Пространственные и временные перемещения, а не заглядывания в другие миры - эти феномены стали единственным интересом заказчиков из среды сильных мира сего. К 2012 году уже никто в Клубе колумбов Времени не тешил себя иллюзией, что это интерес каких-то государственных структур, потому что уже все расстались с привычным понятием патриотизма. Потому что сами перемещения взламывали понятия границ, интересов каких-то конкретных народов, территорий и государств. При чем же тогда в этой теме спецслужбы? Похоже, только в смысле одном - умением «играть» командно, на высоком уровне хранить информацию и работать с нею, и умение вливать чрезвычайно убедительную дезинформацию... Вторая причина - чем, если не фундаментальными категориями, должно заниматься оборонное ведомство? Энергия -это понятно, Информация - это понятно, а Пространство и Время - совсем уж само собой. И все эти фундаментальные категории становились оружием. Если во всех предыдущих разработках оружия основой боя были энергия и информация в захвате пространства и времени, то теперь начинали драться самим пространством и временем. Но тогда ЗА ЧТО ДРАТЬСЯ? За Царствие Небесное . За Вечность. Или за Небытие?
Совершенно из разных наук и религий сочетание знаний давало в Центр Силы собрания феноменов совершенно новые результаты. Иногда даже не результат, а всего лишь новый подход, который отменял многие предыдущие представления.
Восемь лет назад
В октябре 2008 года военный пенсионер Вячеслав Пигаш проводил на Ярославском вокзале города Москвы самую странную личность в своей жизни. Вздохнул с облегчением и поехал домой. В своей жизни этот седой старик видел столько, что хватило бы на пять-шесть человек весьма буйного характера. Пигаша судьба сводила с замечательными и необычными людьми. Работа у него была диверсионная, особо незамечательная, где порою за минуту боя заплачено месяцами тренировок и спецподготовки, где рабочее место всегда в пыли, грязи, часто вверх ногами и обычно с кровопусканием. И своим кровопусканием и чужим. Афганистан и Сейшелы, Ангола и Йемен хранят в стенах своих зданий и в пальмах оазисов местных президентов свинец заколоченный в них Пигашем.
Незамечательная личность, которую он проводил – был Бекетов. Человек из экспериментальной группы по активизации участков мозга, но в обычной жизни — мелкий чиновник из Республики Коми. Слово «замечательный» тут в совершенно буквальном смысле - от «заметить». Незамечательным Бекетов был потому, что его часто теряли, иногда теряли даже подготовленные сыщики. Перед экспериментом, в котором он дал неизвестный результат, его потеряли на тридцать шесть часов…. Не заметили. Гораздо позже выясниться, что потеряли не его, потеряли именно эти часы, но полторы суток и Пигаш, и часть Бекетова, которая проецировалась в этой реальности в живом состоянии (об этой «части» поясню позже) не могли понять – что происходит вообще?
По наивности я , (вынужденный говорить о Бекетове в третьем лице, ибо не понять разные состояния фиксации реальностей) тогда оказался в руках ребят, которые экспериментировали с расширением сознания, причем с расширениями такого рода, которые позволяли улететь в будущее. «Ребята» были из научных и бывших военных контор, но только эксперименты их в большинстве случаев оказались опасными и смертельными. Их всех пересажали потом, и выяснилось, что десятка три трупов и десятков восемь людей с «обнуленной памятью» в психушках Подмосковья – это их рук дело. (Хотя, справедливости ради, скажем, что совсем не все эпизоды криминала были творением их рук). А все ради чего? Чтоб, зная будущее, контролировать сегодняшние решения, способные привести к власти и немерянному обогащению. Это если коротко…Но коротко не получится. Впрочем, уже не получилось.
Старый солдат Пигаш хотел и не мог понимать сути событий. Он, впрочем, догадывался, что всю глубину происходящего не вполне понимает даже та спецура, которая арестовывала «экспериментаторов». Она просто пытается контролировать аномалии и противоборствующие стороны, но, как и все не понимает с чем или с кем имеет дело. Не Богом же был для Пигаша я - воскресший. А кем? Ведь раздвоился я в те загадочные «потерянные тридцать шесть часов» именно на глазах Пигаша. Представьте себе - вот лежит труп на сохранении в квартире Пигаша, а вот рядом с трупом проявляется прямо в воздухе он же, но стоящий в рост… И ещё консервы сожрал – голоден, видишь ли! И собаку-водолаза Гура гладил, и пальцами не призрачными на пыльном корпусе телевизора какое-то слово писал – «цитала» что ли… Или как-то так. Да, точно, только не «цитала», а латиницей «citala»…
Когда-то в бою в Анголе и после боя, уже в особом отделе на родине, Вячеславу Пигашу и двум выжившим его товарищам приходилось рассказывать и осмыслять увиденное ими в бою и после боя в джунглях. Видели они мертвых, но… живых. И живых, но мертвых. Тогда для всех, вернувшихся с ангольской операции, закончилось это приключение почти карательной психиатрией, долгими и нудными разборками. Хорошо хоть не выгнали из армии, а просто перевели в другие части. Потом распад СССР и как-то все это осталось в параллельном прошлом. Теперь старик Пигаш столкнулся с ситуацией не на уровне «кажется и может быть», а вот – во плоти проводил он на электричку человека, двойник которого в виде трупа остался лежать в его квартире. И за трупом этим сейчас утром должен прийти полковник Сурненко, его люди. И, наверно, с ними будет один из старых его бойцов, с которым когда-то выжили в Анголе - реаниматолог Сергей Куликов.
