Рассказ Музыкальная история

 
Эта история началась обычным утром. Сосед Толик попросил съездить с ним в город. Жорик достал из шифоньера пиджак, почти  неношеный, долго смотрелся в зеркало, пиджак на нём висел, как на той вешалке. Хотел повязать галстук, но не нашёл его. Так и пошёл к соседу, тот возился с запорожцем.
- А ты чего в пиджаке? Тепло же… - Толик ветошью оттирал руки.
- В город едем, Анатолий, надо соответствовать моменту, вот ещё галстук бы надо, да жена куда-то забросила.
- Ты у нас культурный, на всю округу один такой, вот за запчастями и то, вишь, пиджак, галстук…. Ты бы, Жорик, не выпивал, так был бы министром культуры.
- А ты бы, Анатолий, не проливал, тоже гляди-ко пузо было бы поменьше. Поехали, а то я Ольге до обеда обещал быть дома. - Ответил ему в тон и без злости Жорик и уселся в машину
Прошли дожди, стояли огромные лужи. Запорожец нырял в них как в море. Когда лужи закончились, машина была грязной по самый верх. Но скоро пошла шоссейная дорога, лужи кончились, из магнитолы грянула Эдит Пиаф.
  Толик вставил в зубы папиросу и задымил как местная ТЭЦ, а Жорик всегда курил свои, не одалживался, потому как предпочитал лёгкий табак. Он привычно опустил руку в карман. Нате вам, спецовочка-то дома и табачок в ней! Но что-то в правом кармане  увесистое… Жорик оттопырил карман и заглянул в него. Да... Вот вам и постоянное "Денег нет, денег нет…" А они родимые вот тут в кармане, завёрнутые в старый носовой платок! Ну, Ольга Ивановна, жена родная, приеду, поговорю… Заначку от мужа устроила! Жорик машинально соображал - сколько там, в правом его кармане? При Толике считать не хотелось, болтать будет. Так, пиджак без надобности провисел на вешалке лет пять последних. Значит его зарплата, жена в двух местах полы моет… сумма. Половина этой суммы  улеглась в карманную кассу. Да, дела… Или не скандалить, а просто так, повесить в шкаф как ни в чём не бывало, вроде как и не заметил, интересно как она отреагирует?!
  Жорик глубоко задумался, как поступить в такой серьёзной ситуации и не заметил как прибыли в город. Толик бешено торговался за каждый болт, Жорик помогал, но всё думал и без конца прокручивал в голове варианты своего возвращения домой. И тут его осенило! Надо накупить всего самого хорошего: вина, детям гостинцев, ей,  этой дуре деревенской - духи самые французские, пусть хоть раз в жизни нюхнёт… А главное, явиться домой как стёклышко! Вот удивления будет! А то только и слышишь всю жизнь… пьянь и рвань… обидно. На том и решил. Когда Толик купил всё нужное и перестал рвать глотку, Жорик сказал, что ему надо заглянуть в винный погребок. Так у местных мужиков назывался вино-водочный. Толик ничего не понял, но проследовал за товарищем. Жорик пристально осмотрел полки, расспросил про качество, маленькая продавщица отвечала неохотно. Обычно ведь попросят посмотреть армянский коньяк пять звёздочек, покрутят, повертят его, а потом  покупают самое дешёвое пойло. Но, Жорик вдруг купил и коньяк, и хорошее молдавское вино, и накрыл всё это дело шампанским. Толик ходил боком возле прилавка и ничего не понимал.
- А у вас что-то намечается? Гости издалека что-ли? Или какая дата? - спрашивал он внезапно осипшим голосом, глядя на всю эту груду спиртного.
Но Жорик многозначительно молчал.
- А теперь скажите мне, пожалуйста, где у вас можно купить приличный галстук? - с таким вопросом Жорик обратился к маленькой продавщице.
- За нашим магАзином третий бУтик, после сапожной мастерской - отчеканила продавщица и уже с интересом смотрела на покупателей.
- Жорка, ты ведь в завязке, куда такую прорву набрал? - не успокаивался Толик по дороге. Но тот не отвечал, а уверенно входил в малюсенький магазинчик, «Бутик», по-современному.
- Добрый день!- Громко произнёс Жорик и очень как-то красиво поставил сумку со спиртным. Потом  завёл  непринуждённый разговор с продавщицей, та быстро начала его обслуживать. Жорик крутился перед зеркалом, галстуки веером лежали на столе, он только показывал, а продавщица подносила ему очередное мужское украшение и не скрывала восторга от мастерства Жорика. Тот идеально повязывал галстуки!
