Французский еврей
Моя жена во 2-й школе учила до 7-го класса французский язык. Кому- то в голову пришла такая идея. Может Фидель с Хрущёвым так решили за бутылочкой. В маштехникуме французского не было и она перешла на английский. Но при поступлении в институт нужно было учить иностранный, и она выбрала всё же французский. Конечно, она его малость подзабыла, и ей необходимо было поработать с репетитором.
Вот тогда ей посоветовали обратиться к коренному французу Фридману Морису Давыдовичу, который проживал в Бердичеве.
Его биография была довольно занятная. Ещё до войны он закончил в Париже университет и был лингвистом. Он знал несколько языков и преуспел бы в карьере если бы не война.
Я уж не помню, в каких войсках он воевал, или вообще успел повоевать, но вскоре его команда попала в плен и Фридман оказался в концлагере. Лагерь был для военнопленных, может там не так издевались над узниками, как в Союзе, но Морис там заработал туберкулёз ноги и всю жизнь прихрамывал.
Когда в конце войны лагерь освободили англичане, Фридман стал искать свою родню, но безуспешно. Поскольку англичане освободили лагерь, то каким-то образом он жил некоторое время в Англии. Английский он изучал в Париже, а здесь практически закрепил язык. Пытался навести справки о своих родных, но толком никто не мог ничего сказать.
Из Франции ему сообщили, что в 1938 году его родные эмигрировали в Польшу. В Польше он тоже не нашёл следов своей родни и внятного ответа тоже не последовало. Ему сообщили, что вероятнее всего ему дадут справку о его родных в Москве.
Добравшись до столицы он тоже не смог получить сведения о своей семье. Попался такой чиновник, который посоветовал ему ехать искать своих родных в Бердичев, мол все евреи уехали туда.
Наверное, сразу после войны проезд в поездах был бесплатный, я уж не знаю, но в Бердичев Фридман всё же попал.
Как ни странно, но русский язык он не знал, только несколько дежурных фраз. В милиции ему дали несколько адресов с фамилией Фридман, но ни одна из них роднёй ему не была.
Положение было плачевным: без языка, без жилья и денег, диплом его никто не признавал и на работу не брали. В послевоенное время к иностранцам относились вообще предвзято. Ему презрительно бросали, - заморская крыса.
Ему ничего не оставалось, как просить милостыню и как-то существовать. Морис ходил по квартирам и просил подаяние или какую нибудь старую одежду. По чистой случайности он постучал в квартиру учителей Митгарц. Хозяин читал немецкий язык, а его жена Роза была учителем начальных классов. Хозяева сразу увидели в нём интеллигентного человека, а когда они узнали, что он владеет немецким языком, то приняли соучастие в его судьбе. Позже этот учитель стажировался у Фридмана немецкому языку.
В подъезде под лестницей проходила труба отопления, там и соорудили ему подобие будки, в которой можно было сидеть и даже спать на топчане из досок. Время было голодное, и прокормить ещё один рот было проблемно.
С помощью этих учителей, Фридман занимался репетиторством английского и немецкого языка с детьми. Этим он зарабатывал гроши на существование.
Спустя какое-то время учителя предложили ему познакомиться с одинокой учительницей. Она была хорошей женщиной, правда немного старше Мориса. Но у неё была однокомнатная квартира и ей мужчина в доме был совсем не в тягость.
Вскоре они поженились и часто встречались с коллегами-учителями. Новые друзья стали думать, как Фридману помочь с образованием. Достать бланк аттестата зрелости, заполнить его и поставить нужные печати учителям не составляло труда.
И вот, Морис Давыдович подал этот аттестат в житомирский педагогический институт.
На первом уроке учительница поинтересовалась, кто учил иностранные языки и где? Каково же было удивление молодой учительницы, когда Фридман ей сказал, что учился в Париже. Уж не помню, к какому согласию они пришли, и посещал ли Морис вообще уроки иностранного, но он успешно окончил институт и получил работу.
Жизнь наладилась. У них родилась дочка, была стабильная работа, но тоска по родине не проходила.
Вот, в это время моя жена с ним и занималась французским. Я её вечером забирал, мы нередко пили чаёк у них и даже сдружились. Морис Давыдович не брал деньги за уроки французского. Он даже сказал, что ей французский вообще не нужен, он в Союзе не был востребован, и даже предложил писать за неё работы.
Больная нога время от времени воспалялась и он вынужден был часто ложиться в госпиталь. А чтобы не терять время, выучивал там очередной иностранный язык. Жена спросила его:
- На каком языке Вы думаете?
- На каком говорю, на том и думаю, но сны мне снятся только на французском.
Бывало он говорил сразу на нескольких языках, когда складывались обстоятельства.
В то время вести переписку с иными державами запрещалось, но Фридман какими-то окольными путями ухитрялся наводить справки в поисках своих родных. Ведь он был уже вполне востребован. Как лингвиста, его часто приглашали на симпозиумы или на встречу с иностранцами в Москву. Он уже в совершенстве владел 18-ю языками. Таким образом он и находил возможность передавать свои весточки на родину.
Неожиданно Фридмана вызвали в КГБ. Ему сказали, что его разыскивает родная сестра из Парижа, и желает приехать к нему в гости. Но, была маленькая проблемка. На время визита его сестры, он должен переехать временно в 3-х комнатную квартиру.
Морис Давыдович был так счастлив, что сразу и не понял, что от него хотят. Через какое-то время он пришёл в себя и сник.
- Нет, я не могу обманывать свою родную сестру, и на временное жилье не согласен.
Крутые работники органов с ним церемониться не стали, и его сестре отказали в визе.
Фридман был в отчаянии и не знал, ругать ли себя и как поступить дальше.
Но, его сестра была каким-то высокопоставленным работником профсоюза и легко решила эту проблему. Она своих детей отправила в «Артек», передала брату когда она там будет и как им встретиться.
Даже невозможно представить его радость и их встречу. Он этим жил много лет, и мечта сбылась.
Вскоре Фридманы переехали в Житомир, там ему предложили более престижную работу в пединституте и квартиру, и мы утратили с ними связь.
У четы Митгарц, которые тогда приняли участие в судьбе Фридмана тоже была дочка Полина. Она выросла и под влиянием учителя выбрала изучение французского языка. Закончила ВУЗ и преподавала в школе. Фридман её неплохо подготовил, т. к. её приглашали в Москву для встречи гостей из Франции.
А, когда открыли границы, Морис Давыдович всё же поехал на ПМЖ в Париж.
Спустя много лет мы встретились с этой Полиной, и она рассказала, что следила за жизнью Фридмана, она и у гостей о нём справлялась, да и сама была в Париже. К сожалению, он долго не был на родине, и это отложило отрицательный отпечаток на его судьбе. То ли он не смог найти работу по душе, то ли друзей, я не помню, но жизнь у него там не сложилась, как он мечтал.
Если Полина наткнётся на эту заметку, она может многое дополнить.