заметил сразу. Выражение его лица показалось очень недовольным и даже каким-то злым.
      — Что-то случилось? — осторожно спросил я.
      Он завел машину и, не глядя на меня, небрежно ответил:
      — Жизнь случилась. Не парься, все нормально.
      — Ну, раз ты об этом просишь, значит, не буду париться.
      — Не начинай только, — довольно резко оборвал меня Славик. — Я сегодня наслушался уже всяких истерик, ты так не считаешь?
      Я отвернулся к окну. Он включил радио. Всю дорогу до Оперного театра мы ехали молча. Поглядывая на него искоса, на его руки, с силой сжимающие руль, я никак не мог найти того, что раньше мне в нем так нравилось. На каждом перекрестке, когда он останавливался на красный сигнал светофора, мне хотелось выскочить из машины и уйти подальше от этого человека. Но я сидел смирно. Не потому, что не желал выглядеть еще более истеричным, а потому что хотел разобраться во всем этом окончательно, несмотря на то, что было довольно сложно находиться рядом с тем, к кому ты уже остыл, и при этом думать о другом.
В холле театра Славик постоянно приветствовал своих знакомых, разговаривал о бизнесе и попутно знакомил меня с ними, с людьми, не скрывающих своего любопытства. Многие догадывались или знали о его предпочтениях, но никогда не видели в обществе мужчины.
      — Знакомьтесь, это мой друг — Алексей. Алексей, это мой деловой партнер — Владимир.
      Я пожимал руки, улыбался и мечтал лишь о глотке свежего воздуха — уж слишком приторной казалась атмосфера.

      В антракте Слава ушел в уборную, а я, прогуливаясь по балкону второго этажа, разглядывал огромную хрустальную люстру и черно-белые фотографии знаменитых актеров театра.
      — Видишь, я же тебе говорила, что Слава — гей, — послышался шипящий шепот позади меня.
      — Дорогая, это совершенно неважно, — так же тихо ответил другой. — Все равно у него ничего серьезного не может быть с мужиками. Жениться-то можно только на бабах.
      — Да, но раньше он никогда не показывал своих шлюшек, держал их взаперти…
      Не выдержав, я резко встал и пошел прочь, не в силах больше выслушивать эти гнусные перешептывания. До чего же мерзко даже просто находиться рядом с этими людьми! Зайдя в уборную, я завернул в одну из кабинок, чтобы хоть немного успокоиться, но тут в соседней заиграл знакомый рингтон.
      — Алло… Ты зачем опять звонишь?.. Нет, я сейчас занят. И для тебя теперь всегда занят… Думаешь, я не найду такого же мальчика-зайчика, как ты?.. А вот не надо было сегодня закатывать истерик… Ах, тебе не только секс нужен? Так вот, малыш, спешу тебя расстроить: таких, как ты, у меня еще, как минимум, двое. Но они, к счастью, не настолько глупы, чтобы отказываться от моего общества! Не звони мне больше… Нет, ты не понял. Не звони, или потеряешь гораздо больше, чем мое покровительство!
      Славик закончил разговор, смыл воду и вышел из кабинки. Сейчас он вернется в зал, но меня там уже не будет. Я выключил телефон и покинул здание театра. Хотел поймать такси и сразу же отправиться к Илье, но потом решил прогуляться. К вечеру похолодало, и я, подняв ворот пальто, пожалел, что не захватил с собой шарф и перчатки. Кто ж знал, что обратно придется возвращаться самому.

      Холодный ветер срывал пожелтевшие листья и подталкивал меня в спину. На душе было паршиво. Я догадывался, вернее, всегда знал, что Славик не ограничится только мною. Я для него слишком горд, непослушен и не желаю прогибаться под его правила. Очевидно, он так и не понял, что я с ним не из-за денег спал. Или не поверил. Что ж, найдет себе других мальчиков-зайчиков. Самое интересное, что, узнав об его изменах, я практически ничего не почувствовал. Не сказать, что остался абсолютно равнодушным, но испытывал легкую досаду от обмана — а это совсем не то, когда узнаешь об измене любимого человека. Не было даже сожаления.
      Раздумывая обо всем этом, я вышел на Набережную. В черных неспокойных водах реки отражались тысячи желтых огней — одно из самых красивых зрелищ. И вдруг я ощутил покой. Мои мысли были ясны и чисты, а на душе, как и в черном ночном небе, ни облачка.
      Еще немного полюбовавшись видом, я отправился домой.

 
                Илья
 
      2 октября, воскресенье
 
      Звонок Гены застал меня во время завтрака. Увидев его имя на экране, я почему-то сразу понял, зачем он звонит: значит, что-то узнал. Почему-то нахлынуло нехорошее предчувствие. Голос Гены дрожал от возбуждения:
      — Илюша, привет! Знаешь, кого мы вчера видели в Оперном?
      — Привет. И кого ж вы видели?
      — Помнишь, ты спрашивал про того Лешу? Так вот, он был там со Славой!

      Небо обрушилось тяжелой глыбой. Кровь ударила в голову, задрожали пальцы. «Так, стоп! Надо взять себя в руки». Я молчал и собирал рассыпавшиеся мысли. Прошлое бесцеремонно вторглось в мою жизнь, показав свой оскал. Слава… Кто я тогда был против него? Да никто. А он, просто так, походя, только чтобы показать свое превосходство, увел у меня парня, с которым даже и не собирался долго быть, заморочил ему голову, а потом выбросил как использованный презерватив. Думал, уже не пересекусь с ним никогда — ан-нет, он опять нарисовался. А теперь с ним Леша! И это после всего, что было?!
      — Илюша, ты тут?
      — Тут. Да, я все понял. Спасибо, Ген. Ты настоящий друг.
      Но Гена не унимался.
      — Мы сразу вспомнили…
      — Ген, давай не будем об этом, ок?
      — Хорошо, не будем. Ты только не расстраивайся.
      — Не буду. Пока, Ген.
      — Пока, пока…
      Завершил вызов и швырнул телефон на стол. «Не расстраивайся». Ну, конечно! Да я был просто в бешенстве. Если бы он мне сейчас попался!..

