Пьеса в двух актах
Действие происходит в 2015 году
Дачный поселок в одном из пригородов Владимирской области (типа Ковров, Муром, Суздаль, Покров, Петушки).
Видна двухэтажная дача в глубине большого участка с лесом и садом. Огород маленький.
Мария Варфоломеевна Маколева – хозяйка (80 лет) (25 июня, 1935 г. рождения)
(Отец и дед Марии Варфоломеевны - крупные лесопромышленники и меценаты начала ХХ в.)
Мария Варфоломеевна родила в 1970 г. – девочку Леру не выжила (Марии было 35 лет), в 1975 г. родила дочь Татьяну (Марии было 40 лет)
Татьяна Осиповна Маколева – дочь Марии Варфоломеевны (40 лет) – 1975 г. рождения (родила Катерину в 19 лет, в 1996 г.)
Сергей Игоревич Прошкин – муж Татьяны Осиповны (45 лет), во втором браке
Катерина (Сергеевна) Маколева – дочь Татьяны и Сергея (21 год) - 1994 г. рождения. Учится в швейном техникуме.
Аким Витальевич Приветкин – поклонник хозяйки (56 лет) - 1959 г. рождения, столяр, плотник, домовитый человек
Олег Акимович Приветкин – сын Акима (36 лет), 1979 г. рождения, агроном, садовод.
Петр (Брилев) – жилец флигеля, молодой художник (24 года), 1991 года рождения. Учится в Педагогическом университете г. Владимира на отделении живописи.
АКТ 1.
Действие 1.
Сцена 1.1. Гостиная (или веранда) респектабельного загородного дома-дачи
Мария Варфоломеевна, Татьяна, Сергей, Аким, Катерина и др.
На даче праздник, в саду накрыт стол. 25 июня 2015 года. Из окон дома звучит музыка (ретро). Гости подходят к столу. Стол вдоль сцены. Входит хозяйка с обратной стороны стола по центру. Стоит, потом садится. Она часто встает: помпезная, грузная, волевая. Много посторонних людей. Мелькает жилец Петр (Брилев).
Мария Варфоломеевна (стоя энергично хлопает в ладоши, устанавливается тишина): Я рада приветствовать собравшихся в обстановке очередного нарастающего кризиса в нашей многострадальной стране. Вот и пришли за мной мои 80 лет (аплодисменты). Мне есть, что вспомнить. Счастливые годы и сумрачные периоды, радости и горести семейной жизни, волнительные взлеты и сокрушительные горести моей израненной души (устанавливается тишина). Сколько было восхитительного в моей личной жизни, а что-то хотелось бы забыть, как страшный сон. (Достает батистовый платок и прикладывает к глазам)
Сергей Игоревич (в сторону, ему 45 лет, одет крикливо, в клетку, буквально, как клоун ): Умора, да и только!
Мария Варфоломеевна (услышала реплику Сергея): Сергей Игоревич, хоть ты и муж моей дочки, но я не выношу, не люблю, когда ты паясничаешь! Лучше бы занялся воспитанием своего сына.
Аким Витальевич (обращаясь к Татьяне): Разве у тебя есть сын?
Татьяна: Сын Петр есть у Сергей от первого брака. Он на два года старше нашей с ним дочери Екатерины.
Аким Витальевич (обращаясь к Татьяне): Ты смотри, как все запутано на тропах любви.
Татьяна (обращаясь к Марии Варфоломеевне): Мама, ну что ты, успокойся, право дело! От себя лично хочу поблагодарить тебя за то, что ты есть, что ты полна сил и энергии…
Мария Варфоломеевна: Полно, Танюша! Я уже давно живу по принципу: день прошел и Слава Богу. Мне теперь не до танцев. (Поводит игриво плечами) (Смех в зале).
Сергей Игоревич (в сторону): Мымра старая! Когда же она угомонится?
(Мария Варфоломеевна садится).
Аким Витальевич: Мария Варфоломеевна! Вы наша благодетельница. Вашей энергии и жизнелюбию может позавидовать любой из нас.
Мария Варфоломеевна: Увы, женщина – существо слабое, ветреное; душевным порывом далеко занести может.
Аким Витальевич: Умаляете Вы, хозяюшка, роль свою: женщина гнездо, а мужчина сучок, на который гнездо крепится.
Мария Варфоломеевна: Какой уж тут сучок, одна задоринка и осталась.
Аким Витальевич: Ну, не скажите, Мария Варфоломеевна, чего стоит Ваш дом-особняк, доставшийся Вам от отца, а ему от деда - крупного лесопромышленника и мецената начала ХХ века.
Татьяна: И то верно. Чудесный дом – своего рода советское поместье дворянского образца. Я выросла в окружении подлинных произведений искусства начала ХХ века, выполненных в традициях великолепного мастерства.
(Слышен колокольный звон)
Аким Витальевич: Благолепие. Жить в таком месте – большое счастье и неистребимое удовлетворение. Чудесная атмосфера этого дома облагораживает его владельцев и посетителей.
Мария Варфоломеевна (встает): Полноте, Аким Витальевич. Мне следует сообщить, наконец, что я завещала дом Татьяне Маколевой – моей дочери.
Татьяна: Мама, зачем же сегодня об этом?
Сергей Игоревич (пафосно): Слава Богу! Теперь нам и карты в руки!
