НА СНИМКЕ: Заместитель секретаря парткома СО АН (1961-1965), доктор исторических наук (1978), профессор НГУ Иван Афанасьевич Молетотов (1929-2009)
В день XII отчётно-выборной конференции 15 февраля вышел номер газеты «За науку в Сибири», и я с удивлением обнаружил в ней три статьи, критикующие Объединенный комитет профсоюза.
Я готов был к любой критике за недостатки в организационной, культурно-массовой, детской, жилищной, торгово-бытовой работе, за недоработки по технике безопасности и охране труда, за мнимые или действительные ошибки по вопросам социального страхования – медицине и распределению санаторных путёвок, то есть я был готов к критике по тем вопросам, которыми мы реально ежедневно занимались, где у нас были, наряду с достижениями, и недостатки, где вполне могли быть люди, недовольные нашими решениями.
Но нет, критиковали не за это. В одной статье Объединенный комитет профсоюза критиковался за недостатки в организации движения за коммунистический труд, В другой – за то, что мы недостаточно занимаемся организацией научного труда. В третьей – за то, что плохо руководим изобретательством и рационализаторством.
Все три статьи были написаны серьёзным казённым языком с претензией на научный анализ и выдержаны в одном стиле, который я для себя называл псевдонаучным. Это был стиль партийных (а также профсоюзных и комсомольских) решений, которым я, безусловно, и сам владел, поскольку не раз и не два готовил решения всяких собраний, будучи выбранным в так называемую комиссию по подготовке решения (иногда она называлась редакционной комиссией).
Короче говоря, несмотря на разные вопросы, поднятые в статьях, стиль всех трёх был один и тот же.
Начну со статьи об организации научного труда. Она была подписана неким Л. Колобовым, кандидатом технических наук. Она была помещена в рубрике «Наш дискуссионный клуб и называлась «Нужен новый режим». Начиналась он словами обвинения:
«Профсоюзная организация Сибирского отделения АН СССР недостаточно занимается организацией научного труда».
Затем рассказывалось об исследованиях режима труда и отдыха сотрудников наших институтов, проведённых группой экономистов Института экономики, и доказывалось, что два выходных дня в неделю лучше, чем один (злободневный вопрос в то время). Заканчивалась статья снова критикой:
«Объединенному комитету профсоюза СО АН, видимо, следует вплотную заняться вопросами организации научного труда и выбором наиболее рациональных режимов труда и отдыха, в частности».
Прочитав её, я улыбнулся. Начало и конец статьи были явно дописаны и никакого отношения к содержанию статьи не имели.
Вторая статья была посвящена ежегодным конкурсам на лучшую изобретательскую и рационализаторскую работу. Эти конкурсы проводились ОКП и ВОИРом.
Здесь также был проведён анализ состояния изобретательской и рационализаторской работы, и говорилось о необходимости «… в ближайшее время возродить в Сибирском отделении добрую традицию – проведение конкурсов на лучшую внеплановую научно-исследовательскую работу, внедрённую в практику народного хозяйства, лучшее изобретение и рационализаторское предложение. Ценность этого дела бесспорна», - утверждалось в статье, подписанной В. Хохловым и А. Щербаковым.
Если честно, мне ценность этого конкурса не представлялась бесспорной. Более того, представлялась вредной, поэтому мы его и отменили. Я до сих пор не понимаю, что такое внеплановая работа в науке. Если научный работник занимается внеплановой работой, да ещё и внедряет её, значит, он бросает заниматься плановой, под которую он получил деньги и которую ждут с нетерпением. Зачем же стимулировать проведение внеплановых работ? – считал и сейчас считаю я.
Статья читалась, как мне показалось, так: «Была добрая традиция, а Качан её отменил. Поскольку ценность этого дела бесспорна, надо эту добрую традицию возродить!»
– Александр Иванович Щербаков пошел на меня в атаку, - подумал я. – И первая статья тоже его работа.
Третья статья, написанная заместителем секретаря парткома СО АН Иваном Афанасьевичем Молетотовым, вообще удивила меня. На эту тему у меня с ним никогда никаких разговоров на было. А тут вдруг…
Когда я был избран председателем ОКП, а прошло с этого момента всего два с половиной месяца, когда я стал за всё отвечать, я не раз и не два подчёркивал в разговорах с председателями месткомов Институтов и на собраниях, где я выступал, что в движении за коммунистический труд необходимо избегать формализма, погони за цифрой.
А в своей статье Молетотов, как бы отвечая на мои слова, пишет:
«… Было бы неправильным считать, что развитие этого соревнования у нас достигло необходимого уровня. Нельзя сказать, что наши партийные, профсоюзные и комсомольские организации проявляют формализм в руководстве движением за коммунистический труд. У нас нет излишней погони за присвоением почётного звания лаборатории коммунистического труда. Серьёзность подхода и требовательность, которые предъявляются при этом, на наш взгляд, являются правильными».
До сих пор всё было хорошо. Но вот теперь…
«Но за этим часто кроется серьёзный недостаток, существо которого заключается в том, что в некоторых институтах вся эта работа пущена на самотёк: приняли обязательства, а дальше всё идет «по воле волн» - ни проверок выполнения обязательств и принципов, ни самоанализа деятельности коллектива. И всё это некоторые наши активисты объясняют тем, что мы, мол, против формализма».
Здесь уже только моей фамилии не было. «Некоторые активисты» – это просто я.
Именно я говорил о необходимости избежать формализма.
И, наконец, заключительные слова статьи:
«Партийным и общественным организациям [Как будто, партия – не общественная организация? А какая? Государственная? –МК] нужно серьёзно думать о том, что человек коммунистического общества воспитывается сегодня, в процессе создания материально-технической базы коммунизма, что он воспитывается в коллективе лаборатории, цеха ил другого подразделения и что этот процесс не может быть самопроизвольным.
Его должны направлять, прежде всего, первичные партийные организации и местные комитеты профсоюза. Ведь движение за коммунистический труд является важнейшим средством воспитания черт нового человека».
Короче, Иван Афанасьевич обвинил меня в том, что я не хочу участвовать в воспитании нового человека, ссылаясь на то, что следует избегать формализма. По тем временам серьёзное обвинение.
Все три статьи я тогда расценил как единую кампанию, организованную Щербаковым и направленную против меня.
Я не боялся её, но всё же решил поговорить с Ширшовым. Перед конференцией я протянул ему газету и попросил просмотреть статью Молетотова. Через три минуты Ширшов подошел ко мне и сказал:
– Миша, это не позиция парткома, а личное мнение Молетотова. Не обращай внимания.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/03/07/524