Дор. Истоки. Глава III

Юлия Олейник
Рифус Гарт, отпустив Дора, ещё некоторое время пребывал в меланхолической задумчивости и катал по столу мраморное пресс-папье. Происходящее канцлера совсем не радовало, хоть он и нашёл подтверждение своим догадкам в рассказе капитана. Всю свою жизнь Гарт проработал оперативником, даже возглавив бригаду, он не стал кабинетной крысой, предпочитая действие размышлениям. Он лично посещал Внешний мир, когда Ойкумене угрожала гибель от зародившегося в мареве джунглей зловещего приона, смертоносной молекулы, устойчивой ко всем воздействиям. Тогда Гарт вместе с покойным уже напарником собирал в центре агонизирующего леса образцы для исследований, а позже возглавил операцию по спасению команды "Эребуса", которая должна была этот прион ликвидировать. Даже будучи капитаном особой бригады, Рифус Гарт не позволял себе забыть, что работа "в поле" много важнее любых циркуляров. Но теперь, заняв министерский пост, он был вынужден слушать доклады глав ведомств и сам докладывать премьеру... зачастую по видеосвязи, и такой вегетарианский образ жизни доводил Рифуса до белого каления. А та дрянь, что выползла сейчас, вообще заставляла его шумно сопеть и непроизвольно сжимать кулаки. Уж с чем государственный канцлер Рифус Гарт не сталкивался никогда, это с религиозными бреднями наиболее отсталой части населения Ойкумены, вся прожитая жизнь доказывала Гарту, что в этом мире люди могут рассчитывать только на свои силы и умения, а с депрессией гораздо лучше справляется транс или соответствующие препараты. И вот — здравствуйте, очень приятно, секта. С прицелом на Внешний мир. Было, от чего начать сатанеть.
Эти пессимистические размышления были прерваны трелью коммуникатора. Рифус скосил взгляд и увидел на дисплее насупленное лицо жены. "Так, вот только истерик мне недоставало, у неё-то что, мать вашу? Или Дор и в Отделе шороху навёл?" Проверить это можно было только одним способом.

— Алби.
— Риф, — Алби мрачно смотрела на него с блестящего экрана, — скажи, ты сегодня сильно занят?
— Как обычно. Что-то случилось?
— Ты можешь закончить пораньше? Мне... мне просто надо с тобой посидеть, чтобы ты меня выслушал и... Риф, у нас что-то совсем градус зашкалил...
— Ладно, я понял. Давай, собирайся, через полчаса будет машина от министерства. Я придумал, где нам посидеть, чтобы прочистить мозги.

Алби изумлённо смотрела на вывеску с двумя забавно шевелящими усиками шмелями. Её муж, как мог, сдерживал смех.
— Ты что, — она обернулась, округлив глаза, — решил зависнуть в "Двух шмелях"?! Это же...
— Ты хочешь расслабиться и поплакаться мне в жилетку, потому что ваш лысый друг устроил кипеж на весь Отдел и наверняка обвинил "Гипнос" в недостаточном усердии. Не таращься так, он был у меня совсем недавно и докладывал об этих... идиотах.
— Да, только у тебя он наверняка говорил спокойно и по существу, а на нас с Диром просто орал, я никогда его таким не видела. Пригрозил Диру рокировкой с его замом, ну и мне досталось...
— Давай-ка внутрь. Прочищать мозги надо в неизбитом месте. Я сто лет не пил разливного пива, а ты хоть проностальгируешь по старым добрым временам. Тебя ведь сюда Пирс таскал нервы лечить?

