Пролог.
Впереди идущий споткнулся. Верёвка, соединяющая связку, дёрнула
вперёд. Неожиданно. Я тоже еле устоял. Это усталость. Пожалуй, на
сегодня хватит. Дал команду готовиться к ночёвке. Пока ребята
радостно суетились, я внимательно обследовал «полку». Чёрный
абсолютно непрозрачный камень гладкий как стекло. Глянув на
шагомер, еле слышно присвистнул. С утра, не особо напрягаясь, мы
прошли двойную норму. И весь этот путь по гладкой чёрной дороге.
Достав нож, попробовал поцарапать, – ничего не получилось.
Подполз к обрыву, убедился, что толщина покрытия около пятнадцати
сантиметров. Со стороны пропасти «полка» тоже была тёплой,
несмотря на воздушные потоки, которые стремительно старались
скинуть вниз. Как утащило звук выстрела из пистолета. Это я
попробовал на прочность «полку», выстрелив по касательной. На
гладкой, словно полированной поверхности не осталось и следа.
Достав журнал, стал записывать всё заслуживающего внимания,
кроме ужаса и спец эффектов полки. Была небольшая заминка, откуда
начать. Решил писать с высадки, но вспомнил
Полка
Вещички в вертолёт помогли загрузить бойцы заставы. Таскали молча. Нам не до разговоров. Через час-полтора начнётся совсем друга жизнь и сколько продлится эта другая, есть только примерный план развед управления, то, которое отсюда, ох как, далеко. А может для кого-то из нас, любая известная форма жизни закончится.
Солдатики это понимали и помалкивали, с дурацкими пожеланиями не лезли. Мы неделю стесняли их своим присутствием. Во-первых, привыкали к высоте, во-вторых, согласно плана, путали возможных наблюдателей из «союзников». На авиабазе Баграм внешний периметр охраняли афганцы, и конечно с десяток весточек полетело к «духам», что такого-то, во столько-то, группа с большими рюкзаками вылетела в неизвестном направлении, вертолёт, бортовой такой-то, вернулся пустым. Захват разведгруппы спецназа - лакомый кусок для любой духовской группировки, даже, вроде, лояльной нынешней власти. В здешних горах всё имеет цену. Особенно после того, как пиндосы стали платить зелёными. Тут тысячи две лет племена никого без платы через свои горы-перевалы не пропускали. И чихать со своих вершин они хотели какая там власть вокруг. Советские не платили, то есть подкидывали конечно рис-сахар, бензин-керосин, но денег ведь не платили! Почему бы не заработать? Свои братья-пуштуны из Пакистана объяснили, что одни гяуры платят за отстрел других гяуров хорошие деньги, а вот их посредников убивать, грабить, продавать русским нельзя. Ибо, таким «макаром» заработаешь один раз, они же обеспечат местных на долгие годы. Гяуров - русских-то, много! Так началась новая загогулина в наших отношениях с местным населением.
На ввод наших войск в Афгане никто внимания не обратил. Это был уже третий случай за 50 лет. Населения это никак не касалось. Я ездил сюда каждый год с разными заданиями и всю динамику наблюдал своими глазами. Первые два года по стране можно было передвигаться безбоязненно. Помню такой случай. Попросили мы, группа советских советников-мушаверов, вывезти нас в пятницу (выходной у мусульман) на природу.
- Какого чёрта! Сидим безвылазно, а страны не видели. На речку хотим, рыбки половить.
Вывезли. Пейзаж какой-то неземной красоты. Река стремительная, ледяная. Горы над тобой, под тобой. Красота! Попробовали ловить, куда там, не с нашими примитивными удочками. Плюнули, раскинули скатерть-самобранку. Через полчаса бог его знает откуда заявляется местный бабай с винтовкой на плече. «Буровская» винтовка, сделанная в Британии лет сто назад, и носят они, бабаи, автоматы, винтовки не на ремне, а на плече, как дубину. Так вот, подошёл этот горец, посмотрел, чем мы занимаемся и чего-то прокурлыкал. Афганец-переводчик, ему в ответ. Бабай развернулся и ушёл, через час опять пришёл. С ягнёнком на плечах. Курлыкнул, отдал живность переводчику и ушёл. Мы к Мухамаду:
- Что за дела? Кто такой?
- Пастух, спустился узнать, кто такие, чего делают.- Узнал, что советские-шурави, вот принёс в подарок. Очень извинялся, что одного. Отара хозяина, его только две овцы и два ягнёнка.
Теперь, вряд ли кто последним поделиться. Американцы платят за головы шурави, как когда-то за индейские скальпы. За живых одна цена, за мёртвых другая. Целый прейскурант разработали, где подорванный грузовик с продуктами стоит дешевле сожжённого пустого заправщика. Со временем обиды множились, обычаи кровной мести, хоть не такие суровые как у нас на Кавказе, но тоже присутствуют. Нападения на небольшие горные заставы мы пресекли, уничтожая ближайшие кишлаки, но количество кровников резко возросло. Чтоб не подставлять своих, духи перенесли войну в горы. Нападения на колонны. Минирование дорог, засады на колонны и на охотников за караванами. При таком раскладе, выходило всё по-честному. Мужики резали, рвали друг друга на части разными способами. Мирное населения физически не страдало.
Чтоб вести боевые действия, требуется ресурсы и деньги. Месть местью, но гроши вперёд! Снабжение моджахедов горными тропами. Основные караванные пути мы, знали, но оказывается не все. Стали высылать разведгруппы и картографировать горы. Долго ли продержится разведка без снабжения продуктами, водой и боеприпасами. Если вертушки по ходу группы будут подкидывать ресурсы, какая же это скрытность? У местных свои заставы и наблюдательные пункты имеются. Значить необходимо «тропить».
Чтоб увеличить радиус действия, особо опытные группы разведчиков выбрасываются в район, куда полковая или батальонная разведка сможет добраться на пределе своих возможностей. Устраивает несколько тайников продуктов и боеприпасов и подробно описывает, где можно малыми силами перекрыть тропу или перевал, где взять воду, где можно отдохнуть, ну и много чего, что требуется бойцу, чтобы выжить и задачу выполнить. Вот этим моя группа и занимается.
Аналитиков из аэрофоторазведки заинтересовала некая аномалия на одном хребте. Что-то вроде дороги метров двести ниже вершины, тянущейся более сотни километров. Никак не получалось у фотиков качественно её заснять, то тени закрывали, то рельеф не позволял с нужного ракурса снять, а вот инфракрасном диапазоне она местами неплохо получалась. Что это значит? Чёрти чего, это значит! Что это - горячая река, текущая не вниз, а параллельно вершине, то ли, природная аномалия теплее обычного камня. Вобщем, послали нас посмотреть ну и как обычно, подготовить «тропу разведчика». Может когда и пригодиться. Нужно сказать, что кишлаков или каких других признаков жизни близко не обнаружено, но это тоже ни о чём не говорит. В этих горах были некоторые особенности, мне, во всяком случае, в других местах не встречавшиеся. Вообще, горы все разные. Крым не похож на Кавказ, Памир на Саяны. Здесь горы как параллельные бритвы. Если оседлал вершину, шагай почти по прямой, правда на соседний хребет можно и не попасть, а он вроде рядом, кажется камнем можно добросить. Однажды шесть часов лежал на снегу за камнем. С соседнего хребта снайпер бил. И снега-то почти не было - только там, где солнце не доставало, вот за такой камушек, я и схоронился. А этот змей настырный попался, сместится в сторону - фью, возле ноги пуля каменную крошку высекла. Ну и я за камнем смещаюсь. Он с другой стороны зайдёт… и так пока не стемнело. Тогда мы ещё в своей форме ходили. После этого случая одевались под местных. Оружие тоже брали разнообразное, как духи. Вблизи, конечно, как не маскируйся раскусят, а вот издали может и сыграет.
Вторая особенность - это «червоточины» в скалах. Я в геологии не разбираюсь, только вода вместо того, чтоб как везде, просто стекать вниз, проделывает в горах многокилометровые ходы. Найти такой проход, большая удача. Духи знали и пользовались такими проходами.
Всё! Загрузили свои мешки в вертушку. Пожали прапору, начальнику этой горной засеки, лапу.
- Возвращайтесь всем составом.
- Как придется. Бывай.
Высадка.
Лопасти закрутились. Мандраж обострился. Перед выходами все нервничали. Никто не признавался, но по-своему переживали все. У кого зубы начинали болеть, у кого желудок чудил, кого потряхивать начинало. У меня краски пропадали. Не совсем, конечно, но блекло всё. Вот сейчас сижу, смотрю на топливный бак в салоне «восьмёрки» и ведь знаю, что он оранжевый, а для меня он бледно жёлтый. Прилетим - всё пройдёт. Только долететь ещё нужно!
Это на земле мы асы разведчики, каждый с тремя, четырьмя воинскими специальностями. А в этой железной бочке от тебя ничего не зависит. Сиди, молись, если можешь, вон чеченец Рустам, губами шевелит и лицо ладонями обтирает. Молись Русик, за нас всех Аллаха попроси. Это его земли. Пилоты своё дело знали. Вертолёт то мучительно карабкался вверх, то с креном падал между идущих неведомо куда горных круч. И ведь знаешь, что манёвр, а сердце обрывается, но стучит где-то возле горла. Вы скажете: «Так не бывает». Сам знаю, что полная хрень, но у меня вот так и бывает, ребята. Это в кино, перед выброской всегда находится весельчак, остальных подбадривает. У нас балагуров не имелось, да и что ты тут услышишь. Многоцелевой Ми-8 не такси, комфорта минимум. Группа - одна из пятёрок бригады спецназа. Со своим командиром. Руслан, старший прапорщик, остальные офицеры. Я, им нужен, как собаке пятая нога. Однако у меня приказ возглавить группу, у них - подчиняться. Москва желает иметь реальную оценку подготовки своих верных глаз и ушей.
