По-старчески кряхтя, верховный архиепископ Скари потер рукой голень ноющей болью ноги. Затем медленно откинулся на спинку высокого бархатного кресла, немного вздернув вверх голову, схватился обеими руками за подлокотники, и на минуту закрыв глаза, отдышался. Сегодня он встал с рассветом - накопилось целая груда почты, которую необходимо срочно разобрать и отдать нужные поручения своим подчиненным. Кроме того, сегодня же был установленный им приемный день, и еще предстояло провести ряд весьма важных для судеб Церкви встреч.
Бушующие в голове мысли заставили его встать из-за стола и обойти несколько раза периметр своего рабочего кабинета. Архиепископ любил большие пространства и простоту, его рабочий кабинет был обустроен по его вкусу. Под него отвели самую большую комнату монастыря, поставили просторный дубовый стол, несколько стульев и скамью для гостей, а вдоль стен разместили стеллажи с книгами - его гордость. В этом собрании можно было найти не один редкий фолиант с трактами по теософии, исторические хроники и жизнеописания членов королевской семьи, влиятельных лиц двора.
Единственная вещь, которая резко выделялась в интерьере комнаты, это стул, подаренный сестрой императора. Отказать он ей не мог и даже не потому что она была особой королевской крови и принесенная отказом обида, еще бы долго портила жизнь епископу. Он был ее духовником, к которому она не раз приходила за советом и на исповедь. Это также объясняло его постоянное наличие в этой комнате.
Остановившись у окна с играющими переливами сетчатых цветных стекол, епископ открыл створки и с тоской посмотрел из-за портьеры на внутренний двор Ларентийского монастыря. «Когда же Бог ответит на наши молитвы и Церковь наконец-то обретет свой священный город – оплот духовности и символ верховенства власти церкви. Даже эти чванливые еретики – маги, со своей не менее кичливой Гильдией и те удостоились милости императора - получили разрешение на анклав и строительство своей обители. Господи, правый! Сколько это будет еще продолжаться! Не оставь меня в беде! Ниспошли мне терпения перенести все тяготы и невзгоды на моем пути!» Руки его невольно сложились перед грудью, и голова склонилась вперед. Сейчас лишь только лиловая мантия с четырехконечными нашивками позволяли определить в этом, обращенном с молитвой к богу человеке, верховного архиепископа Церкви.
Но эта минута слабости быстро прошла, и перед нами снова предстал образ верховного духовного лица, которому ни раз в жизни приходилось решать судьбы людей, а то и целых народов. Взгляд пронзительных голубых глаз обрел былую прямоту и твердость, и на фоне исполосованных бороздами морщин худого лица и высоких скул и волевого подбородка, смотрелся особенно грозно. Плечи встрепенулись и расправились, а крепкие жилистые руки быстрыми движениями собрали в пучок сбившиеся седые волосы.
Скари было уже двинулся к своему рабочему столу, как в дверь постучали.
- Войдите.
Немного помедлив, в комнату вошел прислуживающий епископу викарий и доложил:
- Ваше высокопреосвященство! С гор Кхалавары Прибыл апостольский визитатор с докладом. Говорит, что ему нужно очень срочно с вами переговорить!
- Я готов его принять, - Да, и распорядитесь приготовить мне чаю.
Осторожно, стараясь не хлопнуть дверью, викарий удалился.
«Странно, что такого важного могло произойти в этих забытых богом местах»
, - задумался Скари. Архиепископ был из той когорты людей, которые предпочитают заранее готовится к разного рода неприятностям. Его не могла обмануть иллюзия воцарившегося с недавних пор в империи мира и спокойствия. Не далее, как месяц назад он разослал визитаторов в разные стороны света с целью выяснения происходящих в мире событий. И вот первая ласточка.
В кабинет буквально ввалился молодой визитатор, но встреченный в упор осуждающим взглядом епископа остановился, со страхом упал на колени и с нетерпением стал ждать разрешения заговорить. Выглядел он потрепанно – грязные темные волосы были наспех приглажены, видавший виды воротник распахнут, юбка дорожной рясы и торчавшие из под нее сапоги покрыты дорожной грязью.
- Я слушаю тебя, сын мой. – Скари протянул свою руку для поцелуя.
Поцеловав руку, священник заговорил хриплым голосом, растрескавшиеся губы закровоточили. «Бедняга даже не выпил воды с дороги. Не нравится это мне»
- Ваше, высокопреосвященство, я прошу будте милостивы ко мне. Простите меня за столь неподобающий внешний вид. Но вести, которые я Вам привез, не могут ждать не секунды.
- Ты можешь встать! Возможно, в силу своей молодости и неопытности ты преувеличиваешь важность своих новостей, и в следующий раз позаботься о чистоте и строгости своего внешнего вида, но продолжай, сын мой.
Обрадованный возможностью говорить дальше священник выложил все как на духу.
- Согласно Вашему указу я посетил апостольский викариат в горах Кхалавары и там я встретился с делегатом Дионием. В беседе с ним я узнал, что неделю назад в столицу горцев Зафию, прибыл сын вождя кухенских племен Шарабай и вождь радавайских племен Батун. Прибыли в малом сопровождении, но с большим обозом и большую часть нагруженных доверху телег отвезли прямо во дворец горского князя Лаврада. В обратный же путь они забрали эти телеги из дворца, причем также наполненные доверху.