Молодая женщина сидела, потягивая фирменное тёмное пиво, и боролась с непереносимым ощущением дежавю. Всё это уже было, было два года назад, она так же сидела на мягком кожаном диванчике прямо под настенным светильником с полосатым абажуром, пила "Мохнатый шмель", а ещё пыталась закатить шары в лузу под присмотром Пирса Трея. Тогда Алби тоже пребывала в расстроенных чувствах, и гораздо сильнее, чем сегодня. И всё же.
— Надо же, здесь тебя словно не узнают...
— А кому я тут нужен? Приехал бы с сопровождением, с охраной, с маяками, как к премьеру, может, кто-то и сличил бы мою рожу с телевизионной картинкой. А я хочу наконец почувствовать себя нормальным человеком, а не государственным канцлером. Здесь люди бильярдом заняты, а не политическими переживаниями. Так о переживаниях. Что у вас там напроисходило, что у тебя пальцы дрожат?
Алби сделала ещё глоток и осторожно откусила фирменную креветку. Румис всё так же не изменял себе, делая закуску запредельно острой.
— Не знаю, что там Дор тебе порол по этим... сектантам, но у нас был форменный шабаш. Риф, я впервые его испугалась, понимаешь? Испугалась своего бывшего подопытного. Он так орал на Альда, что у меня волосы шевелились. Обвинил его во всех смертных грехах, раскритиковал его агентуру... когда узнал, кто у него в южном, так вообще как с цепи сорвался. Бедный Колин, его, наверно, Дир переведёт куда подальше после таких-то воплей... А потом Дор показал Альду, как должен выглядеть и говорить сателлитский недоумок. Боже, если бы я с таким столкнулась в переулке, то, наверно, умерла бы от страха. Он был очень, очень недоволен тем, что и агентура, и "Гипнос" прощёлкали этих богоносцев.
— Его можно понять. Алби, я всё это знаю из его доклада. И я не верю, что ты так психанула из-за одного капитанского окрика, тем более, что почти весь его гнев вылился на господина заместителя по оперативно-агентурной работе. Меня волнует, что случилось с тобой. Случилось ведь.
— Да. — Алби подсела поближе и положила голову на плечо мужа. — И так... неожиданно. Дор распорядился провести завтра погружение с параметрами по сектам, я сегодня весь день разрабатывала программу... Саю подключила. Я хотела запустить в сон Мэта, он показывает хорошие результаты, хотя до Дора ему всё равно как до Луны пешком. А, да что вспоминать... Нет, это ж надо было тебе увести у меня из-под носа лучшего сновидца!
— Я искуплю этот грех вечером, — пообещал Рифус.
— А сегодня Мэт сам заявился ко мне с приказом погрузить его в терапевтический транс. С приказом за подписью капитана. Знаешь, Риф... я никогда Мэта таким не видела, он был в предшоковом... конечно, я его сразу же закинула в самый глубокий из безопасных трансов...
— Любовь моя, не вали с больной головы на здоровую. Твой Мэт, хоть и машина... нет, машина у вас Дор Стайн... хоть и математическая функция, а не человек, тем не менее он тоже из плоти и крови. Мало ли, что у него могло произойти. Ну... не знаю, кто-то из родных умер...
— Нет. — Лицо Алби приобрело необычно жёсткое выражение. — Нет. Полгода назад у него погиб о... отец. Попал в автокатастрофу. Тогда Мэт просил меня отпустить его на несколько дней, ну там, опознание, похороны... конечно, я сразу дала ему эту неделю, никаких проблем, но попросила его всё-таки полежать в трансе, это же такой удар... Он согласился, он вообще никогда не спорит... и знаешь... когда я смотрела на график... там не было ничего. Всё, как обычно. Ни единого пика, будто у него не отец погиб, а максимум кофе на рубашку пролил. Никаких эмоций, я была больше потрясена, чем он. Риф, это ледышка в человеческом обличье. Действительно функция...
— Может, он не любил отца и втайне мог даже радоваться его смерти. Ладно, неважно. Тебя беспокоит, что такой эмоционально нечуткий тип, как Мэт Хард, вдруг разволновался настолько, что капитан приказал поместить его в транс? Тебя это тревожит?
— Мэт Хард, — тихо ответила Алби, — человек крайне исполнительный и пунктуальный. Он никогда не опаздывает, не спорит, выполняет все мои требования, но он никогда по своей воле не приедет в Отдел. А я собиралась вызвать его только завтра. Но он заявился к нам сегодня, сам, и был так взвинчен, что чуть не плакал. Графики зашкаливали. У него был сильнейший эмоциональный стресс.
— Если ему досталось от капитана так же, как вам, мог и психануть. Это же институтский эдельвейс, хоть и без чувства юмора и преисполненный собственной значимости. Если Дор включил сателлитского отморозка и начал прессовать этого рыжика, то я не удивлюсь, что тот приполз к вам с приказом в зубах. Хотя нафига Дору этот математический философ?
— А теперь я вынуждена погружать Саю, хотя она была нужна мне для отслеживания программы. Мне это не нравится, Риф. Мало того, что внезапно, как чёрт из табакерки, выскакивает эта непонятная история с какими-то чудаками, желающими колонизировать Внешний мир, так ещё стоит мне собраться провести сеанс, как у лучшего подопытного сдают нервы, как нарочно. Словно кому-то позарез понадобилось сорвать погружение, а заодно и выбить из колеи Мэта Харда. Мне это не нравится, Риф.
— Хм. — Гарт отпил тёмной жидкости и поманил Румиса к себе. — Если не хочешь внеплановой проверки своей богадельни, изволь наливать из новой кеги. Я пока ещё отличаю свежее пиво от вчерашнего эрзаца. Пошёл отсюда. А ты, — он обернулся к жене, — слишком драматизируешь. Я понимаю твоё недовольство, но не стоит придавать такое большое значение разным мелочам. У Мэта Харда могло случиться всё, что угодно, ты сама знаешь, что это очень замкнутый человек, о котором мы, в сущности, ничего не знаем.
Один нюанс Алби про Мэта знала, но не рассказывала о нём даже Рифусу. Слишком убедителен был отец Мэта Харда два года назад.
— Но капитан зачем-то же его вызвал!
— Ну вот у капитана и спрашивай. Алби, умоляю, не включай паранойю, эта моя прерогатива. Пей пиво, Румис принёс свежего. И учти: нет ничего такого, что бы в конечном итоге не оказалось у нас под контролем.

