Моим девочкам, которые уже выросли.
Было за полночь. Спали все, кроме страдающего бессонницей старого филина и котика, по имени Ливио, который пытался взобраться по водосточной трубе на крышу. Снаружи труба была скользкой и обхватить ее лапками не получалось. Внутри тоже скользкой, но еще и тесной. Ничего кроме шума из этой затеи не получалось. Тогда зачем терять время? Ливио вспомнил, как однажды видел, где белка ночует. Забыв про крышу, тут же полез на сосну. Это оказалось не сложно. Взобравшись, заглянул в дупло. Никого не видно. Засунул туда лапку и начал там шарить.
- ААА!!!
Завопила проснувшись белка.
- ААА!
Закричал испуганный Ливио и шишкой полетел вниз.
- Уххх-ты. Спать иди!
Ухнул филин и, потоптавшись на ветке, тут же заснул.
Зализывая ушибы, Ливио вспомнил, какие зубы у этой белки. Огромные! Больше он к ней не полезет. Нееет!
Рядом с домом пролегала ярко освещенная дорога, светло было и во дворе. Про это неудобство в свое время ядовито заметил один известный слепой крот - А кому он вообще нужен, этот свет? Действительно. Кому нужен светлый двор ночью? Гораздо интересней самые темные места и Ливио полез в меж-сарайное пространство. Но и там, ничего кроме грязи и скучных пауков он не нашел. Вылез весь в опилках, какой-то жиже и в серой вате паутины на усах.
Стало скучно. Задул холодный, пронизывающий ветер и тогда он решил, что пора покушать и спать.
Его никто этому не учил. Запрыгнув на карниз окна спальни, он начал зло топтаться и царапать когтями жесть. Уже через пару минут окно распахнулось и, не успел он мявкнуть
- Доброй ночи. А вы не спите?
Как рука мамы, схватив его за шиворот, потащила в ванную.
- Боже, где-ты ... шлялся, где ты собрал всю эту гадость на себя?
Раскачиваясь из стороны в сторону он понимал, что поторопился с возвращением домой, но было уже поздно. Нет в мире ни одного кота, который любил бы принимать ванны и особенно, когда его поливают из душа. Смешной, очень смешной вид. Хвост мокрая веревочка, худой, жалкий и единственно - огромные зеленые глаза да несгибаемые усы.
- Иди ночуй к другу.
Сказала мама и открыв дверь в коридор швырнула его к спящему, или делающему вид что спит, огромному ротвейлеру по имени Ларк.
- Не извиняйся, я все слышал.
Сказал Ларк и зевнул, показав чудовищно огромные, как у крокодила зубы.
- Забирайся ко мне под пузик, сохни.
- Спасибо Ларча.
Поблагодарил друга Ливио.
Ларк, словно не заметив по отношению к себе фамильярности, обнюхав Ливио, спросил.
- Лазил в меж-сарайный мир? Не советую, там иногда гадюки ночуют.
Спать уже не хотелось. Какой сон, если вместо покушать, ночной душ? Да и у младших к старшим всегда есть свои тысячи вопросов.
- Гадюк никто не любит. А вот кого собаки больше всего не любят?
Пристраиваясь поудобней спросил Ливио.
- Ежей.
Не задумываясь ответил Ларк..
- Они колючие, воняют и все время чем-то не довольны. Их все собаки не любят. Я тоже.
Ежей Ливио в своей жизни еще не встречал, но в душе уже - не любил.
- А мне лягушки не нравятся.
Подумав кого еще не любят, задумчиво заметил Ливио.
- Я их столько на прошлой неделе в пустом бассейне от фонтана наловил. А меньше их там не становится. Вот мышки? Даже симпатичны. Поиграю с ними и говорю - теперь свободна. А она уже и не убегает.