Татьяна: Тебе бы, муженек, только было что спустить в карты!
Мария: Дочь моя, не ссорьтесь! Ты для меня большое утешение в моей небезгрешной жизни.
Татьяна: Не только я, мы все восторгаемся уверенностью, которую источает Мария Варфоломеевна Маколева. Вот и я не стала брать фамилию мужа при регистрации брака
Сергей Игоревич: Не велика потеря! Фамилия мужа не украшение жены, а ее достаток.
Мария: Татьяна! Остановись! Обязанность быть человеком обременительна, но почетна. Аким Витальевич, почему Вы молчите, почему ты не одернешь меня? Как бы я хотела загладить свои сумбурные поступки.
Аким Витальевич: Мы желаем Вам долгих лет жизни и здоровья. По крайней мере, мне есть за что быть признательным и благодарным.
Раздается железный грохот. Все вздрагивают, осматриваются. Мария и Аким спешно удаляются.
Тихо играет танцевальная музыка. Некоторые пары танцуют.
Петр (Брилев) – жилец флигеля рисует вдалеке углем на кусках ватмана.
Многие остались за столом. Сергей Игоревич и Татьяна танцуют.
Сергей Игоревич: Есть праведный суд!
Татьяна: Что ты имеешь в виду?
Сергей Игоревич: Как можно скорее продать этот раритет досоветского периода.
Татьяна: И на что же мы потратим вырученные деньги?
Сергей Игоревич: Мы… (задумался). …купим виллу в Испании на берегу Средиземного моря.
Татьяна: На шиши-барыши, вырученные за эту, как ты считаешь, рухлядь?
Сергей Игоревич: Мы добавим! Я, например, не сегодня-завтра должен, просто обязан сорвать большой куш.
Татьяна: Увы, если ты рассчитываешь на куш, то мне мерещится оглушительный проигрыш… рядом с тобой.
Сергей Игоревич: Татьяна! Ты прекрасно знаешь, что я – человек ранней капиталистической формации, заставший позднюю социалистическую эпоху с ее оглушительным обрушением. Я не верю в торжество справедливости и благотворность самоотверженного труда в этой стране. Мой жизненный принцип: расчет на удачу, на выигрыш, на то, чтобы сорвать большой куш и жить на дивиденды с грандиозного депозита.
Татьяна: Увы, Сергей! Ты человек – однодневка, как мотылек, покинувший свой первородный кокон. Глядя на тебя, можно подумать, что жизнь у многих сложилась в самых причудливых формах, и теперь остается доживать, почивая на лаврах шального успеха, кому повезло сорвать тот самый куш. Но так не должно быть: мы отвечаем за тех, кого любим и обязаны перед теми, кто нас привечает.
Сергей Игоревич: Татьяна! Я это слышу от тебя с тех пор, как Катя стала совершеннолетней, и ты озаботилась выстраиванием ее будущего. Но это невозможно! Жизнь игра с непредсказуемыми взлетами и падениями.
Татьяна: Сергей! К чему все эти твои рассуждения? Пороки отличают человека, но не украшают его.
Сергей Игоревич: Татьяна! Я настаиваю, чтобы мы продали этот особняк, купили виллу в Испании, а свою двухкомнатную городскую квартиру я бы подарил нашей дочери.
Татьяна: Сергей! Ты красиво говоришь, но я не мыслю себе жизнь с тобой вдали от Родины, от дочери, от семейных святынь. Да и Петру пока еще нужна твоя помощь.
Сергей Игоревич: Татьяна! Эта патетика не по мне. Я сейчас же привожу в порядок автомобиль и уезжаю в город. Ты едешь со мной?
Татьяна: Нет! Это невозможно! Мое сердце принадлежит дому моих родителей. Я не могу бросить свою мать – это несправедливо.
Возвращаются Мария и Аким. Петр-жилец (Брилев) незаметно уходит.
Аким: Ничего серьезного, по крайней мере для гостей: на крышу дома рухнула ветка с векового дуба.
Мария: Рухнула с дуба! Как это знаменательно. Как бы Всевышний меня не покарал (крестится). А ведь так все хорошо начиналось в молодости.
Сергей Игоревич (покидая веранду, говорит в сторону): Поздно креститься, когда суд вершится.
Мария: Петр (Брилев) – жилец флигеля, молодой художник уже ушел?
Аким: Видимо, ушел к себе в коморку…
Мария: Жалко! Я, пожалуй, попрошу его, пусть он нарисует меня. Надо будет подарить ему живописные краски… Я всегда стремилась, чтобы жизнь была красивой. Красивая жизнь не бывает короткой.
Занавес.
Сцена 1.2.
Сад дома-дачи. Большинство гостей ушли.
В шезлонгах сидят Мария, Татьяна, Аким
Исповедь Марии о своей жизни: война, учеба, замужество, роды.
Катерина (входит): Торжественная часть закончилась? Но у меня по учебе в техникуме летние каникулы и мне некуда спешить.
Мария: Хорошо, что гости разошлись. Я не привыкла исповедоваться даже перед священниками.
(Слышен колокольный звон)
Аким: Исповедоваться людям не пристало, когда от жизни устали. ???
Мария: Но сегодня я должна облегчить свою душу (укрывается пледом).
Татьяна: Тебе есть, что сказать про период Великой Отечественной войны?
