В зарослях, за башней, всё было по-прежнему. Вечно голодный удав с печатной машинкой вместо головы (Пирог прозвал его печатным удавом) нашел очередную жертву. Он обвился вокруг енота с деревянным животом и теперь капал чернилами на него. Поэт прошел мимо, даже не обратив внимания на печатного удава. Он был занят тем, что сочинял оду новой музе. Некоторые строфы он выразительно читал вслух, из-за чего у Пелагеи краснели уши, а Юлиана одобрительно кивала.
- Мы оказали обществу неоценимую услугу, - сказал Кекс и важно повел носом. – Вернули поэта и восстановили равновесие на острове.
- Теперь там наверняка светло, - подхватила Мягколапа.
- Ну, это еще нужно проверить, - заметил Пирог и остановился.
Они вышли из зарослей и поглядели наверх, где должно было синеть небо. Но вместо неба наверху чернела сырая земля с мелкими корешками, свисающими то тут, то там.
- О! А вон и дыра из-под колодца! – Юлиана встала на цыпочки. – Высоко, не дотянуться. Да и лестница вряд ли поможет. Как же быть? Слышишь, Пелагея?
Но Пелагея опять не слушала. Ее, словно магнитом, тянуло к уже знакомому пригорку, где тихо шелестела береза и обитало бревно с хваткими челюстями.
- Березка, родимая! – воскликнула Пелагея. Она крепко прижалась к стволу, как будто береза была ее сестренкой, вернувшейся из дальних странствий. Внутри ствола неспешно текли и журчали соки.
- А ты, крокодилище, сиди смирно, - велела Пелагея. Бревно виновато моргнуло глазками и захлопнуло клыкастую пасть. Оно так и не научилось подкрадываться без шума.
Иной раз Юлиана любила повозмущаться. Она сложила руки крестом на груди и произнесла обличительную речь.
- Ну вот, снова за старое! Знаете, с ней это постоянно, - объяснила она поэту. – Не понимаю, почему она так реагирует на обычные деревья. В стране Зеленых Лесов их пруд пруди!
- Чего не скажешь о стране Желтых Полей, - заметила Мягколапа. – У нас деревья большая редкость.
- Ничего вы не понимаете! – крикнула Пелагея с пригорка. – Береза, если ее как следует попросить, за ночь может вырасти до небес.
Она задрала голову и поправилась:
- То есть до земли!
Пелагея поставила ногу на сук и забралась на нижнюю ветку. Подтянулась – и очутилась на следующей. А спустя несколько минут уже устраивалась у верхушки, на последних ветках, способных ее выдержать.
Следом ловко вскарабкалась Мягколапа. Лазать по деревьям было ее самым любимым занятием после заточки когтей.
- Ну и кто поверит в эту ерунду? – взвинтилась Юлиана. – Ни одно дерево не может вымахать высотой с небоскреб. Тем более за ночь.
Пирог и Кекс полностью ее поддерживали. Они невозмутимо уселись по обе стороны от хозяйки и замерли, словно статуи. Юлиана надеялась, что поэт тоже проявит благоразумие. Но, как водится, куда муза – туда и поэт. Он направился к березе и даже ни разу не оглянулся.
Юлиана вздохнула и поплелась за ним. Если все твои друзья решили переночевать на дереве, оставаться в стороне просто не имеет смысла. Она кое-как втащила Кекса и Пирога на толстую ветку, прислонилась к стволу и закрыла глаза. На сегодня больше никаких «подвигов» не предвиделось.
Пелагея тем временем что-то нашептывала березе. И листья таинственно шуршали ей в ответ. А потом дерево начало вытягиваться вверх. Оно росло всю ночь, навевая добрые сны. Пелагее снилось, что у нее вокруг дома появилось много берез. Юлиане – что она стала гораздо смелее, чем прежде. Поэту – что он сочинил стихи, которые покорили сердца людей. А Пирогу, Кексу и Мягколапе снились запутанные сны-лабиринты, из которых они сами искали выход.
К утру береза подняла над колодцем ветви и заботливо опустила путешественников на настоящую землю под настоящим солнцем. Пелагея с трудом разлепила глаза – и вокруг тотчас загремели хлопушки. На друзей посыпался серпантин и конфетти. Как и в прошлый раз, колодец обступили туземцы. Они громко хлопали в ладоши и смеялись. Среди них был и человек с хриплым голосом.
Поэт показал на него пальцем.
- Шаман?!
- Шаман, - сердито подтвердил тот. – А ты, надо полагать, похититель нашего света.