      Способность трезво мыслить возвращалась медленно. «Во-первых, остынь, — сказал я себе. — Вспомни, сколько глупостей ты совершил в этом состоянии. Вспомнил? Хорошо. Во-вторых, не делай поспешных выводов. Ты же отлично знаешь, куда они могут завести. Ну что, остыл? Вот теперь думай».

      Стоял замечательный солнечный и теплый день начала октября. Я оделся и сел в машину. Вид несущейся под колеса дороги меня успокаивает и приводит мысли в порядок. К тому же скорость раскрепощает и дает иллюзию свободы, которой очень не хватает в клетке четырех стен. Я ехал и размышлял. Опять открылась дверца, из-за которой показалась знакомая мордочка.
      «А, ну привет, давно не виделись», — поздоровался я.
      Советник уселся на торпеде.
      «А чего ты, собственно, ждал? — он внимательно посмотрел на меня. — Встретил парня, о котором практически ничего не знал, и хотел, чтобы вот так вдруг все сложилось по твоему хотенью? А не слишком ли много ты хотел? Ведь знал же, чувствовал, что он не во всем откровенен. Так он и не обязан был. Да и кто ты такой для него, чтобы чего-то требовать? Ты что себе придумал?»
      «Ты прав. Я действительно дурак. Забыл, что секс, даже самый лучший, — еще не повод для близкого знакомства. Да и сомнений много было, хоть ты меня и стыдил, помнишь? И он действительно имел право хранить молчание. Это я неправ, вообразив, что что-то для него значу. Но что же мне делать? Плюнуть и забыть о нем или все же попытаться?»
      «Он тебе нравится?» — поинтересовался советник.
      «Не то слово, ты ж знаешь».
      «Ну так не отступай. Но подожди. Посмотри, как он себя поведет. Ты ж звонил, а он не отвечал. Но твои звонки остались, и он их видит. Так что теперь мяч на его поле».
      «А если не позвонит?» — предположил я.
      «Тогда позвонишь ты. Но не раньше, чем через три дня. И не повторяй прошлых ошибок, не бойся шагнуть первым. Будь умнее».
      Домой я вернулся под вечер спокойным и тихим. Оставалось только ждать. И надеяться.

 
                Леша
 
      3 октября, понедельник
 
      В понедельник телефон все же пришлось включить. От Ильи — ничего. От Славы — несколько сообщений: «Как ты мог так поступить?», «Выставил меня на посмешище!», «Куда исчез?», «Ну и плевать», «Хоть объясни, чего взбесился»…

      По дороге на работу подумалось, что Славик все-таки прав. Нельзя было уходить по-английски, молча и без объяснений — нехорошо это, даже несмотря на захлестнувшие меня эмоции от случайно подслушанного разговора. Да и все равно он не отстал бы просто так, караулил бы меня после работы и возле дома.
      Надо собраться с духом и расстаться с ним.

      Вечером я позвонил ему и предложил встретиться где-нибудь в городе. Он выбрал кафе в центре.
      — Привет, — Славик уселся за столик и сразу же раскрыл меню. — Не возражаешь? Ничего не ел с самого утра.
      — Конечно, делай, что хочешь, — пожал я плечами. Мне действительно не хотелось торопиться, несмотря на то, что решение уже принято.
      Слава заказал кофе и блинчики с медом.
      — Ну что, теперь расскажешь мне, что случилось?
      Я смотрел в окно на темнеющие улицы, зажигающиеся фонари и суетливых прохожих, и на миг мне показалось, что Слава там, за стеклом, вместе с ними, вечно куда-то спешащими, чужими и далекими.
      — Слышал твой телефонный разговор в уборной. Узнал много нового, — я усмехнулся. — Хотя нет, погоди, я всегда знал это, но, наивный, продолжал думать, что я у тебя единственный.
      Славик прыснул в кофе.
      — Ты и в самом деле наивный.
      — Что ты сказал тому парню?
      — Только то, что должен был сказать, — Слава поставил чашку с недопитым кофе на блюдце и посмотрел мне в глаза. — Ты можешь мне не верить, но, дорогой, я расчищал пространство для тебя. Потому что ему, несмотря на все его заверения, нужны были только мои деньги и связи. Я устроил его на работу к своему знакомому, а совсем недавно узнал, что у них была интрижка.
      — А разве ты сам не поступаешь так же?
      — Нет, я ебу только тех, кто достоин этого и спит только со мной.
      — Что, — усмехнулся я, — прямо вот так?
      — Именно.
      — И кого ты еще трахал, кроме меня и этого паренька?
      — Никого.
      — Ну да, конечно, — я вздохнул. — Слав, между нами все равно уже все кончено, так почему бы тебе не поговорить со мной откровенно?
      — К чему? Что это изменит? И разве ты достоин моей откровенности?
      — По-твоему, я не достоин, потому что не прощаю измен?
      — Леш, мы живем в современном мире, где никто никому ничего не должен. Ты сам живешь по тем же правилам.
      — Не хотел навязываться.
      — Даже после того, как я предложил тебе переехать ко мне?
      — Ну, переехал бы, а дальше что? Мы в субботу не успели проснуться, как ты уже намылился трахать другого. И при этом просил подождать тебя. Для чего? Для того чтобы ты вернулся и трахнул меня? Тебе не кажется, что это как-то слишком… неправильно?
      — Лешенька, в том, что тебе кажется неправильным, я вижу свободу выбора.
      — Свободу выбора для себя, но не для других. Господи, — я закрыл лицо ладонями. — Не могу поверить, что мы обсуждаем весь этот бред!
      — Я всех своих отослал. Ради тебя, заметь.
      — А, так, значит, нас у тебя все-таки было много. И надолго ты их отослал?
      — Ты не на том акцентируешь внимание, — отчеканил он.
      Я в один глоток допил свой чай.
      — Ты прав, Слав. Все это время я действительно смотрел не туда. Теперь наконец-то увидел. Хорошо, что мы это прояснили.
      — Ты так и не понял, — Славик накрыл своей рукой мою. — Я хочу быть с тобой. Только с тобой.
      — Извини, — я убрал руку, — но я уже не могу.
      — Что так? — он сразу напрягся, а его тон приобрел угрожающие нотки. — Нашел себе другого?
      — Даже если и так, то что?
      Слава резко встал, задев при этом столик, чашки со звоном подскочили. Другие посетители с интересом обернулись в нашу сторону.
      — Ну и урод же ты! — прошипел он сквозь зубы. — Строишь из себя благородного рыцаря, обижаешься на мои измены, говоришь, что уходишь из-за этого, а у самого рыльце в пушку?
      — И опять ты прав, — я поднялся из-за стола, положил пару купюр за свой чай. — Я сам виноват, что так долго пытался быть с тобой, а не с тем, кому я вправду нужен.
      И с этими словами спокойно вышел из кафе. Конечно же, я соврал ему, когда сказал, что нужен Илье. Но мне так хотелось в это верить!