Ларк не хотел говорить всей правды. Ведь на его совести была лесная косуля. Но она сама виновата. Не надо было Ларка дразнить, обзывая - коротколапой псиной. Он тогда удивительно быстро догнал, схватил ее и одном укусом заставил замолчать навсегда. Его за это даже не ругали. Правда теперь иногда мучила совесть. Но все реже и реже. И, чтобы сменить тему, он перевел разговор.
- Играть надо с мячиком, или покрышку через себя кидать. А мышей отпускай сразу.
Предложил Ларк.
- Скажешь тоже, покрышка! У меня крюпсик есть. Я его хозяйке приношу, она его кидает, я ловлю и снова приношу. Как ты. Все смеются и всем весело.
Ларк, а почему тебя Ларком назвали?
- Потому, что на букву *Л*. Из породистых я.
- Поэтому и меня - Ливио?
- Нет, тебя так назвали в честь итальянца. Друг папин. Он чем-то на тебя похож. На людях весь пушистый, а облей из душа - дохляк как и ты. Ты его должен помнить, он в гостях был. Звали тебя, а он озирался.
Конечно Ливио в глубине души было обидно, что он не из породистых. Но ведь и не Васька какой. Как должен озираться какой нибудь Василий, если услышит - Васька брысь!
Ларк заметил, что его слова задели юную душу друга и после короткой паузы сменил тему.
- Сегодня к утру будет снег.
- Ты все знаешь? А что такое снег?
- Что такое снег, сам должен увидеть, это не пересказать. А знаю потому, что прогноз погоды слушал.
Они еще долго болтали о всякой всячине, а потом не обращая внимания на вой ветра за входной дверью, обнявшись, заснули.
***
Давно рассвело, было тихо, и только когда зашаркал лопатой, разгребая навалившие за ночь сугробы, сосед, встал и папа. Он вошел в коридор и, проклиная погоду за испорченное утро выходного, протянул Ларку поводок. Тот, пританцовывая от нетерпения, дал себя пристегнуть.
- Эй! Не убегай, пойдем, посмотришь на снег.
Позвал Ларк спешившего улизнуть в комнату Ливио. Но тот уже терся об ноги мамы, ожидая покушать на кухне.
Яркое солнце, многократно отраженное свежим снегом, казалось играло и веселилось, дразня, призывая обязательно нырнуть в мягкие, причудливо надутые сугробы. Что Ларк и сделал, как только папа отпустил его с поводка. Он разбегаясь в прыжке переворачивался на спину и, повизгивая от удовольствия, скользил по снегу. Папа, забыв про утреннее настроение, оживал и начинал улыбаться. Конечно убрать снег можно было в любое другое время. Но раз сосед свою дорожку в такую рань уже прочистил... То значит, что у него вчера прошло бездарно. Папа аккуратно, как умел, прочищал свою дорожку и трамбовал обочину. Ларк же, совсем не по его возрасту и статусу, бесился как щенок. То и дело стряхивая с черной, блестящей как антрацит спины снег, снова и снова нырял в сугробы.
Ливио же шлифовал боками мамины ноги. Та помня, как он ей не дал спать ночью, не спешила с раздачей салаки.
По лестнице со второго этажа, мотыльком, спустилась девочка Элина.
Ливио не возражал, когда его звали - *Общий*. Но для Элины он был - ЕЁ. В прыжке он кинулся ей на грудь.
- Ну скажи ты ей, что я - ГОЛОДНЫЙ!!!
Мурчал он так громко, что устоять было невозможно.
Мама открыла наконец холодильник, а Элина с Ливио на руках подошла к окну.
То, что вдруг увидел котенок, заставило забыть про завтрак. Весь мир вдруг стал белым и совсем другим. Пропали острые углы, исчез бассейн фонтана и все как-то уменьшилось, спряталось, прикрывшись сверкающим одеялом.
- Что это?
Пискнул Ливио.
- Аааа, кушать просишь. А как кусал меня еще вчера помнишь?