С полгода назад, мы уже ходили вместе. Вполне удачно. Если б не это, идиотское, «пойди туда, не знаю куда, посмотри на то, чего не может быть», я бы пошёл инспектировать другую группу.
Не знаю, как они, я рад - хорошие ребята, надёжные. С Серёгой, их командиром, я сразу договорился, в оперативное руководство не лезу. Иду, как рядовой член группы, значит и груз на меня распределять как на всех. Это, конечно, оценили. На равнине каждый грамм за спиной на счету, ну а в горах, сами понимаете. К тому же, у меня квалификация - фельдшер первой категории, а с медиком как-то спокойнее. Зрение ночью, как днём. Карате серьёзно занимаюсь лет шесть. Ножевым боем совсем не плохо владею. Нюх хороший, не уникальный, но запахи лучше других чувствую. Стреляю из всего, в общем не обуза, да и не пришлёт Москва, не пойми кого. К тому же как и в прошлый раз, кое-что из полезного оборудования прихватил с собой, тоже жизнь группы облегчит. Серёга, позывной «Уж», знает, что в любую минуту могу взять командование на себя, от этого ему только спокойнее. Как разведотчёт написать в прошлый раз, мы перед выходом к своим договорились, чтоб всё ровно получилось, без противоречий. За умение писать отчёты я и позывной, лично от начальника управления получил. Принесли генерал-полковнику моё описание обстановки в одной африканской стране, как раз там переворот случился не в нашу пользу. Пришлось двое суток по болотам с разной, не нашей живностью, в соседнюю страну выбираться. Сообщить, что посольство наше захвачено - арестовано, узел связи уничтожен. Прочитал генерал моё донесение: «Вот, - говорит, - как отчёты писать нужно, прямо писатель Перов!»
Вот с тех пор мне, этот позывной закрепили. Я, правда, писателя Перова не помню, художник, вроде такой был, но искусство не мой конёк. Орден, первый, тогда я получил, за спасение персонала посольства. Статус в системе тоже изменился. Вот, скажем, вернёмся благополучно, ребятам недельку отдохнуть дадут и опять в горы, а мне реабилитация в санатории и в течении полугода загранкомандировка в спокойную страну. Это, чтоб обид не было.
Официально-то меня здесь нет, командировка в Таджикистан выписана.
Из пилотской кабины вышел бортинженер. Показал большим пальцем вниз, принялся отстёгивать наши неподъёмные рюкзаки.
Всё! В «свободное плаванье». Зашёл к пилотам, хлопнул по плечам, правого и командира. Правый что-то сказал, командир только головой дёрнул и ввёл вертушку в набор. Река, текущая между двух параллельных стен, сверкнув серебром, рванулась вправо вниз. Всё пространство заняла отвесная каменная скала, и вдруг по глазам ослепляющее ударило солнце.
Пилоты одели пижонские тёмные очки. Мы над хребтом! Я к своим. На высадку нам дадут с десяток секунд. И для нас, и для экипажа это очень рискованный этап. Вертолёт будет практически неподвижен, а потом ему ещё нужно скорость набрать и высоту, мы же его прикрыть не сможем, так как сами как слепые котята, во всяком случае какое-то время. Приладили мешки, сверху закутались маскировочными накидками. Серо-коричневыми с одной стороны и черными с изнанки. Ровный свист винта, распался на отдельные фьють-фьють. Лёгкий толчок снизу. Приехали. Дверка в сторону. Прыжок на щебёнку. Удачно. Ничего не подвернул, груз в сторону не повёл. Бегом метров пятнадцать и замри! Всё это, давно отработано, только всё равно, как первый раз. Группа разбежалась по периметру и залегла. «Восьмёрка» взлетела и ушла на другую сторону гряды. Через несколько секунд нырнула вниз. Километров через пятьдесят, проскочит над соседними хребтами и почапает домой.
Горная вершина тянулась строго с севера на юг. Интересующий нас объект на юге. Осмотримся, сделаем первую закладку и вперёд. С востока и запада - почти отвесные обрывы около километра высотой, отсюда угрозы не будет, значит всё внимание на север - юг. Рассматриваю будущее направление в бинокль. Сектор за сектором. Серёга-«Уж» противоположное направление. Километров в ста, если верить аэросъёмке, перевал, там сходятся три хребта. Духи, запросто могут прийти с той стороны. Вообще, местные ребята не очень любопытны. Ходят по прадедушкиным тропам и не очень любят без толку лазить по горам. Тут ведь как? Идёшь, скажем, неделю по комфортному ущелью. Речка шумит, зелень есть. Слева и справа километра два вверх отвесных стенок, только с альпинистскими штучками можно подняться. Приходишь в каменный мешок. Река в скалу нырнула - тупик! Только назад! Топай неделю с отвратительным настроением. Хребет тоже может закончиться крутым бездонным обрывом. Мы везде лазим, описываем. Где отсидеться можно, оборону малыми силами организовать. Где вертушка скрытно высадить-забрать сможет, а где к караванным тропам или кишлакам выйти можно. Так что, скоро мы эти горы будем знать лучше пуштунов и туркменов.
На севере погранцы, уже, на афганской стороне реки Пянж, в горах, как в своих кручах, освоились. В общем, полежали, понаблюдали, ничего подозрительного. Краски вернулись. Небо невообразимой синевы и глубины. Прохладный ветерок обдувает лицо. Правее нашего хребта видно было ещё два, слева из-за более высокой каменной складки виднелись снежные вершины. Лежать на острой щебёнке, размером с кулак, удовольствие небольшое. Летуны сбросили сюда объёмную бомбу, чтоб гарантировано сделать площадку пригодной для десантирования. Такая бомба, это бак с газом тяжелее воздуха. Газ просачивается во все трещины и полости. Через некоторое время происходит подрыв. В горах, использовать такие штуки, почти бесполезно, только вот для таких целей. Закинуть бомбу с самолёта в «червоточину» даже если из неё не стреляют из крупнокалиберных, практически невозможно. А вот площадки, при удачном попадании получаются ровненькие. Два-три метра в глубину дроблёного камня, то что нужно для закладки тайника. Определили место, которое легко найти с компасом, привязали пеленгами к приметным ориентирам, просчитали шагами. Нанесли на бумагу. Я в своём планшете с двумя граммами пластида. Серёга, просто оборачивал свой блокнот, вокруг гранаты. Я выдвинулся на пару километров на юг, Серёга - на север. Ребята, связав все накидки, прикрылись ими и стали копать яму. Как я не старался контролировать весь сектор, но всё время ловил себя, что правую сторону, где должна находиться аномалия, рассматривал более тщательно.
- Ну, чего там, - ожил наушник трофейной китайской «ходи-болтайки».
- Километров в пяти подъём неприятный, разглядеть отсюда трудно, тень. Движения нет, всем заниматься, согласно поставленных задач.
Как мне достался комплект малогабаритных раций, отдельная история.
Китайский подарок.
Был я в командировке в Индии. Зачем не скажу. В городе Насик. Дыра дырою. Провинция. Населения около двух миллионов. Небольшой городишко по местным масштабам. Только там одна из двух крупных военно-воздушных баз Индии. Плюс самый крупный авиастроительный комплекс ХАЛ (Хиндустан аэронавтик лимитед). Въехал в страну как чехословацкий инженер (была такая страна Чехословакия. Прим. автора). Вдруг экстренно выходит на меня майор из нашего посольства, отвечающий за разведку в этом секторе. Так мол и так, духи в Афгане прихватили, видимо, по ошибке китайского дипломата. Китайцы тогда местным помогали оружием и амуницией. Да и в ООН против нас голосовали. Ну, духовские полевые командиры про ООН слыхом не слыхали и за дипломата выкуп назначили. Китайцы, забыв про гордость и то, что всё на свете придумали они, обратились к нам за помощью. Сынок полевого курбаши учился в индийском университете в Бомбее. Вот мне и поставили задачу в виде просьбы, так как я близко (всего двести километров через перевал), найти, сблизится, чего-нибудь узнать личного, чтоб папашу прижать. Как наши умеют любую мелочь преподнести, я знал. Пермит (внутренний паспорт иностранца), у меня был и разрешение на поездки 500 км в любую сторону от Насика. По «легенде», я искал место для строительства завода газ-воды. Так, что взял такси и в Бомбей, в университетский городок. Походил, поспрошал, где студенты-афганцы проживают. Подхожу, из общаги гурьба молодёжи выкатывается. И один, вроде, сильно на фото, что мне майор показал, смахивает. Я в эту толпу винтом вкрутился:
- Простите, молодые люди, племянника, мол, ищу из Чехословакии.
- Не подскажите?
На груди фотоаппарат висит. Сейчас не знаю, но тогда если с индусом заговоришь, и он, увидел у тебя фотик, не отвяжется пока его не снимешь. Вот и эти:
- Мистер фото, плиз.
Ну, щелкнул их несколько раз, потом зеркалку свою индусику какому-то сунул, мол, тоже хочу на память. Сам, к объекту:
- Вроде акцент у Вас не местный. Он мне и представился по полной. Повезло, тот, кто нужен! Фото в обнимку майору передал. Показали это фото отцу-командиру, сразу китайца отдал. Не успел домой вернуться, в Москву вызывают.
- Китайцы орденом тебя наградили. Нужно принять, разрешаем. Название мудрёное, если переводить по-нашему в две строчки не уложишься, как я понял, советскому «Дружбы народов» соответствует. Ещё момент интересный. С этим орденом в любом китайском ресторане бесплатно пить-есть, хоть каждый день можно. Жалко только, что нет у нас китайских ресторанов. Отношения, тогда, у нас с Китаем напряжённые были, но, когда бывал в Генштабе, по форме, обязательно китайский орден рядом с «Боевого Красного знамени» прикалывал. Генералов чуть «кандратий» не хватал.