 
      4 октября, вторник
 
      На следующий вечер, отработав смену и приведя свои нервы в порядок, я чуть ли ни с замиранием сердца решил позвонить Илье. Кажется, в эти длинные гудки уложились все мои воспоминания о нем, начиная с той самой первой встречи год назад. Каким-то непостижимым образом мы все же встретились снова. И как он смог заметить меня на остановке, среди десятка других людей? Как он вообще смог узнать меня? Это остается загадкой, но всё, что произошло с нами за последний месяц, было простым и очевидным: он нужен мне, я нужен ему, и нам хорошо вместе. Определенно, это знак.
      Или же нет?
      На какой-то момент показалось, что каждый гудок становился длиннее и тянулся, пока не затухал без ответа на том конце провода. А потом все оборвалось.
      Илья сбросил мой вызов, и стало понятно, что он больше не хочет ни говорить со мной, ни встречаться. Что ж, его можно понять. Я тоже нехило поморочил ему голову. Только вот от признания своей вины почему-то не полегчало. Понимание ненужности медленно придавливало своей тяжестью. И я снова тонул в каком-то черном и мутном забытье. Один. Без надежды и шанса все исправить.

 
                Илья

      3 – 4 октября
 
      Понедельник прошел в тоскливом ожидании. Все валилось из рук, настроение ниже плинтуса. Вторник тянулся так же медленно, и я не мог дождаться его окончания. Погода соответствовала моему состоянию: затянутое серой мглой небо и полное безветрие. Вечером, уже дома, я опять начал злиться, завел себя не на шутку. «Ты идиот! Посмотри на себя! Да ты просто смешон! Тебя водят за нос! Бегаешь как пацан за этой бл*дью, а ей на тебя плевать с колокольни — она уже с этим Славой трахается и под ручку по театрам ходит! Да на нем что, свет клином сошелся?! Нашел, из-за кого мозги себе е*ать! Таких, как он в базарный день…». В этот момент как нарочно зазвучал рингтон, который поставил на звонок Леши. Но накатившее бешенство не отпустило. Я отбил, и телефон, описав дугу, завалился где-то между подушек на кровати. Ночью почти не спал, задремал ненадолго лишь перед утром. Мне снился океан.

 
      5 октября, среда
 
      Наступила среда. Мы еще не знали, что этот день окажется переломным в наших отношениях и определит весь ход последовавших за ним событий.

      Как ни странно, проснулся я умиротворенным. Злость улетучилась, и опять проступили краски мира, пока еще блеклые, но уже различимые. Душ согнал остатки сна и привел мысли в порядок, а утренний кофе вернул энергию и решимость. Я взял телефон.
      В голосе Леши мне почудилась усталость. В нем было что-то еще, чего я пока не мог уловить.
      — Привет, — поздоровался я.
      — Да, привет.
      — Почему-то не мог до тебя дозвониться. У тебя все нормально?
      — Я тебе вчера звонил, — после короткой паузы ответил он.
      — Да, я видел, извини. Не мог ответить. Мы можем встретиться?
      — Давай. Где и когда?
      — Я заберу тебя вечером. Только скажи, во сколько. Поедем, посидим где-нибудь, ок?
      — Хорошо. Приезжай к шести.
      — Понял. Ну, давай, до встречи.
      — До встречи.

      Весь день я пребывал в приподнятом настроении и не мог дождаться, когда он закончится. Удивлялся себе: только вчера я дико злился на Лешу, а сегодня готов был все бросить и лететь к нему. Ушел с работы на двадцать минут раньше, чтобы заехать домой и переодеться. Я уже знал, куда мы поедем. Не раз бывал в этом уютном ресторане и хорошо знал его хозяев. Знал даже, за каким столом мы будем сидеть: за тем, уединенным, который справа от камина — на моем любимом месте.

      Леша уже ждал меня у входа и как-то торопливо запрыгнул на заднее сидение: «Привет!»
      — Привет, — удивленно ответил я. — А чего ты туда уселся? Садись впереди.
      — Потом. Поехали.
      Я пожал плечами, и мы тронулись. Случайно взглянул в зеркало: какая-то бэха медленно парковалась на мое место. Тогда я не придал этому значения.
      Через три квартала Леша пересел. По дороге болтали об отвлеченном. Я не подавал виду о том, что мне известно. У меня был свой план. И сегодня я твердо решил расставить все точки над «i»!

