Невежество, отсутствие интереса к наукам, содомия, пьянство, рабское самосознание — вот неполный перечень характеристик московитов XVI-XVII века, данное им французскими путешественниками. Из положительных характеристик французы отмечают силу азиатской державы, «спасающей Европу от орд азиатов», изобилие рыбы и дичи.
О том, как французы описывали Московию, начиная с XIII и по начало XVII века, рассказывает историк Максим Колпаков в статье ««Московия» французских интеллектуалов и «Тартария» французских путешественников: трансформация образа жителей тартарии на рубеже XVI-XVII вв» (журнал «Метаморфозы истории», №6, 2015).
Часть «империи Тартаров»
Возникновение интереса к Московии связано с событиями середины XIII века, когда римский папа Иннокентий IV и французский король Людовик IX Святой предпринимали попытки установления дипломатических контактов с монгольской державой. Именно в середине XIII века территория для французов обрела чёткую географическую локализацию — страна, покрытая лесами, тянется от Польши и Венгрии на западе до реки Танаида (Дона) на востоке, на севере граничит с Пруссией. Мех — основное богатство земли. Начинается и формирование образа Московии как края суровых зим.
Государство перестаёт восприниматься французами как серьёзный военный противник. Это — слабая страна, завоёванная и разграбленная татарами. Московские, Суздальские и Новгородские князья подчинены ханам и постоянно вынуждены отправляться ко двору великого хана для решения разнообразных вопросов. Теперь Московия — часть «империи Тартаров».
В XIII-XV веках окончательно сформировался образ «варваров», народа родственного с вандалами, гуннами и татарами: они дурно одетые, порочные (обжоры и пьяницы) дикари, покупающие и продающие себе женщин на рынках «за кусок или два серебра» (Ghillebert de Lannoy).
Могущественная деспотия
В раннее Новое время в странах Западной Европы отмечается повышенный интерес к Московии. Тем не менее, во Франции до конца XVI века этот образ складывался не на основе сведений французских путешественников, а под влиянием старых стереотипов и иностранных сочинений.
Маршалл По в монографии «Народ, рождённый для рабства: Московиты в этнографии раннего Нового времени» сформулировал представление о Московском княжестве как о стране, основой и оправданием существования которой является авторитарная государственность. Стефан Мунд, автор фундаментального исследования "Orbis": возникновение и развитие представлений о «странном мире» на Западе эпохи Возрождения», констатировал, что европейцы, люди иной культуры, попадая в Москву, поражались царству дикой природы, царской тирании, богатству непросвещённой церкви, отсутствию учебных заведений, незнанию древних языков, невоспитанности и порочности простого люда.
Первым французским интеллектуалом XVI века, изложившим некоторые сведения о «Московии», был Гильом Постель, профессор восточных языков (с 1537 года) в College de France. В написанном им в 1540-е трёхтомном труде «De la republique des Turcs» он несколько раз упоминает «московитов» и «татар», утверждая, что «христианское государство московитов вот уже больше двухсот лет не даёт этим татарам сделать набег на Европу».
Первая из основных черт образа Московского княжества во французской историко-политической и этнографической литературе 1560-90-х годов — деспотия. В 1570 году известный переводчик, историк Франсуа де Бельфорэ издал «Всеобщую историю мира», в которой была глава о Московии. Автор критично относился к политическим порядкам московитов, полагая, что они ничем не отличаются от таковых у турок: подданные раболепно и беспрекословно подчиняются своему всевластному правителю.
Французский гуманист Луи Ле Руа (1510-1577) включал московитов в число «первых и самых славных народов мира» по признаку «могущества». Московия — одна из сильнейших и крупнейших современных держав, заставившая соседей себя опасаться, и яркий образец деспотического правления, основанного на сакрализации личности монарха и бесправии подданных.
В 1576 году философ и политик Жан Боден издал фундаментальный труд по вопросам политической теории «Шесть книг о государстве». Он оценивает Московское государство не как тиранию, а как образец «сеньориальной» монархии или деспотии (по Аристотелю), — законной формы правления, наиболее древней и естественной из всех.
Королевский историограф и космограф Андрэ Тевэ (1516-1592) в одном из своих трудов рассказывает о Московии и даёт биографию Василия III. Он пишет, что московиты находятся под властью «тиранов», схожих с тиранами Африки и Эфиопии. «Герцоги» Московии, будь то Василий III или Иван IV, пользуются «абсолютной властью, как над епископами, так и над другими, распоряжаясь имуществом и жизнью каждого по своей прихоти». При этом «московиты столь любят и почитают своих герцогов, что утверждают, что воля их государя есть воля Божья, и всё, что он совершает, исходит от Бога, и поэтому они называют его постельничим Бога и вершителем его правосудия и воли». Подданные московского правителя, «как бы велики они ни были, называют себя холопами, то есть рабами, герцога».
Моральный облик московитов
В деспотичной Московии, по мысли французских интеллектуалов XVI века, живут самые настоящие варвары. Именно дикость и варварство «московитов» можно назвать второй ведущей составляющей чертой образа Московского княжества.
Составные части морального облика московитов у Ф. де Бельфорэ весьма неприглядны: воинственные дикари, пьяницы, развратники, обманщики, взяточники, дурно относящиеся к женщинам, плохо образованные, приверженцы рабского состояния, заблуждающиеся христиане. Андре Тевэ «снимает» с московитов обвинения в пьянстве, но дополняет моральный облик подданых новыми штрихами: склонные к содомии, ортодоксы. Автор, повествуя о первой типографии, утверждает, что «по примеру греческих сектантов, некоторые из них путём тонкого коварства и подставных лиц нашли возможность сжечь их шрифты из страха, что печатные книги могут принести какие-либо изменения в их убеждения и религию».