Она забралась с ногами на диванчик, скинув туфли, и потянулась за очередной креветкой. Рифус умел успокаивать, вернее, умел доказать, что всё действительно под контролем, а периодические затыки бывают у всех. И Мэт Хард живой человек со своими никому не известными трудностями и проблемами, и Дор, осатаневший от "ручного управления", выпускающий пар на своих подчинённых, и Альд, до самой своей смерти вынужденный искуплять грехи минувших лет... да и она сама, Алби Мирр-Гарт, чересчур привыкшая к тому, что "Гипнос" штука безотказная, а подопытные исполнительны и пунктуальны. Все они просто люди, живые люди, а где есть люди, там всегда найдётся место неожиданностям и незапланированным взбрыкам. Она поудобнее устроила голову у Гарта на плече и краем глаза начала наблюдать за ближайшей партией в бильярд. Болеть Алби Мирр-Гарт решила за полосатые шары.

*    *    *

Мэт сидел во внутреннем дворике, так и не решаясь покинуть здание особой бригады. После транса немного плыло перед глазами, но голова была на удивление ясная, а под коленками уже не дрожало. Для Алби явление Мэта с приказом стало полнейшей неожиданностью, молодой человек прекрасно видел это, но ему было всё равно. Что угодно, лишь бы его отпустил этот нервный озноб; после визита к капитану Мэт был убеждён, что потеряет сознание. Дор Стайн ясно дал понять, как он относится к таким почтительным сыновьям, как доктор наук господин Хард, и только присутствие Дира помогло Мэту не сползти по стенке в кабинете командира "Красного отдела". Дир же и объяснил Мэту, как пройти во внутренний дворик с клумбами и скамейками, пожелав хорошего дня, хотя Мэт подозревал, что все его хорошие дни остались позади.
Поэтому, когда его обзор перекрыла чья-то тень, он только уныло повернул голову.