- Мысль у меня такая, что недоброе что-то задумали, ваше преосвященство. Явно они приезжали для важных переговоров и обменялись дарами. За чем еще приезжать столь высоким особам самых крупных кланов. А судя по их виду, который у них был явно довольный и пожертвованному нищим целой тушей барану, переговоры их увенчались успехом.
Скари Ларентийский не был обижен Богом в росте. В купе с задумчивым и слегка омраченным взглядом, его вид не предвещал ничего хорошего для собеседника.
- Сын мой, не спеши делать столь громких выводов и о том, что сказал мне, позабудь! – сказано это было так, что у священника мурашки побежали по спине. – Но и не бойся, хулы тебе не будет. Как зовут тебя и к какой епархии ты приписан?
- Аварий. Я состою на службе Богу в епархии Соломейской, ваше преосвященство, – волнующимся голосом произнес апостольский визитатор.
- Я запомнил тебя и по возможности отблагодарю тебя, сын мой, ступай и позови мне викария! Да не оставит тебя в беде рука Божья.
Поцеловав руку первосвященника, визитатор со словами благодарности и вославления архиепископа удалился.
«Да истинно недобрая весть. Надо будет выяснить, что твориться у степняков дома». Погруженный в мысли он не заметил, как подошел викарий.
- Позаботьтесь о нем и подготовьте как можно быстрее сбор Синода епископов! – распорядился он.
- Все будет сделано, святой отец!
Проводив уходящего викария задумчивым взглядом, Скари Ларентийский дождался, когда дверь за ним закроется, и вернулся к своему рабочему столу. «То, что должно было случится – случилось. Да, давно уже эти безбожники не тревожили своими набегами империю. Видно опять захотели крови и золота».
- Глупые и безвольные стадные существа! – слова невольно сорвались с его уст, и он глубоко вздохнул, – Прости меня, господи! «Как жили в темноте своего невежества, так и продолжают жить. Но вот почему к степнякам присоединились жители равнин и гор?».
Краем глаза архиепископ заметил в лежащей стопкой на столе почте конверт, значительно выделявшийся по своему размеру в пачке. Он аккуратно вытащил его за торчащий край. На лицевой части конверта слегка корявым почерком были выведено: «Его Высокопреосвященству Скари Ларентийскому», чуть ниже стоял восковая печать с кентавром, держащим в руке меч – родовой герб радовайского хана Велия.
Аккуратно распоров конверт канцелярским ножом, верховный священник достал сложенный вдвое лист бумаги. Хотя письмо не было многословным, оно казалось, сделало и без того серьезное лицо Скари еще серьезнее. В нем сообщалось, что хан со своим сыном и свитой собирается посетить королевский двор для обсуждения важного политического вопроса и просит оказать ему помощь в деле беспрепятственно продвижения по землям империи и организации встречи с принцем. Кому-то данная просьба могла показаться дерзостью кочевников, но только не Скари и тому была причина, имеющая старые корни.
В молодости, будучи еще священником, Скари занимался миссионерством в самых отдаленных и опасных уголках Среднеземья и большой отрезок жизни провел в стойбищах и поселениях кочевников. В духовном порыве он стремился осветить черноту душ и невежество степняков лучом своей святой веры. Его старанья были не безуспешны и то тут, то там он обращал в свою веру людей кочующего народа.
Однако светлые полосы в его жизни пересекались с темными, и во время своих странствий ему не раз приходилось переносить муки лишений, издевательств и побоев. Один такой случай стал для него роковым, оставив свою печать в виде многочисленных рваных шрамов на теле, и потере нескольких фаланг пальцев на руках и ногах. Невольно священник окунулся в тяжелые воспоминания, преследующие его в последнее время.
* * *
С блеском в глазах молодой священнослужитель Скари Тамонити медленно ехал на балаке (мелкой ездовой лошади) по степным лугам Среднеземья, возвращаясь домой и увлеченно ведя беседу о премудростях теософии с совсем юной спутницей, недавно обращенной им в веру. Девушка происходила из бедного рода кухенской народности, о чем свидетельствовали простые костяные украшения, многочисленные заплаты на ее ведавшем виды наряде и стоптанные сапожки. Она вызвалась проводить священника к броду через протекающую речку Думиру и сейчас, ведя за уздцы, лошадку с жадностью впитывала каждое его слово, периодически прерывая его и прося объяснить непонятные моменты.
В пылу своего общения путешественники не сразу заметили, что дорогу им преградил небольшой отряд мрачноватого вида конных странников. Увидев их, Скари и его спутница сразу почувствовали неладное. Все своим видом конники проявляли агрессию. Они окружили путников со всех сторон, не позволяя им двигаться не вперед ни назад.
- Хыто ты? Ы хто твой род? – прохрипел один из них, судя по ножнам и рукоятке кривого меча, инкрустированному драгоценными камнями, старший среди них.
- Скари Тамонити, я родом из Сацинии из семьи рыбака, вряд ли его имя что-то скажет вам, достопочтенные.
- Ны тбэ эта рышат, хылах! – грубо прервал его стоящий рядом с вожаком воин – Тбэ дэс нэ мэст! Шыто ты забыл в стэпы?