Единственным исключением среди московитов Тевэ называет жителей Новгорода Великого, который до недавнего времени был «свободным городом». Но и нравы новгородцев уже стали портиться под влиянием московских властей: «Народ самый честный и учтивый, однако благодаря постоянным контактам они начинают облачаться в дикую природу тех, кто ими повелевает».
Московия и московиты глазами французов-путешественников
Новый этап эволюции образа Московии и жителей тартарии во французском общественном сознании связан с появлением свидетельств путешественников.
Рассказ капитана Жана Соважа из Дьеппа о посещении Архангельска в 1586 году повторяет две уже известные характеристики: суровость климата и чрезмерное потребление спиртных напитков. Примерно в это же время вместо «Тартария» французы начинают произносить «Московия».
К главным признакам Московии и московитов первые французские путешественники относят: отсутствие большого интереса к наукам, более простую торговую специализацию, большую зависимость экономической деятельности и образа жизни от суровых природных условий, наличие пространств нецивилизованной, дикой природы, животных, рыбы, преобладание деревянной архитектуры, традицию употреблять алкоголь в больших количествах.
Любопытно, что несколько статей подразумевает общение между путешественниками и их торговыми партнёрами на темы античной истории, хорошо известные читающей аудитории — об «Александре Великом», «Цезаре», «Помпее», «Ганнибале и городе Карфагене», «воеводе Сципионе Лафриканском».
Сочинение «Состояние Московской империи» (1607) капитана Жана Маржерета, служившего Борису Годунову и Лжедмитрию I, содержит невиданный до этого французским читателем объём сведений о стране и населении (с 1590-го по сентябрь 1606 года).
В «Предуведомлении к читателю» Маржерет объясняет, что правильное название страны — «Московия», а население называется не татары, а московиты; московитами можно назвать не только жителей столицы.
Описывая географическое местоположение страны, её природу и народы, автор указывает стереотипные черты — большие пространства, но пригодные для земледелия; давление лесов и болот; изобилие дичи и рыбы; весьма суровый климат (зима местами длится шесть месяцев) в самых населённых частях «Империи» (Северной и Западной); «греческое» христианство (впрочем, свобода вероисповедания дарована «императорами» всем, за исключением «римских католиков и евреев»).
Капитан последовательно развенчивает миф о военной слабости княжества и называет Московское княжество «надёжнейшим редутом христианского мира», хорошо вооружённым и защищённым против «скифов и иных магометанских народов». При освещении политического устройства Москвы и морального облика жителей мы встречаем традиционные характеристики — деспотизм власти, дикость и невежество народа.
Маржерет утверждает, что «абсолютная власть государя в своём государстве внушает страх и почтение подданным, а внутри страны хороший порядок и управление защищают её от постоянных варварских набегов». Тайный Совет при государе состоит из ближайших родственников. На его заседания приглашают иерархов церкви, но мнение духовенства спрашивается для формы. «У них нет иного закона или совета, кроме воли Князя, будь она хороша или дурна — всё придать огню и мечу, правых и виноватых». Все жители страны, благородные и неблагородные, даже братья правителя именуют себя холопами Государя, т. е. рабами Императора.
Моральный облик жителя этой территории весьма нелицеприятен: «Если принять во внимание их нравы и образ жизни, так они грубы и необразованны, без всякой учтивости, народ лживый, без веры, без закона, без совести, содомиты и запятнаны другими пороками и грубостью». Вдобавок ко всему, «это самая мнительная и недоверчивая нация на свете». В этой несвободной закрытой стране только некоторые правители (Борис Фёдорович Годунов и Лжедмитрий), ненавидящие пороки подданных, пытались эти пороки исправлять, но мало в том преуспели.
Самые ужасающие пороки жителей — пьянство и невежество. Француз отмечает разнообразие спиртных напитков. Пороку пьянства предаются все (без гендерных и возрастных различий). Простолюдины пьют только по праздникам, до тех пор, пока не закончится выпивка, а «дворяне вольны делать любую выпивку и пить, когда захотят».
Невежество особо пестуется у подданных, поскольку оно — «мать их благочестия». «Они ненавидят учение и, в особенности, латинский язык. У них нет ни одной школы, ни университета. Только священники обучают молодёжь читать и писать, что мало кого привлекает».
Ещё в Блоге Толкователя о записках иностранцев о России:
Английский инженер Джон Перри о крымской мечте Петра I
Английский инженер Джон Перри поступил на службу к Петру I в 1698 году. В России он строил доки, каналы и шлюзы, и провёл в стране 14 лет. Перри оставил записки о пребывании в России. Страну он считал дикой, людей — невежественными, но отмечал царя, называя его «европейцем». Перри рассказывает о мечте Петра I завоевать Крым, считая за ней стоит сакральное начало: стереть позор унижения и дани, которую Москва платила крымским татарам до 1700 года.
Жюль Мишле был пожалуй первым назвавший московитов русскими, так как 1721 году царь Пётр объявил себя "Императором Всероссийским": «Водка и женщина – вся радость московского холопа»
Вся Россия сверху донизу пропитана рабством, лишь немецкая управленческая верхушка избежала этого, но она ненавидит страну. Русские по своей натуре – южные, вёрткие люди, забравшиеся в топи Севера не по своей воле, а потому, дай свободу, они сразу же сбегут от помещика и царя. Отчуждённость от труда сделала русских лентяями и фаталистами. Такой увидел Россию и русских в середине XIX века французский историк Мишле.