Гладя его, приговаривала добрая девочка Элина, пробираясь к холодильнику за рыбкой. Мама, достав сигарету, открыла окно. Заметив панику Ливио, взяла котика из рук Элины и безжалостно бросила его на засыпанный снегом подоконник.
Оказалось, что снег это не по-настоящему. Лапы не почувствовав опоры утонули в снегу, животик приятно холодило.
- Еще один такой снег и мы пропадем.
Сделал грустный вывод Ливио.
***
Шаркающей походкой из своей комнаты по лестнице спустилась Ингрид. Если Элина была младшеклассница, то сестра была уже старшеклассницей. Это такая же разница, как котенок и котик. Сложный возраст. Разные сны и тому подобное. Буркнув - Доброе утро. Заперлась в ванной. Естественно, немедленно туда уже рвалась младшая. Назревал первый до завтрака конфликт.
***
Ларк бесился в сугробах, Ливио задумчиво сидел на подоконнике.
- И как ему не стыдно?
Без осуждения думал он.
К окну подбежал Ларк, задыхаясь и свесив язык предложил.
- Выходи, я тебя в сугробах искупаю.
- Да как-то не в настроении. Tебе-то хорошо, задрал лапу и все, а мне теперь как?
Облизывая лапку, пробуя на вкус снег, пробурчал Ливио.
Ларчины брыльки растянулись в улыбке.
- А ты попроси папу, он тебе лопату сделает.
Хрустя снегом, к воротам подъехало такси. Ларк замер в сторожевой стойке. Из машины, раскладываясь как складной метр, вылез длинный доктор Гусев. Свои. Успокоился Ларк и подбежав, дал себя погладить. Совсем не на долго, только на то время, пока изучал у Гусева новые запахи.
Мама увидев в окно кто утренний гость, тяжело вздохнула. Как редко папа бывает дома на выходных, и сегодня - опять. Еще и с утра...
В одной руке Гусева был пакет, в другой он держал шахматную доску.
- Мы не закончили прошлую партию!
Как приговор заявил он и отмеривая огромные шаги, направился к двери.
- Ларча домой!
Скомандовал папа. Но этого можно было и не говорить. Ларк уже топтался у входа. Это был закон. Погулял, а дома, его всегда ждет миска с овсянкой. Настоящая каша из хлопьев и с мясными катышками. Вкуснятина, которую Ларк даже Ливио не предлагал.
***
Мама разложив на столе закуски, ушла. Папа с доктором, хлопнув за первый ход, начали шахматную партию. Элина в своей комнате дрессировала Ливио. Наверное котик при собственном желании мог бы и по потолку бегать, а вот выполнять команды, отказывался напрочь. Он видел цирк по телевизору и возмущался. Почему тигры так послушны одному дрессировщику? Он. Такой маленький. Но он сам будет дрессировщиком! Он нападал, яростно кидался на Элину, царапал ее руки, кусал за ноги. Элина сдалась. Вытолкала Ливио из комнаты и закрыла за ним дверь. Она конечно никому жаловаться не будет. Царапки на руках и даже щеках, щипали, но что делать, укротить котика не так просто. Ливио же, за дверью, торжествовал победу. Тигры - это тьфу! Решил он и направился в комнату Ингрид. Та сидела за столом уткнувшись в книгу. Из ушей проводки наушников. Она ничего не слышала и играть с котиком не хотела. Ливио куснул ее за ногу. За что был тут же отброшен в дальний угол и кроме того услышал в свой адрес обидные слова.
- Ну и сиди здесь.
Мявкнул он вслух и про себя добавил.
- Пока не постареешь.
Потом подошел к всегда открытому шкафу, выбрал полку повыше и прыгнул в набросанное туда белье. Потоптавшись, устроился удобней и заснул.
Выходной.
Ливио похрапывал в комнате Ингрид.
