«Кубанский курьер» – рупор новой власти
(Хождение по минному полю)
Однажды прихожу в газету, а там переполох. Большая группа молодых журналистов решила уйти в «Кубанский курьер», газету, которая образовалась по велению властей и должна дислоцироваться не где -нибудь, а в том же двухэтажном здании, где располагалась газета «Кубанские новости». Последней пришлось потесниться и отдать второй этаж новорожденному детищу, пришедших к власти сил.
В стране случилась революция. Большинство коммунистов стали срочно сдавать свои партийные билеты в райкомы и отрекаться от своих кумиров. То, что казалось незыблемым, рухнуло в одночасье. Я коммунистом не был, но однажды едва им не стал. Это случилось в пору моей работы мастером на ХБК. Партийное руководство комбината очень упрекало начальника моего цеха за то, что у него три участка возглавляют мастера не коммунисты.
– Немедленно надо организовать прием их в КПСС. Это безобразие, когда производственные коллективы возглавляют беспартийные, – твердили ему.
На очередном собрании партийной ячейки цеха нас единодушно приняли в члены партии. Осталось утвердить это решение в районном комитете КПСС, который располагался недалеко от комбината. В назначенный день и час мы трое явились в приемную секретаря районного комитета партии. Сидим час, сидим второй. Я нервничаю. Дело в том, что мои коллеги были мастерами дежурных служб, там ничего экстраординарного не могло случиться, а у меня одна бригада ведет сварочные работы в прядильном цехе, где того и гляди может возникнуть пожар, другая в ткацком, третья в кондиционере на опасной высоте. Заглядываю в дверь кабинета секретаря. Он что то пишет, заглядывая в какой то талмуд.
– Скажите, пожалуйста, долго нам еще ожидать приема?
– Сидите и ожидайте…
– Ну, сколько же можно ждать? Вы же сами назначили нам время…
– Кто вы такой, что указываете как мне работать? Вы сознаете куда вы пришли? Закройте немедленно дверь с обратной стороны…
Такой вот примерно предварительный диалог у меня состоялся с первым секретарем райкома. Последующий диалог, а скорее, монолог с моей стороны содержал блестящие перлы из антологии русского мата. После чего я грохнул дверью так, что посыпалась штукатурка на пол. Как ни странно, но никаких репрессий в мой адрес не последовало. Это произошло, наверное, потому, что у меня на участке случился в мое отсутствие несчастный случай. Пострадал слесарь, упав с трехметровой высоты. Травма была относительно легкой, но слесарь был на больничном около десяти дней. На мое счастье документы об инструктаже по технике безопасности у меня были в порядке. Я этому уделял первостепенное значение, инструктаж всегда производил вовремя и примчавшейся тут же комиссии не было к чему придраться. А в партию меня, естественно, не приняли.
Итак, на журналистском небосклоне Краснодарского края взошла новая звезда – газета «Кубанский курьер». Её главный редактор сразу же пригласил меня к себе работать, пообещав принять в штат (обещание он, конечно, не выполнил). В самом начале я сотрудничал с отделом промышленности и экономики, но заметив мою тягу к социальным проблемам, в газете закрепили за мной вопросы здравоохранения, соцкультбыта и всего того, что касалось повседневной жизни кубанцев. Творческая атмосфера здесь мне очень импонировала уже потому, что не ощущалось давление корифеев журналистики на молодёжь, которая иногда позволяла себе писать такое, что в другом периодическом издании никогда опубликовано не было бы. Самое главное – газета могла подвергнуть уничтожающей критике любого чиновника. Никакого чинопочитания вплоть до губернатора!
Я особенно не вдавался в суть вопросов, кто и почему создал эту газету и какая «крыша» у редактора? Она, видимо, была, коль он так смело набрасывался на сильных мира сего. Мне нравился творческий процесс написания статей или, как их принято называть в журналистской среде, заметок. Их я бы писал где угодно, в какой угодно газете. Меня захлестнула волна критических статей в адрес сильных мира сего. Кто- то из них принимал критику как должное и принимал меры для устранения недостатков в работе, а были и такие, которые болезненно воспринимали критику и пытались защитить в судах свое «запятнанное» имя.
