Голова болела адски. С правой стороны. Приступ головной боли настиг меня на рабочем месте, когда я уже закончила проверку баланса одного из вверенных нашей бухгалтерии подразделений секретного НИИ. До сдачи годового отчета остались считанные дни, и все на нервах.
Я надела белый пуховик, зашла в кабинет нашей начальницы, старой, сорокапятилетней грымзы Анны Ивановны:
- Я за лекарством и вернусь.
- На что люди идут, лишь бы не работать, - разозлилась Анна Ивановна. – У вас семь минут! Опоздаете – напишете административный за свой счет!
- Я быстро…
До аптеки было рукой подать. Я вышла на финишную прямую, когда услышала тихий голос из ниоткуда:
- Девушка, вы не могли бы мне помочь?
Я остановилась на полушаге и стала озираться по сторонам. Справа лысые кусты сирени, слева гостиница, между ними дорога в грязных лужах и два тротуара, рыжих от песка, которым их усердно посыпали всю зиму.
- Я отвлеку вас буквально на минуточку…
Голос звучал справа. Он принадлежал старушке. Старушка лежала в кустах сирени, в грязном сугробе, на животе, приподняв голову в вязаной шапочке.
- Вот, шла с почты, захотела время сэкономить. А тропинка скользкая. Пыталась встать – а руки не слушаются, - смиренным тоном объясняла старушка. – Вокруг никого. Решила подождать…
Сколько ей пришлось ждать, я уточнять не стала – место малолюдное даже в часы пик. Кое-как помогла старушке подняться. Ее лицо было в крови – посекла кожу о жесткую мартовскую корку снега. Достала из кармана влажные салфетки, стала отирать старушке лицо:
- Давайте я вас до дома провожу. А то еще навернетесь…
- Да я сама справлюсь, - попыталась отделаться от меня незнакомка. – Я вообще шустрая. Когда дорожки песком посыпаны…
- Ничего не знаю, - сварливо ответила я. – Опирайтесь на мою руку. И салфетку держите – крови много.
Старушка подумала и буквально навалилась всей тяжестью на подставленную правую руку.
- Цены на ЖКУ видели? – спросила старушка. – Это кошмар, а не цены. Спрашивается, за что? Если подсчитать, сколько я плачу каждый месяц за жилье, то у меня в квартире должны быть золотые батареи.
- Золотые батареи не практично, - возразила я.
- Я знаю, - высокомерно ответила старушка. – В прошлой жизни, когда я работала в нашем НИИ, занималась материаловедением, так что про золото и чугун я знаю больше любого сварщика из ЖРЭПа.
У меня таких знаний не было. Но было оправдание:
- У меня мама за ЖКХ платит.
- Не замужем, что ли? – удивилась старушка.
- А где мне мужа взять? Я ж бухгалтер. Во-он наша контора. Коллектив женский. Я забыла, когда последний раз с мужчиной разговаривала…
- Мы пришли, - возвестила старушка, показав на двухэтажный деревянный дом. Такими весь район застроен. Дома прогнили, а капремонт жителям обещали через двадцать лет.
- Вам надо умыться, - посоветовала я. - А то вдруг порезы глубже, чем мне показалось.
- Варенья хотите? Я сейчас из подпола достану. Черничное? Земляничное? Абрикосовое?
- Не-е-ет… Меня с работы на несколько минут отпустили. Простите!
И задом, задом к тротуару. Как говорит моя подруга Татьяна, сделал доброе дело – уноси ноги, пока не догнали и добром не отплатили. Татьяна умная, она работает в суде. В архиве.
В аптеке, к счастью, я оказалась единственным покупателем. Назвала препарат, сунула в окошечко провизора пятисотенную. Но аптекарша вдруг сказала:
- Девушка, у вас куртка в крови!
- Это не моя. Это старушкина, - нечаянно ответила я.
Аптекарша слегка попятилась. Голос дрогнул:
- А не могли бы вы присесть на стульчик? Мне надо поискать ваше лекарство…
И исчезла в недрах аптеки.
Я присела. Посидела минут пять, чувствуя только адскую боль с правой стороны головы и от того раздражаясь.
Дверь аптеки открылась. Вошел полицейский, широкоформатный и неуклюжий. Посмотрел на меня внимательно, глаза сощурил:
- Документики предъявите, пожалуйста.
- Чего-о-о?
- Паспорт. Зональный пропуск. Медицинский полис. Что-нибудь, удостоверяющее вашу личность.
- Основание?
- А вы себя в зеркало видели? – хмыкнул полицейский.
- Документики предъявите, - потребовала я в ответ. – Представьтесь и объясните причину проверки документов.
- А вот хамить не надо. Хамить – это вы в дежурной части будете, если документы не предъявите.
- Минуточку! Я сейчас сделаю звонок, помощь друга называется…
Достала из кармана мобильный и набрала номер Татьяны. Она умная. Она выручит. Но вызов остался без ответа.
- Все? Чип и Дейл не прилетят? – ехидно поинтересовался полицейский. – Где документы, гражданочка?!
Дверь аптеки снова открылась. Кто вошел – я не видела, обзор загораживал широкоформатный страж закона, будь он неладен.
- Тонечка, мне нужен пластырь телесного цвета, - сказал кто-то голосом старушки, которую я буквально десять минут назад оставила у дома почти в целости и почти в сохранности.
- Ой, Нина Юрьевна, что с вами? – воскликнула аптекарша.