Ларк спал на своем коврике в коридоре. Он видел сны, чуть слышно повизгивал и подергивал лапой. Что он там видел, рассказывал редко.
Элина художничала. Ей хотелось, чтобы на ее картине было ТАК. Получалось НИКАК. Но кто эту картину потом увидит, скажет, что это ЕЩЁ КАК! Хотя может решит, что НИКАК. Какая будет эта картина, Элина и сама еще не знала. Как? Увидим.
Ингрид читала книгу. Но в своих мечтах была совсем в другом мире. В мире, где есть только любовь и больше ничего. Скоро она проголодалась. Отложив книгу, выдернув из ушей наушники и не думая временно о любви, пошла вниз, на кухню, где стоял холодильник.
На кухне.
На кухонном столе шахматная доска, на которой еще стояли фигурки. Глаза папы и доктора Гусева блестели. Пусть эта партия не закончена. Пусть будет - ничья. Мама была рядом и по-которому разу слушала истории из жизни анестезиологов, которые пересказывал доктор Гусев и путанные рассуждения папы. Она уже смирилась, что суббота так и пропадет, бездарно, с ничьей за шахматной партией. Она видела, как Ливио утащил в зубах фигурку слона. Но промолчала в надежде, что это последняя на сегодня игра. Только заметила.
- За этим Ливио глаз да глаз нужен, в стиральную машинку вчера залез..
- А что там итальянцу в стиральной машине понадобились? Разводишь?
Поперхнувшись водкой, спросил Гусев.
Смеялся даже Ларк, который хоть и спал в коридоре, но все внимательно слушал. Он терпел гостей, но не любил их. В любом случае папа пойдет провожать Гусева и возьмет его с собой. Будет еще одна возможность обойти знакомые заборы, бросить взгляд на Луну и потом, с удовольствием поужинав, заснуть до утра. Судя по всему, ждать осталось не долго...
***
Гость уехал. Мама, перемыв посуду, выключив кухонный телевизор, пошла в спальню досматривать телесериал, выключив еще один, больший телевизор в большой комнате. Папа уже счастливо спал. Элина колдовала у себя. Натянув через всю комнату нитки, тренировалась дойти до кроватки в полной темноте, не задев при этом невидимые преграды. Эту игру она придумала себе сама и у нее уже несколько раз получалось. Ингрид, отбросив одну книгу, принялась за другую, опять думая о своем. Ей опять хотелось кушать, но она мужественно боролась сама с собой.
- Победить себя, значит победить весь мир.
Придумала она себе девиз, в чем крылся большой смысл. Именно весь мир и кружил вокруг нее в это время. Такой заманчивый и такой еще не изведанный.
- Ларк. Ларча. Впусти меня.
Почти шепотом попросил Ливио топчась за входной дверью.
- Иди, постучи по подоконнику. Я не могу.
Ответил ему Ларча.
- Я видел, в некоторых дверях еще и дверки есть. Для котов например.
Пожаловался Ливио.
- Сами ведь потом ругаются, если я через окно возвращаюсь.
- Сорри.
Не зная что это означает, но по смыслу правильно, сказал Ларк.
Через минут десять, Ливио влетел в коридор. Но на этот раз сухой, только весь в сосульках и холодный.
- Ты видел какая сегодня Луна?
Отряхиваясь по-собачьи с восхищением спросил Ливио друга. Младшие, как правило начинают повторять привычки старших. Если бы например Ларк был щенком, а Ливио котом, то возможно он учился бы лазить на деревья.
- Луна это мир куда мы когда нибудь попадем.
Подняв бровки и выдержав минутную паузу, сказал Ларк загадочную фразу.
- Там никто не носит ошейник, не терпит бантики и там нас ооочень уговаривают скушать самое-самое.
Ливио представлял себе мир таким, каким его он видел. Он мог конечно играть в тигра, или в крюпсике видеть живую мышку. Но чтобы так... абстрактно. Оказывается Луна не просто большой фонарь, а целый, огромный мир с такими же как он, как Ларк. Счастливыми, сытыми.
