- Мне нужно тебя видеть, сегодня особенно. Что скажешь?
- Мммм, - в голосе звучит улыбка, - понимаешь, сегодня ну, вот, как-то совсем… Не обижайся, но я и правда, никак… День расписан, вздохнуть некогда. Прости, правда…
Почти незаметная пауза.
- Да ну что ты, какое прости. Я понимаю, не волнуйся. Это ты прости, что дергаю, - голос звучит почти естественно, а это самое важное сейчас.
- Хорошо, - легкая тень облегчения не укрывается, – я позвоню. Наверное, уже после того, как прилечу обратно.
- Звони, конечно. Целую тебя.
- Это я тебя! – Черт, эти нотки сейчас совсем неуместны, ведь я обижена, я злюсь, и совершенно не собираюсь предаваться мечтам.
Экран телефона гаснет. Рука тянется куда-то в сторону, а потом к лицу. Сигарету? Пожалуй. Но ведь я не курю уже шесть лет. Что тогда? Несколько вздохов. Смотрю на свои ладони. Пора записаться на маникюр. Чаю? Со сливками? Из красивой чашечки, а? Ну, можно. Хорошо.
«Так грустно, что хочется курить», - опять всплывает в голове незатейливая песенка. И вслух:
- Я не курю. Уже давно. И сейчас буду пить чай.
Кто-то внутри взрослым, бывалым таким голосом:
- Не кисни. Тоже мне, «Американская трагедия». Прорвемся, не впервой.
Наверное, надо-таки завести собаку. Лохматую, небольшую, с умными глазками и чутким внимательным характером. Может, фоксика? Они, говорят, дома все портят, роют норы в полу, в ламинате то есть. Йорики воняют. Болонки пачкаются. Пуделей замучаешься стричь. Мопсы храпят, а бульдоги вообще… Коты, рыбки, хомяки не рассматриваются в принципе. В общем, проехали.
Бросаю взгляд за окно. Странно. Был туман – и вот его уже нет. Рассеялся.
- «Синий туман похож на обман», - и что за пошлятина сегодня лезет в голову…
Солнце. Акварельное такое, не жгучее. Хорошо, что ты появилось. И, правда, махну к морю. Так, час на сборы, и час на дорогу, итого – надо взять с собой зонт. Солнце – ненадежный спутник в наших краях, да еще и осенью.
Дилемма: удобно или красиво. Конечно, удобно. Не в театр же. Ага, тогда в стиле энтузиасток-лыжниц из 70-х, что ли? Ни за что! Ну, просто, обувь без каблуков, просто куртка с капюшоном, никаких шляп и итальянских ридикюлей. Хочется быть неприметно-изящной. Двадцать минут у шкафа. Устала уже, может, ну его к черту, море это? Диван, горячий чай в руках, закуклиться в плюшевый красный плед, обложиться книжками и смотреть, не открывая их, в большое окно. Пожалуй. Вот только солнце, его несдающийся, спокойный свет манит:
«Хватит сидеть, насидишься еще, зима впереди. Давай-давай, собирайся!»
Я послушная.
За запотевшим маленьким окошком мелькают безликие, но с претензией, новые коттеджи, лужи, неухоженная какая-то земля и старые чудесные яблони. Они кажутся хрупкими и вечными одновременно, сколько ни вырождаются, а все плодоносят. И плоды их, вызревшие по заведенному циклу, никак не менее стойкие: листочков уже нет давно, снег дважды выпадал, а они все висят и висят, и даже не потемнели.
И вот море. «Предчувствия его не обманули…» Опять? Куда-то у меня сегодня делись собственные слова, остались одни избитые цитаты и пошлые мотивчики.
Сейчас-сейчас, я спущусь к тебе, зажмурю и открою глаза, и даже громко выдохну:
- Аааааа!
Вот как это ты такое вечное? И почему тебя так много? Ты спокойное и безразличное ко мне, и этим ты меня возвращаешь в жизнь.
- Омой, омой! – привычно говорю я про себя, почти не стесняясь этого высокого книжного слова: про себя же.
Что омой? Душу, конечно. То есть дай мне возможность рядом с тобой принять, что ничто не вечно, и то, что вечно то, что есть сейчас.
Смешные чайки стоят, как на параде: все клювы в одну сторону. Чего это они? Не знаю. Но я уже иду дальше, дальше, слушаю и дышу. Глубоко так дышу, будто стараюсь надышаться про запас.
Телефон:
- А ты где вообще? - сильный тенор звучит заинтересованно.
- Гуляю. К морю уехала, выходной образовался, - бодро и радостно отвечаю. – Ты как?
- Норм. Работаю. Ладно, гуляй.
- Я приеду через пару часов, не волнуйся.
- Хорошо. Целую. Не мерзни.
Солнце прячется. Не резко, а как бы выключаясь, и начинается морось, плавно же переходящая в легкий мокрый снег. Он еще очень несмелый, потому что недолгий. Будто пробует силы, предпринимает несколько попыток разойтись вовсю, но безуспешно. В кафе?
Тяжелая дверь поддается не сразу. В углу камин. Это хорошо. Тепло и приятно. Пожалуй, пятьдесят граммов коньяку. Да, прямо вот в одиночку и - да - в середине дня. И без тоста, просто потихоньку, маленькими глоточками, пока не прогреется все внутри. Хорошо.
На плоском экране неожиданно не стайки бесплотных инопланетных красавиц, а Лебедь-Уланова. Слезы подкатывают и встают плотным комом в горле. Руки-крылья. Нежность, грация, и разные аллонже ни при чем. Это что-то оттуда, из-за облаков, куда я надеюсь когда-нибудь после финала попасть и пережить безмятежное блаженство. А музыка как будто не совсем в такт движениям. С задержкой. Легкой такой, еле заметной. В полтора кадра. Несмотря на их органическую взаимосвязь, они не совпадают, хотя не могут существовать отдельно: музыка рождает танец.
Почему тогда? Вспоминается старый анекдот: «Из пункта А в пункт В вышли навстречу друг другу два поезда, но не встретились. Потому что не судьба».
А что, если жизнь – это цепочка таких вот не-встреч? Изначально настроенных на одну волну людей, которые почему-то не совпадают во времени и пространстве на эти полтора кадра. Получается , что искать стопроцентного совпадения хронотопов наивно. Но откуда же тогда мы можем знать, сколь блаженны эти мгновенья совпадений? А что если искомая гармония дана нам изначально, заложена при рождении, надо только ее найти и признать? И тогда другие тут ни при чем? Значит, это просто есть во мне, и всегда было? Да, коньяк делает меня философом.
Расплачиваюсь, выхожу, подставляю лицо ветру и как-то очень отчетливо вижу людей вокруг. Душа наполнена. И я улыбаюсь, не во всю ширь, но тепло и открыто. Потому что – бинго!- внутри себя сейчас я наконец-то не отстаю и не убегаю. Совпадаю. И руки-ноги, и душа созвучны друг другу. Хорошо.