— Вам полегче? — Альд Дир, казалось, проявлял искренний интерес. Мэт неловко пожал плечами:
— Да. Всё равно муторно, но... Уже не трясёт.
— Хорошо. — Дир сел рядом. — Послушайте меня, господин Хард... слушайте, я могу называть вас Мэт? Я, в конце концов, вас старше почти вдвое.
— Называйте, — Мэту было без разницы, даже пожелай господин заместитель капитана обращаться к нему "ваша рыжесть", как стебали Мэта Харда на первой Ступени Института. 
— Так вот, Мэт, — Дир был серьёзен, отчего морщинки в уголках глаз стали заметнее, а сам взгляд будто заволокла светло-зелёная дымка, — сейчас слушайте меня очень внимательно. Я понимаю, у вас был сильный стресс. Одним-единственным трансом его не выправишь, но я бы не советовал вам надоедать Алби, вынуждая её тратить на вас время и аппаратуру. Вы её испытуемый, не забывайте об этом, в этих стенах она ваша начальница, а не сестра милосердия. Ваш завтрашний сон отменяется, и это Алби Мирр-Гарт вам тоже припомнит. Хотя, в отличие от своего мужа, она не любитель всяких карающих дланей и прочих возмездий. Просто не перегибайте палку.
— Вам легко рассуждать, — на собеседника Мэт не смотрел, — а что прикажете делать мне? Я сам себя ненавижу... И госпожу Мирр-Гарт подвёл, чего уж там... Ладно, сейчас немного посижу, а потом куплю каких-нибудь антидепрессантов...
— И думать забудьте, — Альд Дир едва заметно повысил голос, — никаких антидепрессантов, алкоголя или наркотиков. Вы ценны своим мозгом, что у нас, что на своей кафедре, так не гробьте его всякой химией. Вам надо расслабиться и начать смотреть на мир по-новому.
— По-новому... Я не могу себе представить своё будущее, господин Дир... Иногда мне кажется, что у меня осталось только прошлое...
— У каждого святого есть прошлое, а у каждого грешника — будущее. — Альд Дир усмехнулся чему-то своему. — На святошу вы не тянете. Тогда начинайте грешить. Это очень... оздоравливает.
Мэт покосился на собеседника. Лейтенант Дир нёс какую-то пургу, видимо, чтобы приободрить его, Мэта, но молодой человек не понимал ни слова. Альд незаметно наблюдал за ним. Дор Стайн ясно дал понять: Мэта необходимо в кратчайшие сроки привести в чувство, чтобы этот веснушчатый Пифагор не запорол обыск, не впал в прострацию и начал нормально погружаться, а коли Альд Дир смог расположить юношу к себе, ему, Диру, и карты в руки. Вербовщик против воли вспомнил этот диалог в кабинете на последнем этаже.