      Леша с любопытством разглядывал интерьер.
      — Красиво. Никогда тут не был.
      Я улыбнулся.
      — Тебе нравится?
      — Ага. А тут очень дорого?
      — Леш, давай так: ни слова о деньгах, ок?
      — Но…
      — Договорились?
      Мы выпили за встречу и закурили.
      — Леш, я много думал о нас с тобой. По сути, мы друг о друге знаем очень мало и это рождает вопросы. Поэтому у меня есть предложение: давай вроде как заново познакомимся. Только теперь пусть каждый из нас максимально честно расскажет о себе. А потом мы вместе решим, стоит ли нам продолжать знакомство или нет. Что скажешь?
      Леша молчал, но глаз не отводил. Я внимательно наблюдал за его реакцией. Было видно, что мое предложение для него неожиданно. Наконец, он кивнул:
      — Я согласен. Леша.
      — А я Илья. Очень приятно.
      Мы пожали друг другу руки через стол и засмеялись.
      — Кто первый?
      — Ну, давай я начну.

      Я рассказал о своем детстве, родителях, школе, о своей первой любви, студенческих годах, армии. Сказал, кем работаю и где. Рассказал вкратце о своих любовниках — не обо всех, конечно, а только о тех, кто чем-то запомнился. Не обошел вниманием и Гену с его «братьями» и «сестрами», но о Славе намеренно умолчал. Описал, какие недостатки я в себе вижу.
      — Ну вот, собственно, и все.
      Леша слушал внимательно.
      — Давай выпьем за тебя, — он поднял рюмку. — Таких, как ты, я еще не встречал, честно.
      Я был тронут неожиданной теплотой его слов. Но ждал.

      Мы выпили, и Леша начал свой рассказ. Обычное начало обычной жизни простого паренька с рабочей окраины. Мама учительница в школе, отец — слесарь на заводе. Промелькнули детство, юность. Уже тогда понял, что девочки его не интересуют. Пришла армия, а с ней и первая любовь. Но любил только он, а тот, другой, лишь притворялся. Увы, осознание этого пришло только перед самым дембелем. А потом… потом он ехал один в электричке. Вернулся. Очень хотелось парня. Стал знакомиться в интернете. Несколько раз встречался — воспоминания отвратительные.
      — Был и у Гены, он меня пригласил тогда после нашего знакомства. Зажег я там с одним, пока Гена дрых. Он проснулся и тоже полез, а я разозлился. Ну и двинул ему. Не знаю, что на меня нашло. Бухой был. (В этом месте я не мог сдержать улыбку, вспоминая разговор с Геной).
      Потом случился Руслан — парень, младше его на два года. С ним было весело, но недолго: оказалось, что у Руслана есть девушка — и на этом все закончилось. Вскоре появился Слава.
      — С ним мы встречались до прошлой субботы. Он сегодня почти одновременно с тобой к офису подъехал. Хочет, чтобы я вернулся.
      «Ах, вот оно что! — подумал я. — Теперь многое понятно». Но, хотя мои сомнения и подтвердились, на самом деле все оказалось иначе и не совсем так, как представлялось до этого. Я даже почувствовал нечто вроде угрызений совести за то, что тогда так плохо подумал о Леше. Поэтому ради него решил не рассказывать, откуда знаю Славу. Да и не к месту это было бы.
      — Ты сказал это в прошедшем времени?
      — Да. С меня хватит. Обращается со мной, как со своей собственностью, еще и изменяет.
      — Изменяет? Хм. А ты? Ты ж ему тоже изменял. Или нет?
      — Ты прав. Со стороны, наверное, это так и выглядит.
      — А ты так не считаешь?
      — Не-а.
      — Почему?
      — Понимаешь, для меня измена — это когда ты человека любишь, а трахаешься с другим. А его я не люблю. И, наверное, никогда не любил.
      — Тогда почему ты с ним спал?
      — Наверное, потому что он был мне… удобен, что ли.
      — Удобен? Интересная позиция. А я тебе удобен?
      — И ты мне удобен. Только по-другому.
      — Это как?
      — Ты другой человек. И я к тебе отношусь по-другому.
      — Ты признаешься мне в любви?
      Леша замолчал, глядя мне в глаза. После паузы решился:
      — Илюш, ты ж сам как-то говорил, что серьезные отношения — это полет с двумя пилотами. Давай его пока отложим. Не будем торопить события.
      — Отложим? Так ведь можно и жизнь отложить, — улыбнулся я.
      — Прошу тебя. Мне нужно время. Я не готов пока.
      — Ну, если так… Конечно, в себе надо быть уверенным. Но будем надеяться, что отсрочка не приведет к отмене, да? — я снова улыбнулся.
      — Да.
      — Так выпьем за успех безнадежного дела! — звон рюмок, наш смех. На душе стало легко и спокойно.
      Долго еще сидели в опустевшем зале… Персонал нас не тревожил — не велено.
      Уже в дверях Леша спохватился:
      — Как же ты теперь за руль? И я не могу.
      — Не парься. Нам вызовут такси, а машину пригонят завтра в семь утра. Не впервые.
      — Да ты крут, я вижу.
      — Ага, как стальные яйца. Только круче.
      Мы заржали.

      Такси пришло через пятнадцать минут. За рулем сидел тщедушный парень в кожаной куртке. Был час ночи.
      Мы уселись сзади. Ехали почти в темноте. Почувствовал лешину руку на себе и прошептал с улыбкой ему на ухо: «Не сейчас!» Но поздно: «курок» уже взвелся. Нестерпимо захотелось домой, где только он и я.

      Ехали по узким пустынным улицам. Одну из них перегородили две машины, стоявшие бок о бок на середине проезжей части. Их пассажиры, опустив стекла, курили и переговаривались. Таксист остановился, подождал, а потом просигналил фарами. Открылась дверь левой машины, и в нашу сторону что-то выкрикнули. Потом она медленно, как бы нехотя, отъехала вперед, и мы тронулись дальше. Через квартал, на слабо освещенной улице, она пронеслась мимо и, подрезав нас, резко остановилась наискосок. Глядя на нее, Леша процедил:
      — Та-ак. Похоже, щас будет весело.

