Эпиграф.
На наше крыльцо смотрит ласковое послеобеденное солнце. С крыльца просматривается половина деревни. Вытаскиваем на крыльцо столик, самовар, пироги. Располагаемся, кому как удобно, и беседа продолжается. Беседа за чаем с пирогами, что может быть лучше!
Чтобы была понятна причина нашего бегства в деревню из перестроечной Москвы, привожу рассказ о счастливой жизни, написанный 27 августа 1987 года.
Сегодня у Ксении день рождения, ей исполнилось двадцать один. Как летит время! Обычно в этот день Ксюша всегда в деревне. Прекрасная деревенская жизнь располагает к соблюдению традиций, и поэтому 14 августа всегда отмечается. Можно вспомнить разные события, произошедшие в этот день в разные годы. Но особенно хочется рассказать о сегодняшнем дне. Во-первых, совершеннолетие. Во-вторых, за несколько последних лет мы впервые в этот день все вместе. Суета жизни, состоящей из сложных эволюций на службе и в московском доме, не позволила мне использовать летний отпуск в последние два года, а нынче, слава богу, я свои законные сорок дней в деревне и только в деревне.
В первую неделю отпуска мы с друзьями собирались, чтобы помянуть Нину Матвеевну. Она была душой нашей небольшой деревенской компании. Я искренне любил эту профессорскую пару, Алексея Андреевича Шмыкова и его жену Нину Матвеевну — людей ярких и самобытных. Профессору восемьдесят, он тяжело переносит утрату, однако держится молодцом, воюет с зятем, а нам сделал выговор за то, что на поминках много говорим о перестройке вместо того, чтобы предаваться воспоминаниям о Нине Матвеевне. Вообще-то воспоминаний было достаточно много. Алексей Андреевич даже вспомнил, хихикая, как ему досталось от Ниночки, когда он завел любовницу. Этими воспоминаниями он нас несколько озадачил, поэтому мы и сбились на перестройку.
Честно говоря, память о Нине Матвеевне вызвала у меня смутное желание как-то сохранить традиции и собираться нашей компанией даже и без нее. Мы немного поговорили об этом. Наташа сказала, что вот, дескать, мамы нет, и мы больше собираться не будем. И когда разговор почему-то коснулся восточной кухни, я пригласил всех присутствующих на корейский обед 14 августа, в день рождения дочери. Правда, сначала я пригласил на 13-е, но жена напомнила мне, что все-таки Ксения родилась 14-го, а не 13-го.
Здесь я должен коснуться одной из наших семейных легенд. Весь мир знает, что младшая дочь Ксения — моя любимая дочь. Однако, когда Ирина Ивановна во время наших мелких ссор хочет меня особенно уязвить, она заявляет, что я не хотел эту дочь и даже не пришел забирать ее из родильного дома. А дело было так. Мы крепко дружили с нашими соседями по подъезду — Артуром и Ольгой. Артур родился 13 августа, а Ольга 15-го. Начиная с 14 — мы с соседями интенсивно праздновали дни рождения, поздравляя всячески друг друга. Праздник тянулся вплоть до дня выписки моей жены с ребенком из роддома. Я ежедневно навещал Ирину Ивановну, носил ей фрукты и огурцы. До сих пор, будучи в хорошем настроении, она вспоминает и хвалит эти огурцы. По правилам выписывать должны были в 17 часов. До родильного дома было езды 15 минут. После обеда я сидел с Артуром в гараже и спокойно крутил какие-то гайки. Вдруг к гаражу подлетает такси, из которого выскакивает разъяренная подруга жены со своим двухмесячным ребенком на руках. Она орет на меня матерными словами, из которых, в конце концов, становится ясно, что моя жена уже два часа рыдает в вестибюле роддома, а весь персонал с жалостью на нее смотрит как на брошенную женщину. Мужа нет, телефон дома не отвечает, а выписку почему-то начали в 14 часов. Отчаявшись, жена позвонила подруге, с которой они вместе припасали пеленки и ползунки, и та на такси помчалась разыскивать меня. Артур домчал меня на своем мотоцикле до роддома за 10 минут. Я же должен был привезти одежду для жены и вещи для ребенка. Все это было заготовлено заранее, однако я сильно опоздал к нужному моменту. Ирина Ивановна, вся зареванная, гордая и злая, пошла с ребенком на руках до дому пешком, я, обескураженный, шел за ней, а за мной на малой скорости на мотоцикле с коляской ехал Артур. Вот таким образом любима я дочь Ксения была доставлена домой из родильного дома. Эта история так подействовала на меня, что я постоянно путаю даты 13-го и 14-го августа, что позволяет Ирине Ивановне время от времени ехидно освежать мою память.