- Хочу вам сказать господа, что вы непомерно грубы и невежливы! – твердым голосом произнес священник – Я проповедую слово Божье и всеми силами стараюсь донести его веру до сердец ваших соплеменников! Мы всем желаем только добра, позвольте нам продолжить свой путь.
- Он жылат нам добра, ха-ха. – он наклонился к священнику обдав его перегаром от явно не свежего кумыса - Нам ны нюжн твоы богы. Духы стыпи быргут наш род!
- Молясь своим богам, вы разобщены и прибываете в невежестве. Моя вера поможет вам почувствовать себя единым целым с другими людьми и природой. Раскроет прекрасные стороны вашей души, призвав к творчеству и расцвету.
- Ты мнэ достал! Блэяш как баран! Но я добрый сэдна! Так што ставлю тбэ живой, давай мнэ своэ золото! – он показал на мешочек весящий на поясе священника, - Ы пшел к своым божкам, шакал. То я тбэ башку снэсу. А дэвк станыться с нами, ха-ха.
- Берите золото! Мне его не жалко. Но не смейте трогать ее! Я никуда не уйду без нее! Прошу вас позвольте, ради Бога, нам уйти!
- Эээ, смотры, она прэдал своых богов, у нэй ых амылэт. – один из кочевников потянул весящий на тесемке крест к себе, от чего, девушка, буквально повисла на ней как в петле и стала задыхаться.
- Отпусти ее сейчас же! - Скари в отчаиньи бросился к кочевнику и стал бить его по руке, но почти сразу же почувствовал тяжелый дар по голове и потерял сознанье.
Он очнулся от струи мочи, испрожняемой на него одним из кочевников. Связанный кожей по рукам и ногам он лежал на земле. Затылок сильно саднило, а волосы слиплись от засохшей крови. Рядом раздавались слабые хрипы его спутницы. Ее залитые слезами глаза беспомощно уставились в небо. Голая, вся в синяках и крови она вздрагивала под напором очередного насильника, разрывающего ее тело. Рядом стояли, наблюдая за действом похотливыми взглядами, ожидая своей очереди еще несколько кочевников.
- Гляды, шакал задэргался, – прокричал один из них.
- Да что же вы делаете нелюди! Перестаньте мучить ее! Ой, господи! – он попытался вырваться из своих пут, но его попытка освободиться оказалась безуспешной, - Господи прошу тебя, помоги ей! – только и смог произнести он.
Лицо девушки повернулось в его сторону, и попыталась ему что-то сказать, но он смог прочитать по губам только одно слово – Помоги!
- Молю вас, отпустите ее. Вы же убьете ее!
- Ха-ха, мы тока начыл! Шоты он многы гаварыт! Давай покатым ыго!
Протянув сквозь узел на руках кнут двоя кочевников оседлали лошадей и пустились вскачь, стараясь протащить болтающее за ними по земле тело через степные колючки, которые больно врезаясь в священника раздирали кожу и мышцы.
- Господи, прошу тебя, прости их грешных! – Скари буквально выкрикивал каждое слово, давясь пылью и медленно теряя сознание от пронизывающей все тело боли.
Когда священник пришел в сознание, сгущались сумерки. Все его тело дергалось в судорогах и ныло от боли. Он огляделся. Лежащая рядом девушка не подавала признаков жизни. Ее голова была вывернута неестественным образом. Он постарался сфокусировать затекшие кровью и потом глаза. Увиденное, буквально выбило оставшиеся в нем силы – она лежала в луже крови, ее шея от уха до уха была перерезана. «Господи, прошу тебя, позаботься о ней на небесах. Прошу тебя прости их грешных!» - взмолился он.
Разбойники расположились возле костра обгладывая кости добытой в степи жаренной козлятины. Путы сдерживающие священника истерлись во время его истязания, но руки были по-прежнему связаны. Изнемогая от боли, он перевернулся на живот и пополз в сторону света.
Заметив движение, вожак поднялся со своего места и подошел к Скари – Святыша тож кушат хочыт? – заулыбался он – На! - он протянул к лицу священника, как собаке, кость.
- Зачем вы так с ней! Что она сделала вам плохого? – прошептал Скари.
- Ы, нэ хочэт! – кочевник посмотрел в сторону свой банды, - А это ты хочэш! – и он что есть силы, ударил его булавой по кистям протянутых вперед рук.
Священник задергался в судорогах от пронзившей все тело боли – Про-сти их, гос-по-ди! – глаза его покрылись слезами.
- А ты любыш боль, хылах! – Ташы его к огню! Шас мы эмю пяткы пожарым.
Шатаясь на пьяных ногах двое кочевников взяв священника за ноги, грубо потащил тело к костру. Дотащив священника до места, они опустили его ступни в огонь. Воздух пронзил запах горелой кожи, ноги Скари начали покрываться пузырьками ожогов.
- Про-сти их гос-по-ди! – уже не чувствуя боли взмолился он.
- Да дэ твоы богы, шас? – весело ржал вожак банды – Тута ток наш духы! Он любт ток нас.
Неожиданно, в один момент, погода в степи испортилась. Налетел сильный шквалистый ветер, буквально сваливая с ног кочевников. Кому-то из них чтобы устоять на ногах пришлось ухватиться за луки оседланных лошадей. Постепенно набирая силу с неба на землю понеслись капли дождя, заливая водой костер.
