http://www.proza.ru/2017/03/09/79
Если бы Тоня не была так взволнована и могла видеть себя со стороны, то она наверняка обратила бы внимание, что пока они с Витольдом шли к столику, все многочисленные посетители провожали их пристальными взглядами. Притягательная пара: мужчина в бледно-голубой рубашке, с подвёрнутыми до локтя рукавами, тонким, белоснежным пуловером, наброшенным на плечи, с завязанными на груди рукавами, и женщина в тёмно-сером платье, с розовыми вставками, длиной до середины колена, облегающем стройную фигуру, проследовав через зал, пронесла за собой флёр необыкновенной чувственности и изящества.
Заняв свои места за столом, они молчали некоторое время, не сводя взгляда друг с друга. Антонина очень боялась, что Витольд произнесёт стереотипное: "Ну, как ты жила все эти годы?" И в то же время, ей самой невыносимо хотелось задать вопрос, не дававший покоя: "Почему ты не искал меня?" Но она прекрасно понимала, что никогда не осмелится так спросить. А ещё исподволь подкрадывалось коварное: "Есть ли у тебя семья?"
"Неужели, - отчаялась Тоня, - я настолько банальна, что не могу задать нормальный вопрос мужчине, которого любила... люблю?! Должно быть, всё дело в том, что он величайший художник, переворачивающий своим творчеством души людей, а я ... обычная женщина, жаждущая тепла, объятий, нежности и страсти".
- Ты очень красивая, Тоня, - донёсся до её сознания проникновенный голос Витольда.
- Я изменилась? - внезапно сорвалось у Антонины, вместо благодарности, которую она собиралась произнести.
- Да, очень, - уверенно, без малейшей заминки ответил мужчина. - Ты стала именно такой, как я представлял тебя, создавая свои фотокартины.
"Какой?" - хотелось спросить Тоне, однако она промолчала, осознавая нелепость подобного восклицания. Зачем было спрашивать, когда ответами оказалась увешана третья часть стендов на выставке Шнейбаха. Таинственность и открытость, страсть и достоинство, порывистость и нега, преклонение и властность, непостижимым образом сочетавшиеся между собой, манили, отстраняли, будоражили и умиротворяли одновременно. Казалось, в модели на картинах Витольда сошлись воедино тайны притягательности всех великих творений мирового искусства.
- Мне очень интересно, как ты создаёшь свои картины, - тихо сказала Антонина, старательно задавив в себе желание, продолжить фразу замечанием: "находясь вдали от женского образа, который пытаешься воплотить".
- Я собирал их по крупицам по всему миру, - не успев оглянуться, Тоня получила ответ на свой вопрос. - Скандинавская невозмутимость, деловой американский стиль, неистовая латинская горячность, таинственное французское очарование, первобытная страстность Полинезии, мудрость Израиля, русская непредсказуемость и немецкий рационализм.
- Ты много, где побывал, - осторожно произнесла Антонина.
- Да, - кивнул Шнейбах, - я пытался раскрыть секрет твоей притягательности.
- Разве это возможно сделать издалека?! - не выдержала Тоня.
- "Лицом к лицу - лица не увидать", - просто произнёс мужчина.
- Спорное утверждение, - пылко возразила Антонина.
- И потом, - мягко улыбнулся Витольд, словно прощая маленькой девочке её непонимание, - всему предназначено своё время.
"Я уже слышала это недавно, - попыталась вспомнить Тоня. - Ну, конечно, от бабули, в тот день, когда она отдала мне кольцо. Надо же, не успели мы с Янкой заказать камень, как судьба устремилась мне навстречу".
- Кажется, - продолжал Витольд, - мне удалось воплотить в своих картинах идеал женщины. И поэтому я оказался вознаграждён встречей с тобой.
- Но ведь в твоей власти было приблизить эту встречу, - разгорячилась Тоня, уже не владея своими эмоциями.
- Прежде я не считал себя достойным, - безыскусно ответил Шнейбах.
- Почему? - непомерно удивилась Антонина.
- Чтобы приблизиться к идеалу, следует немало потрудиться. Над собой, своим сердцем и, прежде всего, душой.
- А что для тебя означает идеал женщины? - горько усмехнулась Тося. - Объект поклонения?
- В какой-то степени, да, - ответил Витольд, озадаченный её горячностью.
- А если она не желает, чтобы ей поклонялись? - печально спросила Тоня. - Если она ни во что не ставит эти королевские почести? Если она считает, что самое дорогое на свете это быть рядом с любимым? Чувствовать, что ты нужна ему. Радоваться вместе с ним, делить горести и обиды, развлекать, ухаживать и оберегать. Вдохновлять, опять же. Но, рядом, понимаешь, Витольд, рядом! Любой идеал безжизненен при отсутствии взаимности. Он рано или поздно зачахнет.