После поминок Нины Матвеевны было много разных событий, и я как-то забыл о приглашении на корейский обед. Мы с Ириной Ивановной закрутились, повезли дочь Машу с ее тремя маленькими сыновьями домой, в Москву. В Москве в это время у нашей дочери Юлии родилась ее дочь Рита, очень маленькая и слабая. Ее сразу домой с Юлей не отдали, а положили в больничку. Мы побыли с Юлей в Москве. Прошли техосмотр со своим «Запорожцем», после чего он перестал ехать. Два дня я уговаривал его поехать, наконец, уговорил. Приехали мы в деревню, а Ксения с подругой Аллой Горшковой уже там. А погода скверная. Прошел ураган, залил картошку, повалил деревья. В огороде упала рябина, хорошо, что на старый забор, а не на хлев. Дождь, холод, электричества нет, Алла хворает горлом. Мы с мамулей постепенно наладили быт. Я регулярно готовил обеды, остальные ходили за ягодами, за грибами. В меню появились рыба, земляника, кабачки, огурцы и прочие прелести.
И вот подступает 14 августа. Накануне Ксюша велела сделать тесто и натопить русскую печь. Она решила угостить свою детскую компанию пирогами. Кстати, о компании.
Деревенское стадо детей — это то, чего очень не хватает нашему современному, урбанизированному обществу. Об этом надо бы поговорить подробно, но это отдельно. Здесь только коротко. В стаде дети от пяти до двадцати пяти — широчайший возрастной спектр. Там есть все, что характерно для человеческого общества: опека, подчинение, авторитеты, ответственность, связь поколений и прочее. И это все естественно, а не так как в классе, где тридцать девочек и мальчиков одного возраста. По существу городские дети находятся в возрастной изоляции, и отсюда всякие проблемы.
Вечером 13-го мы с Ксюшей поругались, так как не смогли договориться, к какому часу топить печь для пирогов.
— В девять — предложил я.
— А нельзя позже?
— Тогда скажи, когда ты хочешь.
— Машка в прошлом году топила мне в час.
— Но ты же знаешь, в деревне нельзя топить печь днем, а в прошлом году был дождь.
— А вдруг завтра будет дождь?
— А вдруг не будет?
— Ну, давай в одиннадцать.
— Мне надо еще приготовить обед, у меня взрослые гости придут в 16 часов.
— Надо было тебе приглашать гостей не на обед, а на ужин.
— Конечно, ты хочешь так, как удобно тебе. Не можешь встать один раз в девять.
Я хлопнул дверью и ушел в свой дом. У нас в деревне два домика. Один маленький, для нас с мамулей и Ксюши, когда она была маленькой. Второй дом мы купили для Маши, у которой оказалось трое детей. Сейчас Маши нет, она в Москве, и Ксюша с Аллой живут в Машином доме. Два домика было в 1987 году, когда был написан этот рассказ. Сейчас, в 2003 году, четыре домика — нам с бабкой и каждой дочери.