- Пусты ыму кров! – приказал вожак стоящему рядом кочевнику, но тот не сдвинулся с места – Ты оглох, нэ?
- Я нэ могу, бай. Духы стэпы ны хтят ыго смэрты. Духы гнэвытся нас! – остальные разбойники также не изъявляли охоты казнить священника.
- Всэ я должн дэлат? – брызгая слюной он зло посмотрел на каждого.
- Оставь его, бай! Он тут дохнэт сам. – сказал ему старый кочевник – Дорог твоя жизн - длина. Тэб нужн сил духов стэпы.
- Шакал! – вожак с силой ударил священника несколько раз ногой в живот и по лицу. – Уходым, скоро здесь будет дозор валадаев!
Кочевники быстро собрали вьючных лошадей и верхом направились в глубь степи. Старик-кочевник немного задержался и дождавшись когда отряд отойдет подальше подошел к Скари.
- Нэ держи в сердцэ зла. Я вижу твой Бог рядом с тэбэ. Я стар, скоро духы стэпы говорыт мнэ - дэ моы добры дэла? Я помочь тэбы. – он взвалил обессиленное тело священника на балаку и привязал его к седлу, а затем перевел по броду на ту сторону реки, – Пшла кляча! – дед с силой хлопнул ее по заду. Лошадка медленно поскакала в сторону Валадайский равнин…
… Молодой хан Велий готовился остановиться с Дозором на ночлег в степи и подыскивал безопасное место.
- Смотри хан, там балака едет впереди и что-то везет.
- Не что-то, а кого-то, - острый взгляд Велия уловил в бесформенно болтающимся на балаке мешке человеческий силуэт. – Едим!
Когда Дозор приблизился к свой цели, перед ними предстало жалкое зрелище. Болтаясь из стороны в сторону маленькая лошадка везла окровавленное тело. Связанный, с перебитыми пальцами рук и обоженными ногами, в изорванной пропитанной кровью одежде, в прорехах которой выступали жестокие рваные раны, весь облепленный мухами, лежал на седле молодой человек. С его уст слетало еле уловимое дыхание.
- Халай! – хан подозвал к себе лекаря. – Он еще жив. Сделай все, что сможешь и утром отправь его с кем-нибудь на стойбище. Если выживет, пусть останется в моей юрте до нашего прихода. Остановимся здесь! – сказал он, слезая с коня.
Лекарь с помощью нескольких воинов аккуратно снял тело с балаки и положил на выделанную кожу. Срезав остатки одежды, он омыл тело и обработал порезы лечебным отваром и мазями. Затем зашил рваные раны, облепил гематомы и свежие швы листьями лечебных трав и закутал его в платяную ткань. Часть пальцев на руках и ногах пришлось срезать и наложить на тело фиксирующие кости шины из веток и глины.
Для больного из березок соорудили своего рода сани и отправили с сопровождением на стойбище. Увидев приближающиеся к стойбищу сани, сердца у многих женщин тревожно застучали. Молодая жена хана Разария, выслушав от воинов Дозора пожелание мужа, отдала распоряжения прислужницам, и сама ухаживала за больным все время с момента появления до прихода в сознание.
- Где я? – пересохшими губами прошептал очнувшийся.
- Вы в юрте валадайского хана Велея, я его жена. Выпейте, пожалуйста! – она аккуратно поднесла к его рту теплый мясной бульон. Он сделал несколько жадных глотков и спросил – Давно я здесь?
- Вы долго были в бреду, возможно, недели две, а то и три. Я не знаю, сколько времени вы провели в степи. Кто вы?
- Я слуга Бога, – священник попытался приподняться, но почувствовал боль в руках, бессильно опустил голову – Что это? – он бросил взгляд на свои руки.
- Это поможет срастить Вам кости, – участливо сказала Разария.
Взглянув на нее, больной сказал: - Я видел Вас во сне. Сначала Вы оплакивали одного своего ребенка, а затем радовались другому. На его голове была имперская корона. – сказав это, он снова ушел в небытие. В один миг он словно бы прожил несколько десятилетий: на лице его появились морщины, волосы осветились ярко-белой сединой.
- Все собрались?
- Да, главы всех епархий уже здесь. Ждут только Вас, Ваше преосвященство! – викарий учтиво поклонился.
- Это хорошо! Проводите их в зал Присутствия, я сейчас подойду!
Скари взглянул на свою искалеченную руку – она слегка подрагивала. «Что это? Неужто волнение. Да, дожил до седых волос, чтобы волноваться как мальчишка. Соберись!» Он встал на колени и помолился. Словно подчиняясь невидимой силе, руки перестали дрожать. Подъем на ноги потребовал некоторого усилия. «Старею» – подумал Скари, но быстро справившись со своей слабостью, вновь сделал решительный шаг на встречу судьбе.
Уже стемнело, и зал Присутствия освещало множество больших и малых свечей, установленных в светильниках, а также тлеющие огоньки лампад, висящих у икон. Мерцающие огни придавали месту ауру таинственности и священнодействия. Восемь епископов сидящие за столом переговоров являлись представителями четырех ответвлений Церкви и Главами церковных поместий. Каждый из них был облачен в биретты и моццетты характерного для их Крыла цвета – красного, желтого, синего и зеленого.
