В Тутуяской партии сомной работали хорошие люди и специалисты.
В.Ц. Алексеев – нач. радиостанции. Я писал раньше, как мы с Зоей жили у него на квартире не очень долго после женитьбы. Он был добрый, отзывчивый, хозяйственный. В Тутуясе он держал пчел, ловил рыбу сетями и нас угощал. Вера Александровна, его жена, была у нас нормировщицей.
В 1952 году они попали к нам в Тазскую экспедицию. Мы продолжали дружить. Они держали корову, свинью. В дальнейшем их судьба забросила в г. Абакан, где они живут до настоящего времени. В.Ц. умер пять лет тому назад, а мы с Верой ведем переписку до сего дня.
Н.С. Кириченко работал горным мастером в Тутуясе. Он фронтовик, офицер, был в немецком плену, после возвращения на родину был осужден, но не надолго. Он был хорошим охотником и рыбаком, раньше жил в Красноярском крае, там много путешествовал, знал тайгу и все ее секреты. В семье жил плохо. Видимо, обозлен на наши власти.
Были и такие люди, которые в памяти ничего не оставили.
Много было сотрудников по работе. О некоторых я напишу поподробнее.
Иван Федорко техник – геологиз г. Осинники. Работал у нас на Жем-Жесе. Он документировал канавы, шурфы как геолог, а я в то время работал геофизиком по поискам урана-радия. В общем, радиоактивных элементов.
По плану должна быть канава пройдена, скальный грунт очищен. Прихожу, а ее нет. Иван говорит, что она есть. Опять прихожу, нет ее. А он, оказывается, ее не копал, только задокументировал. Или еще, проходят 2-3 проходчика шурфы, грунт у всех одинаковый, а вот в нарядах у одного 1000 рублей, а у другого 2000 рублей, естественно, рабочие написали жалобу – заявление, руководство проверило и нашли его вину – приписки в крупных размерах. Он, Иван, это делал своим «друзьям», которые его поили брагой, водкой. Женщинам делал приписки за их доступность. Короче, приказом его наказали и отправили в отпуск. Он запил и начал дурить: кидаться на людей с кулаками, с ружьем и тд. А он был очень здоровый (физически) парень. Иногда подлазил под коня и поднимал его. Я из Жжем-Жеса поехал на
лыжах в контору в Б. Таз. Там должил начальству обстановку с Иваном, пригласили врача. В общем, определили, что у него с мозгами не в порядке. Надо его в больницу везти. А как везти, если конец апреля, распутица, снега около двух метров. Вот и входило в мою задачу уговорить его, чтобы он пошел в Б. Таз, а там уж вызовут самолет и отправят. С большим трудом я его уговорил идти в Б.Таз. Он на меня наскакивал с табуреткой и с кулаками: «Что мне будет в Б. Тазу? Меня не арестуют? Я ему отвечал: «Езжай, не бойся, тебя родители ждут». Вот он взял лыжи, веревку и пошел через водораздел, зашел на буровую, а там дежурила его подружка, которая подслушала по телефону, что нач. экспедиции вызвал его брата из Осинников и что этот брат приедет в Б. Таз, а там уже с помощью брата его отправят в райцентр. Вот она ему и говорит: «Что ж ты поехал? К тебе едет Вася». Иван разворачивается и обратно приходит в Жжем-Жес. Ночью он все пил водку, брагу, а к утру ушел от людей, где ночевал. Это было утром 30 апреля.
К вечеру пришел Василий, Ивана нигде нет. И вот мы по насту, где пешком, а где на лыжах, искали его во всех направлениях. И 1 и 2 мая найти не могли. Искали и самолетом. Ездили к его родителям. Все, пропал человек. Нашли его в конце мая месяца рядом с поселком – повешался на дереве. Я этого не видел, был в отпуске. Вот так одно дело, что причиной была водка, пьянка, распутная жизнь. Другое дело – такая оторванность от цивилизации: нет больниц, милиции и тд. Парень был хороший, любил жизнь. За полгода до трагедии женился. Все у него было хорошо, и вдруг такой случай. Правда, потом выяснилось, что два – три года тому назад он был на стадионе, и ему по голове попало ядро (спортивное). Может, это было причиной его болезни.
Зимой 1951 года мы поехали в отпуск, Зою в дороге на грузовой машине тряхнуло, и по приезде в Новосибирск она родила сына Валерия – 23 февраля. Он был недоношенный – восьмимесячный. Прожил недолго, т.к. его заразили в роддоме, и в апреле умер.
В феврале месяце 1951 года меня перевели в Тазскую партию в Горную Шорию на железную руду. Я туда прибыл одним из первых, на Жжем – Жесе задал первые скважины колонкового бурения. Бурили станками КАМ-300, позднее КАМ-500. Первые скважины бурили при двигателях А-22 (двадцать две лошадиные силы). Один раз видел, как двигатель пошел в разнос. Перекрывают топливоподачу и все разбегаются подальше от скважины. Или сам остановится, или разобьются подшипники и он развалится. Вот так.
Эл. энергию в партии дали только тогда, когда запустили свою дизельную электростанцию.
Много вели горных работ: канавы, дудки, шурфы. Некоторые шурфы проходили до 30 метров в глубину. Это очень тяжело таскать бадью воротовщикам (в основном женщинам). Летом 1951 года в партию стали прибывать специалисты-геологи Бояркина А.П., Чудиновский В.А. с женой Луизой, она врач, Руткевич В.Г. – замполит и его жена геолог Ирина Владимировна, и ряд других, которые не запоминаются или забылися.
В 1972 году по приезде в г. Новосибирск, работая на заводе «Сибтекстильмаш», я встретил А.Д. Мельникова, который в 1951 году был у нас в партии (Тазской) на практике, а на следующий год, он после окончания Семипалатинского геологоразведочного техникума, прибыл к нам на постоянную работу. И вот до сего дня мы с ним дружим, общаемся, правда, в основном по телефону. А в 1972-1976 гг. он работал на этом же заводе с Зоей в отделе метрологии.
Саша Мельников прошел большой путь. Было все: и выпить любил, и женщин любил. Но нашел себя в жизни, женился, вырастил двоих детей. Живет сейчас с семьей дочки. Любит сад, огород. Много пишет стихов.