День 14-го августа начался рано. Ирина Ивановна вскочила в шесть утра и начала месить тесто. Тесто запыхтело и к девяти часам утра стало вылезать из кастрюли. Я встал и начал заниматься печкой. Дело усложнялось тем, что утро было солнечное, дождя не было, топить надо было по росе, т.е. срочно. Но заранее было известно, что наша русская печь сильно дымит. Мамуля весной не смогла ее истопить. Сейчас надо было топить, обязательно имея под рукой запас глины для срочного ремонта дырок во время топки. Глину запасти не успели. Было немного на дне чугунка — остатки от прошлогоднего ремонта. Тем не менее, начали топить. Дым из многочисленных дырок повалил сразу. Изба наполнилась едким березовым чадом. Быстро залепляю все дырки, из которых идет дым. Входит Ксюша с кастрюлей начинки.«Па, почему у вас в сенях дым?«Хватаю чугунок с остатками глины и лезу на чердак. Из большой дыры в чердачном борове валит толстая струя дыма. На чердаке, как в коптильне. Наконец, с дымом покончено, печь, весело потрескивая, топится ярким пламенем. Время к одиннадцати.
— Я говорила, что печь пироги будем в час! Так-то папочка.
— Между прочим, пироги не разделаны, а печь прогорит быстро.
Бросаемся все на разделку пирогов. Притащили и протерли маслом четыре больших жестяных листа. Приготовили все имеющиеся в наличии сковородки. Ксюша принесла три вида начинки: черника, жареные грибы, свежая припущенная капуста. Задуман также пирожок с сыром и брынзой. Это так называемый «хачапури» — пирог или даже целая группа пирогов, изготовленных по мотивам грузинских пирогов с сыром. Мы готовим их не по рецептам, а по вдохновению. В детстве я жил с родителями на севере. Родители были молоды, часто собирались с друзьями, иногда пекли пироги. Среди их друзей был грузин по фамилии Симонешвили. Он готовил настоящий «хачапури» — слоеный пирог с сыром необыкновенного вкуса. С тех пор я мечтаю испечь такой пирог, но мне это не удается.
Но в многочисленных попытках образовались некие «хачапурики» — симбиоз чебурека и хачапури. Это экспресс- блюдо. Из пресного теста раскатываются два тонких блина по размеру вашей сковородки. Из холодильника достается сыр и сливочное масло. Ломтики сыра и масла укладываются на блины. Затем блины складываются пополам и плотно слепляются по краю. Получаются два полукруглых плоских пирожка, которые парой жарятся на сковороде в растительном масле, три минуты на каждой стороне. Описанным рецептом блестяще владеет Ксения. Она любит «хачапурики» и делает их мгновенно.
И, конечно, были задуманы сладкие плюшки. Однажды, в конце шестидесятых, я потряс такими плюшками женщин, которые принимали на операторский счет программы в ВЦ АН СССР. Я угостил их теплыми плюшками, которые дала мне на работу жена. В течение месяца в этой комнате, где принимают программы, разговор был только о плюшках, а мои программы пропускали без очереди.
Ксюша заказывала сделать теста много-много. Но когда мы пересчитали пироги, которые собирались сделать, мне показалось, что теста может не хватить. Быстро налепили один лист пирожков с грибами. Соорудили два больших пирога с капустой. В капусту добавили мелко нарезанной жареной свинины. Налепили плюшек, заложили в большую круглую сковороду шикарный черничник.
Эту сковороду, диаметром около полуметра, удалось купить в глухом районном центре под названием «Лесное». Больше таких сковородок я нигде не видел (и не увижу, так как в 2003 году ее у меня украли предприимчивые заготовители цветного металлолома; за одно это я не могу простить реформаторов). Слепили несколько «хачапуриков». Остатки теста я выпросил для запекания рыбы для своих гостей.
Наступила пора сажать пироги в печь. Решили пустить еще одну «теплинку», а то пирогов много. Подкинули пять поленьев, появилась передышка на полчаса. Девочки кинулись мыть полы перед приходом гостей. Поставили самовар, чтобы до прихода гостей попить чаю с теплыми пирогами.