Пигаш ехал домой, и сырое октябрьское утро 2008 года не отпускало из его сердца чувство, что все происходящее нереально-стеклянное. Что все уже не удивляет и не трогает, что какое-то главное дело его жизни сделано и сделано так просто. Провел человека на вокзал и пообещал молчать хотя бы сутки. Оно уже сделано. «Хотя труп-то надо Вадиму Виленычу сдать, конечно. Он же на меня надеется». Призрак просил не говорить никому о его воскрешении, ни Сурненко, никому. Но чувствовалось, что человек понимал – Пигаш не рассказать не может, не имеет права. И вот это – какие-то скрытые моральные обязательства Пигаша «призрак» почувствовал. «Призрак», то есть я, тогда ночью его просил: «Ну хотя бы сутки никому не говори… Хотя бы сутки». Пигаш пообещал – смогу валять дурака сутки-двое. Дескать, промолчу, а потом ты уж извини…
После метро, сев в свой старенький «Форд», Пигаш теперь ехал в Люберцы на квартиру, в которой оставался неживая копия уехавшего. Возможно, случись все это пару дней назад Пигаш бы сходил в церковь, к психотерапевтам, попил бы коньяка с пустырником что ли… То есть отнесся бы к фантастической ситуации, как к обычному сдвигу истрепанных мозгов и нервов старого солдата. Ещё, наверно, кидал бы по ежедневной своей привычке ножи в стенды на одной из своих квартир (их у Пигаша было целых три) и вместе с ножами выкинул из головы мертвяков и призраков, как это уже приходилось иногда делать в далеком и не очень далеком прошлом. Но сейчас за этим «задвигом» стояли какие-то большие и таинственные люди из самой серьезной государственной «конторы». Они-то и попросили на сутки сохранить у себя дома этого «мертвяка». Потому что, кажется, понимали, что он не совсем мертвяк и, кажется, своим полумертвым раздвоенным качеством чрезвычайно интересен определенным сильным людям мира сего. Эти «сильные мира сего» каким-то образом тоже имели дело со потусторонними силами – иначе не объяснить того, что произошло на глазах Пигаша минувшей ночью.
… Припарковавшись на своем месте с торца своего дома, Вячеслав Егорович прошел до подъезда, пипикнул магнитом дверного кода, открыл дверь и в этот момент почувствовал что-то не то. Спецы по психологии могут медленно и нудно объяснять чувство «что-то не то». Но у человека, полжизни отдавшего работе в экстремальных условиях, чутье на энергию «своего» и «чужого» было уже где-то в рецепторах кожи, где-то вне сознания, на уровне поля вне тела и, может быть, даже на расстоянии нескольких десятков шагов. «Гур мертв. Впереди смерть…» - мгновенный сигнал получил мозг Пигаша.
Оружия с собой у старика-спецназовца не было, был один единственный метательный десантный нож, который в подъезде был так же «эффективен», как и консервный. Лучшее, что можно было сделать - выскочить из подъезда. Это не для себя, свою жизнь надо было Пигашу спасти для того, чтоб успеть сохранить и передать чудесную информацию полковнику Сурненко. Ведь труп, оставленный полковником не просто ожил, но и уехал. А ещё при этом и раздвоился… Но сзади предательски успел лязгнуть магнитиком замок парадной двери. Вячеслав Егорович успел полуобернуться к кнопке и нажать её. Электроника «думала» положенные ей полторы секунды… Слишком долго для вариантов жить или умереть. Пуля попала Пигашу в голову, под глаз. Хлопок выстрела был тише щелчка двери.
Между первой и второй пулей, размолотившей старику лобную часть, Пигаш прожил ещё целую жизнь…
…Когда вторая пуля пробила лоб Пигаща и скользила по студню мозга к гепофизу, старик с седой бородой и теплым метательным ножом в рукаве кожаной потертой куртки вышел в степь за своим железнодорожным бараком на Южном Урале. Станция детства - Рудный Клад осталась позади. В октябрьской унылой степи, где дрожала от слез в глазах кромка горизонта, и слышался крик птиц с небес, Вячеслав Егорович поклонился земле на восток. Здесь на запад и невозможно кланяться – там шлаковые копи, и туда уходят пустые поезда. Он даже не оглянулся на Запад.
И вот Восток раскололся. Все раскололось – и небо, и степь. В трещине между ними навстречу Пигашу в звездном, фиолетовом пространстве, пахнущем горелой электропроводкой, медом и оружейным маслом шли четыре человека. Бекетов, Бекетов, Бекетов, Бекетов...
… Интере-е-есно… Зачем «призрак» поехал в Лавру? Ответа для Пигаша уже не было.
…И ангелы за Пигашем не пришли…