      События развивались с неимоверной быстротой. Двери машины распахнулись, и из нее выскочили двое парней. Они подбежали к нам, и один из них рванул на себя водительскую дверь. Мы с Лехой вылетели тоже. Я сидел справа, и пока оббегал машину, он успел вырубить одного из нападавших. Таксист тоже лежал на дороге без признаков жизни. На меня налетел амбал в черной куртке, но я успел увернуться и ударил его коленом в пах. Амбал взвыл и, тут же получив удар в подбородок от Лехи, рухнул на колени. В памяти отпечаталось Лешино лицо, изменившееся до неузнаваемости, сжатые скулы и сощуренные глаза. Оглушительный кросс в голову отбросил меня к машине: это третий из нападавших, до этого сидевший за рулем, подлетел на подмогу. Сознание помутилось, и когда я пришел в себя, то все трое валялись на земле, а озверевший Леха бил водилу ногами. Я заорал:
      — Ты его кончишь!
      Леша остановился и обернулся, тяжело дыша:
      — Ты как, в порядке?
      — Да! Поехали, поехали!
      Таксист уже сидел, глядя мутными глазами. Мы запихали его в машину. Леша сел за руль. Остановились за квартал от дома. Оценили состояние парня: ничего, жить будет. Леша спросил:
      — Сам ехать сможешь?
      Тот кивнул. Мы заплатили ему хорошую цену. Думали, они будут нас искать через него. Не искали.

      Дома оглядели друг друга. Ничего, могло быть и хуже: у меня синячище на скуле, у Леши содраны костяшки пальцев. Короче, легко отделались. Завалились в душ и долго отмывались. Полегчало. А теперь спать!
      Но сон не шел. Я думал: «Таким я его еще не видел. Или пока не видел? А в сущности, какая разница? Просто игра слов». Мне было не по себе: ведь я привык видеть его другим — спокойным и ласковым, нежным, страстным. «Или он только со мной такой? А на самом деле?..». Вспомнил его лицо в тот момент — жесткое, волевое. Это было лицо другого человека — незнакомого и загадочного, будто прячущегося от мира под длинным плащом с капюшоном.
      — Не спишь? — вопрос застал меня врасплох.
      — Угу, не получается.
      — У меня тоже.
      — Как думаешь, что это было? Славина работа?
      — Не похоже. Если б хотел, то отследили бы, когда мы еще туда ехали. Да и нафиг ему было вчера приезжать? Не, случайность, однозначно.
      — Хз. Я б не был так уверен.
      — А я уверен.
      Помолчали. Повернулся к Леше.
      — Подумал, ты хочешь того убить.
      Он тоже развернулся:
      — Хотел бы — убил бы сразу. Это несложно, нас учили. Я из-за тебя разозлился.
      — Из-за меня?
      — Ну да. А что тебя удивляет?
      — Ты из-за меня готов убить?
      Леша провел пальцем по моей груди.
      — Легко.
      — Ты это серьезно?
      — Абсолютно.
      Я перевернулся на спину:
      — Таких, как ты, у меня тоже еще не было.
      Эта ночь не походила на предыдущие. В наших отношениях многое изменилось, и наш секс уже не был сексом людей, которые хотя и очень, но всего лишь симпатичны друг другу. Как вино после выдержки, он обогатился для нас новыми тонами — тонами любви.

 
                Леша
 
      5 октября, среда
 
      Ночь выдалась очень тяжелая: я пытался не думать об Илье, не слышать самого себя, но снова и снова возвращался к одним и тем же мыслям. Уснуть смог лишь под утро, но и это не было полноценным сном. Унылое начало нового дня. Безрадостное утро, чугунная голова и паршивое настроение. Сонно втыкая в кружку с кофе, я размышлял, как мне поступить: продолжать названивать, добиться хотя бы разговора с ним или отступить и оставить человека в покое? Вдруг у Ильи вчера была серьезная причина, чтобы не брать трубку, а потом уже поздно перезванивать? Я усмехнулся над собой: наивный, признай уже, что в его нежелании видеть тебя ты виноват сам. И мне ничего не оставалось, как согласиться.

      Ранний звонок застал меня перед самым выходом на работу. Увидев его номер, я был не просто удивлен — я словно очнулся от какого-то дурного сна, который вот уже несколько дней никак не заканчивался. Илья предложил встретиться, его голос был бодрым, поэтому некоторые мои сомнения улеглись, да и сам немного успокоился.
      В ожидании нашей встречи я решил, что попробую поговорить откровенно с ним, объясню, по какой именно причине так долго не звонил и не отвечал на его звонки. Если между нами еще что-то может быть, то сейчас самое время избавиться ото лжи.
      Когда машина Ильи заехала на парковку, я уже ждал. Но тут, почти следом за ним, увидел «БМВ» Славика, поспешил к притормозившему Илье, запрыгнул на заднее сиденье и пригнулся, чтобы остаться незамеченным. Вот от этой лжи нужно избавиться в самую первую очередь.