Наконец, печь готова к приему пирогов, и я забрасываю в нее три самых больших листа. Пирожки в хорошо протопленной русской печи пекутся мгновенно. Я всегда этому удивляюсь, но это факт. Однажды этот факт поразил мою сестру Татьяну, женщину сугубо городскую. Она любит и умеет печь в своей городской духовке. Она гостила у нас в деревне и решила испечь пирожки. Печь я тогда истопил на редкость хорошо. Мы с Татьяной стали сажать посуду с пирожками в жаркую печь. И когда посадили последнюю, то я сразу вынул ту, которую сажали первой. Прошло всего не более трех минут, пирожки были готовы и выглядели на редкость красиво. В той же последовательности, в которой сковородки и листы сажались в печь, они были тут же вытащены, и на них вкусным цветом румянились готовые пирожки. Татьяна прямо-таки ахнула, так как около сотни пирожков испеклись буквально за пять минут. Но вернемся к нашим пирогам.
Через полчаса все было кончено, самовар жужжал и свистел, две партии праздничных пирогов, накрытые чистыми полотенцами, стояли на лавках и табуретках. Мы попили чаю, и на этом первая часть подготовки дня рождения закончилась.
Было уже почти два часа дня. В четыре должны были появиться гости.
— Па, мы на речку. Мы вас навестим. Пироги все не ешьте.
Наступила пора готовить корейский обед. Было ясно, что весь обед по-корейски нам не приготовить. Поэтому накануне мы с мамулей «ударили по рыбе». За утренний и вечерний выход нам удалось поймать около четырех килограммов рыбы, плотвы и подлещиков. Часть из них уже успокоились в виде пирогов-рыбничков. Было решено варить уху, жарить мелкую рыбу и отдельно, в качестве лакомства, жарить рыбные потрошки. Главным корейским блюдом было намечено «санчхи». Это очень вкусно и весьма экзотично. Наверняка понравится любому, даже самому консервативному гостю. Времени было в обрез.
Мы с мамулей разделили работу на два параллельных потока. Я схватил рыбу, капусту, свинину и поехал на машине в Машкин дом, где имелась газовая плита, готовить горячее: уху, жареную рыбу, тушеную капусту со свининой. Мамуля осталась готовить овощные компоненты для «санхчи», и варить на электроплитке рис по-корейски. Без пяти минут четыре я выскочил весь в мыле из Машиного дома с тремя большими кастрюлями, сел в «запорожец» и медленно-медленно поехал к своему домику. Время было ровно четыре.
В дальнем конце деревни маячили наряженные гости, Лева с Наташей и Хрусталев. Около нашего крыльца уже стояли Рита с Любой, Виктор Андреевич. Я газанул, машина подпрыгнула на ухабе, целая тарелка горячей ухи выплеснулась мне на коленку, запахло рыбой и укропом, стекла запотели, я матюкнулся. У мамули уже готов рис, нарезаны овощи, кипит кисель. Садимся за стол — начинается званый обед в честь совершеннолетия младшей дочери, которая в это время с друзьями на речке.
В чем прелесть вкусного деревенского обеда? У всех зверский аппетит, продукты свежие, запахи зажигательные. Перед Наташей Шмыковой оказалась сковорода с горой горячей жареной рыбки. На вершине горы — кучка жаренных рыбьих «пупков», это пузырики, печеночки, икра.
— Невозможно терпеть!
— Наташа, хватайте руками и ешьте!
— Друзья! По поводу совершеннолетия младшей дочери Ксении предлагаю приступить к обеду. Это типичный обед корейцев, проживающих в деревне Хабары. На первое полагается покушать рыбьего бульончика с пирожками!
Зазвенели рюмочки, забрякали ложки о тарелки, над столом разлился обычный застольный шум.