Толика потрясла внезапная перемена в друге. На глазах, началось превращение унылой  затрапезности в очень даже приличное существо мужского рода! Толик  не скрывал своего удивления. А Жорик наконец-то остановился выбирать, повязал темно-коричневый галстук в тон пиджака и превратился в Георгия.
- Да… -  только и мог произнести  Анатолий.
  Когда вышли на улицу, шли молча. Толик заискивающе и с восхищением  посматривал на Жорика, но снова не выдержал и заговорил про деньги:
 – Слушай Жорка, ну честно, откуда у тебя такие мани? Не может быть, чтобы тебе Ольга дала на расход столько, можно ведь в два счёта пропить, дело известное, да и рассчитывали нас на работе уже не помню когда, или, что у вас грандиозное намечается?! - тараторил Толян ,но товарищ не удостоил ответом.
  Потом были другие магазины и магазинчики. Параллельно с покупками, лицо Толика вытягивалось от изумления, а когда были куплены самые дорогие духи, лицо его так и застыло вопросительным знаком. Пора было домой. Проходя по базарной площади, почти с ходу налетели  на щит-афишу. Последние дни гастролей цирка–шапито.
- Ну, что, друг - Анатолий, в завершении, так сказать, культпрограммы, не желаете сходить в цирк? – предложил Жорик. Анатолий , потрясённый всем происшедшим за утро, только утвердительно потряс головой.
  Зрителей в цирке было мало, представление подходило к концу. На арене униформа расстилала ковер, а клоун в белом парике чего-то чудил.
- А вообще-то они рыжие - начал просветительскую деятельность Жорик.
- Кто? Эти мужики что ли? - Толик не знал куда смотреть.
- Клоуны рыжие, в париках рыжих обычно, а этот в белом - пояснял Жорик.
- А может он седой, как наш завгар? – предположил Толик.
- Ну нет. Им положено быть рыжими. Закон жанра.
- Ну, Жорка, всё-то ты знаешь, я говорю, кабы не водка… - но Жорик  его не слушал.
  Заиграла музыка, скрестились прожекторы в центре арены. Откуда-то взялась маленькая женщина в блестящем розовом трико.
 «Перед вами человек-змея, таинственная Наина! Встречаем!» - прохрипело в микрофоне. И началась магия. Акробатка то скручивалась неимоверным способом,  то, словно змея, сворачивалась кольцом,  непонятным образом уменьшалась в размере, и при этом не переставала улыбаться. Толик  смотрел как заворожённый. А когда акробатка сложилась так, что  непонятно, где руки, ноги и откуда торчит голова, Толик схватился за сердце. А Жорик спокойно на всё это смотрел, постоянно ёрзал, его почему-то не увлекало действо на арене.
- Ты чё, Жорик – недоумевал Толян – ты посмотри какая женщина! Женщина! Моя вот тоже вроде городская, а ведь никакого толка, колода-колодой. Приехала ко мне с обручем, талию, значит, вырабатывать. Это чтобы поначалу нам, деревенским тюфякам, пыль в глаза пустить. Как повесила на крыльце и забыла про него. А сама всё в ширь, в ширь. Это говорит, с вашего деревенского воздуха меня распирает. Ага, с воздуха, сало ей воздух заменило! А это гляди-ко… малюсенька… Вот это тренировка! Или они с детства такие? -  у Толи горели глаза.
- Вообще-то учиться надо - с видом знатока ответил Жорик.
- Где?!
- Опоздал, Толян, опоздал. На всю жизнь опоздал. А оркестрик фальшивит.
Да, слабенько  играют, если не сказать точнее.
- А ты, что, ещё и в музыке разбираешься? По мне так музыка и музыка - Толик во все глаза смотрел на Жорку.
- Я немного не закончил музыкальное, я не всегда был слесарем, Толян.
- А чего не закончил? Выгнали? За пьянку?
- Сам ушёл.
- Сам?
- Ну да, сам.
- Из-за бабы?
- Из-за девушки - неохотно ответил Жорик. Номер закончился. Под бурные аплодисменты Толика, артистка раскланялась во все стороны, ещё и помахала ему ручкой, и скрылась в кулисах. Восторгу Толика не было конца. Двинулись к выходу.
- Всё что ли? - уныло произнёс Толик - не хочется домой.
- В мазутный гараж - подхватил Жорик – праздника, Толик, захотелось? Праздник в жизни только иногда, вот за рублик билет купил, посмотрел на фейерверк и будет. А вообще-то можно ещё и за автографом зайти, не страшно, может ещё раз увидишь артисточку эту. - Толик мычал под нос что-то нечленораздельное.
