Виктора Рубинова, генерала в отставке, того самого «бывшего полковника», который когда-то в начале 90-х приглашал Георгия Бекетова на треннинг Программы Прогнозирования - кавалера четырех орденов повалили на асфальт, как сявку, как дешевого наркодилера, как шпану люберецкую, причем не самого высокого пошиба. С психу у Виктора Викторовича даже прыгнуло давление, и полопались сосуды в левом глазу. Извозженный в грязи, с галстуком под мышкой, но четко понимая, что забирают его свои — из конторы, которой он сам служил, и в которой могут быть свои «тысяча и ещё одна причина»
устраивать эту комедию с арестом на улице,в таком варианте — когда наблюдают «нужные конторе» люди. Все это он понимал.
Из «скорой помощи» выскочили три в черных жилетах с надписями на спинах «ФСБ», один из них излишне громко рявкнул: «Вы арестованы. Это ФСБ...». Шарахнули мордой об асфальт и напомнили, что шеи сворачиваются даже у специалистов СВР.
В Лефортово Рубинов шел по известным ему коридорам. Приходилось здесь бывать по долгу службы после сумгаитских событий и после взятия Сухума; разговаривать здесь с «представителем» Мхедриони полуполитика - вора в законе Иоселиани. Теперь вот вели его самого.
Белая-белая комната с окошечком «для кошечки», за которым можно было увидеть только серую стену и верхние 2 этажа многоэтажки в 700 метрах от здания тюрьмы. Белая-белая... Рубинов понял, что сейчас принесут чай или кофе. Это было бы знаком, что его забирали ТАК, потому что «так надо»...
Принесли кофе.
Только сделал глоток. Лязгнула дверь (здесь двойные — внешняя лязгнула, там звуки ещё слышны, но за внутренней тишина была гробовая), отворилась внутренняя. Ввели Сурненко. Без фингалов, без ссадин, но тоже помятого, в наручниках. Сурненко, кажется, был встревожен гораздо больше.
- Кофе будешь? - дурашливо спросил Виктор Викторович., - Впрочем, подождешь... Счас и тебе принесут.
...Сосуды полопались ещё больше. Гипертонический криз наступил сразу. Рубинову ставили капельницу, а Сурненко ворчал: «Не уверен, что это шоу, но если шоу, тогда все ещё глупее... Вы вообще, без шоу можете?». Рубинов сверкал залитым кровью глазом. Он уже двумя фразами дал понять Вадиму, что арест, судя по всему, это что-то внешнее, для кого-то... Реально это другое.
Через полтора часа пришли два человека в штатском, которые явно вели третьего. На лицах всех троих было написано: «Харе Рама Кришна. Аум. Ничего не знаю». С такой блокировкой мозгов ходят только на расстрел. Третий был тоже в не совсем свежем пиджаке. Падал что ли? Или падать надо было …
-Знакомьтесь. Вы друг друга искали, - сказал человек в штатском, - Вызов вот здесь,если что... А мы через минут сорок подойдем. - он показал белую кнопочку у косяка двери.
«Штатские» ушли.
Куликов попросил решения присесть на топчан в ногах у Рубинова. Молчаливый доктор (это была женщина, заходящая в камеру в сопровождении голубоглазого рослого прапорщика)) тихо отошла в сторонку, смотрела на капельницу. Её с собой штатские не забрали. Что само по себе уже было доверием к мужчинам, оставшимся под замком в белой камере с доктором-женщиной.
- Я так понимаю, что спешка какая-то происходит. Или что-то из ряда вон, - заполнял тишину своими размышлениями Куликов. Но ни Сурненко, ни Рубинов не знали сами, но пауза дана была, словно для того, чтобы Сурненко с Куликовым поздоровались и «догадались», что, видимо, по их общей теме, той теме, где они пересекались в Егорьевске, захватывая группу «нано-экспериментаторов». Сурненко же и Рубинов были знакомы по делу о Клубе колумбов Времени. Пазлы складывались, как «сложили» здесь в камере их — полковников и генералов, «не по профилю». Рубинову в свое время потрепали нервы выяснениями даже не истории знакомства с Бекетовым. Когда к нему домой пришли два человека, представившиеся офицерами Федеральной Службы Безопасности (как оказалось — они таковыми и были). Но не просто «служба в службе», то есть те, кто занимался внутренней безопасностью ФСБ заинтересовались инициативной линией — кто вообще занимался подбором кадров и для тренингов, и для «заглядывания в будущее», и в поисках Небесной «крыши»? Служба видела в этих поисках раскол власти как таковой и угрозу безопасности страны.. А как относится к тому, что кто-то кроме ВЛияния ВЛасти государства подразумевает ВЛияние и ВЛасть извне? Два полковника и генерал, собранные в белой комнате не без основания полагали, что «сложили» их тут, потому что опять куда-то в запретную территорию залезли их поиски.