- А что ты имеешь против поводка? Сам ведь упрашиваешь папу, чтобы одел его тебе, когда гулять. Бантики мне конечно привязывали. Красиво, но не удобно. А если поводок блестящий, красивый. А у тебя вообще ошейник, как у цыгана.
Какой у цыгана ошейник он не видел, но слышал это от папы.
- Может дело и не в ошейнике, поводке. Просто без них - значит свобода, доверие полное... Как тебе сказать? Вот гуляем мы с Ингрид, допустим. Сказали ей - прогуляй. Так кто кого гуляет? Я ее. А выглядит, словно она меня. Я слежу, что бы ее никто. А она что может? Нужно мне там понюхать, так она сзади только волочится. Другое дело папа. Это статус. Мой, что у меня есть папа, а его, что у него такой я. Да и пристегивает он меня редко. У них там, у людей, свои законы. Я тебя запутал? Вообще дело не в поводках-бантиках, а в том, что на Луне очень хорошо! Понял?
- Так бы и сказал.
Подумав, ответил Ливио.
Они еще долго беседовали о всяком. Но Ливио нет- нет, да задумывался опять о Луне. О мире, где хорошо.
***
Пролетели недели.
Для мотыльков это целые поколения, для котов, собак, прожитые месяцы.
Ливио взрослел, и гуляя уходил от дома все дальше и дальше. Ларк терпеливо ждал весны и лета. Зимой папа не катался на велосипеде и поэтому не брал с собой Ларка, когда они путешествовали далеко от дома. Да и на машине в это время ездили редко, к морю там, или на водопад. Мама жаловалась, что у них всего два водопада и вообще, страна такая маленькая. Ларк в принципе был с ней согласен. Ливио нет. На самом ведь деле, имеет значение - как посмотреть.
У соседей жил пес Чоки.
Что он в своей жизни видел?
Цепь в полтора метра. И всё! Пусть его и любили и пусть в миске всегда похлебка. Но как скучно. Ни Ливио, ни тем более Ларк с ним даже не разговаривали. О чем?!
Однажды у Ларка с Ливио зашла беседа о привязанности. Это после того случая, когда Ливио рассказал Ларку про его путешествие к коровнику. Пропуская путанные впечатления об увиденном, заговорили о предназначении каждого. Ларк тогда удивил друга тем, что дом, в котором они теперь все живут, не был всегда. Ливио это очень удивило. Оказалось, Ларк родился совсем не здесь. Он и сам уже не помнил где, но точно не здесь. Детство же прошло в квартире на девятом этаже, в доме с лифтом и полным разных запахов. Ларк даже помнил мышей, которые копошились в мусорном ведре по ночам и огромных бакланов на балконе. Для Ливио это стало полным откровением. Оказывается, когда мир уже существовал, а Ларк учился терпеть до погулять, его, Ливио, совсем НЕ БЫЛО. Как так? Понять это было сложно, поэтому Ливио только слушал. Там, в той жизни, Ларк жил на кухне и иногда даже спал на папа-маминой кровати. Но наверное про это Ларк уже привирал.
- А ты думаешь этот дом и есть Родина?
Спрашивал Ларк Ливио и сам же разъяснял.
- Со мной все ясно и просто. Для меня Родина, это папа, мама, Ингрид, Элина и ты. Мне не важно, где лежит мой коврик. Однажды я спал в палатке, прижавшись к папиным ногам. Всё! Достаточно. Это Родина. Теперь возьмем тебя. Что ты выберешь? Этот дом, или скажем Элину?
Ливио конечно выбрал бы две Родины. И дом и Элину. Ему и в голову не приходило, что можно выбирать.
Ларк продолжал.
- Папа конечно главный и за всех в ответе. Все, это и есть его Родина.
