…………………………………………………………………………
Дальше предоставляем слово специальному корреспонденту газеты «Co a?ti nowaj?dzi?»1 Бакару Клдолани:
«… Итак, сегодня 26 июля 1935 года! Запомните, друзья эту дату! Пусть этот день останется в памяти нашей, наших детей и внуков в как день начала объединения нашей Великой Многострадальной Родины. Я имею в виду не только Лауду и Эльдорадо, но и все страны нашего континента. Народ устал от межусобных самоубийственных войн и разрушительных революций.
Сказано: «Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру».2 Настало время собирания и созидания. Молодое государство «Республика Крист» изъявило желание войти в нашу федерацию, в которой уже мы видим объединенную Лауду и Эльдор, «Свободные земли Запада» и Винланд. Надеюсь, после предварительных переговоров, которые начнет завтра посол Криста граф Маркьеллон Бьелонг, мы будем встречать и главу нового члена федерации - князя Рацкова. А сегодня Сам Великий и Непобедимый Вождь всех истинных христиан и милостивый отец сынов иных вер канцлер Свободной Республики Эльдорадо вышел на перрон. Вокруг него самые выдающиеся граждане Лауды и Эльдора: (далее перечисляются фамилии и титулы).
Канцлер вежливо кивает головой, подает руку для поцелуя и осеняет крестным знаменем ликующий народ. Как прекрасен он в расшитом золотом белом епископском одеянии. Высокий, стройный, пышные завитые волосы спускаются на плечи, сощуренными глазами пристально смотрит на толпу, слегка покручивая ус. Перрон расцвечен национальными флагами «Эле?терии Лаудо-Эльдорской»3 и лозунгами «Слава отцу и защитнику народа!», «Великий вождь СРЕ, он знает куда вести страну» и т.д. Ликующие лица народа, возгласы: «Vivat Xawery Rado?ecky! Vivat Eldorado!»
Епископ оборачивается и говорит несколько слов Якубу Хрбада. Тот улыбается и кивает головой. В два ряда выстраивается почетный караул. Полиция и войска едва сдерживают восторженную толпу.
Гудок паровоза.
Оркестр громко играет гимны Эльдорадо и Республики Крист. Открывается дверь вагона и оттуда выходит посол республики Крист со своей супругой4. Посол ослеплен величием епископа и прикрывает глаза руками. Супруга его молода, стройна и, наверно, красива, хотя черт лица не видно из-за фередже. Видимо, её еще не коснулся луч истинной веры христовой.
Гремит оркестр. Ликующая толпа заполнила весь перрон. Епископ, как радушный хозяин, идет навстречу. Подает руку послу, лишь на мгновение помедлив, склоняется над очаровательной ручкой супруги посла. Хотя наш канцлер и святой отец, но любой из нас почел за честь поцеловать такую ручку.
Вот истинный рыцарь!!!
Вот человек, который может служить всем нам примером!!!...
………………………………………………………………………..
И далее в таком же духе. На три с половиной страницы с подробностями и цитированием речи Радожецкого и посла. Далее цитируем из воспоминаний Якуба Хрбада5, писаных в ссылке в 1950 году.
«… В тот день меня разбудили рано. Лакей доложил, что епископ уже встал и вызывает меня. Я наскоро оделся и поспешил в кабинет шефа. Епископ сидел в кресле у стола и отхлебывал маленькими глотками, по татарскому обычаю горячий кофий, чередуя с холодной водой.
Серые глаза его грустно и устало смотрели. На столе пепельница полна была сожженной бумагой. Радожецкий не курил, но следуя своим правилам, тщательно сжигал все черновики, деловую переписку, которую запоминал с фотографической точностью, и потому не нуждался в сохранении чего-либо, не предназначенного чужому взгляду.
Лицо шефа было желтым, нездоровым, под глазами виднелись синюшные мешки – следы бессонной ночи. Радожецкий устало потер лоб рукой, видимо его опять знобило, хотя он и пытался скрыть от всех приступ чередующейся лихорадки, подхваченной им где-то в лесах запада. По всему ясно, он ложился спать, но измятая постель со съехавшей набок простыней, прямо у рабочего места, на диване, свидетельствовала лучше слов.
Увидев меня, он поздоровался, не вставая, лишь подкручивая свой ус. Это было плохим признаком. Я вежливо ответил ему, но услышал лишь какое-то бормотание не то по-сарматски, не то по-индейски.
Установилось тягостное молчание. Я не имел права заговорить первым, а епископ нарочно затягивал молчание. Я с ужасом почувствовал, что у меня дрожат колени.
Наконец он сказал:
- Ну, Якуб! Выкладывай мне новости! (я по опыту знал, что обращение по имени и на «ты» свидетельствует о готовящейся для меня ловушке).