Так вот, когда в китайском посольстве мне, вместе с нашим послом ордена вручали, китайский посол спросил у меня, нет, ли у меня личных просьб.
- Очень хотелось бы китайскую радиостанцию «Уоки-токи», если можно, конечно.
Все знали, что это копия американской. Ничего там секретного нет, но наши такие не выпускали почему-то. Хотя, удобная штука. Связь до шести километров, ну три, гарантировано. Двое могут говорить, а восемь слушать. В конце этого советско-китайского пати, когда я и думать забыл, вручает мне зелёную коробку с полным комплектом. В нашем положении, одна приёмо-передающая у дозорного впереди, вторая у командира. У остальных наушник на ухе. Парни, не мальчики-колокольчики из города Динь-динь, им команды не нужны. Каждый знал кому, в какой ситуации, что делать. Обстановка может измениться ежесекундно. Осведомлённость всех, большой плюс в нашем деле.
Первая закладка.
Делать закладки в горах дело не простое. Найти подходящую нишу или пещеру, каменную «реку» - осыпь, углубиться в месте, где есть приметные ориентиры, а потом замаскировать, чтобы годами, проходящие мимо люди, не замечали. Стоило учитывать часто случающиеся в этих местах землетрясения и оползни. В Европе было гораздо проще. Сегодня же просто праздник какой-то. Патроны, продукты, воду, медикаменты, для первой закладки, заранее уложили сверху в рюкзаках, так, что ребята справились быстро. Сто двадцать килограмм завернули в плёнку, посыпали известью, аккуратно закидали щебёнкой, постоянно утрамбовывая. Лишние камни равномерно раскидали по площадке. Никаких следов! Даже собака не обозначит. Прелесть не закладка. Радовало, что вес за плечами сократился до приемлемых 50-60 кг.
Подогнали рюкзаки и двойками пошли к круче поднимающейся, над в общем-то ровным хребтом. Километрах в полутора, ещё раз в два бинокля и снайперский прицел осмотрели препятствие. Если нужно запереть этот путь, то лучшего места и не придумаешь. Представьте кусок шестерёнки, поставленной под углом двадцать градусов, высотой метров двести, придайте ей объём и вытяните в длину километров на пять. Каменные глыбы торчали под немыслимыми углами. Поставь там пулемёт или снайпера, мышь днём не проскочит, а ночью туда не залезешь. Вот такая бяка закрывала проход к аномалии, если б мы были туристы, пролезли по правому краю и вся недолга! Однако, тут война, всё-таки и оставлять без осмотра господствующую вершину никак не можем. В горах ведь как, кто выше тот и пан. Альпинистскую подготовку проходили все, но была в группу пара профи.
Рустам, мало того, что вырос в горах Чечено-Ингушетии, с детства с отцом-спасателем, в родных горах самые трудные маршруты прошёл и кандидата в мастера по скалолазанию ещё до армии заработал. Он был в группе самым крупным по росту и телосложению, для разведчика это не плюс, только не в этих горах. Напарник его Саня-Кадет, увлёкшийся горами в Ташкентском пехотном училище, когда нужно было, залазил по Русику, как по лестнице. Прекрасная, взаимодополняющая друг - друга двойка. Позывной Руслана был - Лютик. Он выбрал его сам и искренне считал, что это ласкательное от Лютого. Ребята достали свои маленькие рюкзачки с железками - верёвками, взяли оба комплекта приёмо-передающих переговорников. Мы с Русиком поменялись, он мне пулемёт ПКМ, а я ему свой АПБ, пистолет Стечкина с глушителем. Глушитель сняли, чтоб не мешал, стал обычный АПС, с двадцатью патронами в обойме. Оружие серьёзное, в умелых руках, конечно.
Пока мы, до одури рассматривали глыбы, нависающие над ними, ребята споро продвигались вверх, пока не скрылись на вершине, использовав, по-моему, весь альпинистский арсенал.
В наушниках, кроме обычного горного жаргона:
- Кидаю закладушку;
- Лестницу вешай;
- Сейчас костыль вобью, залезешь мне на плечи.
И тому подобного, ничего тревожного. Всего-то двести метров высоты, а потеряли целый день. Когда ребята спустились, вот-вот солнце за вершины закатится. Ужин с обедом доедали уже в темноте. Следов присутствия человека, высотная разведка, не нашла. Был один неприятный момент. Где-то почти на вершине, замолчали «ходи-болтайки», так что спускались без связи.
У нас заработали. В горах чего только не бывает!
Перегородили хребет, с двух сторон, датчиками движения, дневальных назначили и спать. А звёзды, ребята, какие в горах, а светят как! До луны рукой достать можно, если на эту дикую вершину взобраться.
Что ж за силища эти кручи из земли выдавила. Это Вам не осадочные породы, тут граниты и базальты! Похолодало, конечно, как солнце село, но снизу из ущелья тёплый воздух поднимался, довольно сильными потоками. От конденсирующейся на всём влаги, спасали накидки.
В четыре подъём, плотный завтрак и к правой стороне «шестерёнки». Тут ведь как? В три, даже если луны нет от света звёзд всё видно. В четыре сереет, в пять светает, в семь солнце в зените
На полку.
Стартовали в полумраке, а на половине пути от солнца щурились. Через три часа, когда сил уже почти не осталось, по цепочке передали:
- Есть!
Когда мне помогли спуститься на чёрную гладкую поверхность, минут десять мне, в общем-то, было всё равно. Лёгкие разрывались от бедного кислородом воздуха. Не успевал сделать вдох, а требовалось ещё, ещё. Выдохнуть старался побыстрее и опять вдох. Пот ручьями стекал по лицу и между всеми ложбинками на теле. В глазах круги. Без привычки лазить по таким камешкам ох как не просто, а необходимо и рюкзаки перетащить и следов не оставить. Уоки-токи опять отказали. Они ведь, настоящие, китайские. Когда способность соображать вернулась, пришла неясная тревога. Ничего осознанного, только я привык доверять своим чувствам. Из рюкзаков сделали стенку поперёк тропы, стали осматриваться. Смотреть, правда, особо было некуда. Интересно было, это, да!
С боковой стороны хребта словно прорезана ровная полка. Шириной от пяти до пятнадцати метров. Первое ощущение, какой-то гигант раскалённым совком сделал полоску, пока не известно на какую длину. Также, как ось хребта не была абсолютно ровной, так и полка отклонялась как по горизонтали, так и по вертикали. Абсолютно ровное гладкое черное стекло, глубиной сорок сантиметров. Рассмотрели со стороны обрыва. Со стороны хребта имелась такая же чёрная вертикальная стенка, высотой около двух метров. Стекло гладкое, ни углубления, ни царапины. На ощупь тёплое, скользкое. Бликов не даёт. Солнце на ней не отражается. Никогда ничего похожего не видел. Скалы местами нависали над полкой, как здесь, но ни одного камня на тропе не валялось и ни пылинки. Живности ребята не наблюдали. Змей, паучков, птиц и то не видно. Над соседними хребтами видели, а над этим ни одной. Чувствует ли ещё кто тревогу? Оказалось - все.
Чувства чувствами, а боевую задачу выполнять нужно. Пока бойцы разогревали консервы, попробовали связаться с Баграмом. Рация молчала, как мёртвая. Датчики движения тоже отказали.
Выходит, аномалия блокирует электромагнитные поля. Вот и первый сюрприз!
Справа от полки обрыв с километр, а может два. Расстояние тут определить сложно. Река по дну ущелья течёт, только спуститься вариантов нет. Плохо. Придётся воду экономить, росу собирать.
Полка скользкая, хорошо, что группа в итальянских горных кроссовках «Альпино». Они не скользят. В штатных ботинках и десятка метров не прошли бы. А так, по этой полочке, где и засаду не устроишь, мы по сотне километров в день проходить будем. Пропасть страшила. Перила тут не навесишь. Оправляться по- большому с верёвками придётся, да и ходом в связке идти.
Тревога не проходила, а всё давила и давила, прямо страхом временами захлёстывало. Что ж это такое, явной опасности, вроде, не наблюдалось. Даже наоборот. Только в низу живота что-то окаменело и никак не рассасывалось. Выход этот у меня не первый, да и вообще в разных ситуациях бывал, а тут, не поверите, ребята, даже тяжести рюкзака не ощущал. Ладонь на рукоятке Стечкина. Даже пальцы сводило.
- Расслабься, подыши, - пытался привести себя в норму.
Через сорок пять минут ходьбы быстрым шагом, привал пятнадцать минут. Еле дотянул.
- Что-то тяжеловато идти.
- Втянемся.
- Постоянно ощущаю себя в чьём-то прицеле.
- Есть такое чувство.
- Лютик, пойдёшь вперёд, - заменил дозорного Уж.
- Есть, - ушёл по черной тропе Руслан.
Так шли трое суток. На ночь, «Кадет» залазил на плечи Руслану и забивал в скалу над стеклянной стенкой шлямбуры со скобами. К ним и привязывались, чтоб не скатиться.
В «стекло» ничего вбить было невозможно, даже поцарапать не получалось. Ощущение близкой беды не отпускало и все давно поняли, что виной всему это необычная дорога. Зато чудесным образом, вес груза как бы уменьшился и усталость не скручивала ночью мышцы. Шли мы всё-таки хорошо. Никогда так быстро не ходили.
Психический пресс мешал думать, поэтому практически не разговаривали. Действовали на автомате. К пяти утра дорожка высыхала от росы и вперёд. Привал, лёгким бегом, вперёд.