      В ресторане, куда мы сразу отправились, было настолько уютно и комфортно, что вскоре присутствие других людей и бег времени перестали нас волновать. Так подробно и откровенно о себе я еще никому не рассказывал. Но это не было исповедью, ведь я пришел не за отпущением грехов. Передо мной сидел один из самых замечательных людей, не боявшийся быть открытым, не избегающий правды и прямого взгляда. Я мог дотронуться до его руки и тут же почувствовать ответное касание. Постепенно, за нашим неспешным и долгим разговором, ко мне приходило понимание, что я не просто хочу Илью. Это уже нечто большее, проникало гораздо глубже, и в то же время возносило на новую высоту…

      Сейчас больше всего хотелось поскорее вернуться домой, чтобы оказаться еще ближе к нему. Настолько близко, насколько это будет возможно. И кто же мог предположить, что именно сегодня мои чувства к Илье получат весьма необычное подтверждение.
      Когда на ночной дороге нас подрезала машина, стало ясно, что просто так домой мы не доберемся. Раскидать этих беспредельщиков было бы для меня минутным делом, но тут ввязался Илья. А когда его вырубили, я почувствовал не только ярость, но еще и страх — страх того, что могу его вот так вдруг потерять. Этот страх оказался настолько велик, что я потерял контроль над собой. И только голос Ильи заставил меня остановиться.

      В ту ночь мы долго не могли уснуть. Адреналин после разборок еще не растворился в крови, в голове в своем безумном хороводе без конца мелькали мысли. Мне было больно, но не за себя. Я представлял, как должно быть пылает его скула, и понимал, что не смогу защитить Илью от всех бед и напастей, хотя именно этого мне хотелось больше всего.
      В губы целовал осторожно, стараясь не задеть носом ушибленную щеку. Опустился вниз по шее, чуть задержался там, где бьется пульс, а вот на ключице слегка зацепил зубами. Он вздрогнул, но не остановил меня. Я уже чувствовал его напрягшийся член, и медленно, захватывая по пути темные соски и рельефные линии живота, опускался все ниже. И ниже… Вдыхая запах, кажущийся уже таким родным, я вбирал его все глубже, скользя до самого основания и приближая к неизбежному завершению, но… Нет, сегодня мы не будем торопиться. Я ощущал его горячее дыхание на своей спине, аккуратное и медленное вторжение, его пальцы, с силой сжимающие мои бедра, ускоряющийся темп с каждым толчком, и хотел, чтобы это продолжалось, как можно дольше… Его ладонь легла поверх моей, лаская вместе со мной, доводя до временного безумия, до взрыва, когда жар и темнота заливают тело и сознание. Почувствовал внутри его оргазм, услышал приглушенный стон…

      В эту ночь многое изменилось. Подумалось даже, что Илья для меня не просто любовник и друг, а кто-то гораздо больший. И лишь на пороге сна, где-то по краю моего затихающего сознания мелькнула мысль: «Ты — мой ангел-хранитель. Не оставляй меня…». Но удивиться ей я уже не успел…

 
      6 октября, четверг

      Сегодня я, наконец, понял, когда влюбился в Илью. Нет, не в ту первую ночь, когда мы оба, выбившись из сил, провалились в короткий сон, а именно утром. Влюбился в мягкий, теплый запах, в сонную улыбку, в чуть охрипший голос. Да черт возьми, даже в его яичницу с ветчиной! И в зеленые глаза, добрые, но с хитринкой. Как же мне не хватало этого! Пробуждение рядом с любимым, дом, наполненный бодрящими и манящими ароматами, приятная спешка, поцелуй у порога. Если это происходит с вами каждое утро — вы в раю.

      Илья подвез меня до работы. Припарковавшись подальше от входа, он внимательно огляделся по сторонам и прильнул к моим губам.
      — До вечера? — тихо спросил он.
      — До вечера.
      Я вышел из его машины и побрел, улыбаясь самому себе. Ни холодный осенний ветер, ни моросящий дождь так и не смогли остудить его поцелуй.

      День пролетел спокойно, незаметно и, что самое главное, в приятном ожидании предстоящей встречи. Позвонил Илья — скоро подъедет, а я после его звонка едва дождался конца рабочего дня, минутная стрелка, как назло, встала, будто забыла в какую сторону ей надо бежать. Его белый «Форд» высветился в темных сумерках, словно маяк в ночи, зовущий к родным берегам заблудившиеся корабли. Еще несколько секунд назад мне казалось, что теперь ничто не может омрачить моего счастья. Или никто…

      Славик нарисовался неожиданно, и я заметно вздрогнул, когда узнал его.
      — Леш, — с ухмылкой позвал он. — Привет?
      — Твою ж, блин! — вырвалось у меня. — Ты что здесь делаешь?
      — Леш, садись в машину, надо поговорить.
      — Я не могу, — я глянул в сторону машины Ильи, — если у тебя что-то срочное, то говори прямо сейчас.
      — Вот так ты теперь со мной, да?
      — Слав, ну мы же уже все обсудили.
      — Леш, холодно на улице, давай прокатимся.
      — Извини, я, правда, не могу, — я сделал шаг в направлении парковки. — Между нами больше ничего нет.
      Но, видимо, Слава не собирался сдаваться просто так. Грубо схватив меня за локоть, он притянул к себе.
      — Вернись! Все будет так, как ты захочешь.
      Я вырвал руку.
      — Да как ты не поймешь: я уже ничего не хочу, и тебя тоже!
      Слава готов был испепелить меня взглядом. Но в этот момент послышался голос Ильи:
      — Всем привет.
      Он подошел со спины, и я его не заметил. Зато хорошо видел лицо Славы. В один миг по нему пронеслись удивление, раздражение и… беспокойство. Да, я не мог ошибиться — именно беспокойство.
      Ха, оказывается, они знакомы! Это явилось для меня полной неожиданностью. Я не знал, что и думать. Вдобавок ко всему, Илья отослал меня в машину, а сам отошел со Славой. Разговора я не слышал, но судя по их напряженным лицам, он был жестким. Не скрою, я волновался, да и любопытство мучило изрядно.
      Илья вернулся спокойным, и мы уехали. Наспех приготовив ужин, в тепле и уюте, долго сидели и говорили о прошлом и будущем. Он рассказал мне, что связало его со Славой, и это лишний раз подтвердило верность моего решения.
      А ночью, лежа в объятьях Ильи, в порыве нахлынувших чувств, я сделал свое самое искреннее признание…

 
                Илья
 
      6 октября, четверг
 
      В назначенное время моя машина стояла во дворе. Я отвез Лешу, а сам поехал «зализывать раны»: щека припухла и требовала помощи. Появление в таком виде на работе вызвало бы кучу нежелательных вопросов типа «как?», «кто?», «где?», «с кем?» и, как следствие, сплетни и пересуды. Пришлось звонить генеральному и сообщать, что сегодня не могу быть по личным причинам. Он был удивлен, но лишних вопросов не задавал. К шести часам вечера, когда уже почти стемнело, я подъехал к лешиному офису. Но уже ставшее для меня привычным место на парковке было занято. Ругнулся про себя: «Вот, блин! Опять эта бэха!»