Офицеры, конечно, понимали, что тема их ждет только одна. Но вот выходов после «темы» здесь может быть несколько. Или не быть совсем. Потому разговаривали друг с другом хоть и дружелюбно, но по совсем поверхностным вопросам. Типа —« когда в следующий раз принесут кофе, попросим круассаны...».
Принесли не просто кофе... Принесли стол, кресла, видеоплеер, чемоданчики, какие бывают у лаборантов или у специалистов, работающих я урановыми компонентами ( в нем, впрочем, оказались диски и кассеты), на занюханом подносе, резко контрастирующем и с белой комнатой и со всем остальным — блестящим, технологичным и строгим — на этом «сельповском» подносе принесли и вправду кофе, чайнички с индивидуальным набором чая и печенье с сахаром. Да — стояли ещё две бутылочки нарзана в стеклянной таре. Стеклянную тару про себя со вздохом облегчения отметили , конечно, все трое. Это было доверие. Было понятно, что никуда их не поведут и не поведут по одному, а разговор будет здесь и в обстановке, когда стекло в руках рукопашников не страшно. Видимо, в Белой комнате был ещё какой-то секрет, который делал её особым местом для полудопроса-полубеседы.
Стульев и кресел принесли... девять! «Что это за Орден Девяти Мечей?» - хмыкнул про себя Сурненко. Рубинов предположил даже, что «плюс» для протокола пару человек — секретари какие-нибудь: «Да тут дышать будет нечем через полчаса...».
Пришли пятеро: два седовласых человека в серьезном возрасте — что-то типа, «за восемьдесят», Вероника Томасовна Кайндли и , как представился сам генерал — Константин Владимирович. Фамилия его не звучала, но и Рубинов, и Сурненко его вспомнили — это был генерал-лейтенат МВД Красноверов, попавший без малого двадцать лет назад в неприятную ситуацию, когда обнародовал в телепередаче «Третий глаз» информацию об исчезновении людей прямо с Невского проспекта в Ленинграде и в г. Сокол Вологодской области. Тогда, поговаривали, Красноверов быстро оказался на пенсии. Похоже, что пенсия тоже была «искусственной». Пятый...Пятый вошедший был совершенно неизвестный человек. Было сразу понятно , что человек этот военный или с богатым служебным опытом, впечатление он производил этакого «гуру даже для гуру» . Была в его словах и жестах глубокая и тонкая интонация, обозначающая «больше, чем знаю, вы вряд ли скажете». Речь высокого уровня конкретики и бесстрастности выдавала МОЗГ, который называют «Национальное Достояние».
- Здравствуйте, товарищи, - сказал он уж как-то совсем по-наркомовски, - Встречаемся мы с вами здесь, - он обвел глазами комнату, - потому что тут есть кое-что способное максимально нас скрыть... Я думаю, что вы догадались, учитывая тему и темы, которыми вам приходилось заниматься.
Слово «проходиЛОСЬ» было именно с этим ударением на последнем слоге, причем с ударением таким, как будто само слово объявляло: в этой теме вам больше делать нечего, сейчас будет пояснение.
- Меня зовут Арно Михайлович Эрке. Если вы сильно обижены на форму приглашения, то прямо сейчас имеете право вызвать адвоката, - и он улыбнулся, приглашая офицеров с пониманием отнестись к тому, что формальности должны быть соблюдены.
Дальше Арно Михайлович попросил выслушать напоминание, без которого не было бы смысла «вас тут так собирать». Напоминание выглядело почти как обзорная лекция.
