Укрывшись тонкой полупрозрачной кисеей, плавно вышли на берег сонные девицы, и встали по росту — у кромки воды самые маленькие — деревца, далее повыше — деревья, еще далее самые высокие — дерева, и застыли, глядясь в зеркало, любуясь своими золотыми, желто-яхонтовыми, оранжевыми и пурпурными нарядами.
Солнце только-только взошло, но еще не показалось из-за холма. Тишину изредка нарушали лишь голоса птиц, свист забрасываемой удочки, хруст гравия под ногами прохожего, да шелест падающего листа… Вдруг раздался тихий и протяжный голос колокола… и снова тишина… и снова колокол…
Но вот появилось солнце, и дерева-девицы сбросили свою кисею и стояли, улыбаясь, блистая на солнце своими нарядами, а зеркало воды отражало, не искажая, всю желто-зеленую, оранжево-красную палитру на чистой бирюзе утреннего сентябрьского неба.
А тихий голос колокола через равные интервалы времени продолжал напоминать нам о своем, о чем-то важном. И деревья у церковной ограды тянулись своими нарядными кронами вверх, к солнцу, словно вот-вот должны были взлететь туда, где на холме самая высокая крона растворялась в легком золотом мареве, а за нею и купол церкви в лучах поднимавшегося солнца плыл в золотом потоке под перезвон колоколов. И эта симфония света, золота, осенней листвы и медных переливов наполняла собою всю окрестность, уходила в бесконечное небо и возвращалась вновь, а на земле все внимало ей и пело свою безмолвную ответную песню, гимн гармонии, любви и красоте…
Через некоторое время появились люди: рыбаки, мерно взмахивающие своими удочками, понуро глядящие на по-плавки, и перебрасывающиеся друг с другом словами впе-ремешку с матом, унылые владельцы собак, позволяющие им себя прогуливать, или, наоборот, возбужденные, бросающие насмешливые и агрессивные реплики окрест, две старушки, энергично, до пены на устах обсуждающие у ступенек лестницы последние новости дворовой жизни, старичок-физкультурник, зло выхаживающий свою строго обязательную дистанцию, молодой человек, попивающий на лавочке пиво, потерявший, видимо, еще накануне вечером свежесть, и тупо глядящий окрест пустыми осоловелыми глазами…
Все вокруг было таким же, как еще совсем недавно, но, в то же самое время, что-то изменилось, что-то нарушилось, что-то было привнесено извне, как будто что-то иное, по-стороннее стало жить своей особой, отделенной жизнью среди всеобщей вселенской жизни, в диссонанс с ней. И стоило только сконцентрировать на этом ином свое внимание, как исчезало все очарование этого прекрасного сентябрьского утра.
Нужно было напрячь свои душевные силы, чтобы не тащить за собой ненужные образы, эмоции и чувства, а, прощая, отпуская и любя, оставить в душе, хотя бы часть, рожденных природой, солнцем и колокольным звоном Гармонии, Любви и Красоты, и принести их в свой сегодняшний день, в свою работу, в свое творчество, а через них людям. И, может быть, тогда случится чудо, и на следующее утро рыбаки станут веселее глядеть на свои поплавки, владельцы собак — энергичнее и с радостью на лицах выгуливать своих питомцев, старушки у ступенек — говорить о хороших книгах и хороших делах, а физкультурник будет заниматься не со зла, а с добром для себя и окружающих. И все станут
хоть чуточку красивее жить, красивее работать и красивее отдыхать, научившись этому у Природы и у Искусства.
Да будет так!
© Яков Шафран