Мария: К началу войны с Германией мне было 6 лет. Когда кончилась уже - 10 лет. Немцы не захватили город Ковров (Владимир), что позволило семье моего отца сохранить родовое гнездо лесопромышленников Маколевых, которое ему досталось от деда.
Аким: Родовитых Маколевых не пытались «раскулачить» или «уплотнить»?
Мария: Нет, Аким! Об этом речи никогда не было, поскольку наша семья фактически жила по двум адресам: один – городской (владимирский), другой – областной (ковровский). С того момента, как меня определили учиться, я проводила осень, зиму и весну во Владимире, где у моей матери было две комнаты в коммунальной квартире. Теснились по страшному, спали на кроватях в два яруса. Но как только в школе звенел последний звонок, мне не терпелось в имение Маколевых. В институт я уже ездила отсюда в Москву на электричке, жила там в общежитии.
Катерина: А что же, мой дед? Я, ведь, его плохо помню…
Мария: Мой муж Осип Петрович, твой, Катенька, дедушка, не очень любил полудеревенский пригород Коврова. Кончилось тем, что я приезжала к нему в городскую квартиру во Владимире, где он работал по железнодорожному ведомству, как в гости, а он, соответственно, приезжал «наскоками» в имение Маколевых в Коврове.
Катерина: Как несправедливо. Ведь здесь так прекрасно. Такой простор. Счастье чувствовать себя наедине с природой.
За деревьями мелькает Петр (Брилев) с мольбертом.
Мария: Увы! И даже когда я рожала, сначала Леру, царство ей небесное, а потом тебя, Танюша, я практически не покидала это сельское имение, в которое не только была влюблена, но и которое без меня замирало, и, как мне казалось, медленно умирало.
Катерина: Неужели нельзя было отреставрировать дом, сменить местами протекающую крышу?
Мария: Сколько я не пыталась обращаться за помощью в проведении ремонтных работ в имении, твой дедушка, Катя, не откликался. Смерть Осипа Петровича в железнодорожной катастрофе в 1978 году, через три года после рождения твоей мамы-Татьяны Осиповны, сильно меня подкосила.
Катерина: Почему любовь так коротка?
Мария: Не любовь краткотечна, а жизнь не вечна.
Катерина уходит в дом.
Татьяна: И с момента трагедии тебе не к кому было обратиться за помощью?
Мария: Так получилось, что нет. Заниматься твоим воспитанием, Таня, мне и раньше было затруднительно, а тут у меня просто опустились руки. На все про все – одно пособие по поводу потери кормильца. Когда была помоложе, временами работала учительницей в местной школе: вела уроки русского языка и литературы. И если бы не реальная помощь и нравственная поддержка Акима Витальевича, я бы давно ушла из жизни.
Аким Витальевич: Полноте Мария Варфоломеевна, Вашему самообладанию многие могли бы позавидовать. Хочешь жить – будь готов тужить.
Мария: Спасибо, Акимушка! И вот сегодня, подводя некоторый итог, можно сказать, что моя жизнь удалась. Как вы будете без меня ладить друг с другом мне не ведомо, да и нет смысла знать.
Татьяна: Мама, ты великолепна.
Аким Витальевич: Татьяна, я вас провожу. (В сторону Марии): Я скоро вернусь.
Мария: Не задерживайся! Я буду переживать.
Татьяна: Мама, ты о чем?
Аким Витальевич: Татьяна! Идемте скорее. Вас ждет шофер в машине-такси. Она отвезет Вас во Владимир к мужу Сергею Игоревичу. Хотел Вас спросить: а Вы с Петром – сыном Сергея Игоревича общаетесь.
Татьяна: Я иногда его встречаю, но Катя ни разу его не видела. Они живут с матерью в Москве.
Татьяна и Аким уходят. Появляется жилец Петр.
Петр (Брилев): Мария Варфоломеевна, как уговаривались, я принес Вам несколько графических работ. Покорнейше предлагаю их оценить, чтобы я мог продолжить свои занятия по совершенствованию рисунка.
Мария: Недурно, мне нравится.
(Слышно приближающееся пение Катерины).
Петр (Брилев): Мария Варфоломеевна, извините! Сюда идет Ваша внучка – я бы не хотел, чтобы она язвила по поводу моих ученических штудий. Она хоть и младше меня, но девушка чувственная, проницательная и высоко нравственная.
Мария: Полноте, Петруша, она - сущий ребенок, да и Вы – человек не от мира сего. Если Вы, молодой человек, не внесете плату за аренду флигеля в следующем месяце, я вынуждена буду отказать Вам в использовании флигеля под вашу художественную мастерскую.
Петр (Брилев): Не извольте беспокоиться, Мария Варфоломеевна. Я завтра же с утра съезжу на пару дней в Москву, чтобы взять денег у моих родителей и погасить мой денежный долг.
Мария: Давно бы так!
Петр Брилев поспешно уходит. Появляется Катерина.
Катерина: Бабуля, с кем ты разговаривала?
Мария: Считай, тебе показалось.
Катерина: Что же такое? Мне постоянно кто-то мерещится – то во сне, то наяву: ну, когда же я найду своего жениха? Где моя тропа любви?
Мария: Искать суженного в такой глуши? Для этого лучше подходят большие города, как Владимир или Москва.