— Ну и сукин сын этот Хард. И ведь не шушера какая, доктор наук, да ещё и сновидец. Дир, куда мы катимся?
— В пропасть, господин капитан, как и все эти тысячелетия.
— Вам бы беллетристом стать... Но вы меня смогли удивить, Дир, я знаю, что вы вербовщик от бога, однако не ожидал, что этот рыжий сопляк так доверится вам.
— Он находился в пограничном состоянии и был готов уцепиться за любую руку.
— Вы сами напросились. Приведёте его в чувство. Чтобы больше никаких истерик, самобичеваний, глазок в пол и прочей.... херни. Он должен как можно быстрее вернуться в проект и работать, чёрт бы его подрал. Обыск, в конце концов, Реус может провести и один, так даже лучше, наверно. А вы изловите этого жука после транса и выбьете из него всю дурь. Ещё не хватало, чтобы Алби нянчилась с подопытным, как с младенцем. Да ещё Сае придётся погружаться вместо него. Вам понятно? Будете изображать его лучшего друга, пока он не прекратит агонизировать.
— Я так понял, господин капитан, я могу использовать методы по своему усмотрению?
— В смысле? — Дор непонимающе уставился на заместителя.
— Алкоголь и наркотики исключены, его мозги не должны подвергаться деструктивным воздействиям. Но Мэт Хард состоит не из одних мозгов.
— И?.. Дир, давайте по существу.
— Ему двадцать четыре, и он всё ещё девственник. Заучился. И я думаю исправить этот недочёт. Парень должен выдохнуть и расслабиться — он выдохнет и расслабится безо всяких ненужных влияний... м-м-м... на высшую нервную деятельность. Короче, когда он выкатится из транса, я заберу его с собой в бордель. Пусть порадуется жизни.
Дор даже со стула привстал от неожиданности.
— Дир, вы... Слушайте, давайте вы ещё его начнёте приобщать к своим... девиациям.
— Я абсолютно гетеросексуален, это во-первых. Во-вторых, если вы, господин капитан, думаете, что мои личные... хм... предпочтения как-то скажутся на "дефлорации" этого чудика, то увольте. Пусть развлекается в меру своих скромных возможностей. Мне свечку не держать. Но длительное воздержание такой же стресс для организма, как и нервное потрясение. Просто парень чересчур погружён в свои теории и вычисления, а жизнь-то проходит.
— А, делайте, что хотите, — Дор крайне смутно представлял Мэта в публичном доме, а когда, наконец, представил, то непроизвольно потряс головой, отгоняя кошмарные видения, — как бы он ещё больший стресс не получил с непривычки.
— В заведении мадам Дианы исключены любые стрессы. Уж поверьте. Я посещаю только проверенные места.
— Слушайте, идите уже, куда шли. Могли бы и не делиться со мной вашими... наработками.
— Разрешите идти?
— Идите.

— Я вас не понимаю, — втайне Мэт был даже рад неожиданному появлению заместителя командира. Он хотя бы говорил человеческим голосом, а не цедил какое-то хриплое карканье, как лысый капитан с жуткими шрамами на затылке. И Альд Дир, кажется, ничем не выдавал своего осуждения. — Что меня должно... оздоровить?
— Мэт, вы человек логичный и прямой, и я буду говорить с вами прямо. У меня приказ помочь вам преодолеть стресс. Я бы помог вам и без приказа, но капитан желает видеть результаты. Вы должны вернуться в проект. Это не обсуждается. Но пока вы слишком взвинчены даже после транса, вам необходима релаксация. Я не знаю, как вы расслаблялись в Институте, да мне и неважно. Сейчас пойдёте со мной. Покажу вам одно запоминающееся местечко. Вам, по-хорошему, туда ещё лет шесть назад следовало заглянуть.
— Господин Дир, я... я благодарю вас за участие, но, право, я никуда не хочу. У меня всё в порядке...
— Мэт, ваше "всё в порядке" аж глаз режет. Пойдёмте. Засиделись вы уже в своём целибате.
— Вы что, — против воли рассмеялся Мэт, — в бордель меня, что ли, приглашаете? Но это же абсурд.
— Абсурд, господин Хард, это ваш перекос в сторону высшей нервной деятельности в противовес низшей. Во всём должен быть баланс. Я уже понял, что вы не собираетесь заводить семью и не хотите эмоционально-зависимых отношений с женщинами. Разумно, мне, между прочим, сорок шесть, а я никогда не был женат и ничего, не умер. Если вы комплексуете по поводу внешности, уверяю вас, там это не имеет значения. И вам не придётся дарить этим девушкам цветы или водить по ресторанам. И они не отказывают. Ни в чём. — Тут губы Дира на мгновение тронула странная усмешка. — Вам уже давно пора, Мэт, обратить внимание на себя-любимого. Не понравится, оденетесь и уйдёте. Там и к такому не привыкать.
Мэт недоуменно пожал плечами. Хотя... может, Альд и прав. Пора расширить свой кругозор и хоть ненадолго отвлечься от мучительной правды. Которая, в частности, состояла в том, что даже при учёной степени доктора наук Мэт Хард оставался некрасивым рыжим молодым человеком с лошадиными зубами и россыпью веснушек. Про оттопыренные уши он милосердно решил себе не напоминать.