      Леша вышел через пять минут. Но не успел он дойти до моей машины, как дверь «БМВ» открылась и из нее вышел… Слава! Я оторопел. Что за черт? Ведь буквально десять минут назад я позвонил Леше и сообщил, что подъезжаю. Пронзила мысль: «Что, опять?!». Я тряхнул головой: «Нет, не верю! Не может быть!». Но решил остаться в машине и понаблюдать. Они о чем-то говорили, но, когда Слава схватил Лешу за руку, я не выдержал. Вышел из машины и подошел к ним.
      — Всем привет.
      Слава смерил меня взглядом:
      — Оппа! Кого я вижу!
      Потом, сообразив, перевел глаза на Лешу, потом опять на меня.
      — Вот, значит как! Понятно, — протянул он.
      Я не стал отвечать, а отвел Лешу в сторону.
      — Сядь в машину, пожалуйста. Мне надо с ним поговорить.
      — Так вы знакомы?
      — Да так, старая история.
      — Ты не рассказывал.
      — Позже, Лешик, позже. Это не из тех историй, которые рассказывают на улице.
      — Хорошо, я подожду.
      Леша сел в машину, а мы со Славой отошли под дерево. Призрак прошлого вновь ожил и показал свои зубы.
      — Ты, смотрю, оперился, — он разглядывал меня со смесью любопытства, неприязни и чего-то еще.
      — А чего ты ждал? Что я останусь тем же?
      — Все не можешь мне Вадима простить? Решил отомстить таким образом?
      — Не суди по себе.
      — Еще скажи, что ты его любишь.
      — Смотрю на тебя — вот ты все тот же.
      — Он мой, ясно?
      — Да неужели?
      — Представь себе. Мы живем с ним почти год.
      — Я в курсе, как вы живете.
      — Успел нажаловаться?
      — Еще чего! Много чести для тебя!
      — Да кто ты вообще такой? Чего ты лезешь между нами?
      — Ты просто не хочешь признавать, что все ровно наоборот.
      Слава хмыкнул:
      — Не обманывай себя. Думаешь, что победил? Рано радуешься, Иван-царевич. Я не сдамся, и ты это знаешь.
      — Угу, желаю успеха.
      Он в упор посмотрел на меня:
      — И имей ввиду: если даже допустить, что он останется с тобой, то еще неизвестно, кому из нас повезло больше!
      Пустив эту прощальную стрелу, Слава развернулся и быстрым шагом пошел к машине. А я, верный своей давней привычке, смотрел ему вслед. «Что это — любовь или уязвленное самолюбие? — думал я. — А впрочем, какая разница? Я его тебе не отдам!».
      На лице Леши явственно читалось беспокойство.
      — О чем вы говорили?
      — О погоде, конечно. Сегодня она была отличной.
      — Смеешься? — покивал он.
      — Смеюсь. Все в порядке, малыш. Поехали домой.
      Я впервые назвал Леху малышом и улыбнулся, подумав, насколько это не вяжется с его внешностью. Но в это слово, неожиданно слетевшее с языка, я вложил все чувства, переполнявшие меня в тот момент, и потом эти чувства с каждым днем становились лишь сильнее и ярче.
 
                ЭПИЛОГ
 
                Говорит Илья
 
      3 декабря, суббота
 
      Аэропорт Шарля де Голля встретил нас своей обычной суетой. Через час, пройдя пограничный и таможенный контроль, мы уже сидели во взятом напрокат привычном «Форде Фокусе». Впереди, над Парижем, висело свинцовое небо, и мелкие капли дождя уже стучали в лобовое стекло. Но, несмотря на погоду, настроение у нас было великолепным. Мы смотрели на несущуюся под колеса дорогу и каждый из нас чему-то не верил: Леша — что он тут, а я — что мы тут с ним. Смешно? Смешно, но так приятно!