Из пятнадцати судебных процессов я все таки один проиграл. Это случилось в лихие 90-е, когда дотации краевой администрации на содержание прессы резко сократились. Одна наша центральная краевая газета, почувствовав наступление краха, начала на своих страницах публиковать призывы к населению Кубани о помощи. Регулярно печатались статьи, в которых у кубанцев выпрашивалась денежная помощь. Помогите, кто сколько сможет! Народ откликнулся и не дал погибнуть любимой газете. Один из ведущих журналистов газеты напечатал благодарственную статью и всем стало хорошо. Но вскоре не только я, но и другие стали замечать, что в газете резко сократились публикации о текущей жизни края. Все восемь страниц газеты пестрели рекламой. По существующему на тот момент законодательству разрешалось занимать не более тридцати пяти процентов площади газеты под рекламные статьи, а газета публиковала их порой на восьмидесяти. Почувствовали запах легких денег!
Ну я, естественно, выступил с уничтожающей критикой. Естественно, далее – суд. Несмотря на предоставленные мною доказательства в виде целой кипы номеров газеты с нарушением законодательства, меня признали виновным в оскорблении журналиста. Судья усмотрела в моей заметке в выражении «сел на пятую точку» оскорбление чести и достоинства журналиста газеты и присудила мне выплатить обиженному миллион рублей. Причем, в решении суда фигурировала интересная для меня фраза: «Указанные факты ответчиком частично соответствуют действительности».
Обрадованная таким решением суда газета тут же опубликовала на первой странице огромным шрифтом статью примерно такого содержания: «Кубанский Курьер» и Таратухин суд проиграли. Факты, указанные в статье, совершенно не соответствуют действительности». Но я к тому времени был уже не новичком в судебных дебатах и сразу пришел на прием к судье.
– Лидия Ивановна, газета, на мой взгляд, снова нарушила законодательство. Во- первых, опровержение должно публиковаться согласно закону, тем же шрифтом, на той же полосе. Моя же заметка была напечатана обычным газетным шрифтом на третьей полосе. А что мы видим в газете? Во-вторых, в Вашем решении написано «факты частично соответствуют действительности», а газета написала совершенно другое.
Судья была вынуждена признать мои доводы и написать новое решение, в котором газете вменялось напечатать вновь опровержение, но уже в соответствии с моим требованием. И сумму наложенного на меня штрафа сократила вдвое.
Казалось бы, все так просто. Но не все. Оказывается, главный редактор этой газеты являлся родным братом председателя краевой квалификационной комиссии судей. На первом же судебном заседании редактор, выступая с гневной речью в мой адрес и требуя моего сурового наказания, дал понять судье, что за ходом судебного разбирательства уже следят высшие судебные инстанции. А нашей судье предстояло через некоторое время пройти защиту квалификации на этой комиссии… Шансов на победу в этом судебном процессе у меня не было никаких. И судья, что называется, «высосала из пальца» повод. Но самое интересное было впереди. Пришедшие ко мне на квартиру с целью описания имущества судебные приставы не смогли даже и половины требуемой суммы собрать. Около года у меня высчитывали деньги на помощь этой народной, как она себя называла, газете.
В каждой шутке есть доля правды
(Не верь написанному на заборе)
Жизнь моя пошла по сумасшедшему графику: ночью дежурство на ХБК – днем работа в редакции или выступления в судах в качестве ответчика. Заниматься семьей и воспитанием детей было просто некогда. Приходил после ночной смены, несколько часов сна и спешил – если не в суд, то в редакцию. Но в этой жизни, как сказал Владимир Маяковский: «боевой, кипучей» я получал удовлетворение от борьбы с мошенниками всех мастей.
Надо сказать, что в те времена наш народ беспрекословно верил напечатанному в газете. Этим пользовались не только юмористы, но и аферисты, публикуя в газетах свои рекламные объявления с обещаниями баснословных доходов от вкладов. С аферистами я боролся своими публикациями, но, признаюсь, безуспешно. Народ валом валил в открывшиеся в городе разнообразные компании типа МММ, вкладывая сбережения для получения обещаемой прибыли.
Весьма популярной в городе тогда была компания НФС. Широко разрекламированная нашей демократической прессой, она арендовала под свой офис чуть ли не целый этаж нового здания на центральной улице города и стала обещать вкладчикам прибыль от эксплуатации морских кораблей сухогрузов, которые вот вот должны построиться на верфях Украины. Люди поверили. Очереди желающих купить акции компании были огромными.
Я заинтересовался учредителями и выяснил, что это были люди с криминальным прошлым. Первоначальный уставной капитал компании составлял всего 12 тысяч рублей. Каким образом они миновали юридические «рифы» учредительства – просто уму непостижимо? Но, тем не менее, их дело процветало. Оно не могло не процветать потому, что на руках у населения были огромные деньги, которые тратить было практически некуда. Кто-то хранил их в сбербанке, получая мизерные годовые проценты, а большинство – дома. В те времена был популярным лозунг: «брось кубышку – заведи сберкнижку». Но народ хотел быстрого обогащения, как в известной песне: «нет, нет – мы хотим сегодня, нет, нет – мы хотим сейчас!»