Привал, вперёд, поели, отдохнули, вперёд. Описывать было нечего, отмечали только пройденное по шагомерам, расстояние. По ночам дневалили двойками. Самое тяжёлое в этом поиске. Лежишь возле вертикальной стенки, звёзды над тобой, перед тобой и, кажется, что в пропасть сползаешь. Медленно, так, незаметно. Дёрг, за верёвку, да нет, нормально всё. Через пять минут опять, дёрг! Ну и на отдыхе тоже не лучше. Так вот все и дёргались по ночам. Утро как облегчение. Добежали, где казалась, кончилась проклятая тропа.
Видения.
Фигушки, хребет влево поворачивал градусов на 50.
Прохожу я этот поворот, и тут, мать честная, пятиэтажка панельная стоит хрущёвских времён. Поперёк тропы.
Нет, дорогу не перекрывает, только крайний подъезд передо мной, а дом как бы в скалу уходит, но я не замечаю, мне в подъезд нужно. Открываю дверь с провисшей пружиной, у стекла вверху уголок отколот, само стекло другой краской замазано.
Дверь коричневая когда-то была, а стекло какой- то зелёной, скорее бутылочной, да и не закрашено, а так вымазано. Поднимаюсь по ступенькам. В пролёте между первым и вторым этажом на полу с окурками, рация наша стоит, с антенной развёрнутой, гарнитура на подоконнике. Чего- то бубнят в наушнике. Подношу к голове. Бац, искра прям в лицо. Бац другая.
«Уж» - Серёга трясет за грудки.
- Очухался, или ещё вмазать?!
Слабость такая навалилась, что потихоньку садиться начал. Во рту, всё пространство сухой язык занимает, даже дышать трудно. Серёга флягу отстегнул, плеснул в лицо,
- Пей.
- Чего это с тобой?
- Галю…, потянулся к фляжке.
- Глюки у меня, ребята.
- Может, спиртику? Ты всю связку тормознул. Стоишь лицом к стене и маршируешь, не отзываешься, когда руками пассы делать начал, я тебе, пардон, по мордам ладошкой. Двух раз хватило. Раньше такое случалось?
- Думаешь был бы здесь, если б бывало.
Пока пил, запивал водой, ребята доложили, что здесь можно к реке спуститься.
- Рюкзаки здесь оставим, метров двадцать на верёвках, дальше почти нормально.
- Мы с радистом останемся, а вы спускайтесь. Всё равно я, как тюфяк, в один момент силу как высосало. Серёга, это место такое. Проклятое.
- Да я, давно понял. Не хотел говорить, чтоб ты меня за чокнутого не держал.
Спирт начал работать, и потихоньку жизненная энергия стала возвращаться. Вместе с Толиком-радистом, лёжа на краю полки, наблюдали как ребята спускаются к реке. Лютик с Кадетом шли первыми и сначала спускали камнепады. Под слоем «мелочи» громадные валуны с острыми гранями.
Толик, позывной Пиф спросил,
- Тебе не кажется странным эта сыпуха.
- Чем?
- Всем. Сколько идём везде почти отвесные обрывы, что на нашем хребте, что на соседнем. Нигде не видели не следов обвалов ни одной сыпухи.
Подозрительный какой- то отвал.
- Обвалилась часть скалы, скажем, при землетрясении.
- Я вот и ищу, откуда эта масса могла отвалиться.
- Может когда-то карниз над этой полкой нависал.
- Может и карниз, пойду-ка я вперёд по полке, до конца сыпухи пройдусь.
- Под ноги поглядывай, а то вперёд наших искупаешься.
Ребята почти спустились к реке, когда Пиф вернулся. Во-первых, он бежал, с перекошенным от ужаса лицом. Пару раз оглянулся назад, ну я, понятное дело, подтянул пулемёт. Он с разгона плюхнулся на тропу возле меня. Так бы и проскользил бы дальше по полке, если б я не ухватил его за шиворот.
- Что?
Ответа не дождался, а сам уже понял: «чёрная тропа»! Достал фляжку со спиртом:
- Мне ж помогло!
- Пей.
Толян по образованию был прикладным математиком, в разведку попал случайно, после института призвали на два года, понравилось. Решил остаться в армии. Таких офицеров, без военного образования в вооружённых силах называли «пиджаками». Это я к чему - мысли свои, всегда внятно и стройно излагал. А тут - зубами стучит, руками водит и только.
- Ыыы, эээ...
- Накати ещё пару глотков.
Выпил, чего-то сказать хотел, задохнулся, закашлялся, аж посинел лицом. Упал лицом вниз, сжал голову руками.
- Ого, видно не подъезд пятиэтажки он там увидел!
Как-то без перехода, засопел. Уснул! Из ущелья раздался двойной свист. Пристегнув к ночной страховке «Пифа», заглянул в пропасть. «Кадет» уже стоял на вершине осыпи и готовился пройти вертикальный участок. Через несколько минут я, помог ему взобраться на стекло полки.
- Сон - тренаж? - кивнул в сторону «Пифа».
- Пусть спит, ты чего туда - сюда лазаешь.
Дровиняка в камнях застряла, костерок можно развести. Кулеш сварим. Как с графиком, можем себе позволить? Шли вроде неплохо.
- Сегодня привал объявляю. Доставай концентрат, ну и чего там ещё требуется.
- А знаешь, командир, метров тридцать вниз и этот ужас кончается. Голова чистая, словно мозги водой промыли.
- О, значит и радио внизу может заработать.
- Запросто, там прям такое блаженство, конечно заработает, обязательно должно заработать. Я твоих «китайцев» заберу. Попробуем.
- Бери, да скажи, чтоб в этой благодати, воду сырую никто не пил.
- Знаем, знаем. Амёба! Давай, чего постирать.
- Я сам.
- Носки грязные давай, к тому времени как вы спуститесь, они уже высохнут.
- Лады.
Отдал ему пару хэбэшных и пару шерстяных носков. Чего на теле сушить, пусть ветерком продует.
Саня-«Кадет» - военный до последней клеточки. Отец у него военный, деды воевали. С детства мамаша пристроила его в Суворовское училище, так что Шурик другой жизни и не знал. И эта жизнь ему нравилась. К отпуску списывался с такими же чокнутыми и проводил отпуск, покоряя очередную вершину. Хороший парень, моего роста, худощавый. Особых бицепсов-трицепсов нет, но тело как из верёвок свито. Фантастически выносливый мужчина.
- Часа через два, сменим Вас, - обнадёжил «благодетель», лихо, соскальзывая вдоль вертикальной стенки вниз.
Пасть в тамбуре.
«Пиф» открыл глаза, рывком сел. Несколько раз моргнул своими бархатными ресницами. Глаза у него красивые и ресницы - девушки обзавидуются. Всё остальное, мягко говоря, подкачало. Нос - на троих бы хватило, и губы, как оладьи. Кожа вся ямками побита. Не знаю точно, что в русском определении значит «Черти на лице горох молотили», но только на него посмотришь, сразу эта идиома приходит в голову.
Страдал, наверное, в школе и в университете. Может поэтому и в армию пошёл. Здесь, как двести лет назад. Зубы есть? Зрение нормальное? На курок есть чем давить? Годен! Службу тащишь справно? Молодец! А тащил он хорошо, раз за несколько лет в элитную часть перевели. Хотя не здесь ему место. Аналитиком в штабе ему бы сидеть. Светлая голова.
Я, когда по прошлому рейду донесение составлял так и написал: «Желательно использовать при анализе и обработке данных». Может, когда начальство и прочитает. В нашем положении я на его мозги сильно рассчитывал. Пиф плеснул воды на ладонь, умылся. (Чего теперь воду экономить!)
- Ты разговаривал с кем-то или мне приснилось?
- «Кадет» заходил, кулеш варить будет.
- Здорово, люблю его стряпню. Всегда травки сушёные с собой берёт. Кинет на кончике ножа, а вкус… За уши не оттянешь!
- Ладно, Толян, рассказывай, что видел.
- Видишь выступ на тропе, - он показал пальцем.
- Шириной около трёх метров, длиной метров пять.
Тропа в этом месте не сужалась, а плавненько выступ обтекала.
- Если б я не искал и не догадался руками пощупать, запросто мимо прошёл.
- Такая же чернота, - он постучал костяшками пальцев по черной стенке.
- Руками начал ощупывать, с тыльной стороны между чернотой стенки и чернотой выступа – проход. Рука проваливается. Прикинь, шириной два метра. Руку туда вставляешь и нет руки. Вытащил - порядок. Ни зуда, ни холода, только ужас всего пронизывает.
Собрал волю, какая есть, набрал воздуха и шагнул туда, в черноту. Внутри темнота, но не абсолютная,- он опять постучал по стенке.
- А как ночью. Что-то вроде тамбура, а метрах в трёх пасть с вот такими зубами.
Он стукнул ребром ладони по другой руке в районе локтя, как рыбаки размер выловленной рыбы показывают.
- Воняет из пасти дохлятиной и дыхание жаркое, язык красный слюнявый всё чётко вижу. Расстояние между верхними и нижними зубами больше меня. - Он передёрнул плечами:
- Раскрывается пасть ещё больше и прыгает на меня. И что, Жень характерно, я, точно знаю, что «схарчит» она меня в один момент. Оттолкнулся ногами и спиной вылетел из этой тьмы. Упал на пятую точку, а в темноте зубы - лязг! До сих пор в голове этот звук сидит. Ну, а как рванул оттуда, ты видел.
- Пока сюда шли, я всё время думал, на фига сделана эта полка. Что она искусственная, у меня, сомнений нет. Мы прошли по ней километров четыреста. Так?
- Почти попал.
- Скорее всего, здесь середина.
- Зачем такое устройство, с психической накачкой. Для охраны? Нет. Для пешеходных прогулок, само собой, нет. Или антенна или генератор, или и то и другое.
- Генератор чего?