Катерина: Там все женихи – прожженные циники. А мне любо раздолье российской глубинки, чтобы было привольно и в достатке. Я хочу мужа в твоем саду найти.
Мария: Провинциалы – они пугливые, а ты девушка с норовом – вот они и не выходят на твою тропу, от тебя скрываются в чащобе.
Катерина: Бабуля, кого ты имеешь в виду? Сознавайся. Где они эти пугливые провинциалы, прячущиеся от меня?
Мария: Не все сразу, привередливая внучка, наберись терпения.
Катерина: Бабушка, а если мне невтерпеж? Как ты не понимаешь? Неужели ты не была молодой? Или то были старые, ветхозаветные времена?
Мария: Поиски любви – ненастье судьбы.
Катерина: Вечно ты всего остерегаешься. Но я свободный человек в свободной стране. (Уходит)
(Слышен колокольный звон)
Мария: Увы! Как внучка похожа на свою бабушку в молодости. Но я завершаю свой жизненный путь, а ей еще только предстоит ступить на тропу любви. К счастью нужно быстро поспешать, чтобы несчастье не могло за ним поспевать. Но она у меня прыткая. Только бы свою тропу выбрала.
Занавес.
Действие 2.
Сцена 2.1.
Второй этаж дома. Кабинет-библиотека
Кругом черный креп. В центре фотография Марии в траурной рамке.
В кабинете-библиотеке Татьяна, Катерина.
(Слышен колокольный звон)
Татьяна: Ну вот! Матушка моя, твоя бабушка умерла. Так уж выходит, что жизнь от нас всегда уходит. Похороны, как ни странно, прошли быстро. Но что делать дальше ума не приложу.
Катерина: Отремонтировать дом и жить в нем.
Татьяна: Дочка, ты с ума сошла! Легко сказать! Кто этим будет заниматься?
Катерина: Я согласна здесь жить.
Татьяна: С кем? С Акимом?
Катерина: Почему нет?
Татьяна: У него есть сын, а что у тебя на уме?
Катерина (открывает письменное бюро): Мама, посмотри, что это за рисунки?
(Берет по одной показывает зрителям)
Татьяна: Странно. Раньше мне эти рисунки никогда не попадались. Я не очень искушена в графике, но рисунки представляются очень выразительными в своей образной манере.
Катерина: И где же их автор? Кто их сюда принес, хотела бы я знать?
Татьяна: Похоже, что нас ждут если не тайны, то заманчивые открытия.
Катерина: Мама, а на этом рисунке слегка проступает человеческая фигура среди веток кустов: похоже женская и покрой платья очень напоминает мое одеяние, тебе не кажется?
Татьяна: Катя, вечно ты фантазируешь. Лучше займись приведением в порядок комнаты бабушки. Только не трогай ее личного архива. Хотелось бы, чтобы ее сокровенные тайны остались с ней нетронутыми.
Катерина уходит.
Входит Аким:
Татьяна: Аким Витальевич, почему Вы прячете своего сына?
Аким Витальевич: Он мой приемный сын.
Татьяна: Почему приемный?
Аким: Мы с женой взяли ребенка-отказника.
Татьяна: Это как?
Аким: Одна роженица отказалась от новорожденного. А у нас как раз с женой не было детей: жена не имела возможность забеременеть. И когда подвернулся случай…
Татьяна: Так и уж подвернулся?
Аким: Я не могу оглашать тайну усыновления. Заметьте, Татьяна, я говорю Вам: первому постороннему человеку…
Татьяна: Постороннему?
Аким: С некоторых пор – близкому.
Татьяна: И как же Вы справлялись с приемным ребенком?
Аким: Моя жена Зоя оказалась чудесной матерью. Настолько уверенной в себе, что мальчик, по существу, не отходил от нее. И Марии Варфоломеевне с трудом удавалось их позвать в гости. А по мере общей физической слабости с годами Ваша матушка если и приглашала, то чаще меня одного.
Татьяна: Насколько я понимаю, Вы не нуждались в особом приглашении.
Аким Витальевич: Да, я, что называется, дневал и ночевал у Марии Варфоломеевны.
Татьяна: После гибели моего отца Осипа Петровича матушка определенно утешилась Вашим обществом. Я как дочь своей матери правильно понимаю?
Аким: Можно сбиться с тропы, но дорога всегда выведет. Обстоятельства сложились на то время так, что ей требовалась и моральная, и психологическая помощь. Удивительно, но Ваша матушка предстала передо мной высокоинтеллектуальной личностью, постоянно находящейся в движении. Она много читала книг, просматривала телевизионные передачи на канале «Культура», выписывала периодические печатные издания.
Татьяна: Да, я помню: газеты и журналы лежали на комоде, на серванте, на конторке и просто на садовых скамейках.
Аким: Вот видите, Татьяна, а мне по моей скромной жизни типичного советского пролетария этого как раз не хватало. Мне самому было бесполезно выписывать газеты и журналы. Мне не давалось их чтение: обилие слов, мыслей, парадоксальных ситуаций. Когда же она порой пересказывала прочитанное, мне ничего не оставалось, как заворожено слушать.
Татьяна: Вы так часто говорите мне, мне…
Аким: В сущности это должно было бы ее раздражать, но она видела, что я подобен губке, а ее речи – живительная влага для моей души. Душевный человек и человечная душа – что любящие брат и сестра.
Татьяна: А как же Ваша жена?