- Конфликт реальностей. В знании себя и мира мы есть плотность логических, чувственных, ассоциативных и прочих связей. Биологических почти не считается, потому что это НОЛЬ без осмысления. Значит, мы информационно-энергетическую часть считаем основной и почти единственной в осмыслении реальности как в себе, так и во вне. Почему? Потому что реальность — категория ума, более того — категория восприятия «прибором ума и чувств», а все, что вне восприятия — это даже с приборами, сделанными человеком (например, ультраволновые или инфроакрасные приемники) — это уже НЕ НАША реальность. Что же говорить о составляющих, которые вне наших возможностей создать сверхприемники? Ведь там нам не хватит цивилизационного времени развития, чтоб сформировать сеть логических взаимосвязей понимания...
Между точками осмысления — линии. Совокупность этих линии в области личного или коллективного знания и есть плотность, создающая картинку. Теперь представим себе, что линии логических связей другие. Это легко. Это и называется «другой реальностью» или «иллюзией». «Другая реальность» или «иллюзия» отличаются от «основной реальности» только одним и главным — меньшей жизнеспособностью. Но совсем не значит, что их нет.
В большинстве случаев основные реальности пересекаются с другими реальностями (сна, идеализации, депрессивных состояний или идеологических установок и прочая, прочая), при этом основные реальности не страдают, пока критическая масса другой реальности не набирает такой объем, который ведет к конфликту реальностей. В политике это войны (конфликт представлений государств и народов о справедливости и правильности состояний мира), в быту — это скандалы и драки (конфликт разницы представлений о развитии бытовой ситуации), в гиперреальности — в понимании себя в мироздании — это война ИДЕОСФЕР, представлений о мире невидимом, но таком, который имеет непосредственное отношение к жизни миллионов индивидумов, к их ежедневному осмыслению реальности себя и причинно-следственных цепей удач-неудач, здоровья-нездоровья, успеха-неуспеха и т.п.
Вторжение факторов мира невидимого в условиях развития информационного общества, когда сложились не только новые уровни информобмена (читай - линий в осмыслении реальности и себя в новых реальностях, в т. ч. и интернета), но и динамика энергосближений и конфликта реальностей вышла на новый количественный уровень, факторы невидимые стали фактором в т.ч. и гиперконфликта реальностей.
Расширение представлений, в том числе духовного, астрономического, синтезированного в массах людей и обрабатываемого на совершенно иных скоростях — все это рождает новый вызов нашей «старой реальности» к реальности более глобальной. И не совсем ещё внятны границы сред — реальности старых масштабов и реальности гипер.
Пограничные фигуры. Что происходит и происходило, когда народы расселялись и сталкивались с другими народами? Появлялись и вопросы — а эта территория чья? Ведь громадная часть пространств лишь изредка посещалась отдельным представителем одного племени и таким же редким представителем другого племени? Они, порою, только по следам догадывались, что здесь был кто-то ещё разумный....
Но вот увеличивается плотность населения (увеличивается объем носителей информации), увеличивается мобильность и расселение — наступает момент, когда уже не одиночки, а группы, потом толпы ходят по нейтральной, ещё недавно таинственной и опасной для большинства территории.
… Тут Арно Эрке задумался, а потом перешел на другую тему. Сделал, так сказать, вставочку: « Помните, как заселялась Сибирь? Или Америка? Территории метились на животном уровне. Не было ни карт, ни меток, ни договоров, ни даже понимания — это материк или остров... Колумб пристал к острову, думая, что это Индия. А это был и не материк, и не Индия..И ещё сто с лишним лет тысячи людей пытались разобраться с контуром только береговой линии. А русские казаки на Саянах и в Приамурье...Тут киргизы? Нет киргизов. А что за племя? А оно само не знает ЧТО... Ойроты, тафалары... Нет. И на землю не претендуют. Тут Дух. Тут Алатырь хозяин. Тут вообще серый медведь и белая крыса...И не ступи там, где плачут олени... Поэзия, а не система координат! Что за воздух и вода. Почему до Байкала белку есть нельзя, а за Байкалом её едят? Почему папоротник слаще меда бывает и уж полезнее огурца? А внешне, а по форме — все вроде бы то же — земное! С разрывом реальности, товарищи, происходит примерно то же самое... Церковь и Государство собрали много информации, которая своим удельным весом уже просто давит — есть она Индия, за океаном реальности, на пути в прямопротивоположную сторону от знакомых путей науки и бытового сознания. Выросли и колумбы... С пиратскими замашками, но, видимо, это объективные издержки неизведанных путей. О пиратах мы чуть позже поговорим. Но сейчас я хотел бы представить вам ...э-эээ... Дерсу Узала этого неизведанного пространства. Знакомьтесь — Вероника Кайндли...».