— За Ксюшу…
— За родителей…
— За друзей…
Приступили к поеданию «санхчи». Ладонью левой руки берется несколько листочков зеленого салата. На них кладется ложка риса, несколько острых приправ. Рис с приправами заворачивается в листья, полученный кулек целиком запихивается в рот и неторопливо разжевывается. Эффект замечательный. Нежная салатная оболочка легко рвется, и в образовавшиеся прорехи то и дело выскакивают вкусные солененькие перченые специи, и тут же их острота смягчается мягким теплым рисом. В целом все с успехом проваливается куда нужно, и руки снова тянутся за нежными салатными листьями. В самый разгар пиршества появляются Ксения с подругой Аллой.
— Па! Дерябнем за мое здоровье.
Дерябнули. Я распоясался и объявил 14 августа «Днем желудка». Объявляю меню на будущий год. Будет узбекский плов. Много-много.
Наш обед завершает кисель из красной смородины, черники и малины.
В избе становится душно, постепенно перемещаемся на крыльцо. У нас очень уютное крыль цо. Во многих домах вместо крыльца образовалась терраска. Это по существу — обшитое и застекленное крыльцо. В терраске можно хранить хлам или спать. Поскольку летом в деревне много гостей, терраска очень практична. У нас нет терраски. Вместо нее осталось большое высокое крыльцо. По лестнице поднимаешься на большую площадку, обнесенную глухими перилами. Вся эта площадка вместе с лестницей располагается под общей крышей и примыкает к сеням. На крыльце скамейки. Много сидячих мест образуют также ступени лестницы. На наше крыльцо смотрит ласковое послеобеденное солнце. С крыльца просматривается половина деревни.
Вытаскиваем на крыльцо столик, самовар, пироги. Располагаемся, кому как удобно, и беседа продолжается. Беседа за чаем с пирогами, что может быть лучше!
Деревенский дачник отличается от садово-огородного. Обстановка деревни притупляет деловой соревновательный стиль, преобладающий в прямоугольно разлинованных садовых поселках. В деревне даже в разгар сезона плотность населения остается низкой. В деревне улицы шире, дома больше, огородчики изолированнее. В деревне больше стариков и детей, больше травы, воздуха, запаха навоза, кошек. Правда, меньше домашних городских собак.
Окрестности нашей деревни — красивейшие места Калининской области. Вдоль реки Молога, одной из немногих незагрязненных рек, тянутся заливные луга, окаймленные сосновыми борами. Местами лес подступает к самой реке. В одном из таких мест на песчаных холмах растет изумительный смешанный лес, где среди вековых сосен вдоль ручьев петляют березовые перелески и кучкуются ельнички. Заросли высокого папоротника-орляка тянутся среди сосен и берез на несколько сотен метров. В папоротниках на мху можно встретить россыпи крупной земляники, и тут же рядом усыпанные синеватыми ягодами кусты черники. В урожайные годы землянику, чернику, бруснику собирают ведрами. На одном пятачке можно найти грибы всех сортов: белые, подосиновики, подберезовики, грузди, волнушки, рыжики, маслята. Если идти от реки широкой красивой просекой, то выходишь на поляну — перекресток, на которую выходят пять дорог. По одной из них идешь дальше к перелеску. За перелеском небольшое круглое поле, окаймленное лесом. Посреди поля стоит деревня Хабары.
Сейчас, когда я пишу про день рождения 14 августа, на самом деле уже 27 августа, и завтра мой день рождения. Сегодня на редкость теплый вечер. Мы были с Ириной Ивановной на рыбалке, ушли с реки в половине десятого, уже было темно, стало не видно поплавки. Было абсолютно тихо и тепло, страшно кусались комары. А ведь уже были холодные ночи. Неделю назад, когда мы уходили с рыбалки, у нас замерзли руки и ноги. А сейчас вечер такой, как бывает в жаркую июльскую пору. В 11 часов шли из бани налегке, не остывали. Зажег спичку, посмотрел на градусник — было 16 градусов. Будут расти последние огурцы и грибы. Завтра за грибами.
Вернемся к празднику. Напившись чаю с пирогами, мы блаженствовали на крыльце. Медленно наступал конец дня. Пришли домой коровы. Удлинились тени, перестали шелестеть листья на деревьях. Праздник подошел к концу. На этом можно было бы поставить точку. Осталось только описать последнюю сцену, которая и вызвала во мне желание описать этот день, его события, атмосферу, настроение.