- Ну, скажем преобразовывает фотоны света.
- В электричество?
- Не важно. Тот, кто смог так процарапать скалу, может использовать неизвестные нам виды энергии. За проходом база или устройство. Укрыто так, что ещё тысячу лет простоит в неизвестности.
- Выходит, начальство послало нас, не просто так.
- Толян, тебе это ничего не напоминает?
- ???
- Наши закладки. Ими тоже не известно кто и когда воспользуется.
- Можно принять как версию.
- Тогда мы тоже сделаем здесь свою закладку. Не прямо здесь, а внизу на этом отвале.
- Внизу должна рация заработать, дадим радио в ваш штаб.
- Снизу может не достать.
- Дадим «Всем, кто меня слышит, передать для…».
Всё, привал закончился. Просигналили вниз ракетой, и давай вынимать из рюкзаков, всё для закладки. Себе оставляем продукты на две недели, по полтора БК (согласно Уставу). Остальное в тайник.
Анализ 1.
Так! Что мы имеем? Аномалию, внушающую страх, блокирующую работу электроприборов и с гравитационными штучками. Если принять версию Пифа, что склон, по которому можно спуститься к реке, рукотворный, то можно предположить, что в скале вырезан очень значительный объём. Центр сыпухи как раз возле обнаруженного Пифом прохода.
Вход на эту «полку» максимально затруднён, значит, и с другой стороны нас будет ожидать что-то подобное. Можно дойти до конца, чтоб получить точную длину аномалии. Таким образом приказ будет выполнен только , командование поставило задачу разобраться, значит проникнуть внутрь нужно будет ещё попытаться.
Ночёвка.
Шли мы, пока очень хорошо, перекрывая все нормативы. Налегке пойдём ещё быстрее. До захода солнца, всё успели. Заложили удобный тайник, горячего супчика похлебали. Отправили шифровку для начальства, мол живы, выполняем задание. Растёрлись ледяной речной водой. Постирались. Ночёвку решили устроить внизу, хоть одну ночь отдохнём как люди. Перед сном рассказал группе, что думал, попросил высказаться. Решили с утра, двойку послать по тропе. Остальные будут пытаться пройти через хитрый проход.
С заходом солнца резко похолодало, здесь камни не греют как полка, а наоборот вытягивают тепло из тебя. Нет в мире совершенства. Утром, открыв глаза, увидел Лютика, творящего намаз. Отошёл в сторонку, сделал Дзю нбиун до, разминку на суставы. В двух метрах упал камень. Поднял голову и на первый взгляд никого не увидел. Мысленно разделив пространство на квадраты, в одном заметил чуть выглядывающий пулемётный ствол. Кинул туда камень. Появилась голова в чалме. «Ходок» - утренний дозорный. Хорошую позицию занял. «Ходок» скорчил удивлённую рожицу, а одними губами спросил:
- Как?
На пальцах объяснил: «Ствол».
Народ зашевелился. Начались утренние хлопоты. Когда оказался рядом с Русиком, спросил:
- На войне и в походе правоверные, вроде, не обязаны делать намаз?
- Ты, командир, не понимаешь. Намаз - это не обязанность. Это…
- Да я, не против. Даже за. Если поможет.
- Командир, ты знаешь, каждый мусульманин должен сделать хадж в Мекку. Там есть Кааба. Её нужно обойти три раза. В основании вправленный в серебро таинственный чёрный камень, не дающий бликов. Говорят, с этого места начался весь наш мир. Если этот камень такой же как полка, представляешь, что будет.
- Пока нет.
- В исламском мире начнётся такая каша! Страшно представить.
- Всё равно не догоняю.
- Если имамы объяснят с религиозной точки зрения, то никто не помешает пуштунам объявить, что мир начался здесь и хадж нужно делать сюда.
- Плюнь ты на это. Возможно это совсем другой камень или совсем не камень.
- Погоди, разреши мне первому в проход войти. Может меня пропустят, как мусульманина.
- Чего ж тогда страх и на тебя давит, в прочем попробуй, проверим и религиозную версию. Поднялись на полку, причём последние метры с чётким ощущением, что верёвка через мгновение порвётся, а в затылок целится бабай с жиденькой бородой. Отправили в командировку «Кадета» с «Ходоком». Добежать до конца полки. Обвязали страховкой Лютика. Дёрнет раз - вытаскиваем. Два раза - всё в норме.
Шагнул Растам в темноту и пропал. Не колыхнулось ничего, как утонул в камне. Верёвка дёрнулась два раза и плавно потянула в страшную неизвестность. Потравили, но больше метра не потребовалось.
- Неужто получилось?!
- Попробую заглянуть, - «Уж» сделал пару шагов к мнимой стенке и тут же отпрянул назад.
- Уф,- Серёга сел на полку.
- Чётко увидел, как мне гильотина отрубает всё что просунется, через границу.
- Границу чего?
- Света и тьмы.
Русик, через пять минут вышел сам. На протянутую фляжку смотрел секунд десять, но пить не стал, присел рядом с «Ужом».
- Не впустил меня.
- Кто?
- Отец.
Заросшее до самых глаз, жёсткой растительностью лицо, посерело.
- Я потом расскажу. Сколько времени я был там?
- Около пяти минут.
- Я прожил там вечер и ночь.
Рассказ прапорщика Магомадова (п. Лютик).
Воздуха не было. Была смесь известковой пыли, сгоревшего дизельного топлива, ещё много чего сгоревшего. Кожа зудела от кирпичной крошки и сухой извёстки. Руки в пороховом нагаре. Свист падающей мины, взрыв, грохот падающих стен. Всё заволокло белым облаком. Облако ворвалось в разбитое окно с остатками рамы. Опять извёстка. В ушах, глазах, в горле. Под правой рукой, из-под жёлтой тряпки с бахромой выглядывал пластиковый приклад.
Опять мина. На этот раз где-то сзади. Нужно выбираться из этого квадрата. Осторожно снял тряпку. Ого! Новенький калашников с подствольником. Я такие только у московских спецов видел и то издали. Отстегнул рожок. Патроны калибром пять с небольшим. Полный магазин. Ствол холодный, но из этого красавца сегодня стреляли. Осторожно выглянул в окно. Ничего не видно. Белая муть перемешивается с чёрной жирной копотью. Я в стандартной советской квартире, только здесь всё кроме дивана разбито.
Мина! Бах.
Недалеко. Кто это, такой упорный, по жилому дому садит. Зашёл в соседнюю комнату, тут тоже всё покрыто белым, но хоть уцелела застеленная кровать, ковёр на стенке. На ковре - кавказский кинжал, на другой стене - фотографии. Взгляд мазнул по рамкам и остановился на верхней. Пожилой аксакал в папахе и черкеске. Это чеченская квартира. Моя семья жила в такой же.
Бах! Что-то загрохотало и посыпалось. Ну кого ты, в пятиэтажке из миномёта можешь накрыть? Корректировщика или снайпера на чердаке. Так он, давно бы ушёл. Вышел в подъезд. Дверь квартиры напротив открыта. Прошел через неё на балкон, перелез на соседний. Выйду через этот подъезд. Весь балкон в стреляных гильзах. Свежих. В комнате валяются два пустых выстрела от «Мухи» и окровавленные бинты, пустой шприц-тюбик. Старую повязку срезали ножом, обезболили, наложили новую. Ох, не жилец этот раненный, если только к хирургам не попал. Опять рванула мина.
Нужно посмотреть, кто это так глупо стреляет. Спустился с третьего этажа по лестнице соседнего подъезда. Поднявшийся ветер унёс известковое облако, а вот копоть от сгоревшего БТРа, как раз напротив подъезда, продолжала закрывать левую сторону улицы. Бэтэр был наш и несколько тел возле тоже в советской форме. Метрах в ста догорал ещё один. Да, что за Сталинград здесь твориться?!
Напротив, ещё пятиэтажка - несколько квартир выгорело. Из пустых оконных проёмов курился дымок. Пройду дом насквозь, где-то там должны быть миномётчики. В городе грохотало с разных сторон.
За этой пятиэтажкой стояла школа. Моя школа. И город был мой – Грозный. Самый красивый город в мире. До родительского дома, рукой подать. Уйму миномётчиков и домой. Правее школы котельная, скорее всего стреляют оттуда. Когда оставалось метров сто, по мне открыли огонь в два ствола. Били неумело, длинными очередями. Салабоны косорукие. Так вам патронов ненадолго хватит. Подобрался поближе, спокойно рассмотрел. Наши советские, только на шапках почему-то, нет ни звёзд, ни кокард.
- Эй, землячки, кончай палить, свои.
Стрельба прекратилась.
- Сержант, чего делать. Свои говорят.
- Кто такой?
- Гвардии прапорщик Магомадов, 258 бригада специального назначения.
- Разведка, что ли?
- Разведка, зёма, разведка, - сказал, вставая и забрасывая автомат на плечо.
На территории котельной я обнаружил отделение насмерть перепуганных солдат, при двух миномётах и одном сержанте.
- Где офицер?
- Два часа назад ушёл за указаниями.
- Так, слушай мою команду. Огонь прекратить. Всех сюда.
- Огонь вести короткими очередями, два, три патрона, а лучше одиночными. Сержант, четверых на крышу. Занять круговую оборону. Окопчики отройте. Ждите приказа от своего командования.
- Товарищ прапорщик, чехи близко?
- Гвардии прапорщик!
- Что за чехи, что на нас братская Чехословакия напала и до Грозного дошла?! Бред какой-то.
- Я, никого близко не видел. Только следы.
- Они по подвалам сидят и с крыш стреляют.
- Ладно, бойцы, воюйте, у меня свои задачи, но подвалы, там и там, проверю.
Сержант за мной, как собачка.
- Товарищ гвард…
- Ну?
