Вовка Порошкин, Костя Иевлев, Коля Ларионов , трое друзей, стояли в коридоре стройконторы и обсуждали план действий. Только что им выдали зарплату, явно заниженную, по 60-70 рублей всего, за два месяца ,по нарядам.
- Надо избить бригадира – заявил Порошкин.
- Да он ни при чём… Мастер намухлевал, мерзавец… Пойти и разобраться надо … - резюмировал спокойный Костя.
- Пойди разберись ! – взорвался Порошкин, - утычет нос в бумагу, будет доказывать, что ты дурак , а он умный… Нет ,мужики, надо действительно его брать за шкирку, морда пропитая!
- Ничего не выйдет, они уж выкрутятся – Ларионов решительно поворотил к выходу, - Чёрт с ними , домой пойду…
Ларионов был самым способным из нас, - гениально решал задачи по физике, ладно пересказывал историю и литературу, бойко болтал по-английски. Иевлев и Порошкин были далеки от подобных взлётов – с трудом осваивали математику, пыхтели над иностранным текстом. Да , начался их последний школьный год. Сентябрь, дождливый хмурый, был месяцем радужных надежд , ожиданий. Но вот жизнь повернулась к ним своей невзрачной, тоскливой стороной. Полетели их светлые мечты о модных портфелях, плащах, перчатках. Полетели высоки и стали недосягаемыми.
- Зайдём ещё раз в бухгалтерию – прервал молчание Вовка.
Костя безнадёжно кивнул.
Несколько столов, в большой комнате, казалось, были самой главной и составной частью её . За ними , как за баррикадами, сидели важные и крупные дяди и тёти, с выражениями лиц тупой решимости. Вовка , бодривший себя осознанием последнего года учёбы, эдакой взрослостью, ощутил вдруг себя маленьким, робким , стеснительным. Однако привычка к развязности не подвела. Вовка подошёл в тетеньке, выдавшей им деньги.
- Ну что ещё ? Я же ясно сказала. Вы получили по нарядам. Ясно? Что записано, то и получено.
- Да вы что, смеётесь над нами? – заговорил Вовка с понравившейся ему фразы, - ведь работали мы больше того , что записано в нарядах… Это не соответствует… неверно…
Это было действительно неверно. Ребята работали дружно и хорошо, гордились своим положением рабочих, самостоятельностью , уверенностью в себе. Бригада ,где они трудились ,подобралась пёстрая. Бригадиром был молодой человек интеллигентного вроде вида, но оказавшийся простоватым и грубым в суждениях, а затаённые его глазки выдавали в нём человека, битого судьбой, но ставшего начальником не без упорного усердия и рвения. Ещё двое выделялись своей замечательной внешностью. Один – крупный, мясистый, похожий на варёного рака, другой – мелкий, вертлявый, с бледным, измождённым водкой, лицом. Один был громогласен, весел, богат на шутки, розыгрыши, другого постоянно томила тоска, выдавала угрюмость. «Варёного» звали Климом, а фамилия вертлявого была Иванов. Клим трудился славно, мощная его фигура была красива и статна. В знойный летний день, когда все раздевались, могучие бицепцы Клима, казалось , были сделанными из мрамора, переливались ,играли на солнце. По вечерам он ещё работал и дома – косил сено. Но следующим днём, как ни бывало ,снова изумлял своей выносливостью и силой. Иванов же каждую подвернувшуюся минуту уделял для отдыха - курил, долго и основательно ; или не с того ни с сего, вдруг садился и переобувался. Ходил он в больших, до колена, сапогах, и с портянками. Костя издевался над ним, спрашивая о странности носить сапоги в жаркую погоду. Иванов неизменно отвечал : «Для тепла». Последним в бригаду зачислили совсем юного паренька, с бычьей шеей, квадратным лбом и с наглыми, равнодушно тупыми ,ничего не выражающими глазами. У него была манера говорить коротко и отрывисто, а смотрел он на собеседника исподлобья. Друзья про себя прозвали его «бандитом». Он и действительно ,таковым и оказался,- воспитывался в детдоме, состоял на учёте в милиции. Позже , уже в конце работы своей, приятели узнали то, что бригадир, и Клим ,и вертлявый, в прошлом сидели, отбывали сроки, но бригадир был в своё время амнистирован, хорошо трудился в зоне, угождал. И правда ,в его поведении виделось что-то лисье.
Так шли, Володька и Костька ,перебирая в памяти, переживая в душе первый свой самостоятельный труд. Шли к мастеру, за своими кровными. Мастер был хитрым и наглым, с лицом ,походим на климово, но с большим , чем у того ,багрово-красным оттенком. Использовал он ребят, думая , что ему сойдёт, на дополнительных работах, и по ночам , что для подростков , было, понятно , запрещёно. Называл друзей «героями трудового фронта». Тётя из конторы вдруг прониклась и объяснила, что если были допработы, то должны быть и наряды на них, и что надо разобраться. «Не разбираться , а рассчитываться» - говорил Вовка, с омерзением вспоминая испитую морду мастера. Костя за другом едва поспевал – шли быстро, чтобы застать на работе, а время подходило к пяти и нужно было спешить, чтобы пройти всё большое село, и выйти дальше , за окраину. Не хотелось первую получку тратить на автобус. Мастера с Климом, Иванова , встретили уже выходящими из ворот растворно -погрузочного узла, где они трудились, и где ребят уже не было три недели. Клим засиял своей простодушной улыбкой, Иванов отчего-то воровато прищурился, а мастер заискивающе-хитровато попытался улыбнуться.
- Ну что?!! Будем бить или скажем , что так и було!?- Вовка с ходу стал «выдавать» затасканный жаргон уличной шпаны.
- Ребята , что такое? - засеменил как-то мастер.
- Гони деньги ,гад ! – Вовка почувствовал дрожь во всём теле, и его голос сорвался вдруг на визг, - Где наряды за ночные работы!? Ты что? Забыл, как мы плиты тебе поднимали на кране ? За здорово живёшь ? Не выйдет !
- Чего ребят обижаешь? – посерьёзнел Клим, протягивая руку на прощание.
Мастер залопотал о суете, загруженности, забывчивости, расценках, цифрах каких-то и вдруг стал уверять, что он всегда «стоял за рабочий класс…»
К празднику ноября Порошкин, подкопив ещё немного, купил себе новенький, сверкающий блестящими боками, магнитофон, - «Чайка –М».
За сто пять рэ.
1979 г. январь. Сыктывкар