За исключением Адамантора Салайского, который, по мнению многих священников, был неприлично молод для Главы епархии, возраст епископов далеко выходил за пятьдесят лет. Обмениваясь новостями, они пытались соблюсти спокойствие, но их напряженные позы, постукивания пальцами по столу и бегающие из стороны в сторону взглядами, выдавали в них волнение и все возрастающий интерес. Да и не мудрено. Впервые со дня Великого пожара сбор Священного синода произошел раньше установленного уставом срока.
В ослепительно белом облачении Верховный архиепископ зашел в зал решительно, но не спешно и сразу же стал объектом внимания всех присутствующих. Он принял от них, по очереди, причитающие его сану почести, и каждого благословил. Дождавшись, когда все снова усядутся за стол, он сначала прочитал молитву о здравии ума и благочестии помыслов, а затем обратился к Совету с речью.
- Святые братья и верные служители Церкви! Всех вас я знаю не первый год, прекрасно осведомлен о вашей занятости делами епархий, и не стал бы собирать Священный Синод в неурочный час по пустякам. Видит Бог, этот час очень значим для судеб Церкви. Сегодня я хочу говорить с вами не о том, что у кого-то не хватает птичьего пуха для перин и подушек, а у кого-то закончились запасы кагора в монастырских подвалах для проведения служб. Настало время Синоду Церкви принимать действительно важные решения, которые будут иметь самые серьезные последствия, как для ее дальнейшего существования, так и для всего населения империи, – среди епископов пробежал тревожный ропот и архиепископ сделал паузу.
Когда шум прекратился, самый старый из присутствующих, Далеон из Бангая обратился к Скари Ларентийскому с просьбой:
- Прошу вас продолжать, святой отец. Развейте светом своей речи темноту нашего неведенья.
- Занимаясь миссионерством в различных уголках империи, пройдя сотни километров в поисках новых сторонников, мы стремились не просто привлечь их в свои ряды, но и укрепить их дух и веру в Бога. Нам не важно было кто перед нами - богатый лорд или простолюдин. Мы пытались сгладить несправедливость и социальное расслоение, сложившееся в империи через единство веры в Бога. Для одних мы несли свет в их души, искалеченные страданиями и тяготами жизни. Для других мы служили пламенем благих свершений для сохранения мира и процветания в империи. И наши усилия не были напрасны. Тысячи верующих пришли в нашу Церковь, и сейчас не представляют свою жизнь без нее, – все Собрание одобрительно закивало.
- Да, безусловно, у нас есть и противники, которые непросто отвергают нашу веру, но и всячески пытаются нас очернить перед людьми и настроить против нас имперский двор. Но Бог им судья. Сейчас не они должны занимать наши думы. С недавних пор появился враг, сила злодеяний которого во много раз больше всех их действий вместе взятых. Сейчас над всей империей нависла смертельная волна внешней угрозы, способная затянуть в пучину и все хорошее и все плохое, что есть в империи, уничтожить ее жизнь на корню.
- Что же это такое, святой отец? Что может грозить могуществу империи?… -тревожные вопросы посыпались на Скари со всех сторон.
- Кочевые племена заключили союз между собой и в скором времени планируют атаковать земли империи. Это будет не просто мелкие набеги как в прежние времена, это будет война, которая принесет за собой много горя и разрушений. Слишком большие силы задействованы в этот раз, и они будут хорошо вооружены благодаря поддержке со стороны горцев.
- Но чего нам-то бояться! Ведь есть регулярная имперская армия, которая окажет им отпор. Самые крупные и богатые монастыри все равно расположены близко от столицы империи и вряд ли им что-то будет угрожать, - прервал архиепископа Соломон Валантайский.
- А что же будет с приграничными соборами и монастырями, с людьми которые живут там? – возмутился Адамантор, – Конечно, куда нам до вас столичных? Нас можно отдать на разграбление и погибель.
- Прекратите сейчас же! Не гневите Бога! Эти слова не для Зала Присутствия. Не мне вам напоминать, что Бог всегда с нами и следит за каждым словом и поступком. Не позорьте своими речами нашу Церковь! Сейчас не время для перепалок между нами! – сказал епископ Андре Масипи, переводя осуждающий взгляд с одного спорщика на другого.
- Ты говоришь армия, Соломон…- Скари как будто бы задумался, но вдруг сразу продолжил, - Прошу не принимать, то, что я скажу, как слова измены. Но… разве вы все не видите, что нет той силы власти, что когда-то существовала при покойном императоре. Брат восстал против брата. Принц в каждом видит своего врага, и стянул все войска в столицу, оставив оголенными огромную территорию. Может быть, его вассалы решат эту проблему? Куда там. Вся империя разбилась на лагеря. Постоянные стычки лордов между собой, требуют постоянного пополнения казны на содержание наемников. А где взять деньги? Конечно же, взыскать с простого народа. Непомерные налоги приводят к разорению крестьян и ремесленников. Торговля заметно сократилась. Назревают бунты по всей империи. А что же, Церковь? Она продолжает вести себя, как будто вокруг ничего не происходит. Мы остаемся в тени, прячась за стенами своих монастырей. Но теперь, пришла пора и нам выйти в Свет. Пришла пора показать всему миру, что мы действительно представляем силу, способную повести за собой людей.
- Что же мы должны сделать, святой отец? - чуть ли не хором, спросило несколько епископов.