- Полагаю, ты не совсем права, - с некоей долей обиды в голосе произнёс Шнейбах. - Разве мои картины не вдохновляют влюблённых по всему миру? - скорее с гордостью констатировал, чем спросил он.
- Что мне до всего мира?! - отважно воскликнула Тоня. - Витольд, - тихо рассмеялась она, - я вовсе не идеал, а обыкновенная женщина, которая жаждет объятий, поцелуев и всякого рода нежностей. И вовсе не хочет одиноко торчать на пьедестале, оставаясь гордой и недосягаемой. Витольд, милый мой Витольд, - ласково проговорила она, - ты гениальный художник. Собрав по крупицам свой идеал, ты трансформировал живых женщин в одну безжизненную статую: неприступную Галатею. Единолично завладев ею, ты превратился в Пигмалиона наоборот.
- Значит, я ошибался, - неожиданно для Антонины, затаённо улыбнулся мужчина, - полагая, что наступил момент, когда я оказался достойным награды?
- А может быть, - смело предположила Тоня, - сама награда не оказалась достойной тебя? Что, если надежда не оправдала ожидания? И вместо удовлетворения встреча принесла разочарование?
- Нет, Тоня, - на удивление просто произнёс Витольд. - Разочарования нет. Существует только наше различие в отношении к длительности пути, что нам пришлось преодолеть навстречу друг к другу. Ты считаешь его излишним, а я, напротив, уверен, что он был необходим, прежде всего, мне, для достижения совершенства. Того самого, которому ты не придаёшь значения.
- Должно быть, - примирительно и немного устало улыбнулась Тоня, - ты совершенно прав, говоря о том, что всему предназначено своё время. И как бы мы, в частности я, ни старались приблизить то или иное событие, оно происходит ровно тогда, когда ему суждено произойти.
***
Странный у Витольда с Тоней получился ужин. Ни он, ни она, не испытывая особого аппетита, отдавали должное мастерству шеф-повара, которое, следует заметить, оказалось на высоте, скорее машинально. Это не было пиршеством счастливого воссоединения двоих, преодолевших навстречу друг к другу длительный путь, полный нетерпеливого ожидания. Перекинувшись во время ужина несколькими незначительными фразами, каждый из них не переставал размышлять о своём. У Шнейбаха понемногу утихала обида, зародившаяся после слов Тони о том, что его искусство не более, чем сублимация нереализованных чувств в творчество. Постепенно он начал приходить к мысли о том, что Антонина имеет право на свою точку зрения относительно отношений мужчины с женщиной в частности и на жизнь в целом. Ему хотелось продолжить разговор с ней, но, в то же время, Витольд не собирался делать это в рамках ужина, наспех. Вдобавок, мужчине требовалось время для возобновления отношений с Тоней в той части, что касалась привязанности. Он мечтал, что называется, насладиться процессом, ставя во главу угла неторопливость, тщательное изучение привычек и предпочтений женщины, с которой Витольд намеревался связать свою жизнь. К тому же, грядущие изменения немного пугали его. Он не мог предположить, в каком направлении будет развиваться его искусство и будет ли развиваться вообще, после того как реализуется мечта. Ко всему прочему, невзирая на страстные признания Тони, Шнейбах не сбрасывал со счетов вероятность того, что у неё есть семья, муж, дети. Витольду необходимо было взвесить, чтобы уяснить для себя, готов ли он к преодолению подобных препятствий, при наличии таковых. В завершении ужина у Шнейбаха созрел своего рода план действий, должный определить дальнейшую судьбу, его и Тони. Витольду требовалось понимание, станет ли она общей для них обоих.
Антонина, в свою очередь, тоже размышляла о встрече, сначала показавшейся ей судьбоносной. Потом незаметно подкрались сомнения, как по поводу её пылких признаний мужчине, так и относительного самого мужчины.