- Долго нам здесь сидеть? У нас даже сухпая нет.
- До утра ждите, не подохните. Если не заберут, подрывай свои трубы, и идите в сторону интенсивной стрельбы. А вообще, сержант, тебя сюда не окурки собирать послали, воюй как по уставу положено.
- Всё, бывай. Костры не жгите и не спите все разом. Прощай.
Сдёрнул автомат с плеча и побежал рваным зигзагом в сторону дома. Что же это за чехи, которые по подвалам сидят и солдат с крыш расстреливают. Нужно было торопиться, скоро совсем темно станет. Когда пробегал возле цоколя соседнего с родительским домом здания, в вентотверстии заметил отблески пламени. В подвале кто-то есть. Поглядим. Оббежал дом, зашёл в подъезд и чуть не влетел на растяжку. Спасло, что нить была армейская зелёного цвета, а пол густо засыпан белой пудрой сухой извёстки. Аккуратно перешагнул через смертельную нитку, спустился в подвал.
Наш дом и этот, соседний заселили одновременно. Мы с мальчишками этого дома вместе отбивались от заселившихся в другие дома микрорайона ранее нас, таких же сопляков, но считавших, что это их район. Меня в этом доме знали все, и я всех знал.
Когда я приезжал в отпуск. Отец надевал свой лучший костюм со значком «Мастер спорта по альпинизму» и вечером, мы обходили лавочки и беседки вокруг ближайших домов.
Старики трясли мне руку. Отчего медали на парадном мундире звенели.
- Ай, молодец Султан. Какого воина вырастил.
Иногда в чьём-нибудь окне, из-за занавески выглядывала девичье лицо, если я поднимал голову, пряталась, но не очень быстро.
- Оцени, мол.
Те, у кого не было балконов, в подвале, отгородили себе что-то вроде кладовок. Теперь часть перегородок была сломана. Везде сидели или на каких-то тяпках лежали соседи. Горел костёр. Вокруг сидели вооружённые люди.
- Рустам, иди сюда, позвал бывший одноклассник, почему-то постаревший лет на двадцать.
- Ассалам Алейкум.
- Ваалейкум Ассалам.
Мы обнялись по чеченскому обычаю.
- Садись, есть хочешь? Ты чего здесь, а не в горах?
- Своих решил проведать.
Я не знал, чего отвечать, не понимал, почему мне не удивляются и в каких горах я должен был сейчас находиться, поэтому решил, что лучше, если вопросы я, буду задавать.
- Огонь с улицы видно.
- Пусть. Мы солдатам так наваляли, они днём сюда не сунуться. Миномётчиков завтра найдём, в футбол головами играть будем.
- Они стрелять не будут.
- Ай, джигит, недаром тебе школу поручили. Таких же воинов сделай.
- Где мои, знаешь?
Конечно. Тётю Зумрад в село отправили, ещё до того, а отец домой спать пошёл. Ваша квартира, волей Аллаха, не пострадала. Гордый! Мне, говорит никто не запретит в своей кровати спать! С нами, из дробовика по солдатам стрелял. Я говорю, хочешь автомат дам? Не, говорит, не надо. Вижу плохо, а из дробовика может в кого и попаду.
Грудь мне стиснуло. Зрение у него… В квартире ничего найти не мог. Вечно на маму ворчал,
- Куда ты всё прячешь.
Очки носить стеснялся. Что же здесь происходит?
- Руслан, ты как мимо растяжки прошёл?
- А, - я махнул рукой. Внимание привлёк разговор на чуть знакомом языке за фанерной перегородкой.
- Кто там? - Большим пальцем показал за спину.
- Друзья, нам помогать приехали.
Я поднялся, прошёл за перегородку.
Точно! Духи-афганцы. Под нашими бушлатами тёплые рубахи до колен, шапки, такие удобные в горах, но здесь выглядевшие по-идиотски. Ладонь стиснула автомат.
- Рузба хаир.
- Салам, - один что-то прокурлыкал, и вся троица заржала, а этот зыркнул моментально ставшим злым глазом и добавил,
- Бача.
Мальчиком меня назвал, понял видать, кто им хвоста накручивал. Разозлить хотел. Я, наоборот успокоился. Время покажет кто здесь, кто. Мстить приехали. Ну тут и останетесь! Вернулся к костру. За перегородкой опять развеселились.
- Друзья, говоришь.
- Да ладно, пока за нас воюют, а потом разберёмся, Мансур провёл ногтем возле шеи.
Хороши союзные отношения.
- Пойду к отцу.
- Возьми фонарь. Растяжки во всех подъездах. И не обязательно на входе.
Может нужно чего, патроны или еда. У нас, хвала Аллаху, всего полно.
- Сухпай есть?
- Вон в ящике, возле стены, рядом консервы.
Взял коробку, попрощался. Нужно миномётчиков выводить. Проходя мимо домов, приникал к окошкам вентиляции подвалов. В одном услышал стон. В подвале нашёл бойца с перебитой ногой.
- Что ж ты, себе шину не наложил и повязку кое-как сделал.
- Больно, дяденька.
- Терпи, казак, атаманом станешь или хотя бы живым останешься.
Перевязал, как следует, шину смастерил.
- Теперь терпи. На горбу понесу, тут не далеко.
Пацан ничего не весил, но мешала торчащая нога и коробка с пайком. Опять возвращаться не хотелось.
Когда раздалось: - Стой! Стрелять буду! - слегка взопрел.
- А, «Кто идёт?» Я за тебя спрашивать буду?
- Товарищ гвардии прапорщик!
- Всем подъём! Обезболку дайте, кто со страху не выкинул.
Аптечки были у всех. Вколол раненому через бриджи выше перелома шприц-тюбик.
- Спи, пока.
Вот вам харчи, разделите. Берёте раненного и быстро отсюда. Утром вас резать, придут, так что подальше уйти нужно.
На минах кусок брезента видел, на пожарном щите лопаты, сделайте носилки и бегом. Вон, по этой улице, прямо по середине. Через пятнадцать минут меняйтесь. Направление, туда, где зарево. Если до утра не выйдите к нашим, заходите в любой подъезд, только не в подвал и в подъезде на растяжки обращайте внимание, то есть без суеты. Замыкающий, сержант.
- Есть.
- Това…
- Не могу я с Вами, ребята.
Сержант, прицельные устройства с миномётов, снять не забудь. Идёшь последним, следы заметай, где остаются.
- ?
- Чем хочешь, хоть своим бушлатом.
- Всё. Удачи.
На бегу к дому подумал,
- Какие у них шансы до своих добраться. Наверное, как у всех на войне 50 на 50.
Перед своим подъездом включил фонарь. Растяжку нашёл перед площадкой первого этажа. Пока не понимаю для кого этот «сюрприз», но отец точно может его не заметить. Ргдешку снял, а нитку просто так натянул. Не спеша поднялся на свой четвёртый этаж, по привычке надавил чёрную кнопку звонка. Электричества нет. Не громко постучал, а сам подумал, как быстро людей можно опустить в первобытное состояние. Нет света, тепла, газа, канализации. Без талантливых вождей, которые введут новые правила общежития, народ быстро скатиться в дичь. Сильный и наглый будет пользоваться теми, малыми крохами, что сможет отнять. Остальные будут подыхать.
- Кто там?
- Молодец, неслышно подошёл.
- Это, я, отец. Откройте.
Дверь открылась. В живот мне смотрели два ствола старенькой «тулки».
- Зачем ты пришёл, Рустам? Ты предаёшь свой народ, веру прадедов наших.
- Погодите, отец, я ничего не понимаю.
- Это люди тебя не понимают. Мы так тобой гордились. Сперва всенародно отказался стрелять в русских, спасибо Джохару, продли Аллах его годы, заступился за тебя. Определил преподавать в разведшколу. Так ты и оттуда сбежал, сейчас вражеских солдат спас. Уходи.
- Погодите, отец. Два часа назад я был в горах Афганистана в 1984 году. Какие вражеские солдаты, какие «чехи», почему здесь афганцы, что происходит?
- Слава Аллаху. Он лишил тебя разума. Ты не знал, что творишь. Бедный мой мальчик. Сейчас 1995 год. Солдаты пришли отобрать нашу независимость.
- Независимость от кого?
- Конечно от России.
- А СССР?
- Давно распался.
- Можно мне войти, что-то мне присесть захотелось.
- Нельзя тебе сюда входить. Иди скорей к своим в 84-й, храни тебя Аллах.
Такую фантастическую историю рассказал Русик, отведя нас с «Ужом» в сторонку. Серёга вопросительно смотрел на меня.
Ну, что, этот бред никому рассказывать нельзя, я понял сразу.
- Так, братцы, дружно забыли. Так забыли, чтоб под скополамином не вспомнить. За такую историю нас в лучшем случае из армии попрут, про худшие варианты и думать не хочу.
- Говорить будешь так: вошёл в темноту, увидел отца, отец тебя прогнал.
В принципе, это правда. Детали забыть! Всем.
Итак, что мы имеем. Непреодолимую преграду, вызывающую галлюцинации. Нахрапом её не взять, но поэкспериментировать можно.
«Пиф» и «Уж», хорошо образованные, обладающие как воображением, так и способностью связывать разрозненные факты, видели угрозу как бы в чистом виде.
У более приземлённого Лютика видения вокруг местечковых идей: «как бы мы прекрасно жили без Советского Союза». На Кубани и в Сибири я тоже слышал такие разговоры. Нужно послать «Шатуна». Сибиряк из таёжной деревни. До военного училища телевизора не видел. Жена, дочь, родители - вот его Вселенная. Что его тоже не впустят, я не сомневался, но интересно, что он увидит.
- Серёга, запускай «Шатуна».
«Уж» подошёл к разведчику, протянул ему конец страховки: «Давай, Григорий Григорьевич».