Аким Витальевич: Жена Зоя была полностью поглощена нашим приемным мальчиком.
Татьяна: Что значит поглощена? Вы не были с ней заодно?
Аким: Сейчас я, конечно, корю себя за то, что мало уделял им душевного внимания. Впрочем, сегодня, когда моей жены и Вашей матушки не стало, мне значительно больше удается уделять внимание моему сыну Олегу. Мы сегодня с ним живем душа в душу, тем более, что он практически взрослый, хотя и чрезвычайно стеснительный. И профессия у него – что надо: агроном-садовод.
Татьяна: Скажите, Аким, Вы изменяли своей жене? Впрочем, извините! Что я спрашиваю…
Аким: Вы вправе спрашивать, я вправе был бы молчать…
Татьяна: Почему же Вы не развелись, Аким?
Аким: Один я бы не справился с воспитанием ребенка. Опять же пришлось бы жить на два дома…
Татьяна: Какая же я была наивная все эти годы… Какой же силой воли должна была обладать моя матушка! Да и Вы – герой. Не то, что я. Мне так и не удалось поучаствовать в воспитании сына Сергея Игоревича. Может быть он и обижен на меня из-за Пети. Они с Катей – небо и земля, пламень и вода,
Аким: Я периодически приходил к Марии. Порой оставался ночевать, Зоя страдала, но я уже ничего не мог с собой поделать. Ваша матушка была для меня оазисом блаженства в океане безалаберного окружения и мелких страстей. Пока душа цепляется за человека – им душевно. Выручала меня еще работа столяром на местной мебельной фабрике. Надо сказать, Мария Варфоломеевна была влюблена в запах стружки, запахи сосновых бревен и дубовых досок. Видимо, когда дом был еще совсем молодым, он источал эти запахи повсеместно.
Татьяна: Насколько я помню, Вы постоянно что-то мастерили, подправляли по мелочам. Вам в сарае фактически принадлежал причудливо оборудованный верстак.
Аким: Да, основательных работ не затевалось, поскольку средств определенно не хватало на покупку строительных материалов, а тем более металлических изделий и крепежа.
Татьяна: Откуда же у моей матушки брались деньги?
Аким: Вы уже не помните, Вы рано, в 19 лет вышли замуж за Сергея Игоревича и переехали жить в его городскую квартирку после его развода с первой женой. Но Ваша матушка сдавала флигель столичным дачникам в летне-осеннее время года.
Возвращается Катерина.
Катерина: О чем Вы тут секретничаете? Вы сплетничаете о моей бабушке?
Татьяна: Ну, почему же сплетничаем? Бабушка прожила длинную и по своему славную жизнь.
Катерина: Не хватало еще ее обесславить! Впрочем, я читала у Дюма-младшего…
Татьяна: Вечно у тебя в голове одни сентиментальные истории… Когда ты, наконец, повзрослеешь?
Катерина: С тобой, маман, видимо, никогда! Если только Аким Витальевич поможет.
Татьяна: Мне с тобой не совладать, а уж каким боком Аким Витальевич может поспособствовать твоему взрослению, ума не приложу.
Катерина: Мне нужен не ум, а ласка (Пытается поцеловать Акима Витальевича. Тот обороняется, убегает со сцены. Смех в зале).
Аким Витальевич: Сердце без мечты, что сосуд без вина.
Сцена 2.2.
Кругом сад. Виден угол дома-имения. Беседка в саду. Катерина и Олег. В конце сцены появляется Аким.
Катерина гуляет в саду. Появляется Олег.
Катерина: Кто Вы?
Олег: Я Олег Акимович - агроном-садовод.
Катерина: А почему я Вас не видела, когда была жива моя бабушка?
Олег: Мы живем с отцом на другом конце поселка.
Катерина: Странно! Насколько я знаю Мария очень симпатизировала Акиму Витальевичу. Мне определенно нравятся Ваши черты лица: в них есть что подкупающее и манящее, я бы даже сказала…
(Слышен колокольный звон)
Олег: Катерина хотела сказать родное? Одно время я с отцом часто бывал, можно сказать, учился у Марии Варфоломеевны, но когда умерла моя матушка, отец целиком посвятил себя моему воспитанию. По существу, он стал отцом-одиночкой. Прошлое присутствует в настоящем своим зримым отсутствием.
Катерина: Я вижу в саду стол для пинг-понга. Олег Акимович играет?
Олег: Да! Под столом в ящичке лежат ракетки.
Олег и Катерина берут в руки ракетки, но по большей части не играют, а размахивают в воздухе.
Катерина: Мой отец, сколько себя помню, никогда серьезно не общался со мной, впрочем, как и своим сыном-моим сводным братом от первого брака. Это при том, что, как говорит моя мама, он человек несерьезный и занят какими-то сомнительными сделками в бизнесе.
Олег: Я редко видел вашего отца и ничего определенного сказать не могу.
Катерина: А моя мама Олегу нравится?
Олег: Татьяна Осиповна – прекрасная женщина.
Катерина: Лучше, чем я?
Олег: Не могу сравнивать. Мне, после смерти матери, определенно не хватало женского внимания. Мы с отцом взаимно помогаем друг другу и женщина, очевидно, может только разъединить нас.
Катерина: Странно у вас избыток мужского начала, вокруг меня избыток женского начала: мама, бабушка. И в швейном техникуме, где я учусь – преимущественно одни девушки.