Вероника еле заметно кивнула, взглянув исподлобья на собравшихся. Потянулась за круассанами, попросила плеснуть ей кофе еще... Кофе из чайника подлил ей Красноверов, смешно морща свой нос, пористый и асимметричный из-за подкожных шишечек.
Мы тут с некоторыми знакомы... Вадим Виленович, слава Богу, даже встречал меня один раз. Провожал несколько... - Кайндли была кокетлива и неисправима в своем кокетстве. Это не мешало ей понимать серьезность разговора, она не перебарщивала с «лучами из глаз».
- Два слова ещё.., - Арно Михайлович встрепенулся. Он забыл обозначить смысл и причину, отчего собирали уважаемых людей ТАК, - Простите, забыл сказать, есть фигуры в наших пенатах, есть фигуры в ненаших пенатах, которые достигли мастерства не просто ходить туда и обратно, а прикладывать уши и глаза прямо к границе реальности. Вам Вероника Томасовна объяснит, что это такое... Нам стало известно, что ИМ СТАЛО ИЗВЕСТНО о технологическом подходе к этим границам реальности вас и ваших групп. Мы решили сыграть в плохую, консервативную контору, службу-держиморду, которая вот так ликвидирует и справляется с теми, кто работает на перепостроение власти под другие Надмирные Силы.
Эта комната имеет экраны, которые стены между мирами делает, как в термосе — многослойными... Не видят и не слышат не только вас здесь, но и нас с кофе, креслами и подносами они увидели в лучшем случае в виде расплывчатых теней. В лучшем случае.. Но скорее всего — просто как пятна. Однако уже в 80 метрах по коридору на выход вы пересекаете невидимую защиту.
Сурненко понимал о чем говорит этот «пластмассовый человек» (так Вадим охарактеризовал флегматику Арно Эрке, когда тот только зашел) — это было похоже на находку Кустысева в психушке Егорьевска. Когда резонанс фаз стиральных машин с накладкой на сырые потоки воздуха давал наоборот — утончение границы между мирами. «Здесь, видимо, было как раз устройство смешанных резонансов и антифаз. Как? Да по большому счету простенько — разнофазные минивентиляторы в параллельных цепях и то могут создать утолщение экрана реальности. Это так грубо, но все-таки ..». Но все-таки «нюхать локтями» Вадим в разведке учился как раз в этой сфере — электроники, электромагнитных полей и резонансных эффектов. Это позволяло угадывать какие-то технические решения...
Кайндли свой рассказ повела почти не ссылаясь на документы, но по реакции Арно и по простоте рассказа было понятно — все это проверено, указываемые ею явления — это «общее место», их уже никому даже доказывать не надо.
- Прошу прощения, я постараюсь не отвлекаться в своем рассказе на свои физические ощущения, их всё изучали, изучают...Помочь вот только никто мне не может, чтоб избавиться от этих моих параллельных жизней и жить , как обычный человек. Я уходить начала в подростковом возрасте, а видеть и слышать миры совсем ещё маленькой. В подростковом возрасте я не понимала, впрочем и сейчас мало понимаю механизм переключки, единственное , чему я научилась - «ездить прямо». Поясню. Почти двадцать лет этой.. кхе жизни я, улетая, никогда не знала, где и в каком времени я окажусь. Я только с накоплением своих «улетов-поездок» стала разделять их на: 1) выход в параллель;2) улет в прошлое-будущее; 3) улет в параллельные прошлое-будущее. Есть четвертый тип — очень дальнего заезда. Это было всего два раза, и оба раза я тогда исчезала телом здесь. В других случаях тело остается, но его физические качества, как оказалось, - она взглянула на Арно, - Сильно...Нет — чрезвычайно меняются. Впрочем, это не наша тема, и я обещала о физиологии не говорить, чтоб не смешивать разные проблемы.