«Шатуна» звали по имени, отчеству за неторопливую степенность. Нет, увальнем он не был. Имел нормальные для бойца-профессионала реакции, но какую-то обстоятельность прямо излучал. Григорий сделал в темноте пару шагов и через мгновение вернулся на свет.
Такого Шатуна я ещё не видел. Пошатываясь, он вышел из темноты и медленно направился прямо в пропасть.
- Вали его, - крикнул Серёга, изо всех сил натягивая страховку.
Сбили с ног, навалились вчетвером сверху. Я так скажу, ребята, ощущение такое, как будто не семидесятикилограммового мужчину пытаемся удержать, а быка центнера на три. Тут ещё этот медведь въехал локтем мне почти в глаз, я слегка поплыл, отчётливо представляя картинку, как от следующего рывка я лечу в пропасть, стаскивая за собой всю эту кучу.
Тут сверху полилась вода, кто-то ухитрился достать фляжку и лил воду, стараясь попасть на голову «Шатуна».
- Гришка, - орал Серёга, - это мираж, галюны, не правда, всё это.
То ли вода помогла, то ли отпустило его.
- Всё мужики, хорэ, - прохрипел, разом обмякший, Григорий Григорьевич.
Распутались, расползлись вдоль полки. Лёгким опять не хватало воздуха, а тут ещё глаз стал стремительно заплывать.
- Чёрт тебя задери, Григорий Григорьевич.
Рассказ ст. л-та Бударова (п. Шатун).
Привокзальная площадь. Отъезжающие, провожающие, приехавшие. Толчея. Гомон. Сигналы машин. Мелкий дождь. Дождь в дорогу хорошая примета. Мне торопиться некуда. Свою здоровенную сумку, «мечта оккупанта» с гостинцами для родителей и родни я ещё утром завез в камеру хранения и по мелким делам ездил с импортным «дипломатом».
Света с Вероничкой уехали к родителям две недели назад, пока меня ещё не было в Союзе. Зато вернёмся вместе. Отпуск у меня большой. Всё успею.
Рыбалка, грибы, ягоды. Жену с дочкой уведу на озеро дня на три. Пусть Вероничка в настоящей тайге поживёт. Сама рыбу поймает. Будет что в сочинении «Как я провёл лето», написать. Поезд приходит вовремя, можно выйти на перрон. Подхожу к своей ячейке в камере хранения. Набираю код. Вытаскиваю сумку. Из сумки капает, что-то тёмное. Не было у меня ничего жидкого. Грудь стиснуло, в животе заледенело. Отстёгиваю ремни, не верными пальцами рву молнию…
В сумке Вероничка вся в крови. Кровь не свернулась - свежая. Девочка моя не дышит. Осторожно вынимаю её. Волосы русые тёмные от крови, а личико белое, как китайский фарфор. Пальцами, в крови моей девоньки, ищу пульс. Биенья, даже слабого на шее нет. Вдруг, она открывает свои бездонные глазки, окровавленными губами шепчет: «Папочка, спаси нас!»
- Скорее, папочка.
Как тряпочка на руках обмякла.
В голове колокольчик её голоса: - Спаси! Спаси!
- Бросил, не уберёг. Сволочь, гад ползучий.
Ни фига себе история! У меня бы тоже башню снесло. Приложил пистолет к подбитому глазу. Как не вовремя. А когда такие дела бывают к сроку?
- Командир, не держи зла, не в себе был.
- Да, ладно, что я не понимаю. Давайте братцы перекусим, что ли.
Без удовольствия ковырялись в банках каши с тушенкой, наверняка каждый вспоминал вчерашний кулеш, который вычерпали до последней ложки.
- Может, вниз спустимся, - спросил Серёга.
- Налей-ка мне грамм сто.
Попробую под бемсом пройти. Моя очередь. Сто грамм чистого, это практически стакан водки.
Ещё одна идея пришла в голову. Попробую войти без оружия. Передал Серёге всё что стреляло, взрывалось и резало. Подошёл к границе, подёргал за страховочную верёвку. Страх сковал мышцы, как перед первым парашютным прыжком. Там хоть, видно было куда полетишь, а тут…
Деваться некуда. В спину глядят три пары глаз. Вдохнул поглубже…
Встреча.
- Сколько тебя можно ждать.
Незнакомый мужчина в клетчатой рубашке с коротким рукавом, слегка расходившийся на круглом животике, показал на небольшой кожаный диван. Сам он сидел на таком же. Между диванами деревянный стол. На столе две кружки пива и розетки с разными орешками. Кафе или бар. Кроме столика всё вокруг как в тумане. Смазано. Негромкий гомон, сопутствующий подобным заведениям, скорее угадывался.
- Присаживайся, это хорошее немецкое хель бир, как ты любишь. Всё бегаешь, стреляешь?
- Вы кто? - спросил, устраиваясь на удобном диванчике.
Проведя ладонью по короткому светло русому ёжику, маскирующему лысину, мужик озадачил,
- Ну, разведка, прояви чудеса наблюдательности и дедукции.
- Вы мой родственник, - я прикоснулся к родинке на основании шеи. Такая же была у мамы, и у моего сына.
- Смелее, здесь же нет никого, не бойся облажаться.
- Вы - это я в 95-м.
- Не, в 95-м этого, - он похлопал ладонью по животику, - ещё не было. Это ты, в 2012.
Себе выкать как-то глуповато, не находишь? Чай, не графья.
Он взял, соблазнительно пузырящуюся кружку с явным удовольствием отпил половину, крякнул.
- Любим мы с тобой немецкое.
- Вот я и смотрю, живот какой налил.
- Диабет, ты мне заработал своим стремлением к генеральству. С карате пришлось распрощаться. Когда мышцы спины и пресса ослабли, вылез компрессионный перелом позвоночника, помнишь 78-й. Так что никакой физкультуры. Сумку тяжелее пяти кило поднесёшь, два месяца ни лечь, ни встать. Так-что теперь, вся нагрузка, три по пол-литра светлого.
- Так, ты чего бухать начал?
- Нет, опьянение по-прежнему не люблю. Пиво в интересной компании, в комфортной обстановке.
Я попробовал пиво, действительно настоящее, а вот орешки кешьюнат, в Индии повкуснее подают. Внимательно рассматривал себя постаревшего, так себе картина. Спросил:
- Здесь-то ты, зачем?
- Ты, ведь никого, кроме себя, слушать не будешь, вот я и пришёл тебя уговорить уйти.
Он достал из картонной коробочки сигару толщиной с мизинец.
- На, попробуй.
Сигарки были с короткими пластиковыми мундштуками.
- Можно не затягиваться.
- Тогда зачем?
- Контраст вкуса.
Попробуем.
- Я- то знаю, чего ты больше всего боишься, - он опять продолжил.
- Лежать бездвижным и ходить под себя. Годами чувствовать, как с каждым днём, любимые люди начинают тебя тихо ненавидеть, умереть не можешь и жить так невмоготу. Так вот, это не самое страшное.
Тоже мне новость. Жизнь страшнее чем, можно себе представить.
Осторожно набрал в рот сигарный дым. Интересный вкус. Курить я умел, когда нужно было, для пользы дела мог покурить, только минусов было больше.
Особо не скрываясь, попытался осмотреться. Ничего не видно, белесая муть вокруг столика. Вроде правый висок чуть тронул поток воздуха.
- Не сдаёшься.
- А чем ты меня напугал?
- Тебя не пугают, тебе объясняют бесплодность попыток и отсутствие смысла.
- Вскрытие вражеской базы бессмыслица?
- С чего ты решил, что встретился с недружественным интеллектом?
- Если скрывается, значит враждебный.
- Как у тебя в 84-м, просто.
- Ты, что забыл? «Делай что должно и будь, что будет».
- Эх, с девяностых, жизнь такую кутерьму закрутила. Для чести, совести места не осталось. Каждый за себя.
- Ты тоже?
- Про себя, всё в своё время узнаешь. Предупреждаю сразу, попытка силового проникновения, закончиться трагически. Для нападающих.
- Значит возможен мирный способ прохода.
- Не знаю. Зато я знаю другое и это гораздо важнее. Здесь нужны серьёзные учёные с исследовательской базой. Они будут ковыряться лет двадцать, а может сто двадцать. Разместиться здесь им негде. Да и не успеют. Скоро Союз уйдёт с Востока.
Вся Средняя Азия отвалиться от Союза, как и остальные республики. Везде будут командовать американцы, даже в Кремле. Секретов практически не останется, всё продадут или отдадут за гарантии неприкосновенности. Так, что выходит, ты для врагов стараешься.
Я допил кружку, поставил на стол. Она моментально стала полной. О, такой сервис мне нравится.
- Видишь ли, мой возрастной двойник, с какой стати я, тебе должен верить? Ты рассказал мне какие-то невероятные ужастики в этом иллюзорном кафе. Я чувствую движение воздуха, а дым ровненько поднимается вверх. Чувствую холод пива в желудке, а в голова чистая, словно стакана водки я не выпил пять минут назад. Моя страна. Если не первая в мире, то пока вторая. Никаких оснований ложиться под амеров или бриттов нет. Не убедил ты меня.
- Что тебе рассказать, чтоб поверил, может про семью? Скажем, как дети к тебе относиться будут через двадцать лет, или может про твою «верную» жёнушку.
В сердце как иглу загнали. Супруга моя, бесконечно добрый человечек, детям всё прощала. Строгим приходилось быть мне. Вряд ли, подсознательно, за это они будут мне благодарны.
Да и жену держал в строгости. Я, как думал, «крякну» где-нибудь на чужбине, чтоб не убивалась сильно. Опять замуж побыстрее вышла. Детям мужская рука необходима. Что из-за моих постоянных отлучек, она дублёра может завести, как-то в голову не приходило. Импортные тряпки-цацки тут в зачёт не пойдут.