Олег: Но у вас есть отец Сергей Игоревич.
Катерина: Не знаю, что и сказать. Они с моей мамой непрерывно пикируются. Как бы дело не дошло до развода. Правда, в связи с наследственным завещанием имения моей маме, взаимные претензии может быть утихнут: все же моя мама является единственной наследницей этого дома.
Олег: Это хорошо, когда женщина и мужчина имеют возможность счастливо общаться друг с другом. Жалко, что через посредство имущественных вопросов.
Катерина: Олега не интересуют имущественные споры?
Олег: Ни в коей мере! Отец приучил меня рассчитывать прежде всего на свои собственные силы… и на помощь родственных душ и любимых людей.
Катерина: Олег, можно, я буду обращаться на ты?
Олег: Взаимно…
Катерина: А почему ты до сих пор не женат?
Олег: Считай, что не встретил свою любимую, единственную.
Катерина: И у тебя не было девушек, женщин?
Олег: Если честно, то были. Но все какие-то зажатые, заторможенные, безынициативные. С ними новой жизни не построишь. Они со своими комплексами и страхами остановились на перепутье.
Катерина: Как я?
Олег: Нет, конечно. Ты девушка умная, стильная, энергичная.
Катерина: Ты так считаешь?
Появляется Аким. Катерина в задумчивости уходит.
Аким: У вас что-то было?
Олег: Очень симпатичная девушка.
Аким: Олег! Ты не можешь так говорить!
Олег: Отец! Но я люблю Катерину.
Аким: Ты должен ее любить, но не должен влюбляться, как влюбляются в невесту или женщину.
Олег: Но почему? Не томи мою душу! Скажи почему?
(Слышен колокольный звон)
Аким Витальевич: Олег! Идем с этого места. Нас ждут в доме. Уже поздно. Пора укладываться спать. Сегодня мы останемся здесь с тобой на ночь, а завтра предстоит сложный для всех нас день.
АКТ 2.
Действие 3.
Сцена 3.1. На дворе ночь. Различимы четыре окна фасада поместья.
Два внизу: Татьяна и Катерина; два наверху: Аким и Олег.
Свет в окнах приглушен. Слева крылечко со скрипучей лестницей, ведущей наверх.
Татьяна (зовет в ночи): Аким Витальевич, Вы спите?
Аким спускается по скрипучей лестницы внутри дома сверху вниз.
Татьяна (вышла во двор слева): Аким Витальевич, я уже было заснула. И вдруг проснулась. Мне показалось, что в доме привидение.
Под окном спальни Олега справа появляется приставная лестница. По ней кто-то взбирается наверх.
Аким: Это всё последствие от переживаний на похоронах Вашей матушки. Я и сам чувствую себя не в своей тарелке.
Вдруг раздается грохот и жалобные стенания.
Татьяна и Аким скрываются слева за углом. Олег выскакивает во двор справа.
Олег подбирает с земли упавшую с приставной лестницы Катерину. Та, обвив руками его за шею, шепчет:
Катерина: Ну поцелуй меня! Что тебе стоит? (Убирает волосы со щеки) (Смех в зале).
Выходят из укрытия на свет Татьяна и Аким.
Татьяна (обращаясь к Акиму): У меня нет слов. До чего доводит взбалмошность современных девиц.
Аким приносит бинты и йод.
Катерина: Почему вас так много? Пусть за мной ухаживает один Олег.
Аким и Татьяна уходят в комнату Татьяны на первом этаже.
Татьяна: Не понимаю, что происходит с дочерью. Такое впечатление, что она влюбилась.
Аким: Не дай Бог!
Татьяна: Катя совершенно беспомощный человек. Она не умеет приспосабливаться, не умеет реально оценивать ситуацию.
Аким: Что Татьяна имеет в виду?
Татьяна: Было дело к ней привязались два брата-шалопая. Они все время ее разыгрывали, признаваясь по очереди в любви. Когда же красивые слова начали на нее действовать, выяснилось, что она их не может различить. Братьев-воздыхателей это очень забавляло, Катерину же злило. В итоге разразился грандиозный скандал и, если бы не мое вмешательство, моя дочка душевно бы повредилась.
Аким: Мне трудно судить о девушках, я все это время воспитывал мальчика-парня-мужчину.
Татьяна: В другой раз Катерину забрали в полицию, как девицу легкого поведения… Мне стоило больших трудов извлечь ее из участка до заведения какого-либо дела…
Аким: Татьяна. Чего только не бывает в наше время…
Татьяна: В определенной мере – это моя вина.
Аким: Татьяна! Это не вина, а печаль. К осознанию вины путь, порой, чрезвычайно долгий и драматический.
Татьяна: Не знаю, Аким, что ты имеешь в виду, но, конечно, основную вину в отношении инфантильности Катерины я склонна возлагать на Сергея Игоревича – своего непутевого мужа.
Татьяна и Аким уходят в дом.
Слышится: Спокойной ночи!
Олег и Катерина перед домом, тускло светит фонарь. Оба прогуливаются взад-вперед вдоль сцены.
Только теперь Катерина осознает значение сходства черт лица симпатичного ей мужчины с собой. Ее это тревожит.
Катерина: Олег! Поиграй со мной.