- Сегодня в 18.00 поездом пребывает чрезвычайный новый посол Республики Крист в представительство в Лауде.
- Правильно, оказывается хоть это вам известно. Не вижу папки с подробным анализом ситуации, или в вашем аналитическом отделе все еще спят. Почему я должен узнавать всё из утренних газет? Надо организовать торжественную встречу.
- Но, экселенс, насколько мне известно, он прибывает инкогнито.
- А мне начхать на это! Важно раструбить всему миру о том, что эти торгаши6 сами приползли к нам с предложением объединения и общего рынка. Тогда им стыдно будет идти на попятный. Эти толстосумы боятся общественного мнения, как тени дракона!
Ибо сказано, «бойтесь барыгу с дарами приходящего».
- Но ведь он, по сути, даже не посол, а всего лишь консул.
- Сделайте его послом. Я сам выйду его встечать.
- А не велика ли честь? По закону, этого мудрака следовало бы поставить к стенке, едва его нога коснется земли Лауды! Это же государственный преступник - Маркьеллон Бьелонг граф дез Чучулаки!
- Еще одно «но» и вы сами будете мерить кривизну этой стенки! – епископ остановил на мне свинцовый взгляд…
………………………………………………………………………….
В 16.30 я доложил епископу о полной готовности. Он вызвал начальника тайной полиции, и полчаса ему что-то втолковывал. Я хотел уйти из «предбанника», но тут канцлер снова вызвал меня.
Начальник тайной полиции продолжал косноязычно лопотать:
- …в четвертых, вокзал оцеплен военной полицией, в пятых, лично мною утверждены кандидатуры встречающих – полторы тысячи человек…
- Мало! Переоденьте в гражданское еще тысячу десантников. Да, и женщин, чтоб побольше - соберите баб по всем женским гимназиям, институтам благородных девиц и… борделям. Не меньше тысячи, чтоб как говорится, «кричали девушки «ура» и в воздух чепчики бросали!»
- Простите… Бросали что?
Это цитата из классика, бовдур! Чему тебя учили в школе, мудрак?!
- Простите, мы в гимназиях не обучались. Мы все больше по улицам промышляли.
- Ну что еще?
- Проведены аресты подозрительных лиц по списку «А».
- А по списку «Б»?
- Не успеем… Опоздаем…
- Ладно, а что с приветственным концертом?
- Думаю, выступит любимица спецназа7 студентка консерватории Чана Рамирес.
- Гут, и пригласите театр оперетты, что ли… и народный хор «ПП».
-?
- Поющие Пенсионерки бабы Нади из шестой музыкальной школы. А еще ансамбль волынщиков из «Руха-Воли». Ладно, проехали… Только особо проследите, чтобы вместе с цветами никто бы не пронес бомбу а волынщики вместо волынок волыны…
- Ха-ха!
Я те посмеюсь, хрен китовый, помнишь, как реготал твой предшественник, когда загремел в психушку?!
- У меня не будет никаких ошибок. Все встречающие будут подвергнуты тщательному обыску, проверим даже фотоаппараты репортеров. Кроме того…
- Ладно, верю, идите…
Епископ лгал, впрочем, вряд ли он когда-либо в своей жизни сказал хоть одну правдивую фразу. Он никому не верил, даже себе.
Потом я помогал ему одеть под рясу пуленепробиваемый жилет, который был сделан по спецзаказу. Но и в него не верил Радожецкий, наверное, боялся, что ему выстрелят в голову. По крайней мере, глаза его были неспокойны, когда он увидел толпу на перроне, но он тотчас собрался и сделал взгляд утомленного заботами о народе государя, каковой я наблюдал у Керенского и Гитлера.
Подходы к остановившемуся вагону №4 тотчас оцепила военная полиция и гвардейцы.
Тут шеф мне задал странный вопрос:
- А кто такая та женщина, с которой приехал наш маленький Марко:
- Какая женщина, насколько мне известно, граф едет один, он вдовец.
- Я прекрасно знаю, что он замучил своей занудливостью крошку Жени, этот лоер-нудник.
Знаю и то, что он, вступив в фармазонскую ложу, дал обет безбрачия самому кардиналу Кристскому, иначе это чудо с перьями не отправили бы сюда в качестве консула. Но агент Н-ский, работающий проводником вагона доложил мне что он подобрал в Ундрице какую-то биксу. Имени ее он не знает и не видел лица, якобы она мусульманка.
- Кто она такая?
- Как я могу знать, когда даже лица ее никто не видел. И вообще это дело начальника тайной полиции.
- Ну да, как говорят «я пан Ледащий, а это моя пани Ледащева»! Кажется, я вам слишком много плачу.
- Но…
- Как запряжёшь, так и занокаешь! Срочно пошли агента в Ундриц. Мне доложили, что она бомжовка-певичка с привокзальной площади. Думаю, остальное узнать будет не трудно?
