Зауралье лежало в осенних нарядах. По ее равнинам текли великие реки, устремленные к ледовитым морям, а в лесных чащах все живое готовилось к близким холодам. Забравшись в спальный мешок, я ждал рассвета на берегу озера.
Среди ночи несколько раз беспокойно просыпался и, приподняв голову, глядел, не зарумянился ли восток. Пахло волглыми камышами, и было видно, как в лунном сумраке, возле моего лица нежно светит одинокая ромашка. В трех шагах от нее успокаивающе блестели никелем спицы мотоцикла.
Ближе к рассвету приснилось, что опоздал к началу охоты. Солнце блестит уже высоко над землей, а я, сбивая дыхание, торопливо бегу к своей пристани, а там уже стоит пальба, и стаи напуганных уток уходят в сопредельные территории. Проснулся, чувствуя полынную горечь на губах и величайшее облегчение на душе от того, что явь оказалась гораздо приятнее сна. Уже глухо стучали чьи- то весла по бортам лодок, переговаривались охотники, и один из них что - то пел в полголоса самому себе. Стал заходить и я.
- Занято здесь! - закричали мне из за камышей, а один из мужиков даже выстрелил в мою сторону; дробь градом сыпанула по высоким камышам.
-Ни чего себе, у меня тоже ружье есть!- буркнул я, подтаскивая к берегу лодку.
Смутные фигуры двух охотников открыто стояли друг против друга в камышах, небольшой плес перед ними был густо заставлен утиными чучелами.
-Что же вы так стали, это же опасно!-крикнул я.
- Да мы будем стрелять только вверх!
Подумал, не мне вас учить. Уплыл к заранее присмотренному месту. В воде раскачивались звезды. Не успели они погаснуть, как пошла на водопой утка. Один за другим стали раздаваться выстрелы. С Черного озера ружейные удары доносились так звучно, будто там выбивали пыль из толстого тулупа.
-Туп- туп!
И вслед за этим по равнине долгим нарастающим громом начинало катиться гулкое эхо. Шел в то утро свиязь. Была эта утка упитанной, но очень осторожной. Несколько раз подлетали ко мне эти птицы, и я только в лоб себя не бил, когда мазал, или когда меня подводила маскировка. Бранил себя за промахи, но как обжигала радость, как колотилось в груди сердце при каждом удачном выстреле!
Когда посветлело, стало ясно, осень успела заглянуть и в эти болотные трущобы. Забрызганные оледенелой росой перья камыша были побиты первыми утренниками и пятнисто ржавели, от лабзы пахло эфирами. Над озером дымился туман, а солнце поднималось над миром большим красным шаром и долго не могло обогреть остывший за ночь воздух.
Охота по перу была еще в самом разгаре, но горечь близкого с ней расставания уже поселилась в груди, и потихоньку томила мне сердце.