Олег: Во что же мы можем сыграть? Шахмат здесь нет, стол для пинг-понга стоит в саду.
Катерина: Не надо принимать меня за дурочку. Я уже взрослая девушка.
Олег: Но я не могу воспринимать тебя, как девушку.
Катерина: Что ты хочешь сказать? Я стара для девушки. (Горбится и припадает на одну ногу) (Смех в зале).
Олег: Какая же ты несносная!
Катерина: Если ты меня полюбишь, ты сможешь заняться моим воспитанием.
Олег: Я не имею ничего против, чтобы заняться твоим воспитанием, но не сексуальным, а гражданским.
Катерина: Чтобы я осталась навсегда старой девой?
Олег: Ты меня вынуждаешь открыть тайну наших отношений.
Катерина: Скажи прямо: ты любишь меня или нет?
Олег: Боже праведный, какая пытка!
Катерина: Не хочешь ли ты сказать, что я тебя подвергаю пытке?
Олег: Вот именно!
Катерина: Я схожу с ума!
Олег подходит к ней близко-близко, обнимает ее, целует в лоб.
Олег: Ты моя племянница!
Катерина падает в обморок.
Прожектор выхватывает лежащее на земле тело девушки в белом, праздничном платье.
Татьяна, Аким и Олег поднимают девушку и уносят ее в дом.
Занавес
Сцена 3.2. Терраса дома. Татьяна и Аким.
Все находятся в саду. Сзади виден двухэтажный дом-имение.
Аким Витальевич: Что с Катериной? Как она себя чувствует?
Татьяна: Плохо! Она потрясена.
Аким: Надо ее беречь.
Татьяна: Как это произошло?
Аким Витальевич: Я любил Марию. Она любила меня.
Татьяна: То есть вы были любовниками… за спиной у меня?
Аким: Извини! Она была неотразима. А, главное, она любила свой дом-имение. Однако все вы находили это чудачеством, и в итоге вы, по существу, отторгли ее из своего городского общежития.
Татьяна: Странно это слышать! Но может быть ты и прав, поскольку мой отец – муж Марии, после смерти новорожденной Леры, видимо, охладел к матери. Насколько я поняла с возрастом. Судя по всему, он имел любовниц, а то и прибегал к услугам проституток. Опять же почему-то это мою мать не очень трогало.
Аким: И как же такое могло быть?
Татьяна: Теперь я понимаю, почему. Она любила другого человека, и этой любовью дорожила. Хотя ей и приходилось делить своего любовника с другой женщиной.
Аким Витальевич: Когда выяснилось, что Мария беременна, мы было с ней возликовали.
Татьяна: Ты был не прочь, чтобы у нее появился второй ребенок, мой брат или сестра?
Аким: Увы, после недолгого обсуждения, Мария определенно заявила, что она откажется от своего, от нашего, ребенка в роддоме.
Татьяна: И почему же? Ведь, она любила меня, она любила детей. Тем более, что первый ее ребенок – девочка Лера – умерла в младенчестве?
Аким: Я не очень вдавался в ее эмоции и рассуждения. Наверное, это плохо, может быть, даже небрежно с моей стороны. Но тут меня осенило: если согласится моя жена Зоя, я могу стать приемным отцом ребенка. А мы с Зоей приемными родителями.
Татьяна: Тебя подговорила моя мать?
Аким: Нет! Я так решил сам.
Татьяна: Но тебе еще надо было убедить свою жену Зою.
Аким: В силу тайны усыновления Зоя не знала, кто подлинная мать ребенка.
Татьяна: Фантастика!
Аким: Мы с Зоей оформили усыновление мальчика. Дальше я уже все рассказывал, не называя имя якобы незнакомой роженицы.
Татьяна: Получается, что вы с Зоей спасли судьбу моего брата. Аким! Я люблю тебя (обнимает Акима).
Аким: Я действовал по наитию. Дети - не родители, это родители как дети.
Татьяна: Не зря говорят, родиться – невелика заслуга, заслужить рождение – вот в чем проблема. Аким, не сомневайся я тебя отблагодарю!
Сцена 3.3. Семейный склеп на даче.
Сороковой день смерти Марии.
Сзади веден двухэтажный дом-имение.
Олег стоит у склепа своей матери. К Олегу подходит Татьяна.
Татьяна: Олег! Извини, что так получилось.
Олег: Что ты имеешь в виду, сестра?
Татьяна: Мне, конечно, следовало догадаться, что у меня должен быть брат. По тому, как наша матушка относилась к тебе, к твоему отцу.
Олег: Мой отец – прекрасной души человек.
Татьяна: Я по простоте душевной полагала, что Аким, твой отец, всего лишь обласканный вниманием матушки молодой мужчина.
Около склепа появляется нотариус.
Нотариус: Татьяна Осиповна дарственная на половину дома готова. Остается одариваемому поставить подпись.
Олег: От подарка не принято отказываться.
Татьяна: Олег. Извини, что я тебя не предупредила заранее, но это твоя дарственная. Правда, она вступит в силу лишь после оформления завещания нашей матушки на меня, но я решила не тянуть с неумеренными претензиями Сергея Игоревича.
Олег: Сестра, ты великодушна! Будем надеяться, что вскоре здесь зазвучат детские голоса новейшего поколения Маколевых. Я ставлю подпись в знак памяти о нашей матушке и как знак согласия на то, что мы намерены вершить общее дело: возрождение былого величия родового имения Маколевых
Нотариус уходит. Татьяна берет за руку Олега.