- Слушаюсь, шеф!
Тут раздался грохот оркестра. Шеф надел дежурную лыбу, но глаза его сделались как у нападающей рыси. Он шагнул вперед, а я пошел сзади за ним, придерживая левой рукой церемониальный меч. С каким бы удовольствием я рассек бы пополам его широкую спину, мерно, в такт шагам, раскачивающуюся передо мной.
Зубы от возбуждения скрипнули, но руки сдержались.
Вот двери вагона раскрылись, и из полумрака шагнул маленький уродец, граф дез Чучулаки, знакомый мне еще по Лауданской кампании. Он почти не изменился, разве что еще больше омерзел. По правую руку от него шла закутанная в голубое абу8 и алое фередже женщина или девушка. Она сделала шаг навстречу епископу. Под накидкой мог бы скрываться армейский миномет, не то, что пистолет. Мне припомнились слова известной школярской песенки: «Ну кто же не помнит эсерки Каплан?! Она не за словом полезла в карман…»
Они сделали шаг навстречу епископу. Ровно один шаг, и остановились. Епископ тоже остановился. Взгляды графа и канцлера скрестились, из них словно струился огонь, каждый будто хотел выжечь душу другого. Епископ протянул руку для поцелуя. Глаза графа сверкнули и погасли, брезгливо морщась, он приложился к перчатке епископа.
Потом случилось нечто странное. Епископ лишь небрежно кивнул спутнице консула, но та протянула ему свою руку для поцелуя. Епископ на минуту заколебался. Он был духовным лицом, и это ему должны были целовать руку, а целовать руку какой-то подозрительной женщине, да еще иноверке было бы оскорблением сану. Но и в этом епископ поступил по своей воле, а не по традиции. Он посмотрел ей в глаза. Я тоже взглянул в эти большие и карие очи и мысленно отшатнулся, словно узрел в них что-то нечеловеческое. Словно загипнотизированный взглядом кобры, епископ взял ее тонкую смуглую руку и коснулся ее губами. Толпа ахнула.
Я не мог отвести взгляд от ее глаз, ужасных и в то же время притягивающих, будто смотришь в хрустальный шар колдуньи. Взгляд горгоны и василиска – два в одном. Теперь они осветились торжеством над поверженным врагом.
Кем была эта женщина? Женой графа, как думали многие? Любовницей?... или дочерью? Не знал этого я. Я очень мало знал тогда… Как мало я знал!
………………………………………………………………………….
Может быть правда, знай я ее тогда, ужаснулся бы я, и все было бы по-другому. Но тогда было только то, что было… и ничего более…
………………………………………………………………………….
На обратном пути не обошлось без происшествий. Я вел крытую машину Радожецкого по улицам Лауды. Повсюду собирались толпы, еле сдерживаемые полицией. Не ликование и прославление епископа слышал я тогда, но проклятия и угрозы. Имя нового консула связывалось с самыми страшными ругательствами. Народ не хотел видеть изменника на своей земле.
В зеркальце я видел лицо Радожецкого, на котором была заметна усмешка, задумавшего новую шкоду кота, все же и ему этот то ли консул, то ли посол был неприятен, и если бы не тонкости дипломатии, был бы сейчас граф «за дротом»9.
Несколько раз в следовавшую за нами машину посла летели тухлые яйца и дохлые крысы, барабанили по бронированной обшивке автомобиля камни.
Я нажал на газ и машина рванула вперед. Позади гремели глухие взрывы и в зеркальце виднелся дым. Это рвались гранаты со слезоточивым газом. Я понял, что вскоре познакомлюсь с новым начальником Тайпо (тайной полиции).
____________________________________________________
1 «Что нового?» - «Цо ашьти новаянджи?» - правительственная газета, издававшаяса в то время в Эльдоре и Лауде.
2 Еккл.3:1-8
3 Так называлась федерация – «свободная республика Эльдорадо», ныне просто Эле?терии, слегка искаженно от греческого слова элеthерия - свобода.
4 Тут журналюга чуток ошибся!
5 Яков Хрбада дин Тахр-эль-Дин – авантюрист и политический деятель 30-40-х годов в Эльдорадо, из береговых татар (1899-1975гг.) Был секретарем-телохранителем епископа. После падения диктатуры Радожецкого был сослан в Эль-Куту, амнистирован в 1958г, известный писатель-историк Квериленда.
6 Торговая Республика Крист еще со средних веков играла роль этакой Венеции Квериленда.
7 Эльдорадский спецназ – «цанханей хазак» – был основан канцлером Радожецким в 1930-м году.
8 Просторное платье-накидка, что-то вроде плащ-палатки.
9 Игра слов – «за проволокой»