- Такая история, Тонечка, совсем неловкая. Шла-шла и упала.
- Ай-ай-ай!
- А почему у вас в аптеке милиция? – полюбопытствовала старушка.
- ЧП у нас, Нина Юрьевна, ЧП, - трагическим голосом сообщила аптекарша. – Вот, девушка, вся в крови. Говорит, что кровь не ее, а старушкина!
Нина Юрьевна обошла полицейского, посмотрела, кто сидит на стульчике, и всплеснула руками:
- Ну, надо же! Товарищ милиционер, отпустите девушку! Это действительно не ее кровь! Это – моя!
- Простите? – обиделся полицейский.
- Я же говорю: шла по улице, упала, лицо разбила, а эта милая девушка отвела меня домой. Вот и перепачкалась. Какая жалость! Такая милая курточка! Да еще и белая!
- Ой, - аптекарша присела от неожиданности.
Полицейский внимательно посмотрел на меня, на старушку и повернулся к аптекарше и воскликнул ломким тенорком:
- Мама! Сколько раз тебе объяснять, что я не мальчик по вызову! Это невозможно! Надо мной уже вся рота смеется: каждую неделю преступление в аптеке!
- Мама? – с изумлением уточнила я.
- Саша?! – воскликнула старушка. – Тонечка, не может быть! Это твой сыночек?! Господи, я же тебя, мальчик, последний раз видела, когда ты в первый класс пошел! Как вырос! Как возмужал! Женат? Дети? Тонечка, ты посмотри на его растерянное лицо! Он совсем не помнит тетю Нину, которая угощала его конфетками. Саша, ты в детстве очень любил конфетки и так забавно их клянчил!
- Теперь он клянчит документы у посторонних девушек, - рассердилась я. – Саша, хотите конфетку?
- Не надо ему конфет! – возразила аптекарша. – Он и так толстый. Была бы жена – следила бы за его питанием. Жены нет, а я не могу за ним уследить. Он постоянно на службе, ему некогда нормально поесть: то драка, то наркотики, то кража. И где ему познакомиться с приличной девушкой?
- Мама! – обиженно воскликнул полицейский.
- Тонечка, Сашенька, давайте отпустим эту милую девушку, - снова всплеснула руками старушка. - Она ни в чем, ни в чем не виновата! И ей очень надо на работу.
- Извините, - обиженно произнес полицейский и еще более обиженно шмыгнул носом. Как ребенок. – Можете идти.
- Спасибо!
Я встала со стульчика и пошла к дверям.
- А таблеточки? – спросила в спину аптекарша.
- Вы знаете, а голова болеть перестала, - саркастично заметила я. – Теперь она просто идет кругом!
И от души хлопнула дверью.
На улице стояла полицейская машина, и в ней широко зевал напарник Саши. Он окинул меня скучающим взглядом, и глаза его округлились. Не от моей красоты – от моего перепачканного пуховика.
- Эй, девушка! – из аптеки следом вышел Саша. Покраснел почему-то и спросил тенорком: – Разрешите, мы вас на работу отвезем?
- Идите к черту…
- Вам в таком виде идти по улице нельзя. У вас куртка в крови…
Я махнула рукой и добровольно залезла на заднее сиденье патрульной машины:
- Тут ехать – три дома.
- Бухгалтером работаете? – спросил Саша. – Вот в том голубеньком доме…
- В том голубеньком сарае, - сварливо уточнила я.
- А как вас зовут?
- Вам зачем?
- Просто.., - засмущался Саша. – Вы понимаете, у нас же контингент… Я с девушкой уже год не разговаривал… Только с потерпевшими. И правонарушительницами.
- Вы что, ко мне подкатываете?!
- Я пытаюсь… э-э-э… быть любезным… И потом: вы работаете на вверенной мне территории…
Я сдалась:
- Наташа.
- Очень приятно, - сказал Саша, повернулся ко мне и бережно пожал кончики моих пальцев. – А вы во сколько работу заканчиваете?
- А это еще зачем?
- Мы бы вас домой отвезли. Вам в таком виде по улицам ходить не надо, - Саша окончательно смутился и покраснел. Как ребенок.
- В шесть, - сжалилась я. – Собственно, мы приехали.
- До свидания, - пролепетал Саша. – До встречи…
Старая грымза Анна Ивановна стояла за своим рабочим столом и смотрела в окно, откуда хорошо было видно патрульную машину. У машины стоял Саша и взволнованно курил.
- Вы отсутствовали на работе тридцать две минуты, - сообщила мне Анна Ивановна. – Пишите административный. Чтобы в расчетнике отразилась ваша качественная работа.
- С удовольствием, - сказала я.
- А почему у бухгалтерии дежурят полицейские? – рассердилась Анна Ивановна. – Что вы натворили? И почему у вас куртка в крови?
- Это не моя. Это старушкина, - ответила я.
Анна Ивановна осела в свое потрепанное кожаное кресло и стала судорожно глотать воздух. А Саша уже почти докурил. Я испугалась: он уедет, а мне его ждать двести семнадцать минут. Я не дождусь и умру. Поэтому я полезла на подоконник кабинета начальницы, прямо по горшкам с каланхоэ, распахнула окно и закричала:
- Саша! Саша! Не уезжайте! Я сейчас! Административный напишу и выйду! Подождите, пожалуйста!!!
Саша бросил окурок в грязную лужу и широкоформатно улыбнулся.
У него были голубые глаза.