*    *    *

Линда Хард сидела в комнате с зашторенными окнами и запертой на задвижку дверью в полном одиночестве и тихо плакала, вытирая слёзы промокшим платочком. За эти полгода женщина, казалось, постарела на десять лет, в волосах засеребрилась седина, а лицо покрылось сеточкой морщин, даже глаза потускнели, из них пропал тот неяркий и тёплый свет, который так нравился Ральфу. Ральф... его смерть стала ударом, от которого Линда так и не смогла оправиться, а безразличие сына доконало несчастную женщину окончательно. С уходом мужа Линда в ужасе поняла, что осталась одна, совсем одна, ей некому было выплакаться, Мэт не удостаивал её даже взглядом, забирая тарелку с ужином с собой в комнату и не выходя из неё до утра, подруг у стеснительной и тихой женщины не было, и её мир заволокла чёрная беспросветная пелена. Лучик света по имени Ральф Брисс погас, и настала вечная ночь. А глядя на Мэта, Линда не могла сдержать слёз. Ах, как дорого ей в итоге обошлась эта ошибка молодости, недолгий брак с Сидом Кайтом, не принесший ничего, кроме горя. Линда все эти годы винила Сида в их несложившейся семейной жизни, а особенно в том "подарке", что ей оставил молодой "красногалстучник", — его сыне, плоть от плоти своего отца, и Мэт в итоге пошёл по той же дорожке, подписавшись на какую-то работу для Отдела. Линда любила малыша, но чем старше он становился, тем сильнее проявлялось его внешнее сходство с Кайтом. Хотя интеллектом Мэт превзошёл даже именитых профессоров, в очень юном возрасте добившись всеобщего признания (чем Линда гордилась вполне искренне), проклятая кровь Сида всё же дала о себе знать: по чёрствости и равнодушию Мэт мог дать папаше сто очков вперёд. Пока был жив Ральф, Линда всегда могла рассчитывать на его поддержку и сочувствие, он ни разу в жизни не попрекнул её тем безрассудным браком... а теперь Линда Хард осталась один на один со своим... потомком. Сил называть Мэта сыном у неё уже не осталось.
Она снова промокнула глаза и нашарила в полутьме блистер с капсулами. Эти антидепрессанты отпускались без рецепта и не очень-то помогали, но заглушать боль спиртным или чем похлеще Линда не желала. Она ещё в своём уме, пусть даже будущее видится исключительно в чёрных тонах. Хотя в последние дни забрезжила хоть какая-то надежда. То, что Линда попала на проповедь "Истоков", стало для несчастной вдовы и матери законченного эгоиста светом в конце тоннеля. Ведь и правда: что их, брошенных, отверженных, презираемых собственными детьми держит в этой застроенной однообразными коробками пустыне, где каждый шаг известен не полиции, так службе надзора, а пресная вода становится всё дороже. "Истоки" уверяли, что раньше всё было не так. Люди жили в гармонии с природой и лишь потом возгордились настолько, что результат ощущается до сих пор: природа отвергла их, загнав в резервацию, где обнажились худшие человеческие качества. С этим Линда была полностью согласна. А Внешний мир, единственное место, где нет вражды, зависти, злости, где в изобилии чистая вода и растут настоящие деревья, Внешний мир объявлен вне закона и его посещение карается пожизненным заключением. Вот оно, говорили "Истоки", истинное лицо Ойкумены, содрогающейся в последних конвульсиях. Ойкумена не способна дать людям счастье, здесь только стальные клещи идиотских законов и запретов, ты можешь быть или учёным, или особистом, если хочешь получать от этого мира нечто большее, а простые люди вынуждены оставаться в тени, обслуживая презирающую их коалицию во главе с заплывшим жиром премьером. Как тонко и трепетно отзывались эти слова в душе Линды! Запреты, говорили "Истоки", в Ойкумене повсюду запреты "ради блага граждан", но когда это верхушка думала о гражданах? А Внешний мир огромен, там хватит места всем. Человечеству пора вернуться к истокам, слиться с природой и отвергнуть костистую лапу цивилизации, что несёт лишь порабощение... Линда слушала, затаив дыхание, мысленно подписываясь под каждым словом. Только на этих проповедях она чувствовала себя живой. А вчерашний разговор, вернее, набор бессвязных криков в адрес Мэта, окончательно убедил женщину оставить Ойкумену своему бесчувственному отпрыску, а самой уйти в бескрайние просторы настоящей земли обетованной...