Этим обстоятельством как раз и воспользовались учредители НФС, «Хопер -инвест» и многих других аналогичных компаний. Я написал заметку под названием: «Не ходите девки в лес – бродит там «Хопер-инвест». В ней я попытался раскрыть «глаза народу» на истинное положение вещей, рассказывая о том, что такое «финансовая пирамида», в которой выигрывает только первая волна вкладчиков, а остальные остаются ни с чем. Дней через пять после публикации заметки прошелся по офисам компаний и увидел, что очереди жаждущих обогащения не только не уменьшились, а как мне показалось – даже увеличились.
Ответная реакция на публикацию последовала незамедлительно. Самая крупная компания – НФС делегировала для визита в редакцию группу специалистов во главе с главным юристом. Естественно, все они требовали опровержения и наказания автора заметки. Тут же зачитали текст искового заявления в суд, в котором требовали колоссальную сумму возмещения убытков от нанесенного морального ущерба деятельности компании. Редактор слегка запаниковал и готов был пойти на любой компромисс, но я был спокоен как китайский фарфоровый бонза на его рабочем столе.
– Прекрасно. Отправляйте свое исковое заявление в суд. Только оставьте один экземпляр нам для написания опровержения, – заявил я.
Мое спокойствие основывалось на том материале, который я получил в городской прокуратуре. Там уже велось тщательное расследование деятельности компании и подтверждение фактов, указанных в моей заметке, не заставило себе долго ждать. Естественно, никакого суда не последовало. На руководство компании было заведено уголовное дело, а имущество было арестовано и реализовано для возмещения ущерба вкладчикам. Правда, шикарный автомобиль шведской марки «Сааб», на котором ездил глава компании, почему то достался далеко не рядовому сотруднику городской прокуратуры.
Особенно я любил первоапрельские номера газеты. В День дурака я придумывал невероятные сюжеты, которые выдавались за истину. В первоапрельские номера газеты мы старались наряду с подлинной информацией вставлять юмористическую «дезу». Помню, после открытия транспортного движения по новым мостам на улице Северной, я в очередном первоапрельском номере сочинил объявление о том, что скрыто установленные на мостах радары зафиксировали огромное количество нарушений скоростного режима автомобилистами города. Всем нарушителям будут отправлены квитанции для уплаты штрафа. Но тем, кто придет лично в ГАИ Советского района (ныне Карасунского округа) за квитанцией, штраф будет снижен на 50 процентов.
После публикации разразился большой скандал. Работа управления ГАИ была буквально парализована наплывом посетителей, желающих получить квитанцию. Но еще более грандиозный скандал разразился после моей первоапрельской шутки, которую опубликовала газета. Заметка называлась «Конец фригидности». В ней сообщалось, что в связи с повсеместным внедрением в медицину лазерной хирургии стало возможным осуществление на практике открытия ученых Колумбийского (США) института акушерства и гинекологии. Еще в начале 20-го века учеными было доказано, что у очень темпераментных женщин в известном органе наблюдается избыток аксонов – нервных окончаний, посылающих импульсы в кору головного мозга, а у фригидных их катастрофически мало и отсюда их полное безразличие к интиму.
Далее в заметке я писал, что хирурги краснодарского перинатального Центра совместно с хирургами краевой больницы микрохирургии глаза, используя лазерную технику, провели экспериментальную пересадку аксонов на органах 30-ти женщин добровольцев. Результаты превзошли самые оптимистические прогнозы. Все фригидные женщины после операции познали радость бытия, причем, к некоторым даже вернулись их беглые мужья. А активность темпераментных нисколько не пострадала, тем более, что на месте изъятых аксонов быстро вырастают новые. Далее я сообщал, что в настоящее время в перинатальном центре формируется банк заявок от женщин для последующего участия их в акции под девизом «Долой фригидность!» Участники акции – доноры и реципиенты, будут производить взаиморасчеты по взаимовыгодным тарифам. Желающим участвовать в акции необходимо пройти медицинское обследование, для чего необходимо прийти в регистратуру Центра с полисом и паспортом.
Несмотря на полный абсурд заметки, после ее публикации, выявилось немало женщин, желающих стать донорами, но еще большее число возжелало стать реципиентами. Получив отказ в регистратуре, некоторые из них, разгневанные обманом (ведь «счастье было так близко, так возможно»), даже приходили в редакцию с явным желанием расправы над автором. А я понял, что шутить надо осторожней.