- У меня есть несколько предложений. Во-первых, необходимо укрепить оборону монастырей. Конечно, это не спасет нас от набега кочевников, но, по крайней мере, затруднит им продвижение внутрь страны. А, кроме того, обезопасит поселенцев от нападений разбойников, мародеров и прочей нечисти. Во-вторых, нужно будет заручиться в помощи лояльных к Церкви представителей Ордена наместников и членов Королевского двора. В-третьих, срочно оповестить все миссии и поселения о грозящей опасности, и необходимости переселиться в укрепленные монастыри и крепости. Все это, конечно же, потребует расходов. Не все монастыри смогут покрыть их за счет только своей казны. Им потребуется помощь со стороны богатых монастырей. Надеюсь, святым братьям не потребуется объяснений о ее необходимости данный момент? - сделав небольшую паузу и оглядев всех по кругу, он продолжил, - Я лично встречусь с молодым императором, попытаюсь убедить его отправить войска на защиту границ и по возможности помочь беженцам. Вот такой план действий. Есть возражения или предложения с вашей стороны, святые братья?
- Святой отец, у меня есть одно предложение! – взгляд молодого епископа буквально горел пламенем будущих свершений.
- Я внимательно слушаю тебя, святой брат.
- Собственно это не предложение, это дополнение к тому, что было сказано Вами, Ваше преосвященство. Я предлагаю создать святой рыцарский орден спасения. Костяк его составят верные Церкви лорды со своими людьми, а также преисполненные верой наемные воины, готовые за небольшую плату выступить под знаменем Церкви. Я думаю, что и простые крестьяне и ремесленники встанут на защиту своих семей и также помогут нам отразить нападения врага.
- Предложение интересное, но неуверен, что с созданием ордена будет все так гладко. Опять же в нашей ситуации особо выбирать не приходится. Есть возражения против создания ордена… Нет… Тогда Адамантор я поручаю тебе, святой брат, подготовить все необходимые документы. При встрече с принцем постараюсь их завизировать и придать ордену государственный статус. Больше нет предложений?... Нет… Что ж, тогда не теряя времени, возвращайтесь в свои епархии. Я благословляю вас на благие поступки, святые братья! Да прибудет свет в наших душах и да не оставит нас Бог в трудный час. Будьте сильны в вере, праведны и милосердны и несите благо людям! Добивайтесь всеобщего единства! И тогда не один враг не страшен нам. С Богом! – епископы все вместе прочитали молитву о спасении и поспешили удалиться.
«Как много еще предстоит сделать впереди и сколько сил потратить в борьбе с надвигающейся тьмой. Боже праведный, не оставь нас в трудный час! Освети лучом своей любви нам путь и позволь мне осуществить свою миссию до конца!»
***
Проводив уходящего викария задумчивым взглядом, Скари Ларентийский дождался, когда дверь за ним закроется, и вернулся к своему рабочему столу. «То, что должно было случится – случилось. Да, давно уже эти безбожники не тревожили своими набегами империю. Видно опять захотели крови и золота».
- Глупые и безвольные стадные существа! – слова невольно сорвались с его уст, и он глубоко вздохнул, – Прости меня, господи! «Как жили в темноте своего невежества, так и продолжают жить. Но вот почему к степнякам присоединились жители равнин и гор?».
Краем глаза архиепископ заметил в лежащей стопкой на столе почте конверт, значительно выделявшийся по своему размеру в пачке. Он аккуратно вытащил его за торчащий край. На лицевой части конверта слегка корявым почерком были выведено: «Его Высокопреосвященству Скари Ларентийскому», чуть ниже стоял восковая печать с кентавром, держащим в руке меч – родовой герб радовайского хана Велия.
Аккуратно распоров конверт канцелярским ножом, верховный священник достал сложенный вдвое лист бумаги. Хотя письмо не было многословным, оно казалось, сделало и без того серьезное лицо Скари еще серьезнее. В нем сообщалось, что хан со своим сыном и свитой собирается посетить королевский двор для обсуждения важного политического вопроса и просит оказать ему помощь в деле беспрепятственно продвижения по землям империи и организации встречи с принцем. Кому-то данная просьба могла показаться дерзостью кочевников, но только не Скари и тому была причина, имеющая старые корни.
В молодости, будучи еще священником, Скари занимался миссионерством в самых отдаленных и опасных уголках Среднеземья и большой отрезок жизни провел в стойбищах и поселениях кочевников. В духовном порыве он стремился осветить черноту душ и невежество степняков лучом своей святой веры. Его старанья были не безуспешны и то тут, то там он обращал в свою веру людей кочующего народа.
Однако светлые полосы в его жизни пересекались с темными, и во время своих странствий ему не раз приходилось переносить муки лишений, издевательств и побоев. Один такой случай стал для него роковым, оставив свою печать в виде многочисленных рваных шрамов на теле, и потере нескольких фаланг пальцев на руках и ногах. Невольно священник окунулся в тяжелые воспоминания, преследующие его в последнее время.
