- Позорище сплошное.
- Страданья Бековы – нас стерегут, а нам некого.
Жить становится всё хуже и хуже. Одна из трудностей, это выбор – чего бы такого купить впрок. Было время, когда расхватывали и сметали спички, соль, мыло. Теперь холодильники, телевизоры, автомобили. Гречка постоянно была мерилом запасливости. Употребляют ли её в пищу или довольствуются лапшой и рисом, но крупу гречневую обязательно прозапас складывают. Второй и третий холодильник, как кому нравится, оказывает неоценимую помощь в сохранении буханок хлебы способом их замораживания в морозильнике.
С чаем сложно. Если в былые годы запасались иркутским, индийским или цейлонским, то теперь линейка товара, а в полочном измерении, это метра три, вводит в состояние ступора – чего бы взять. С каждой минутой, секундой всё сложнее. Спиртного стало столько, что пить не хочется, табак ломает все устои и предпочтения. Проблемы с мясом, колбасой и молочной продукцией. Горы, озёра и стада всего этого жить мешают, не позволяют отвлечься на прессу. Да и читать стало противно. Чтобы ни захотел - всё найдёшь.
- Позорище сплошное. Мародёрство одно и обнищание пингвинов.
Любой вопрос можно осветить для себя, а главное, для своей тёщи. Ничего не спрятано и не утаено. Разве это жизнь? Нет бы, спрятать что-то от глаз, под прилавок засунуть. Нет же – всё на виду. Одно радует – по-прежнему обожаем власть и так же ненавидим зарубеж и всё, что за бугром. Даже в рожу можно дать всем, кому хочется. Было время, все они прятались по кухням. Теперь все они на виду. Сами удивлены, почему не валят лес до сих пор. От противности того, что не трогают, начинают убегать.
- Можно подумать, что их кто-то ловить собирается. Джоны неуловимые. Почему, нельзя поймать? Можно, да никому это не нужно.
Про рыбу страшно даже начинать говорить. Было дело, что кроме местной и китов с касатками, никто и не знал никакой больше. Сейчас же вся география на прилавке. Время от времени часть глобуса закрывают, но это не мешает содержать фосфорный баланс в порядке. Верхней одежды, предметов обихода, бытовой техники, обуви столько, что нам ещё рожать и рожать. Фармацевтов и провизоров сменили продавцы, но и это не страшит. Положение, когда аптека, была одна на район, сменилось тем, что сейчас их столько, что первая буква алфавита скоро станет ненавистной.
На хлеб и воду посадили в прямом и переносном смысле. Кроме той, что из под крана, буквально навязывают целыми озёрами - бутилированную и очищенную. Хлеб, от белого до чёрного не даёт возможности чуть всхуднуть, наконец – то. Конфеты, торты, кексы и прочие хлеба – булочные, кондитерские изделия только и делают, как создают массу рабочих мест сотням врачам – стоматологов. Очереди исчезли. Даже поговорить не с кем, разве что в автомобильной пробке через открытое окно.
- Помните?
- В магазине водка "шесть", будем водку ложкой есть. Даже если будет "восемь" – все равно мы пить не бросим. Рапортуем Ильичу - нам и десять по плечу!
- Или вот это. Вот и водочка по восемь, (было три, а стало восемь) все равно мы пить не бросим. Передайте Ильичу (Брежневу) - нам и десять по плечу. Ну, а если будет больше, будет то же, что и в Польше! Ну а если двадцать пять - будем Зимний брать опять!……
Польша сейчас вся в яблоках гнилых, как и Прибалтика в виртуальных шпротах. Зимний отремонтировали, водки завались, причём, всякой.
- Сравним кое-что. Раньше, когда было трудно, продуктов и вещей не было в магазинах, но это всё было у каждого по холодильникам и шкафам, денег было мало.
- Сейчас, когда смертельно опасно, денежной массы у граждан так же мало, но всего остального полна коробочка - дома, и в магазинах.
- Что сменилось? Правильно – жить стало труднее. Лучше жить лень, хуже уже некуда всё из- за той же лени.
Постоянно перевариваем пищу и меняем брюки с ботинками. Про отдых даже говорить не хочется. Срам один. Не тратили ни минуты в былые годы на обдумывание. В билетной кассе купил билет на электричку, километров десять пробежал с рюкзаком за плечами и ты на даче, а сейчас. Позорище сплошное. Хочешь - за рубеж, имеешь желание - в пансионат местный, есть стремление вверх воронкой постоять – пожалуйста.
- Разве это жизнь? Довели страну. Чуть не развалили, до сих пор собрать не могут. Есть ещё кое-кто, сидит нас ожидает по разным странам и континентам.
Авторынков стало больше чем велосипедов в лучшие годы. Надо снова железный занавес, срочно. Валенки, тулуп из овчины и лыжи на балкон. Чтобы стало спокойнее, как раньше. Сколько не пыжься – насильно мил не будешь. Может рубль золотой или натуральное хозяйство вернуть? Мы же, не в упрёк, а как констатация факта, при свечке и лучине можем. Нам это только в радость. А главное, как мне кажется, иронизировать умеем, смеяться над собой. От этого и ненависть такая к нам. Мы весёлые. У нас частушки, анекдоты и песни блатные. У них этого всего нет, а вместо названных прелестей толерантность, однополые браки и узаконенный инцест.
Нам сложно, трудно и мерзко порой. Им легко. Естественно – незнание количества планет в солнечной системе очень жизнь облегчает. Мы основные острова Японии по стишкам с детства запомнили, а сами жители страны восходящего солнца не осведомлены об этом. Мы загружены знаниями и умениями под самую завязку – нам сложно и трудно. Они пустые, как барабан – им легко и просто. Счастливо они живут. У нас масло пропадёт, мы на сливочный маргарин легко перейдём, они от отсутствия корицы на булочке могут жизнь свою остановить с лёгкостью. Мы бьём даже когда, постоянно улыбаемся. Они, даже когда обещают ударить, до этого и после, улыбаются. Бить-то нечем, особо, а улыбка дежурная не сходит с довольного жизнью лица. Нам трудно. Скоро и кошельки с портмоне не нужны будут. Золотые слитки в них не положишь же.
- Позорище сплошное. Как в анекдоте – руки целы? Да.. Ноги целы? Да… А что делаешь??... Лечууууууууу!!!
У пропасти, куда однажды собрались, дна нет, падать некуда, да и свет в конце тоннеля практически недосягаем. Длинный он слишком – жизни не хватит.
- Выход?...Правильно – руки в ноги и пахать до умопомраченья. И как Суворов учил – завтрак скушай сам, …всё остальное тоже сам и корми свою армию, чтобы не кормить после чужую.
Метки:Виктор*