Отходят от склепа на середину сцены. Появляется Катерина.
Олег (чтобы разрядить ситуацию): Ну, привет, куколка!
Катерина: Не называй меня куколка! Если не хочешь. чтобы я называла тебя дядька.
Олег: А как же прикажешь тебя называть «перебинтованная барби»?
Катерина: Меня следует называть «многострадальная (несостоявшаяся) невеста».
Татьяна: Ты невеста хоть куда!
Катерина: А как же мои бинты и ссадины?
Олег: До свадьбы заживет.
Катерина: Мама! Ты посмотри: твой брат еще и надо мной издевается.
Олег: Красна девка локтями и синяками. Олег обнимает за талию Катерину.
Олег: Любовь не должна быть слепой, как в случае твоей мамы. Кажется Сергей Игоревич Прошкин пришелся не ко двору Маколевых.
Катерина: Мама, что я узнаю: ты намерена развестись с моим отцом. А как же мой сводный брат Петя? Я с ним так и не породнюсь?
Татьяна: Дочка! У меня нет намерения разводиться, но твой отец поставил условие: или дом принадлежит только мне или он подает на развод. Семья без счастья – для жены и мужа ненастье.
Катерина: Увы! Это похоже на моего отца. Хорошо, что вместо него и сводного брата Пети у меня появится любимый родной дядя, который поможет куколке обратиться в обаятельную бабочку.
(Появляется Аким)
Аким: Любимым быть не просто – надо хоть раз кого-нибудь полюбить. Я все слышал! Не надо вешать носы.
(Подходит к Татьяне – обнимает ее за талию).
Катерина: Что же теперь грядет?
Татьяна: Мы с тобой не будем мешать Акиму и Олегу хозяйствовать в полной мере в доме нашей матушки.
Аким: Откуда такие минорные ноты?
Олег: Мы с отцом вас любим.
Катерина: Олег! Как ты можешь такое говорить, если я не могу тебя любить? Впрочем, я все решила. Чему быть, тому не миновать. Я возвращаюсь на тропу любви.
Олег: Катя! Ну что ты, как маленькая? Мы на сегодня одна семья. И мне кажется, что после того, как мы сообща приведем дом в порядок – каждому захочется обустроить свое личное счастье.
Слышится треск обрушившейся стенки на втором этаже.
Женщины отскакивают в сторону.
Все разбегаются.
Появляется перебинтованная Катерина. Она ведет за руку жильца Петра (Брилева).
Все в недоумении.
Катерина: А вот и рояль в кустах!
Татьяна: Молодой человек, как Вы сюда попали?
Петр (Брилев): Мое имя Петр - я тот самый обитатель флигеля – жилец у Вашей матушки. В канун смерти хозяйки мы с ней договорились, что я съезжу к родителям и привезу плату за флигель. Под залог я оставил свои рисунки – студенческие штудии для дипломной работы.
Татьяна: Так вот в чем секрет рисунков. Кстати, недавно я их хотела посмотреть еще раз и не обнаружила на месте. Мне кажется Вы способный художник.
Петр: Спасибо. Но способности без трудолюбия, что невеста без жениха. Я действительно увлекся рисованием Катерины на пленере, но постарался себя не обнаруживать, разгуливая по окрестностям Коврова.
Татьяна: И как же вы встретились?
Катерина: На тропе любви! Мама, я выследила Петра. Сначала я подумала, что это мой сводный брат разыскивает нашего отца или затаившийся похититель невест.
Татьяна: То есть?
Катерина: Я устроила в кустах засаду. Но Петр меня обнаружил раньше и без сопротивления сдался (пытается опрокинуть его на землю).
Петр (уклоняется): Именно так.
Катерина: Всю неделю мы таились от вас. Петр ходил на этюды, а я, по возможности, его сопровождала. Мне пришлось изъять залоговый альбом из комнаты бабули, чтобы Петр смог продолжить работу над дипломом в своем Педагогическом университете г. Владимира на отделении живописи.
(Берет у Петра альбом и демонстрирует его).
Петр: Мы с Катей полюбили друг друга и просим вас быть на нашей помолвке в церкви в ближайшее воскресенье.
Аким: Зыбления души – в любви хороши.
Татьяна: И где же вы намерены жить, пока будет реконструироваться дом?
Катерина и Петр (хором): Во флигеле!
Татьяна: Одно из двух: либо вы действительно любите друг друга, либо должна признать, что меня жизнь обделила восхитительной легкомысленностью.
Звучит колокольный звон.
Аким и Олег подходят к Татьяне и Катерине. Олег целует Татьяну, Аким нежно целует Катерину. Заключают в объятья Петра.
Петр: Меня с детства воспитывала одна мать. И мне всегда хотелось в компании решительных мужчин вершить серьезные дела. Например, перестраивать наш общий дом.
Олег: Только бы мы не погибли под обломками этого допотопного строения, столь дорогого нам в память о матушке прежде, чем приведем его в божеский вид.
Аким: Да уж, счастье не горе – много не бывает.
Аким, Татьяна, Олег, Катерина и Петр, держась за руки, выстраиваются вдоль сцены и кланяются зрителям.
Немая сцена финала
Занавес опускается.