- Ничего я не похищал! – возмутился поэт. – Я всего лишь прыгнул в колодец. Кто же знал, что свет прыгнет за мной?!
Он украдкой посмотрел на Пелагею. Что если муза его осудит? Но у новоиспеченной музы имелись дела поважнее. Она вытрясла из белого цилиндра коллекцию часов и под взрывы хлопушек бросилась собирать серпантин.
Юлиана слезла с ветки и опасливо тронула пальцем воздушный шарик. Он качался прямо возле ее носа, на нитке, обмотанной вокруг камня. Вездесущие шарики окружали толпу туземцев, будто тоже были частью острова. Первыми поселенцами с большими пустыми головами.
- Ну и что тебе нужно? – спросила у шарика Юлиана и потянулась к заветной шпильке в волосах. Но потом вдруг опустила руку. – Если я проткну тебя, то проиграю. Если ты лопнешь, а я и глазом не моргну, тогда я победила. Выходит, я не должна делать резких движений.
Шаман подошел, звеня браслетами на руках, и расплылся в улыбке.
- Не смотрите так. На этот раз всё без обмана, - сказал он. – Никаких иллюзий, вот уж поверьте. Свет вернулся сразу после того, как вы прыгнули в колодец. И мы были так потрясены, что решили воздать вам почести.
- Славные же у вас почести, - проворчала Юлиана и отошла от шарика подальше. Она решила не признаваться шаману, что боится воздушных шариков. Их всегда надувают, не думая о последствиях. И они готовы взорваться в любой момент.
Пелагея набрала полную шляпу пёстрых завитушек серпантина и осталась очень довольна. Она погрузила свое добро на плот, туда же усадила Мягколапу и помахала туземцам. Туземцы теснились под плакатом «Конец света». Впереди всех стоял шаман. Он утирал платком скупые слезы и грозил поэту ссылкой на другой конец света, если тот еще раз явится на остров в плохом настроении.
Юлиана сдвинула лодку с мели и загребла веслами. Пирог и Кекс сидели смирно и снова были похожи на заговорщиков. Сперва Глубокое Море собиралось окатить их высокой волной, но потом передумало.
Следом отчалил плот Пелагеи. Поэт расположился на плоту рядом с заштопанным парусом-занавеской и мечтательно глядел вдаль. А Пелагея совершенно случайно обнаружила, что серпантин в шляпе съедобный и тает прямо во рту.
- Мммм! Сладкий! Угощайся! – кричала она Юлиане.
- Лопай сама! – смеялась в ответ Юлиана. – А я потом погляжу на твой разноцветный язык!
Язык, и правда, стал разноцветным. Фиолетовый на кончике, зеленый посредине и желтый у основания. Пелагея показывала его поэту, дразнила Юлиану и любовалась языком в зеркале.
- Как считаешь, - спросил Пирог у Кекса, - почему поэт решил, что Пелагея его новая муза?
- Уж и не знаю, - ответил Кекс. – Но от поэта ей теперь ни за что не отделаться.
Однако Пелагея вовсе не спешила его спровадить. Когда плот прибило к стране Желтых Полей, поэт увязался за ней. Да и Юлиана подумала, что, раз ей все равно по пути, почему бы не заглянуть в гости на чай с вареньем.
Вот тут-то и началось для поэта настоящее испытание.
- Придумай, - попросила Пелагея, - рифму к «чаю с вареньем». Тебе ведь не сложно, а?
Но, как выяснилось, поэт не умел сочинять на заказ. Он напряг все извилины, принял специальную позу, чтобы вдохновение пришло поскорее. И даже выпил три кружки чая. Но без особого результата. Подобрать рифму оказалось сложнее, чем он предполагал.
Он ходил в гости к Пелагее каждое утро – выпить чая с вареньем и еще немного поразмышлять над рифмой. Мягколапа спросонья на него шипела. Юлиана ворочалась в гамаке, подвешенном к потолку, и широко зевала. У Пелагеи ей так понравилось, что она решила остаться на некоторое время. Ну а Кекс с Пирогом сразу почувствовали себя как дома и чуть ли не самыми главными. Они наловчились охотиться на мышей, хотя это была работа Мягколапы. И всякий раз брали с поэта по косточке в качестве платы за вход.
И вот, когда счет косточек пошел на десятки, поэт примчался к Пелагее, сияющий и счастливый.
- Чай с вареньем! – воскликнул он. – Я наконец-то нашел рифму к чаю с вареньем!
Ну а уж вы-то наверняка должны знать, что рифмуется с этой строчкой.