"В конце-концов, - попыталась привести мысли в порядок Тоня, - наше знакомство и краткосрочное общение состоялось в далёкой юности. Мы не успели узнать ни характеров друг друга, ни наших предпочтений, ни жизненных устремлений. Вероятно, я обидела его, заявив, что творчество безжизненно вдали от идеала, который он пытается воссоздать. Я не имела никакого права упрекать Витольда. Безусловно, он может иметь свою позицию, установку, кардинально отличающуюся от моей. А я, не сделав ни малейших попыток понять его, сразу кинулась на амбразуру. Что это? Разочарование в моём идеале? Или крушение надежд, которые я питала после расставания с ним? Тогда, в лагере, на мои чувства к Витольду оказала огромное воздействие наша семейная история. Общаясь с Витольдом, я страстно верила, что нам с ним предстоит воплотить чаяния своих предков, когда-то любивших друг друга. Дальнейшая жизнь представлялась мне увлекательным романом, полным взаимной любви и внимания. Но если взглянуть беспристрастно, то и тогда, в юности, Витольд проявлял ко мне не более чем тёплое участие. Мне так хотелось, чтобы он откликался более живо, например, как Равиль. Я считала Равиля моделью для демонстрации чувств перед Витольдом, - горько подумала Тоня. - Вот почему мне при воспоминании об этом бывает так стыдно за себя. Поэтому-то у нас с Равилем всё так нелепо и получилось. Интересно, как он повёл бы себя, если бы мы с ним случайно встретились? Вероятно, он давным-давно счастливо женат. Равиль достоин этого. В отличие от меня, он умеет любить. А я? Едва судьба вознаградила меня встречей, о которой в глубине души мечтала со времени расставания с Витольдом, как я принялась осыпать его упрёками. Что же я за создание такое?! Почему мне всегда хочется несбыточного?! Я ведь так и не поняла до сих пор, кого из них, Витольда или Равиля, любила по-настоящему! И что такое любить по-настоящему? Витольд был таким внимательным и бережным, а мне хотелось нежности и страсти. Равиль, напротив, был страстен, нетерпелив и заботлив. А я, на удивление, желала, чтобы он хоть на минуту оказался холоден и равнодушен, чтобы испугаться его невнимания, оценить заботу и потом откликнуться тёплой взаимностью. Хм, - мысленно усмехнулась Тося, - это я теперь стала такая умная. И вроде бы, всё понимаю. А в то же время, недопустимо веду себя с Витольдом. Без оглядки кинулась излагать ему свою позицию, считая её единственно правильной..."
- Тоня, - нарушил её размышления Витольд, - я прошу тебя поехать со мной в Германию.
- Что ты сказал? - поразилась Антонина, подумав, что ослышалась.
- Я приглашаю тебя на два дня в Любек.
Обратив внимание на замешательство Тони, Шнейбах спросил:
- Тебе потребуется объясниться с семьёй?
- Д-да ... нет..., - окончательно растерялась Антонина. - У меня нет семьи... Ну, в том смысле, какой ты в это вкладываешь. Мама, бабушка, вот и всё. Им я вполне могу объяснить свою поездку необходимостью разработать новый маршрут путешествия.
- Бабушка Антося? - тепло уточнил Витольд.
- Нет, - с печальной улыбкой покачала головой Тоня, - бабушка Вера, её дочь. Прабабушка Антося умерла на следующий год после моего возвращения из лагеря. Она была счастлива услышать о "своём" Витольде, даже, невзирая на то, что на тот момент его уже не было в живых.
- Дед похоронен в Любеке, - просто сказал Шнейбах.
- Я поеду, - пылко согласилась Тоня. - Если только..., - она вновь растерялась.
- Что такое? - встревожился Витольд.
- Если ты сможешь на два дня оставить выставку, - выпалила Тося ничего не значащее предположение, взамен вопроса о семейном положении Витольда.
"Надеюсь, - подумала Антонина, - что это выяснится рано или поздно. А пока побуду в счастливом неведении".
- Это не составит проблемы, - радостно улыбнулся Шнейбах. - Меня вполне может заменить мой агент, что он и делает в настоящее время. Мне не обязательно ежедневно находиться на выставке. И к тому же, в понедельник и вторник она не работает.
- Хорошо, - покивала Антонина, - я согласна. Мне надо сделать звонок Янине, по поводу работы.
- Конечно, - поднялся Витольд, - давай, я выйду, чтобы ты могла спокойно поговорить.
- Спасибо, - с ласковой улыбкой встала следом за ним Тося, - не надо. Лучше я сама выйду в вестибюль и заодно в дамскую комнату.
- Пожалуйста, Тоня. Буду тебя ждать.
- Я не задержусь, - улыбнулась Антонина, оглядываясь назад.
- Тоня, - внезапно тихонько окликнул её Шнейбах.
- Что такое? - встревоженно обернулась она.
- Спасибо, что согласилась на поездку, - проникновенно произнёс Витольд.
Она, молча, без улыбки, покивала и покинула зал, вновь как и вначале сопровождаемая взглядами посетителей.
