Убийство на улице Сумской

Петр Шмаков
                Повстречались два невротика. Саша страдал целым букетом комплексов, что в его поведении проявлялось специфическим убийственным остроумием. Лина тоже страдала по причине семейных неурядиц повышенной ранимостью и обидчивостью. Она легко краснела и тут же теряла себя. Все психические и нервные срывы она загоняла внутрь и долго их потом рассасывала. Саша был внешне вполне ничего себе, но женщин боялся. Он скрывал этот невротический страх под маской развязности и циничных шуток. Лина ему нравилась и он посматривал на неё, но таким образом, что Лине его внимание казалось издевательством. Собиралась немногочисленная компания на четвёртом этаже пятиэтажки на Сумской недалеко от угла Сумской и Маяковской. Лина приходила с Кириллом, своим женихом, а Саша являлся один. Еще присутствовали пара-тройка приятелей непостоянного состава. Хозяин дома, Гарик, общительный парень того же возраста, что Саша, то есть лет двадцати пяти, никаких подводных камней не замечал.
 
                Лина неплохо играла на фортепиано, закончила музыкальную школу, но особенным музыкальным талантом не обладала. Никакой тяги к какой бы то ни было деятельности Лина не испытывала. Но поскольку в то время считалось необходимым высшее образование, Лина поступила в библиотечный институт, предлагавший специальность неопределённую и ни к чему не обязывающую, в том числе и к самоуважению. В семье происходили разные вьюги. Отец ушёл к женщине намного моложе себя и она родила Лине брата, которому ещё и года не исполнилось. Лина отца любила и тяжело переживала семейный разлад. Она вообще всё тяжело переживала. Её иногда навещали почти клинические депрессии, но она считала позором кому-нибудь жаловаться. Вдобавок, этот невыносимый Саша. И что ему нужно? Хоть дома сиди. Она бы и сидела, но Кирилл, вполне нормальный и жизнерадостный человек, стремился познакомить Лину с друзьями, и вообще не потакал её заскокам. А тут ещё тополиный пух, на который у Лины аллергия. Пришла она к Гарику опухшая, с красными веками и такого же цвета носом. С носа сыпалась пудра, которой она пыталась придать лицу приличный оттенок. Саша долго пялился на её отёкшую физиономию и в конце концов не сдержался, брякнул: - Что это ты такая воспалённая? Температура? – Лина моментально напряглась. - Нет, температура повысилась, но быстро упала, сейчас нормальная, - выпалила она с нескрывемой опаской. – Остываешь, - немедленно отоварил её Саша и захохотал. Лина покраснела ещё пуще и сделалась пунцово-пятнистой. Собственно, ничего такого уж страшного или обидного сказано не было, но Лина пришла в ярость не столько от Сашиных слов, сколько от собственного страха и, как следствие, невозможности адекватно реагировать. Она промолчала и через несколько минут вышла на балкон. Саша, естественно, ничего не заметил, будучи поглощён собственными тараканами. Он как раз прощался. По какой-то причине ему пришлось уйти раньше обычного, в начале вечера. Он вышел из подъезда и собрался переходить дорогу. До светофора и пешеходной дорожки оставалось метров двадцать. Как и все остальные жители развивающихся, или лучше сказать, недоразвитых, стран, Саша почитал светофор чем-то вроде световой рекламы, на которую обращать внимание совершенно не обязательно. Поэтому он посмотрел по сторонам и вышел на проезжую часть Сумской под зелёный для транспорта свет светофора. Особенного движения не замечалось и он не спешил. В это время Лина стояла на балконе и провожала его взглядом. Вдруг ей мучительно захотелось, чтобы чёртов Саша попал под машину. Желание возникло как импульс, неожиданно, и Лина испуганно отшатнулась от себя самой. Как и у всякого невротика, запретный импульс от борьбы с ним только получил дополнительные силы и Лина в ужасе дёрнулась, пытаясь погасить инфернальный порыв, который испугал её своей мощью. В это время зажёгся жёлтый свет, а Саша, видимо почувтсвовав взгляд Лины, обернулся и посмотрел наверх. Небольшой грузовик в попытке проскочить жёлтый свет начал разгоняться. Саша на пути его не стоял, но как раз в данный момент Саша, с ещё повёрнутой назад головой, двинулся вперёд и весьма удачно угодил под колёса. Так что остывать пришлось ему, а не Лине. У той конечно случилась истерика и она ещё долго приходила в себя. Кирилл ничего не мог понять. Конечно, все друзья переживали, но Лина так убивалась, словно потеряла возлюбленного.
 
                Со временем Сашина смерть в сознании Лины оделась капсулой и уже не так болела и зудела. Но бедный Кирилл, сделавшийся её мужем, так и не выяснил что за приступы тоски случаются с его женой на ровном месте.