                ***

      … Прошло почти два месяца с той памятной среды. Леша зависал у меня практически каждый день. С его появлением квартира преобразилась: из нее ушел холодный и безалаберный холостяцкий дух, вещи нашли свои места, стало уютнее, теплее и… светлее. Я с удовольствием наблюдал, как Леша колдует на кухне, сидит с ноутбуком или просто валяется перед телевизором.
      Верный своему обещанию, Слава не сдавался: он звонил Леше, несколько раз ждал его после работы, пытаясь поговорить. Вначале я переживал, старался ненавязчиво помешать, а потом подумал: «Чего я лезу? Пусть сам решает». Подумал — и сразу успокоился. После их последнего разговора Слава исчез надолго. А в Лехин день рождения нас ждал сюрприз: в дверь позвонил курьер и отдал конверт. В нем были ключи и записка: «Леша, с днем рождения! Эта квартира на год твоя». И адрес. Мы, скажу честно, обалдели. Уставились друг на друга.
      — Что скажешь? — спросил Леша.
      — М-да, сильный ход, в его стиле. Когда ж он уже успокоится?
      — Нифига слушать не хочет. Осточертели мне его преследования!
      — И что с этим думаешь делать?
      — Что делать, что делать. Вернуть! Сейчас поеду и брошу ему в почтовый ящик!
      Это было его решение. Но от предложения переехать ко мне Леша отказался.
      — Но почему? — недоумевал я. — Ведь ты все равно здесь почти каждый день.
      — Вот именно, что почти, — парировал он. — Но при этом я чувствую себя независимым.
      — Независимым? От кого? От меня? Ну спасибо за «доверие».
      — Илюх, не заводись. Хочешь начистоту? Я нищий.
      — А я принц, по-твоему?
      — По сравнению со мной — да. У тебя есть все, а у меня — ничего.
      — И что из этого?
      — А то, что я буду чувствовать себя иждивенцем.
      — Здрасьте! Еще скажи, что я хочу тебя купить!
      — Не скажу. Но ты тоже должен меня понять.
      — Лешик, не заморачивайся, прошу тебя. «Иждивенцем»… Даже слышать обидно.
      — Если я уйду от родителей, то как потом туда вернусь?
      — Когда это «потом»?
      — А вдруг у нас с тобой не получится?
      — Ты мне не доверяешь?
      — Да дело не в доверии. Вместе жить — это не в гости ходить. Быт есть быт.
      — Ну так давай попробуем! А иначе что толку рассуждать?
      — И что я им скажу?
      — Скажешь, что будешь жить у меня.
      — Ты так просто об этом говоришь.
      — А чего усложнять? Ты думаешь, они ни о чем не догадались? Наивный.
      — С чего ты взял?
      — Ты сам меня с ними знакомил.
      — Ну и что?
      — А то.
      — Ты хочешь сказать…
      — Да. Они догадались. А не надо было на меня так смотреть при них!
      Леша был в растерянности.
      — Ты уверен?
      — Уверен. У меня хорошее зрение.
      — Они ничего не говорили. И что мне теперь делать?
      — Ничего. Раз молчат, значит, любят. Ну так и ты молчи.
      — Заговор молчания?
      — Не самый плохой вариант, поверь.
      — А как я объясню?
      — Скажешь, что мне скучно одному в огромной квартире.
      — Тебе смешно.
      — Леш, не усложняй. Что-нибудь придумаем. Короче, «решайте проблемы в порядке поступления».
      — Дай мне еще немного времени. Мне надо подумать.
      — Ладно, но имей ввиду: я от тебя не отстану.
      Между тем у меня созрел коварный план.

                ***

      — Олег Васильевич, мне нужен отпуск.
      Олег внимательно посмотрел на меня.
      — Присядь. Илья, что с тобой творится в последнее время? Ты изменился.
      Я остался стоять и не нашел ничего лучшего как натянуто пошутить:
      — Надеюсь, в лучшую сторону?
      — Как сказать… Витаешь где-то в облаках. Хотел как раз с тобой поговорить. Ты ж мой зам, мать твою! Пользуешься моей добротой.
      — Олег Васильевич…
      — Отпуск среди года? Тут дел дохрена, тендер в декабре, а ты в отпуск!
      Посмотрел на меня с едва заметной улыбкой.
      — Ну, ладно, ладно. Вижу же, что тебя не удержишь.
      — Спасибо, Олег Васильевич!
      — Но имей ввиду: тендер на тебе!
      — Все нормально будет, обещаю!
      Счастливый, я выскочил из кабинета…

                ***

      — Так, срочно оформляем тебе загранпаспорт!
      — Это еще зачем?
      — Ты хочешь увидеть Париж?
      Леша в шоке.
      — Ты ненормальный!
      — Я знаю. Так хочешь или нет?
      Он кивает…

 
      11 декабря, воскресенье

      Чайки неторопливо скользят в облачном небе, на серо-свинцовой глади Ла-Манша покачиваются рыбачьи лодки и яхты без парусов. Мы сидим на розовом гранитном валуне и глядим туда, где должен быть горизонт. Он еле различим в туманной дали.
      — Интересно, сколько отсюда до Англии? — Лешин вопрос отвлекает меня от бездумного созерцания.
      — Сейчас точно узнаем, — я достаю планшет из рюкзака. — Вот смотри: мы сейчас здесь. Ближайшая точка — мыс Старт. До него двести десять километров.

      Леша встает и блаженно потягивается:
      — Слушай, ну и занесло же нас!
      Я смотрю на него и улыбаюсь, а в голове звучат слова старой песни:

                Когда простым и нежным взором
                Ласкаешь ты меня, мой друг,
                Необычайным, цветным узором
                Земля и небо вспыхивают вдруг.

                Веселья час и боль разлуки
                Хочу делить с тобой всегда.
                Давай пожмём друг другу руки —
                И в дальний путь…

      Они сейчас очень созвучны моему настроению.
      Позади Париж, Руан, Нормандия, Бретань. Мы сидим тут, на Берегу розового гранита и смотрим в Ла-Манш, переменчивый как сама жизнь. Как она сложится? Кто знает. Но я изо всех сил буду бороться за то, чтобы наш полет был долгим и счастливым.

 
                Говорит Леша
 
      Ну, Илья! Ну хитрый лис! Вот знал же, чем меня взять, какое сделать предложение, от которого невозможно отказаться. Что я в своей жизни видел? А тут такое! Не, Илья молодец, конечно. Говорю это любя. Вижу, что он ко мне со всей душой. Да и я к нему тоже.
      Илья замечательный, любит меня по-настоящему — я вижу и чувствую. И это взаимно, теперь точно уверен в этом. Обижается, что к нему не переезжаю. Перееду, как только вернемся. Я окончательно решил, только пока ему не говорил. Завтра у Ильи день рождения. Пусть это будет для него сюрпризом.
      Знаете, я понял одну простую вещь: главное в жизни — чтобы нас любили те, кого любим мы. Вы согласны?

10 марта 2017 г.



Обложка Вячеслава Санина