***
- Янчик, - воскликнула Тоня, - у меня к тебе просьба... Вы кстати, как там, едете?
- Едем-едем, - радостно отозвалась Хлоповских, - всё нормально. Из Подмосковья выбрались без пробок. А ты как, гостиницу нашла?
- Нет пока, - отмахнулась Ручнова. - Успеется. Янчик, завтра утром кинь мне, пожалуйста, денег на мою карту. Тысяч двадцать.
- Только не говори, что это для него! - закричала в трубку Янина. - Ну, надо же, альфонсом оказался! Вот тебе и красавчик!
- Янка, перестань, - рассмеялась Тоня. - Деньги на всякий случай. У меня есть, но мало ли, что может понадобиться за границей. Мы с ним завтра улетаем в Германию. Едем на два дня в Любек.
- Ничего себе! - удивилась Янина. - Тоська, ну, колись уже, наконец! Кто он тебе?!
- Мы с Витольдом познакомились девятнадцать лет назад в лагере на море.
- Ты шутишь?!
- Нисколько. Зачем мне?
- Не верю, что это всего лишь юношеское знакомство! Да между вами буквально электрические разряды пробегали! Я так и боялась, что меня током ударит!
- Янчик, ну, там не простое знакомство. Но это в двух словах не расскажешь.
- Любовь всей жизни? - не унималась Янина.
- Янка, - внезапно погрустнела Тоня, - я и сама толком не понимаю, любовь или нет. Вот и еду, чтобы разобраться.
- Прико-о-ольно, - протянула подруга.
- Ещё как, - усмехнулась Тося.
- Он сам тебе предложил?
- Конечно, не я же.
- Загранпаспорт-то с собой?
- Как же иначе?
- Ах, ну да, о чём я спрашиваю! Загранпаспорт, шенгенская виза, несколько смен белья, необходимый минимум косметики, медикаменты, вторая пара обуви.
- Ага, - рассмеялась Антонина, - платье, две блузки и брюки на смену.
- Едешь на день - бери на неделю, - одновременно вскричали подруги, повторяя любимое изречение Веры Степановны, с юности снаряжавшей внучку в дорогу.
- Тоська, - спросила Янина, отсмеявшись после их совпадения во фразе, - а как теперь быть с Полиной Андреевной?
- Я сама ей позвоню, - ответила Тоня. - Ну, а если она пожелает удостовериться и перезвонит тебе, то ты подтвердишь первоначальную версию о разработке нового маршрута. Договорились?
- Хорошо...
- И ни слова о Витольде Шнейбахе, - встревоженно предупредила Тося. - Ладно, Янчик?
- До-го-во-ри-лись, - отчётливо, по слогам произнесла Янина. - Денег кину, версию подтвержу, про Шнейбаха ни слова. Надеюсь, - слегка вздохнула она, - ты знаешь, что делаешь.
- Янка, я ничегошеньки не знаю, - взволнованно сказала Тоня. - Просто пытаюсь разобраться в себе... в нас...
- Ладно, разбирайся. Хотя, честно тебе признаюсь, что разбираться там особо не в чем.
- То есть? - встревожилась Антонина.
- Всё ясно как Божий день, - успокоила её подруга. - Парень от тебя без ума. Если только..., - засомневалась она.
- Если что? - снова заволновалась Тоня.
- Если только он не женат, - продолжила Янина, - как оба твоих бывших горе-претендента на ... два часа твоего времени в неделю. Тьфу ты! Как вспомню!
- Ты же сама мне говорила, - шутливо возмутилась Тоня, - что это полезно для здоровья!
- Говорила! И что?! Я говорила, пока ты ни на кого вокруг внимания не обращала. Жила словно в капсуле. А потом, когда ты немного оттаяла, пора было серьёзные отношения строить, семью создавать.
- Янка, с кем?! - снова засмеялась Антонина.
- Да уж конечно не с этими... Тем более, как только ты заговорила о серьёзных отношениях, они оба испарились.
- И правильно сделали, - серьёзно заключила Тоня. - Что бы я стала делать с двумя мужьями?
- Тоська, ну тебя, - расхохоталась Янина. - Они же не одновременно у тебя были. ... Ой, тут связь пропадает! ... Ну, всё, давай! Будь умницей!
- Спасибо, Янчик! Постараюсь.
- Или нет, - поправилась Хлоповских, - не надо умницей! Лучше раз в жизни потеряй голову! Поняла?!
- Это как получится, - усмехнулась Тоня.
- Желаю, чтобы получилось!
http://www.proza.ru/2017/03/11/154
Фотография из интернета. Спасибо автору.