Звук разбитого стекла вывел Томми из оцепенения, он резко отпрянул от двери. Из кухни отчетливо прозвучали слова отца:
- Черт побери, Марри, это моя работа. Я поеду в командировку.
Глухой звук по деревянной поверхности стола поставил жирную точку в споре и подавил мамины рыдания, заставив ее громко шмыгнуть носом. Томми со всех ног кинулся вверх по лестнице в свою комнату. На автомате он хлопнул дверью, так что она щелкнула замком, и упал на кровать. Слезы душили его, не давая мыслить.
Страх окружал его со всех сторон, словно облако неведомого ядовитого тумана. И только, когда он немного успокоился, страх превратился в вполне материальные вопросы:
- Папа уедет? На сколько? Что будет со мной?
Как же часто они стали ругаться, почти каждый день. Мама обвиняла его в зависимости от работы, папа кричал, хотя раньше никогда не позволял себе ничего подобного, даже если злился. С Томми он был по-прежнему ласковым, но, несмотря на это чувствовалось, как накаляется атмосфера в доме. Любовь уходила по капле, словно в водосточную трубу утекала вся нежность, забота и понимание. Он все-все видел. Но ничего не мог с этим поделать. От бессилия что-либо поменять, Томми стал бояться наступления следующего дня.
Неизвестность пугала его. Он искал поддержки и того, кто смог бы помочь все вернуть, и не находил. У него никого не было, кроме родителей. В какой-то момент он ужаснулся собственным мыслям, когда во время очередной ссоры, они вдруг показались ему такими далекими и чужими, что ему захотелось сбежать из дома. Темным вечером он выбежал в сад, сел на влажную траву и сидел там до тех пор, пока сердце не стало биться в привычном ритме.
Томми смотрел на далекие звезды, на полную луну и спрашивал небо:
-Что же мне делать?
Утро следующего дня пробралось сквозь клетчатую занавеску и разбудило его. Томми сладко потянулся в постели и открыл глаза. За окном щебетала весна, жужжали полосатые пчелы и порхали бабочки. На ветке возле окна Томми заметил гостью с красной грудкой, тонким аккуратным клювиком и сероватым окрасом. Не переодеваясь, в одной пижаме он побежал вниз по лестнице.
-Папа, папа, ты видел, там птичка?
Но его радость оборвалась, словно песня гитары на полуслове вместе с треснувшей струной. Папа стоял в прихожей в коричневом плаще, в большой широкополой шляпе с чемоданом в руках. Он повернулся к Томми, остановившемуся в нерешительности на последней ступеньке лестницы, и сказал:
- Я уезжаю по работе.
Томми подошел к нему и посмотрел в глаза, решая для себя, верить услышанным словам или нет. А папа продолжил:
-Меня не будет пару месяцев. Учись хорошо, слушайся маму.
Томми, стараясь скрыть тревогу, поджал губы и опустил голову.
-Эй, - ласково заметил папа, - не вешай нос, приятель! Все хорошо. Ты не заметишь, как пролетят дни, и мы встретимся. А сейчас иди сюда.
Папа подошел к нему поближе и крепко-крепко обнял сына. Прижавшись плечом к стене, стояла мама и молча наблюдала за сценой прощания. Спустя пару минут папа оглянулся через плечо. Такси мигало фарами возле дома.
-Ну, все мне пора, - сказал он.
Мама так и не подошла к нему.
-Я позвоню, - бросил он в пустоту и вышел за дверь.
Томми прижался к стеклу, провожая машину тревожным взглядом до тех пор, пока она окончательно не скрылась за поворотом.
(продолжение следует)