* * *
С блеском в глазах молодой священнослужитель Скари Тамонити медленно ехал на балаке (мелкой ездовой лошади) по степным лугам Среднеземья, возвращаясь домой и увлеченно ведя беседу о премудростях теософии с совсем юной спутницей, недавно обращенной им в веру. Девушка происходила из бедного рода кухенской народности, о чем свидетельствовали простые костяные украшения, многочисленные заплаты на ее ведавшем виды наряде и стоптанные сапожки. Она вызвалась проводить священника к броду через протекающую речку Думиру и сейчас, ведя за уздцы, лошадку с жадностью впитывала каждое его слово, периодически прерывая его и прося объяснить непонятные моменты.
В пылу своего общения путешественники не сразу заметили, что дорогу им преградил небольшой отряд мрачноватого вида конных странников. Увидев их, Скари и его спутница сразу почувствовали неладное. Все своим видом конники проявляли агрессию. Они окружили путников со всех сторон, не позволяя им двигаться не вперед ни назад.
- Хыто ты? Ы хто твой род? – прохрипел один из них, судя по ножнам и рукоятке кривого меча, инкрустированному драгоценными камнями, старший среди них.
- Скари Тамонити, я родом из Сацинии из семьи рыбака, вряд ли его имя что-то скажет вам, достопочтенные.
- Ны тбэ эта рышат, хылах! – грубо прервал его стоящий рядом с вожаком воин – Тбэ дэс нэ мэст! Шыто ты забыл в стэпы?
- Хочу вам сказать господа, что вы непомерно грубы и невежливы! – твердым голосом произнес священник – Я проповедую слово Божье и всеми силами стараюсь донести его веру до сердец ваших соплеменников! Мы всем желаем только добра, позвольте нам продолжить свой путь.
- Он жылат нам добра, ха-ха. – он наклонился к священнику обдав его перегаром от явно не свежего кумыса - Нам ны нюжн твоы богы. Духы стыпи быргут наш род!
- Молясь своим богам, вы разобщены и прибываете в невежестве. Моя вера поможет вам почувствовать себя единым целым с другими людьми и природой. Раскроет прекрасные стороны вашей души, призвав к творчеству и расцвету.
- Ты мнэ достал! Блэяш как баран! Но я добрый сэдна! Так што ставлю тбэ живой, давай мнэ своэ золото! – он показал на мешочек весящий на поясе священника, - Ы пшел к своым божкам, шакал. То я тбэ башку снэсу. А дэвк станыться с нами, ха-ха.
- Берите золото! Мне его не жалко. Но не смейте трогать ее! Я никуда не уйду без нее! Прошу вас позвольте, ради Бога, нам уйти!
- Эээ, смотры, она прэдал своых богов, у нэй ых амылэт. – один из кочевников потянул весящий на тесемке крест к себе, от чего, девушка, буквально повисла на ней как в петле и стала задыхаться.
- Отпусти ее сейчас же! - Скари в отчаиньи бросился к кочевнику и стал бить его по руке, но почти сразу же почувствовал тяжелый дар по голове и потерял сознанье.
Он очнулся от струи мочи, испрожняемой на него одним из кочевников. Связанный кожей по рукам и ногам он лежал на земле. Затылок сильно саднило, а волосы слиплись от засохшей крови. Рядом раздавались слабые хрипы его спутницы. Ее залитые слезами глаза беспомощно уставились в небо. Голая, вся в синяках и крови она вздрагивала под напором очередного насильника, разрывающего ее тело. Рядом стояли, наблюдая за действом похотливыми взглядами, ожидая своей очереди еще несколько кочевников.
- Гляды, шакал задэргался, – прокричал один из них.
- Да что же вы делаете нелюди! Перестаньте мучить ее! Ой, господи! – он попытался вырваться из своих пут, но его попытка освободиться оказалась безуспешной, - Господи прошу тебя, помоги ей! – только и смог произнести он.
Лицо девушки повернулось в его сторону, и попыталась ему что-то сказать, но он смог прочитать по губам только одно слово – Помоги!
- Молю вас, отпустите ее. Вы же убьете ее!
- Ха-ха, мы тока начыл! Шоты он многы гаварыт! Давай покатым ыго!
Протянув сквозь узел на руках кнут двоя кочевников оседлали лошадей и пустились вскачь, стараясь протащить болтающее за ними по земле тело через степные колючки, которые больно врезаясь в священника раздирали кожу и мышцы.
- Господи, прошу тебя, прости их, грешных! – Скари буквально выкрикивал каждое слово, давясь пылью и медленно теряя сознание от пронизывающей все тело боли.
Когда священник пришел в сознание, сгущались сумерки. Все его тело дергалось в судорогах и ныло от боли. Он огляделся. Лежащая рядом девушка не подавала признаков жизни. Ее голова была вывернута неестественным образом. Он постарался сфокусировать затекшие кровью и потом глаза. Увиденное, буквально выбило оставшиеся в нем силы – она лежала в луже крови, ее шея от уха до уха была перерезана. «Господи, прошу тебя, позаботься о ней на небесах. Прошу тебя прости их грешных!» - взмолился он.
Разбойники расположились возле костра обгладывая кости добытой в степи жаренной козлятины. Путы сдерживающие священника истерлись во время его истязания, но руки были по-прежнему связаны. Изнемогая от боли, он перевернулся на живот и пополз в сторону света.
Заметив движение, вожак поднялся со своего места и подошел к Скари – Святыша тож кушат хочыт? – заулыбался он – На! - он протянул к лицу священника, как собаке, кость.
- Зачем вы так с ней! Что она сделала вам плохого? – прошептал Скари.