*    *    *

— Господин Дир? — Улыбка мадам Дианы была обворожительной, но в глубине красивых карих глаз притаился страх. Диана не хотела признаваться себе, что каждый визит зеленоглазого сноба обходился ей парой-тройкой новых седых волос. Это не считая того, что девочки потом дня три не выходили на работу, залечивая синяки и внутренние повреждения. А отказать не было никакой возможности. — Мы рады видеть вас вновь...
— Диана, как вы "рады", можете мне не врать. Вы не "рады" даже по тройному тарифу, и по вас плачет аудит. Выдохните уже, ваши цыпочки мне сегодня без надобности, у меня нет настроения. Вот, знакомьтесь, мой коллега, Мэт Хард. Он из Института, уважаемый учёный, доктор математических наук, так что пусть ваши пташки не раскрывают рта в его присутствии. Иначе мой юный друг разочаруется во всех женщинах сразу. По высшему уровню, Диана, по высшему. Как у вас там в прайсе... категория "А-ноль".
— "А-ноль"? — недоверчиво переспросила мадам, стараясь не пялиться на угловатого рыжего парня, маячившего у Дира за спиной. — Но...
— Жизнь порой подкидывает сюрпризы, — притворно вздохнул Альд, — уж вам ли не знать. Так, ладно, я, пожалуй, промочу горло, хотя у вас здесь не цены, а соревнование "ещё больше нулей". Мэт, не стесняйтесь, здесь никто не стесняется. Выберите по каталогу понравившуюся девушку и вперёд. Меня найдёте здесь, мне ещё надо потолковать с несравненной мадам Дианой о любви и не только.

Мэту было настолько не по себе, что он едва не уронил здоровенный планшет с каталогом. На каждую девушку было подробнейшее досье: фото анфас, профиль и в полный рост в трёх ракурсах, вес, размер талии и груди, возраст, природный цвет волос а так же цена на услуги. Мэт отметил про себя, что за эти деньги он мог... он даже ещё не придумал, что бы он мог. Но каталог бесстыдно притягивал взгляд. Математик обратил внимание, что все девушки, кроме очевидных описаний, были снабжены своеобразными индексами из букв и цифр, причём индексы напрямую влияли на стоимость услуг. Мозг против воли начал обрабатывать полученную информацию. Судя по всему, девушки с индексами "А" чем-то выгодно отличались от остальных, суммы за час об этом сообщали весьма красноречиво. Мэт присмотрелся. В принципе, все довольно симпатичные, с красивыми фигурами и очаровательными, зовущими улыбками. Он решил было изучить категорию "Б", как за его спиной возник Дир.
— Опять вычислениями занимаетесь? Простите, по вам видно. "Б" даже не смотрите, вы приличный юноша. Вот, — Альд ткнул пальцем в планшет, — "А-ноль". Сиречь "абсолютно всё". От слова "совсем". Вот из них и выбирайте. Вы ж не студент с нищенской стипендией.
— Вообще-то я не ожидал, что на эти вещи такие цены...
— За вас плачу я, юноша, в рамках комплексной терапии. Потом, если втянетесь, будете решать такие дела сами. Ну что?
Мэт ещё раз просмотрел категорию "А-ноль". Одна девушка ему понравилась больше других: не очень высокая, стройная, со смешными розовыми прядками в светлых волосах и чуть раскосыми глазами. Дир, проследив его взгляд, кивнул.
— Хороший выбор. Ну, удачи, — и прикоснулся к планшету, поставив напротив девушки утвердительную галочку.

