Экстрасенс Лебедь принимала в кооперативе «Звезда» в девяностые годы. До начала весьма успешного поприща Лебедь бороздила просторы текстильной промышленности в качестве вязальщицы. Но одно другому не помеха. Она и там колдовала, а когда время сделало стремительный зигзаг и от научного коммунизма шарахнулось в мистику, заняла подобающую нишу в храме народного язычества.
Екатерина Лебедь производила очень солидное впечатление. На вид ей было лет сорок пять. Она вышла и ростом и статью, одним словом, крупная баба с наглой рожей. Волосы крашеные, чёрные, нос мясистый и пористый, глаза прищуренные и недобрые. Особенно описывать её внешность не хочется, да и смотрел я на неё редко, а чаще при встрче опускал глаза. Я стесняюсь сам себя, когда отношусь к людям без симпатии, а случается это со мной нередко. Кроме Лебедя, в кооперативе принимали астролог, иглоукалыватель и гомеопат. Гомеопатом подвизался там я одно время. Ушёл я, поскандалив с заведующей, жирной и вальяжной Марьей Сергеевной. Поскандалил я с ней из-за того, что Лебедь уморила ребёнка.
К Лебедю всегда сидела очередь. В умении пустить пыль в глаза ей не откажешь. Но что это была за очередь! Люди эти словно вырвались из доисторических пещер. На лицах их лежала печать полной забитости. Казалось, они готовы поверить хоть Лебедю, хоть чёрту. Почти все держали в руках банки с водой. Лебедь отливала испуг. Отлила она испуг в том числе одному мальчику лет восьми с эпилепсией. Она разрешила родителям отменить врачебные назначения и мальчик умер от тяжёлого приступа. Естественно, Лебедь немедленно заявила, что она не при чём, а родители неправильно выполняли её предписания. Вот тогда я и ворвался к заведующей и потребовал, чтобы Лебедя по крайней мере уволили, если дело на неё нельзя завести. Про дело я и не заикался. Скорее на меня бы дело завели. Лебедь жила в ладах с законом. Кормила закон с руки, можно сказать. Кроме закона, Лебедь неплохо кормила и нашу заведующую, поэтому моя идея ей совершенно не понравилась. Мы поскандалили. Я обозвал её сообщником убийцы. Сказал и сам испугался. Я не привык разговаривать с людьми в таких выражениях, видно уж очень сильный аффект накатил. С Марьей Сергеевной чуть удар не случился от моей наглости. Она выпучила на меня глаза и забулькала нечленораздельно. Я думал, придётся скорую вызывать. Но обошлось, оклемалась сама и сипло гаркнула, чтобы я убирался. Я хлопнул дверью и очутился на улице. Время стояло такое, что борьба за справедливость могла обернуться безработицей и голодом. Борьба за справедливость, впрочем, стоила дорого во все времена.
Художник Лёня только головой покачал при виде моей бледной и яростной физиономии. Генка «Чулан» уже укреплял своё светлое будущее в Москве, а то бы он ехидно мне попенял, что сначала надо обеспечить тылы, а потом права качать. Встретил я в тот же день на свою беду и болтуна Гошу, который не замедлил, радостно хихикая, процитировать Салтыкова-Щедрина, что мне с моей правдой и в Сибири будет хорошо. Я его чуть в репу не двинул. Сдержался, только вспомнив с кем имею дело. Чик давно куда-то делся, возможно исчез с концами во "вратах восприятия" в результате особенно успешного "прихода". А то бы он мне предложил для утешения что-нибудь с циклодолом.
Дома я сидеть не мог, меня душила злоба. Под вечер я пошёл гулять куда глаза глядят и забрёл в один из переулков Павлова Поля. Неожиданно я заметил знакомую фигуру. Экстрасенс Лебедь брела впереди меня, видимо возвращалась домой после приёма. Я перешёл на другую сторону улицы и последовал за ней с неясными намерениями. Не знаю до чего бы я додумался, но неожиданно уличный фонарь осветил всего Лебедя с головы до ног. Я замер. Мне предстал совершенно другой человек, то есть несомненно этот же самый Лебедь, но преображённый самым неожиданным образом. Согбенная фигура, затравленный взгляд, печать страдания и, даже не страха, а ужаса на лице. Разглядев случившуюся метаморфозу, я остолбенел. Моя злость улетучилась. Мне не то, чтобы сделалось жаль эту гадину, а я неожиданно понял чего стоит душе предательство. Передо мной был несчастный человек, за душу которого надо молиться. Я в себе не ощущал подобной благодати, но и прежней злобы тоже не чувствовал. В некотором даже смятении я повернул домой, и ночью долго ворочался в постели, засыпая. Жизнь полна неожиданностей.