- Ы, нэ хочэт! – кочевник посмотрел в сторону свой банды, - А это ты хочэш! – и он что есть силы, ударил его булавой по кистям протянутых вперед рук.
Священник задергался в судорогах от пронзившей все тело боли – Про-сти их, гос-по-ди! – глаза его покрылись слезами.
- А ты любыш боль, хылах! – Ташы его к огню! Шас мы эмю пяткы пожарым.
Шатаясь на пьяных ногах двое кочевников взяв священника за ноги, грубо потащил тело к костру. Дотащив священника до места, они опустили его ступни в огонь. Воздух пронзил запах горелой кожи, ноги Скари начали покрываться пузырьками ожогов.
- Про-сти их гос-по-ди! – уже не чувствуя боли взмолился он.
- Да дэ твоы богы, шас? – весело ржал вожак банды – Тута ток наш духы! Он любт ток нас.
Неожиданно, в один момент, погода в степи испортилась. Налетел сильный шквалистый ветер, буквально сваливая с ног кочевников. Кому-то из них чтобы устоять на ногах пришлось ухватиться за луки оседланных лошадей. Постепенно набирая силу с неба на землю понеслись капли дождя, заливая водой костер.
- Пусты ыму кров! – приказал вожак стоящему рядом кочевнику, но тот не сдвинулся с места – Ты оглох, нэ?
- Я нэ могу, бай. Духы стэпы ны хтят ыго смэрты. Духы гнэвытся нас! – остальные разбойники также не изъявляли охоты казнить священника.
- Всэ я должн дэлат? – брызгая слюной он зло посмотрел на каждого.
- Оставь его, бай! Он тут дохнэт сам. – сказал ему старый кочевник – Дорог твоя жизн - длина. Тэб нужн сил духов стэпы.
- Шакал! – вожак с силой ударил священника несколько раз ногой в живот и по лицу. – Уходым, скоро здесь будет дозор валадаев!
Кочевники быстро собрали вьючных лошадей и верхом направились в глубь степи. Старик-кочевник немного задержался и дождавшись когда отряд отойдет подальше подошел к Скари.
- Нэ держи в сердцэ зла. Я вижу твой Бог рядом с тэбэ. Я стар, скоро духы стэпы говорыт мнэ - дэ моы добры дэла? Я помочь тэбы. – он взвалил обессиленное тело священника на балаку и привязал его к седлу, а затем перевел по броду на ту сторону реки, – Пшла кляча! – дед с силой хлопнул ее по заду. Лошадка медленно поскакала в сторону Валадайский равнин…
… Молодой хан Велий готовился остановиться с Дозором на ночлег в степи и подыскивал безопасное место.
- Смотри хан, там балака едет впереди и что-то везет.
- Не что-то, а кого-то, - острый взгляд Велия уловил в бесформенно болтающимся на балаке мешке человеческий силуэт. – Едем!
Когда Дозор приблизился к свой цели, перед ними предстало жалкое зрелище. Болтаясь из стороны в сторону маленькая лошадка везла окровавленное тело. Связанный, с перебитыми пальцами рук и обоженными ногами, в изорванной пропитанной кровью одежде, в прорехах которой выступали жестокие рваные раны, весь облепленный мухами, лежал на седле молодой человек. С его уст слетало еле уловимое дыхание.
- Халай! – хан подозвал к себе лекаря. – Он еще жив. Сделай все, что сможешь и утром отправь его с кем-нибудь на стойбище. Если выживет, пусть останется в моей юрте до нашего прихода. Остановимся здесь! – сказал он, слезая с коня.
Лекарь с помощью нескольких воинов аккуратно снял тело с балаки и положил на выделанную кожу. Срезав остатки одежды, он омыл тело и обработал порезы лечебным отваром и мазями. Затем зашил рваные раны, облепил гематомы и свежие швы листьями лечебных трав и закутал его в платяную ткань. Часть пальцев на руках и ногах пришлось срезать и наложить на тело фиксирующие кости шины из веток и глины.
Для больного из березок соорудили своего рода сани и отправили с сопровождением на стойбище. Увидев приближающиеся к стойбищу сани, сердца у многих женщин тревожно застучали. Молодая жена хана Разария, выслушав от воинов Дозора пожелание мужа, отдала распоряжения прислужницам, и сама ухаживала за больным все время с момента появления до прихода в сознание.
- Где я? – пересохшими губами прошептал очнувшийся.
- Вы в юрте валадайского хана Велея, я его жена. Выпейте, пожалуйста! – она аккуратно поднесла к его рту теплый мясной бульон. Он сделал несколько жадных глотков и спросил – Давно я здесь?
- Вы долго были в бреду, возможно, недели две, а то и три. Я не знаю, сколько времени вы провели в степи. Кто вы?
- Я слуга Бога, – священник попытался приподняться, но почувствовал боль в руках, бессильно опустил голову – Что это? – он бросил взгляд на свои руки.
- Это поможет срастить Вам кости, – участливо сказала Разария.
Взглянув на нее, больной сказал: - Я видел Вас во сне. Сначала Вы оплакивали одного своего ребенка, а затем радовались другому. На его голове была имперская корона. – сказав это, он снова ушел в небытие. В один миг он словно бы прожил несколько десятилетий: на лице его появились морщины, волосы осветились ярко-белой сединой.