Однажды, в одну из первых наших встреч, Игорь спросил меня:
-Андрей, как ты думаешь, для чего Господь дал человеку свободу?
Немного подумав, я сказал что “для творчества”, не подозревая насколько для него это было важно.
Игорь аж весь встрепенулся:
- Да! Вот и я говорю, что в первую очередь для творческого преобразования действительности, а не для морального выбора. Дерево познания стояло в Эдеме, потому что должно было там стоять, но на нем все не замыкалось. Большинство людей понимают свободу на уровне “курить или не курить”, “пить или не пить”, не понимая, что творчество- это самая главная тайна, что вокруг этого вертится все. В творчестве человек уподобляется Творцу и становится способным вести с ним диалог.
-Да, и творчество это не просто создание стихов и картин, а радикальное преобразование жизни. Николай Бердяев говорил, что в творчестве заключается оправдание человеческого существования.
-Аминь! Я так и понял, что ты тоже Бердяева читал.
Так мы нашли друг в друге родственные души.
Николай Бердяев – российский христианский философ одинаково далекий от протестантизма, католицизма и ортодоксального православия. Главная тема его сочинений – творческий диалог между Богом человеком,
Игорь, конечно, не написал столько работ, сколько Бердяев, но в чем-то его наследие можно рассматривать как продолжение мыслей оригинального философа и даже как шаг дальше.
В отличии от Бердяева, Игорь все-таки старался не отходить от Евангельского послания ни влево, ни вправо – искупительная жертва Христа стояла для него в центре всего. Это неизбежно переводило вопрос о творчестве из теоретической в практическую плоскость.
Ведь если человек понимает, что за каждую душу идет война между светом и тьмой, что от него, в том числе, может зависеть, где тот или иной человек проведет вечность, тогда призыв Иисуса Христа “идите и научите” становится для него не загадочной фразой зачем-то данной древним апостолам, а смыслом всей жизни. Ведь когда мы отправимся на тот свет, мы не сможем туда взять ни книг, ни песен, ни картин, какими бы они не были гениальными. Единственный плод, который точно будет пребывать в вечности – это спасенные души.
Бердяев говорил, что настоящее творчество – это больше чем создание культурных продуктов, это выход из себя, это канал, соединяющий человека с Творцом.
Игорь пошел дальше. Для него творчество это тоже, прежде всего, непрестанный диалог с Господом, и без этого, он считал, оно теряет свой смысл, но в то же время – это инструмент для преображения своей жизни и окружающей реальности.
И отсюда совершенно органично вытекает его концепция “социумного миссионерства”. У кого-то может вызвать недоумение то что солидный мужчина, к тому же миссионер, играл в двух театральных студиях с молодежью, посещал, как минимум два бардовских клуба и один поэтический , участвовал в гламурных презентациях в кинотеатре “Заря” и в громадном количестве творческих проектов. Но секрет в том, что для Игоря это было не развлечением и даже не эдакой “шпионской” тактикой, а образом жизни, lifestyle, созиданием церкви будущего. Ведь церковь, в его понимании, не организация, которая собирается раз в неделю, а живой организм, виноградная лоза, которая способна ползти по стенам. И мы чувствовали эту церковь в клубе “Подорожник”, “Пиратах пера”, в арт-пространстве “Капуцин”.
Традиционное представление о евангелизме ограничивается проповедью и, в лучшем случае, чудесами и знамениями. Для Игоря ключом к благовестию была дружба. Но не дружба, как миссионерская уловка, а как искреннее желание для всех стать всем, по-настоящему полюбить человека, поделиться с ним самым ценным, что у тебя есть.
Иисус общался с блудницами, мытарями и грешниками и призывал не уходить от мира, как предлагали отшельники, а быть светом этому миру, быть закваской, которая заквашивает все вокруг.
За 2000 лет церковь очень далеко ушла от этого образца, превратившись в изолированную от общества структуру. Это наблюдается и в православии, и в католицизме и даже в протестантизме. Но в том и сила, творческого мышления Игоря, что он отказывался мириться с какой-либо данностью, если она противоречила его представлению об Истине.
Он отказывался даже называть себя протестантом, дерзнув на звание “просто христианина”. Он отказывался от западного формата христианства, равно как и от ортодоксально православного. И подобно тому, как он творил книги и песни, он творил то будущее пробуждение, о котором мечтал, творил его из себя самого.
Однажды он сказал, что купил абонемент в спортзал на год. Я по наивности хотел его одарить его откровением “так это же для социумного миссионерства можно использовать”, а он ответил, что для этого, в общем-то, туда и пошел, что для поддержания формы он мог бы просто на турнике повисеть.
Мы с Игорем часто мечтали о том, что однажды Евангелие, как могущественное цунами затопит Россию. Но вероятно это не будет классическое протестантское пробуждение с массовым покаянием на стадионах и строительством мегацерквей. Это будут задушевные беседы на кухнях, искренние улыбки и смех, посиделки у костра, небывалые еще творческие задумки. Это будет стихийное, не вписывающееся в человеческие программы, народное движение – от сердца к сердцу, от друга к другу, от дома к дому. Божия река должна выйти из каменных берегов, разбиться на множество ручейков и охватить всю страну. И куда бы ни текла она – все там сделается живым.