Когда «я еду прямо» - буду это повторять — то есть просто вываливаюсь в параллельный мир, я почти всегда оказываюсь на улочке одноэтажных домов, где невысокие заборчики — она показала по плечо, - где растет большая белая акация у моего дома, но до своего дома я каждый раз должна пройти расстояние метров в двести. Там есть соседи, особено я дружу с двумя старичками пенсионерами. Их дом рядом с моим. Зеленая калитка, крашеная давно уже, потому что отшелушивается от дождей краска. Сетка рабица в 2 пролетах от калитки, а дальше заборчик тоже. Но на нем краска ещё старше, чем на калитке. Домик у старичков беленький, с белыми-белыми выкрахмалеными занавесками.. Это Уаррега Фуэл и Наус Варт Ирг — так уж, простите, зовут старичков — любители культуры энтов - они так называют нацию, дальними потомками которых является Уаррега. Я им рассказывала про австрийцев в нашем мире, про болгар, немцев...говорила, что у них похоже, что такой быть, занавесочки и прочее... так заведено было во времена пасторального мира между войнами. А уж гортензии и герань на окнах этих старичков были совсем наши. Но были и другие цветы — не дома, на клумбах в палисаднике.
… К слову, вот пыльца с этих неизвестных растений в свое время и были самым первым моим доказательством, что я ТАМ бывала...
Вероника опять взглянула на Арно.
- Ладно. Я бы так и ездила «на дачу» в параллельные миры, считала бы себя чокнутой — хотя, как вы понимаете — меня уже проверили. Я и без проверок находилась по психологам, психиатрам и знахарям. Все разводили руками — это что-то не из нашей сферы. Пока не произошло следующее — в том мире я столкнулась с силой ещё какого-то мира — надмирной силой... Конструкция вселенной и нашего сознания гораздо больше, чем «мы — не мы»... Мир корпускулярен мирами. Но есть мир границ между корпускулами, ест надкорпускульное пространство или сила, легко гуляющая между ними...
Выглядело это так. Я разбирала свои вещи в одной из комнат своего домика. Там — заметим — были и мои детские вещи, которые я там помнила, как вещи детства, но когда возвращалась оттуда, всегда помнила только факт другого мира, с частью фрагментов. Так , как мы помним сны. А само детство, детали — стирались напрочь. Находясь же там я всегда делала усилие и говорила себе: «Это надо запомнить. Об этих связях деталей надо будет размышлять, когда вернусь...» Но что-то происходит во время перехода — блокируется 99% информации. Но и одного процента нам оказалось достаточно, чтоб потихоньку строить мост между мирами... ОДИН ПРОЦЕНТ — это КЛАД, это чрезвычайно много. Миллионы людей помнят 0, 000002- 0, 000004 процента. Миллиарды не помнят ничего... Так вот, разбирала я вещи в маленьком домике, который был рядом с нашим домом — нашим, это дом, в котором я живу с собакой, похожей на лабрадора, зовут его Лемарий. А домик — это не летняя кухня в нашем понимании, а что-то типа второй отдельной комнаты. Не зимней это точно, зимой я там ни разу не была, но ранней ранней весной бывала, когда снега ещё полно. Позвольте уж — уточню детали. Я насчитала 6 живностей, которых помню из того мира 26 человек нашего поселочка... Географически, как мне почему-то всегда кажется, он находится где-то между городом Касимовым и Муромом. Я даже помню отколотую платформу на станции, куда приходит поезд...Я каждый раз приезжаю на поезде и каждый раз Лемарий уже со мной. Только однажды я оказалась сразу на улице поселка рядом с домом моих соседей-старичков... Итак, ещё раз — разбираю я , значит. Вещи, полочку со склянками духов и приправ, а тут голос сзади — я оглянулась и обрадовалась серому человеку, будто всегда его знала. Он был сильно выше нас с вами. Ну на полторы головы , наверно. Он сказал, что мне надо срочно возвращаться в Москву, что мой муж срочно вызывается в командировку... Тогда был какой-то конфликт в моем сознании. «Какой муж?» - подумала я, и в тот же миг вспомнила мужа, находясь ещё там... Моего мужа... Извините, это был третий мой супруг, - она опять кокетливо улыбнулась, стрельнув лучиками из глаз на мужчин. Но во взгляде её было что-то ещё, она знала, что сейчас кое-кого удивит, - Моего мужа звали Александр Григорьевич... Фейхов Александр Григорьевич...
Рубинов еле заметно подался вперед. Глаза его и без того выразительные из-за полопавшихся сосудов , теперь просто страдальчески вспыхнули...И он взмок. С ног до головы, как при тяжелейшей простуде.