*    *    *

— Значит, так, — Дор собрал у себя небольшое импровизированное совещание, предварительно проветрив кабинет. И всё равно стены были окутаны сизой дымкой от бесчисленного множества сигарет, — завтра предстоит побегать. Реус, на вас обыск, возможно, с вами будет её сын. Как свидетель. Возможно, он даже сможет чем-то помочь, хотя вряд ли. Он не интересуется жизнью матери. А вы, Норт, проследите за её завтрашними перемещениями. Раз уж Мэт Хард приносит нам такой подарок, как попавшая в секту мать, возможно, возможно, подчёркиваю, удастся сразу выследить, где эти отъехавшие собираются, там и накрыть при удачном развитии событий.
— Так точно, — кивнул Норт Ледс, — хотя я предложил бы сначала просто проследить. Пару дней, может статься, эти люди меняют места собраний каждый день. Поэтому и на свободе до сих пор. Нужно понять, что объединяет эти места: общий владелец, или их предоставляют сами адепты. И под какой вывеской всё это проходит. В моей практике было дело, когда мы месяца два ловили одну вагантскую шайку, а они преспокойно обосновались в доме, где проходили нелегальные бои. Этот клуб каждую неделю утюжила полиция, а на этих и внимания никто не обращал, владельцы дома считали их "тихими приличными людьми". Надо хорошенько проследить за этой дамой. Вряд ли она заметит "хвост". Кстати, а где Мэт? Я бы задал ему пару вопросов.
— Мэт, — усмехнулся капитан, — сейчас вряд ли будет отвечать на ваши вопросы. Дир проводит ему сексуальный ликбез в заведении небезызвестной вам мадам Дианы.
Норт Ледс ошарашенно покачал головой. Творилась какая-то фантасмагория, и слова Дора вполне укладывались в общую дикую картину. Но Норт признавал, что такого странного дела у него ещё не было. Жаль, Сид в отпуске, стреляет бекасов на солончаках. Всё шоу пропустит, и какое шоу.

*    *    *

— Трансляцию мне врубите, — распорядился Альд, устроившись со стаканом в приватной кабинке бара на первом этаже, — я должен видеть, за что плачу.
— Господин Дир, — опешила Диана, — но это нарушение частной жизни... Этот молодой человек не давал согласия на подсматривание...
— Этот молодой человек, Диана, моя головная боль на бог знает какое время. Или вы меня подозреваете в меценатстве? Капитан приказал ему развеяться и взять себя в руки, вот и показывайте мне, как там руки и всё остальное.
— А ваш капитан нас упорно игнорирует, — заметила мадам, — даже немного обидно.
— Наш капитан вполне счастлив в семейной жизни, как и предыдущий, впрочем. Не заговаривайте мне зубы. Мне ещё отчитываться перед нашей бухгалтерией за эти "дефлорации". Включайте трансляцию, или я сейчас решу тоже "развеяться".
Диана чуть ли не бегом метнулась к настенной панели и включила видеонаблюдение. На экране девушка с розовыми прядками отточенным движением сбросила почти невидимый бюстгальтер. Дир подлил себе ещё и, прищурившись, начал наблюдать. Господи, какая скука.



Продолжение: http://www.proza.ru/2017/03/13/1677