Кто-то тихо-тихо, но настойчиво шептал о чем-то. Сколь-ко ни прислушивался, не мог понять о чем. Накрылся с головой, однако шепот проникал и сквозь одеяло. Внимание поневоле концентрировалось на шепоте, и сон постепенно таял.
Однако тело не хотело просыпаться, да и не могло рас-статься с утренней негой. Тело и сознание некоторое время были врозь, и тянули друг друга каждый в свою сторону. Сознание уже понимало, хотя и смутно, что шепот шел от окна, и звало тело подняться и узнать, что хочет этот шептун. Но тело роптало в ответ на эти толчки сознания и еще более нежилось, и старалось соблазнить сознание этой негой.
Как всегда победа оказалась за сознанием. Тело, в конце концов, подчинилось, сунуло ноги в тапочки, подошло к ок-ну и открыло его.
За окном шел ровный, спокойный, свежий майский дождь. Но кроме него было что-то еще, чего не было еще вчера. Лицо, освеженное дождем, по-настоящему открыло глаза. Прямо в окно смотрела ветка вишневого дерева вся в белых цветах. На листьях и лепестках цветков сверкали серебром мелкие бисеринки влаги.
В еще не совсем проснувшемся сердце, в котором плавали тени сна, вдруг стало светло и благостно. И ему захотелось обнять весь этот мир.
Руки сами потянулись к спортивной форме. Она всегда висела тут рядом, наготове, но не всегда была готовность ее одеть…
И вот он идет навстречу утру, небу и дождю.
Дождь не страшен. Предыдущие годы занятий приучили его тренироваться в любую по-году. Безо всякого сожаления о теплом доме, он смело подставил моросею лицо. И понял, что поступил очень мудро…
Древние, полутораметровые в обхвате липы, покрытые все тем же, что и всегда мхом, выглядели молодо и празднично, словно деревенские вышли на околицу в накинутых новых зеленых платках встречать молодца — первый весенний дождь.
Чуть далее, две березки в легких коротеньких платьицах, продрогшие, как девицы с ночных гулянок, робко жмутся друг другу, улыбаясь дождю, боязливо косясь на теток — на липы, то и дело, одергивая, задираемые озорником-ветром юбчонки.
А вокруг пруда, обрадовавшись дождю, тайно завидуя своим старшим сестрам-березкам, и радуясь, что внимание старших оставило их, поопускали в воду свои косы девочки-ивы.
Пруд зазеленел изумрудом листьев кувшинок, протянувших свои ладони дождю — чистой небесной воде.
Пруд в этих местах особенный. Его питают ключи. И он состоит из двух частей, они как братья-близнецы в основном похожи друг на друга и чуть отличаются. Две части пруда соединяются протокой. А есть еще ручей, вытекающий из пруда, и впадающий в рядом текущую прекрасную Яузу.
Над протокой и над ручьем стоят мостики, красивые, венские, заморские, но дивно вписывающиеся в эту деревенскую идиллию, как мелодия альта, включенная талантливым автором в композицию, составленную из партий дудочек, свирелей и флейт.
А среди листьев кувшинок и брызг от дождя под эту неслышную музыку водят свои кадрили утки.
На берегу, дивясь этим танцам, и сами готовые пуститься в пляс, встали во весь рост, притопывая да пританцовывая, два медведя-пня, два друга, пришедшие, подвыпив, на праздник цветущего мая.
И только рыбаки, чьи фигуры, уныло согнутые, поразбросаны то тут, то там по берегу пруда, укрывшись в плащи и куртки с капюшонами, словно посторонние предметы, кажутся абсолютно безучастными к происходящему вокруг таинству. Наверное, у них с рыбами свое таинство. Или они заразились от рыб хладнокровием, или гипнотизируют их, мысленно приговаривая — ловись рыбка…
Или это волшебством первого майского дождя материализовавшиеся гномы, сидящие у своих рудников, и зачарованные сиянием их драгоценных залежей…
А вокруг цветут черемухи, вишни, яблони, липы и что-то, не знаю еще… И запах стоит такой, как, «рассказывают», в райском саду, дышать — не надышаться!
В тихих накрапах дождя слышится уже не шепот, а негромкая песня неброской и нестрастной, но глубокой, любви этого молодца — майского дня, проливаемой теплым весенним дождем, любви к убранной белыми цветами девице-красавице земле.
И эта идиллия, нарушалась иногда лишь всхлипом чайки, резким взмахом крыла да свистом лески забрасываемой удочки…
Он поступил мудро… Вот уже сняты мокрые майка и шорты. Теплый дом, душ, горячий чай… Тело наслаждается отдыхом после зарядки, согревается после прохлады. Но душа, сердце еще там, там, где звучит эта песня дождливого майского утра. И это хорошо, пусть впитывают, насыщаются этой любовью, энергией, негой и несут их в будничный трудовой день.
© Яков Шафран