На улице за калиткой возникло оживление. Это Ксенина компания девчонок и мальчишек начала собираться на вечернее чаепитие у костра. Обычно они идут на перекресток дорог или на реку. В большую корзину уложены пироги, кружки, чай, сахар. Кто-то из мальчишек берет ведро. У этой компании есть велосипеды, мопеды, старенькие мотоциклы. Они носятся по деревне туда-сюда мимо нашего дома, подвозят друг друга, заезжают домой предупредить родителей, оставить лишнюю технику, обсуждают какие-то свои, непонятные нам проблемы.
Мимо нашего забора в сторону реки идет Витя Хрусталев. Он перешел в 10 класс, хорошо разбирается в технике, водит отцовский «запорожец». У него есть старенький мотоцикл, но без фары, поэтому на вечерний чай Виктор спешит пешком. С нами на крыльце сидит Хрусталев-старший. Виктор, младший сын, — его слабость. Чтобы понять, насколько он зациклен на Викторе, отвлечемся ненадолго от текущей сцены. Несколько лет назад Николай, старший сын Хрусталева, поступал в институт. Мы были в деревне. Приезжает из Москвы Хрусталев с женой и младшим сыном. Заходит нас навестить. Ирина Ивановна задает естественный вопрос, имея ввиду наиболее актуальную проблему хрусталевской семьи:
— Ну, как сын?
— От реки до дома вел машину сам! — с просветленным лицом ответил нам счастливый отец.
Вернемся к прерванной сцене.
— Виктор! — кричит Хрусталев-старший, — подойди сюда!
Он сходит с крыльца и спешит навстречу сыну. Останавливаются посреди улицы и о чем-то беседуют. Я догадываюсь, о чем. Отец предлагает сыну взять запорожец. Мы сами нередко выезжаем на пикники на речку. Удобно покидать в машину все необходимое, посуду, еду, теплые вещи на всю компанию. «То-то Виктор обрадуется» — подумал я. Но разговор отца с сыном кончается неожиданно. Виктор показывает куда-то рукой и идет дальше. Отец разводит руками и возвращается к нам на крыльцо. «Ну что? Небось, предлагал сыну ключи»? Хрусталев захихикал. Оказывается, состоялся такой разговор.
— Виктор! Не хочешь взять ключи от машины?
— Да полно, папа! Не беспокойся. У нас есть трактор.
Я посмотрел в тот конец деревни, где толпилась ребятня. К Машкиному дому подтарахтел голубенький МТЗ, чумазый парень высунулся из кабины, принял у девчонок корзину с пирогами, ведро, еще что-то, и вся компания — трактор, мальчишки, девчонки, велосипеды, мотоциклы — двинулась на реку пить праздничный чай.
С тех пор, как мы счастливые и молодые пили чай на уютном крылечке, прошло ужу тридцать лет. Но мы, глядя на наш домик, по прежнему испытываем такие же чувства, как и раньше. Оказывается есть такие места, которые по сути не меняются, если ты их любишь по настоящему. Ну да, я сломал старое подгнившее крылечко и построил новое. Но я не стал делать его из бетона и кирпича. Я сколотил его из брусьев и досок, оно не похоже на старое, но повторяет его своим размером, своей простотой, оно так же как старое немного кривое, и одна ступенька пошатывается, хотя в этом нет ничего хорошего. Когда мы забываем закрыть калитку, на это новое крыльцо также как и раньше прорываются соседские козы, опрокидывают ведра, усыпают пол черными шариками. Новое крыльцо такое не потому что мне было жалко денег или времени на более тщательное строительство. Нет. Мне было хорошо на старом крыльце, поэтому я интуитивно построил похожее. Наверное, мы и живем в деревне, потому что на подсознательном уровне ощущаем здесь счастье существования, недоступное в других местах. Повторяю — это трудно объяснить словами.