Я не любил, когда ты брал меня на руки. Когда обнимал меня и таскал по всей твоей крохотной и замызганной каморке.
Я терпеть не мог тебя с самого начала, с тех самых пор, когда ты подобрал меня с улицы. Я бы выжил. Я всегда выживал.
И данное тобою кличка мне вовсе не нравится. Я никогда не отзывался на нее, отмахиваясь хвостом и вздергивая мокрый нос.
Я истошно мяукал, когда ты хотел погладить меня или окунуть в ванну. Я облизываю себя утром и ночью, идиот.
Но ты всегда виновато улыбался, смешно смотря на мои капризы. Давал царапать свое тело, не сердясь на меня и не запирая в темную комнату. Ты никогда не оставлял меня одного.
Ты тратил последние деньги мне на корм, а я специально разбрасывал его по всей квартире.
Иногда, солнечным весенним днем, ты открывал дверь балкона, покуривая пачку сигарет, вставлял диск в магнитофон,слушал и сидел. Долго, смотря в синюю глубь небесного океана.
И тогда я устраивался на твоих худых коленях.Ты от этого таял.Ты нуждался в поддержке, и я тебя согревал своим присутствием.
Тогда мы были безмятежны.
Следующим утром мы начинали заново. Пролитое последнее молоко и смиренность в твоих движениях, свирепое мяуканье и запах йода.
Мы были вынуждены чувствовать хоть что-то. Мы были вынуждены жить.