  Во дворе циркового «городка», как в том Вавилоне. Клетки с животными, верёвки с постиранным бельём, ящики, спортивные снаряды, животные в стойлах. Толик обрадованно, как на родное, смотрел на цирковое  хозяйство. Маленький мужичонка чистил стойло у мула.
- Вам чего? – Бесцеремонно спросил он, лицо было злое и неприветливое.
- Да вот, автограф бы взять у артистов.
- А у кого конкретно?
- Ну вот белый клоун, на пример. Акробатка, последний номер делала. – Жорик старательно перечислял  то, что успели посмотреть.
- Эт вон туда, за теми ящиками - махнул рукой злой скотник.
" Не похмелился" - про себя решили мужики, бережно ступая между нагромождениями.
  За ящиками был импровизированный стол. К стеночке прислонился клоун, только без паричка, а совершенно лысый. Парик лежал на земле, возле правой ноги. Два молодых парня составляли ему компанию, один резал хлеб, второй бережно разливал по стаканам.
- Здравствуйте!- Громко произнёс Жорик и,  не переводя духа, ещё громче, выпалил - Позвольте автограф. Клоун заулыбался.
- Везде узнают. Пожалуйста, извольте - взял билеты, повертел и близоруко щурясь, вывел:  «Свистунов».
- Свистунов моя фамилия, всегда пишу разборчиво. Чтобы на все времена. Пожалуйста Потом посмотрел на внушительные сумки почитателей и произнёс.
- А если не спешите, то милости просим, к нашему, так сказать, скромному столу. За знакомство, по капельке, спасибо, что оценили наш скромный труд.
  И так красиво начал говорить об искусстве, о трудностях циркового дела, что у Толика подкосились ноги ,и он плюхнулся на первый попавшийся ящик. Жорик тоже присел на какой-то пенёк, но перед этим смахнул с него мусор. Из-за смущения  перед настоящими артистами выпили предложенное и , как воспитанный гость, Жорик нырнул в сумки, и водрузил на стол коньяк. Ответ был оценен высоко.
- Ну, а что особо вам, ребята, понравилось в нашей программе? - вальяжно развалившись на своем ящике, спросил клоун.
- Да мы пришли-то под конец. Вот ваша акробатка выступила хорошо, Толику другу моему очень понравилось - отчитывался Жорик - а вот оркестр ваш, что-то не тянет. Прямо как плохая самодеятельность играет. Аккордеон вообще выбился из общего ансамбля… -молодые ребята перестали закусывать и смотрели на непрошеных цензоров во все глаза.
- А сам-то на чем-нибудь играешь? – спросил один из них - а то ведь нашего брата кто только не критикует.
- Да на многих инструментах играл когда-то – смущённо ответил Жорик. Клоун пьяненько улыбался, хлопал в ладоши.
- Просим, просим, где наши инструменты? - Кто-то уже нёс аккордеон, яростно сверкающий красным перламутром. А возле стола  кружил злой скотник, подтягивались любопытные.
  Жорка несколько раз пробежался по клавишам, попробовал звук, потянул регистры и заиграл! Полилась мелодия, которой завершалось сегодняшнее представление. Жорка переиграл оркестр от начала до конца, вывел мелодию каждого инструмента, только по-своему, на свой лад. Импровизация продолжалась долго. За это время сошлась почти вся труппа, Толик хозяйничал. Доставал очередную бутылку и наливал всем подошедшим. Когда Жорик закончил, его наградили такими аплодисментами, что солист все оставшееся время находился в полуобморочном состоянии. Как-то сам по себе увеличился стол, появлялась закуска, среди артистов полетел шёпот… самородок… талант… гений… таких больше нет… На импровизированную вечеринку пришли уже и главные, и заместители, и все просили музыки. А Жорик уже джазил на саксофоне, и снова среди артистов полетел шёпоток… талант… нутро черное…
  Маленький и толстенький человек, в больших очках, уже бежал к Жорику с бумагами, но не мог перекричать всё это подогретое общество. Только показывал Жорику бумагу, кричал ему на ухо одно слово «контракт», но его никто не слушал.
Сумки давно опустели, Жорик отщипывал из правого кармана всё больше и больше, злой скотник с товарищем без конца носились в магазин. Гуляли во всю.
На одном конце стола сидел Жорик с тромбоном, на другом, горой высился Толик, с обеих сторон к нему льнули женщины. А между ними сидел целый цирк. Нечаянный творческий вечер Жорика, с обилием спиртного, за счет самого таланта из народа был в самом апогее.
  На шум подъехал милицейский патруль. Но на него никто не обратил внимания. Лысый клоун с достоинством стоял перед милицией,  что-то им объяснял, театрально махал руками, но долго их упрашивать не пришлось. И вот уже вечер продолжается вместе с надёжной охраной. Сознание у Жорика уплывает.