Задел он меня. Никогда об этом не думал. Не то, что бы не думал, но отгонял такие мысли. Если я себя накручивать буду, ничего ведь не изменится. Как меня сильного, ловкого, нежадного на кого-то поменять можно?! Заменить нет, а вот подменить на время можно.
Стоп! Кому ты веришь. Это же фантом. С отвращением посмотрел на его руки со старческими пятнышками, пока не большими. Оплывшие мышцы, дряблая шея, мешки под глазами. Сколько сейчас ему, около шестидесяти? Старость безжалостна и отвратительна.
- А, ты зачем мне это поведал. Проверить я всё равно не смогу, так что старичок, не убедил!
- А, так?
Мгновенно диванчик мой оказался в железной клетке. Там, где железные, местами поржавевшие прутья пересекались, внутрь клетки торчали клинообразные шипы, длинной сантиметров по сорок. Видел я такую в музее мадам Тюсо, в разделе испанской инквизиции.
Объём клетки начал медленно уменьшаться. Через прутья осторожно достал пивную кружку, сделал пару добрых глотков.
Шипы-стилеты приближались.
- Будем прощаться?
- Что, уже уходите? Не будете наслаждаться видением как вас, молодого, мученически убивают.
- Неужто не боишься?
- Не, если б в этом предбаннике убивали, сожрала бы пасть «Пифа», мы о проходе и не узнали бы.
Клетка исчезла.
- Хорошо, будем прощаться, тебе туда, - он показал в сторону «границы».
- Приятно было поболтать.
- Ещё одно доказательство не враждебности. Через шестьдесят три часа восемнадцать минут, по-вашему, «полка» себя очистит. Разложит на атомы всё что на ней находиться. Режим автоматический. Отменить нельзя. Так что, тикайте хлопцы.
- Сигарки хорошие, может, подаришь на память.
- Да, пожалуйста.
Кончиком пальца подтолкнул картонную коробочку ко мне, при этом хитро улыбаясь. Я понял, материального свидетельства контакта у меня не останется. Ну, хотя бы попытаюсь. Естественно на свету, сигары исчезли, как и силы.
- Серёга, кто у нас самый быстрый? Нужно ребят вернуть. Через трое суток, всё, что на полке, распылят на атомы.
- Тогда я сам побегу. Вы на выход?
- Здесь ждать будем.
- Полным составом можем не успеть за трое суток.
- У реки переждём. Не думаю, что этот процесс долго будет длиться, как думаешь, «Пиф»?
- Я всё-таки математик, а не физик. Однако, если на атомы, скорее всего доли секунды.
- Вот почему на полке ни камней, ни пыли.
Серёга убежал, возвращать дозор.
Анализ 2.
Интересно, как часто происходит очистка. Периодически или бессистемно. А может, в ответ на попытку проникновения. Тогда зачем предупредили.
Руслан спросил разрешения подняться вверх, обследовать стену, чтоб потом сверху понаблюдать за «чисткой» и удостовериться, что она закончилась.
- Гамак подвешу, оттуда камни бросать буду.
- Добро.
Оставшись вдвоём с Пифом, попросил высказаться.
- Что надумал, Толик?
- Я, всё думал, о твоей идее «закладки». Если она на всякий случай. Для потомков. До поры, заперта.
- Значит ключ, должен быть такой, который не потеряешь.
- Пароль?
- Жень, если замок психический, то и ключ-пароль такой же.
- ?
- Может это образ. То есть чего-то нужно представить, создать в голове образ, картинку.
- Открытая дверь!
- Дверь может слишком примитивно, но в чёрном боксе, открывается белый проём.
- Слишком просто.
- Смотри, в наших тайниках запас уложен в строгой последовательности. Предусмотрен «сюрприз». Все разведчики об этом знают. Мало найти, нужно знать, как забрать.
Он взял двумя пальцами себя за нижнюю губу. За здоровенную нижнюю губу и начал её оттягивать вниз. Зрелище не для слабонервных. Ненавижу, когда он так делает. Так и хочется шлёпнуть его по руке или по губе.
- Возможно, этот проход должен быть в определённом месте.
- В рассказе Лютика, все важные повороты он делал в левую сторону, когда я заходил, столик, куда меня пригласили, стоял слева от условного входа, а сквознячок дул справа.
- Значит, проход справа! Командир, разреши.
- Уверен?
«Пиф» кивнул. Он уже был не здесь. Через минуту он шагнул в темноту. Страховочная верёвка уползала за ним и когда натянулась на всю длину, дёрнулась один раз. Я дёрнул со всей силы и еле удержался на ногах. Сердце заколотилось во всю ивановскую. Верёвку не перерезали, не порвали, её отвязали. Прошёл или сгинул?!
Русик висел на скале метрах в двадцати над полкой и тоже замер в ожидании.
Наступил период самого гнусного командирского ожидания. Сидеть и тупо смотреть на часы. В такие моменты время или сознание вытворяет странные штуки.
Ты слышишь звуки, чувствуешь тепло, а может холод или голод. В голове проносятся тысячи мыслей: видишь картинки возможного развития ситуации, а секундная стрелка не хочет двигаться. Лениво перепрыгнет и опять замирает.
Три минуты и из черноты вышел улыбающийся «Пиф».
- Ну, что. Пошли?
Еле удержался, чтоб не спросить: «Что там?»
Потерплю. Раз улыбается, ничего ужасного.
- Представь чёрный тамбур прохода, на правой стене в дальнем углу белый проём. Иди прямо туда. Восемь шагов вперёд, три вправо.
Через несколько мгновений я стоял внутри «базы». Первое впечатление, здесь нет ни страха, ни ужаса. Пси сторож имеет очень чёткие границы. Всё остальное разочаровало. Не совсем ровный круг диаметром около ста метров. За прямоугольником тамбура в теле скалы был вырезан цилиндр высотою метров двести, причём небо как бы есть, но в какой- то белёсой дымке.
Выбран этот каменный объём не очень аккуратно. Ни каких гладких, оплавленных или зеркальных поверхностей. Обычные скалы. Вдоль стенок разной величины упавшие камни. «Пол» тоже, хоть горизонтальный, но не совсем ровный. Какой техникой можно было переместить тысячи тон гранита, что бы осталось ощущение естественности.
- Толик, что скажешь.
- Ну, ква. Что я ещё могу сказать? Мы и так выше головы прыгнули. Мы предположили, что есть вход, сумели войти, а дальше представить не можем, что искать. Может склад, а может механизм. Здесь учёные с аппаратурой нужны, просветить всё, приборами промерить.
- Это я уже слышал.
Что больше мы ничего найти не сможем, я не сомневался. Больше беспокоили последствия нашего поиска. В мрачные картины будущего показанного нам с Русиком, хоть и не верилось, но полностью исключать такой вариант развития было нельзя.
Возможно, в Кремле есть план. Распустить Союз на 15 республик и пятнадцатью государствами войти в ООН. Расклад сил в ООН изменится. А если получиться ввести Украину и Белоруссию в Совет безопасности, то тогда у коммунистической части совета будет большинство. Может это бред, но для себя только так я видел возможный распад СССР. При таком исходе светить «полку» и базу пока не стоило. Лучше подождать. Но как скрыть, когда не один я, это видел. Даже, если я смогу всех убедить помалкивать, это не гарантирует сохранность тайны. Если начальство всерьёз заинтересуется, то всю информацию вытащат, не спрашивая твоего согласия. Тогда всем остальным не сладко придётся. Конец карьере, трибунал и тюрьма. Сокрытие информации, имеющую важную государственную ценность не шутка.
В боевой обстановке я ребят видел. В этих горах, я им полностью доверяю, а вот как они себя поведут в «высоких» кабинетах неизвестно.
Знать бы ещё, что начальство ждёт от нас, и кто будет проверять и анализировать наши доклады, и насколько глубоко и серьёзно. Конечно, мой отчёт будет решающим, но разногласий быть не должно.
Эпилог.
«Очистку», мы благополучно переждали внутри скалы, на «базе». За почти трое суток, вынужденного бездействия, было время всё обдумать и обговорить. Выяснилось, что Шатун решил уйти из армии, увезти семью в таёжную деревню.
- В прошлом году контузию получил, спишусь по болезни.
- У меня через год контракт кончается, - внезапно заявил Лютик.
- Продлевать не буду.
- Товарищи офицеры, кто хочет продолжить службу на должности вечного командира роты охраны в таких центрах культуры как Эмба, Моры и тому подобное.
- Ты, к чему Перов?
- Рекомендую забыть обо всех фокусах, базах, полках, а главное видениях и галлюцинациях. Военнослужащему, одержимому видениями, в советской армии не место.
Высадились, прошли указанным маршрутом пятьсот километров, заложили две базы, два раза выходили на связь. Сделали подробное описание. Всё.
Если начнут давить сок, валите всё на меня. Отбоярюсь. С точки зрения диалектического материализма и марксистко-ленинской учения, которое вечно.
- Потому, что верно!
- Вот, вот, а базой будут заниматься, когда здесь войны не будет.
На том и порешили.
Что особо пресовать на нас не будут, я понял в Баграме. Нас не изолировали друг от друга, с отчётами никто не торопил. В Москве полковник – направленец, не читая, сунул мои бумаги в кожаную папку и пожелав всего хорошего, отустил.
В Афганистане по-прежнему идёт война, хотя нас там давно нет. Нет и великого государства рабочих и крестьян. Я стал таким, как видел себя в 84-м.
Координаты и подробное описание дороги на «базу» лежат в тайнике. Молодой человек, которого вычислить будет совсем не просто, в случае моей смерти будет распоряжаться этой тайной. В ближайшее время, я не вижу оснований передавать властям информацию о инопланетном тайнике.