Ливио сомневался. Папа дома бывает не так и часто. Скорей мама по его мнению главная в доме. Но спорить с Ларком не стал.
- А какая Родина у Ингрид и Элины? Этот дом? Нет. Они еще котята, или щенята, или как говорят у людей - детки. Их Родина будет где угодно и она может быть совсем не такой, как мы живем здесь. Эта вот родина, останется у них только в памяти. Ты меня понял?
Ливио что-то понял. Но он был еще слишком молод, чтобы понять это так, как понимал это уже почти пожилой Ларк.
Тихо, тихо, на цыпочках в коридор вышла Элина.
Ларк пихнул ее своим огромным боком. Это он так прижался к ней. Обрубок хвоста вилял от радости.
- Ларк, Ларк.
Сказала Элина и осторожно похлопала его по спине.
Она конечно по-своему любила Ларка, но никогда не фамильярничала с огромной собакой. Другое дело маленький Ливио. Но тот, задрав хвост, улизнул из коридорчика в комнату. Элина шла в бассейн. Сама просыпалась, тихо и быстро собиралась, думала, что никто и не слышит. Но конечно не мама. Мама все слышала и все знала. Она делала вид, что спит и тихо радовалась, что дочка нашла для себя интерес и что такая ... ответственная. На улице темень, сугробы девочке по пояс, но она упорно идет на тренировку. Потом вернется усталая и счастливая, а Ларк будет еще долго чихать от запаха хлорки, который она принесет на себе из бассейна.
Проводив Элину, встала и мама. На кухне закурила сигарету и запарила для Ларка на завтрак овсянку. Ливио, упросив для себя корюшку, хрустел, съедая ее до последнего хвостика. Ингрид спала. Ей снился грустный сон. Она влюбилась в рыжего, как Солнце мальчика. А такого в их классе не было. Что там в их классе, в целой школе, рыжего мальчика не было. Что делать?! Как жить дальше?
Ларк терпеливо ждал в коридорчике.
Папы дома нет. Он опять куда-то уехал. Значит, вместо нормальной прогулки, его просто выпустят во двор. Мама будет курить и ждать, когда Ингрид наконец соберется в школу, и когда Ларк, проводив ее до калитки, вернется домой завтракать.
Так почти каждый день. Похожий один на другой под названием - жизнь.
***
Зима застряла на своей серединке.
Кто узнает это из календаря, а кто чувствует сам.
Этой ночью Луна была как никогда близко.
Ларк никогда не лаял. Очень редко и только по делу. Еще реже он выл. Но сегодня так и тянуло вытянуть губы трубочкой и издать из глубины души протяжное - Уууууу!!!
Ливио был рядом. И он был сегодня особенный. Задумчивый, похожий уже на умудренного опытом котяру, а не на подростка-котика.
- Ларк.
Обратился он к другу.
- Помнишь ты рассказывал мне про другую жизнь. Про жизнь на Луне?
- Может и рассказывал. Но это только ... гипотеза.
С трудом выговорив последнее слово, ответил Ларк.
- А я знаю туда дорогу.
И не дав Ларку тем для сомнений, Ливио продолжил.
- Туда можно улететь взобравшись на спину филина. Ты его знаешь. Его все здесь знают. Ухает бестолку на сосне. А с Луны свисает серебряная нить. Надо только ухватиться за нее. Взобраться дело техники. Я смогу.
Как все просто!
Как этот котик-несмышленыш догадался. Ведь и Ларк много раз сам видел эту серебряную нить. Только ему ошибочно казалось, что это его собственная слезинка. Ведь если смотреть на Луну, то всегда будет и слезинка.
- Ларк.
Позвал опять друга Ливио.
- Я пойду.
Они лизнули друг друга в нос и расстались.
Как мог остановить друга Ларк, если тот собрался на Луну?
Когда-нибудь они обязательно там встретятся. Все когда-нибудь опять встречаются.