  Веет ночной прохладой, толпа шумит на берегу городского пруда. Горит костёр, два парня играют на гитарах, Жорик помогает на бубне, но ему плохо, нутро выворачивает. Милиционеры несут его в воду освежиться. Он стоит по колено в воде, в пол-оборота видит мощную фигуру Толика. Тот, как ребёнка, на руках держит  акробатку, да ещё её и покачивает. Последнее, что он хорошо помнил, так это звезды, отражённые в воде. Их слегка искажала рябь.
  Обнаружил он себя лежащим к верху ногами, в спину упиралось что-то жёсткое, лицо колола козлиная борода. Жорик помотал головой, борода исчезла. Оказалось, что это просто кусты. А лежал он на ступеньках  перехода уже знакомого парка. Рядом за буйной зеленью шумел город. Долго приходил в чувство. А когда сознание как-то заработало, уполз подальше, в кусты погуще. Там провел ревизию наружности. Из родной одежды на нём был только носок на правой ноге. Всю остальную наготу прикрывало когда-то розовое, но ещё блестящее, трико. Больше на нём ничего не было.
  Трико откуда-то было знакомо и что-то ему напоминало. А когда он вспомнил, то протрезвел окончательно, и захотел забросить их подальше, но не оставаться же совсем голым! Дождавшись ночи, стал выбираться из города.
  Приходилось маневрировать, несколько раз  испугал гуляющие парочки. А когда за городом, кроме фонарей вдоль дороги, никто ему  больше не встречался, то пошёл быстрее. А потом вообще побежал. Так и блестела розовым, бегущая фигурка в свете полной луны. Где-то за полночь, когда уже с трудом переставлял ноги, его догнал милицейский уазик. Затормозил.
- Эй, маэстро, садись. Чего ноги бить! - Жорик ввалился в кабину, измученно  упал на сиденье.
- А я думаю, чего это нас маэстро забыл, не показывается? Ты часом не домой путь держишь?
- Угу.
- Ну правильно, хватит, гастроли закончились, лето на убыль, холодает, пора к дому прибиваться, -  шофер пошарил где-то под сиденьем, достал и бросил Жорику тряпку.
- Надень штаны, а то как последняя бл… в своём розовом трико, смотреть тошно… – Жорик, сидя, стал натягивать старые джинсы, видимо попавшие сюда на ветошь. Поехали. Жорик смотрел на дорогу, до боли знакомую. Вот ещё два пригорка и дома. Эх!... Обещал быть к обеду, а проторчал неизвестно где, неизвестно с кем, страшно подумать сколько времени.
- А если  захочешь забрать «запорожец», то он в пруду торчит, но на металлолом сгодится. У него кто в деревне? – пожилой водитель смотрел серьёзно и понимающе.
- Жена.
- Ну вы, ребята, гусарики ещё те. Город на уши поставили. Музыканты цирковые. С Ольгой как будешь объясняться?
- А откуда Вы знаете, что жена моя - Ольга?
- Мы милиция, всё должны знать. В розыск она подала, два раза уже приезжала, а ты из виду исчез, небось, снова в бомжатнике концертировал?
- Нет, в общежитии фабричном…
- Ну, в общаге хоть покормят, там женщины…
  Быстро приехали. Калитку открывал, старался не шуметь. По двору прошёл, от стыда, едва глянув на окна дома. И прямиком на огород, в старую баню.
  Там он и жил до самой зимы, в дом ни ногой, подкармливали дети. Жена ходила мимо и не замечала его. А он там, вечерами после работы, играл на старой гармони и не знал, куда себя деть от тоски.  Когда грянули морозы, Ольга  сжалилась и пустила в дом. Но на правах квартиранта. На этом можно поставить точку, но история будет не полной, если ещё раз не упомянуть Толика.
  Зимой, под Рождество, пришло письмо от него. Он писал, что живут они с Наиной душа в душу, счастливо. Работает он в цирке, у злого скотника в помощниках, но скоро его переведут на другую должность. Так и написал - "Должность". Теперь цирк на гастролях за границей, в Молдавии. Толик подробно расписывал цирковую жизнь, всё у него было весело и радужно, и только в самом конце он упомянул свою жену:  « …Если у вас уродилась картошка, то, Жорик, отнеси ей, сколько не жалко, пожалуйста. Она ведь дура городская, весной, что учудила, все грядки засеяла цветами. С лавандой ей было веселее, чем с картошкой. А теперь, небось, бедствует». Всё письмо приводить не имеет смысла, оно длинное и всё про цирк. Но это уже совсем другая история.