Для того, чтобы бояться, не обязательно видеть свой страх каждый день. Он живёт глубоко внутри нас, подпитываемый постоянными переживаниями и эмоциями. Мы растим его в душе, с первых минут зарождения, мечтая искоренить, но вместо этого лишь увеличивая.
Страх сцены, страх остаться в одиночестве или страх за самого себя — каждая из этих фобий вполне могла бы исчезнуть, будь сам человек немного разумнее, чтобы прекратить о нём думать? и немного смелее, чтобы решиться от него избавиться. Не вспоминать о том, чего до дрожи в коленях боишься и продолжать жить по полной.
Вот только спустя время мы начинаем привыкать к собственной боязни. Скорее по привычке, чем из необходимости, заглядываем в самые тёмные углы своего сердца, нарочно отыскивая там причины беспокойства. Ковыряем засохшие раны и давно забытые ощущения вылезают наружу. В такой ситуации выход всегда лишь один — научиться жить с ними бок о бок.
***
Мин Юнги никогда не отличался особой прыткостью. В числе друзей был одним из непосредственных и скорее нейтральных, потому никогда не привлекал к своей персоне особого внимания. Жил себе спокойно в Дэгу под присмотром родителей и младшей сестры, летом ездил к бабушке отдыхать, а зимой валялся с простудой.
Словно под характер заточенное поведение: такое же ленивое и местами безучастное. Гулял с друзьями и, как все дворовые мальчишки, носился с рогаткой, вот только совсем недолго — слишком уж быстро уставал от подвижности. Но даже не смотря на это, в его характере с рождения чувствовалось упорство, пусть не такое ярко выраженное, и скорее немного приглушённое.
Пока все мечтали стать космонавтами, он разглядывал потёртые обложки книг в поисках той, которая сможет завладеть его вниманием и хоть немного поможет разобраться в собственной судьбе. Отчаялся вскоре найти для себя занятие, немного подзабил на учёбу, с лёгкой ноткой зависти наблюдая за одержимыми мечтой друзьями.
Наверное, он так и остался бы на обочине жизни, выполняя лишь только то, что нужно, если бы однажды не увидел интервью одного из известных в то время композиторов.
Самый обычный парень, не имеющий ничего кроме мечты, стал новой легендой, а его треки звучали из каждого окна, каждого клуба и любого MP3. Он напомнил Мину самого себя, когда рассказал об отсутствии каких-либо талантов, и не смотря на это, ярком стремлении и упорстве.
Выбор был очевиден, и сам парень незаметно для себя, но очень заметно для окружающих, полностью погрузился в мир музыки. Простые мелодии больше не привлекали слух, а разум с каждым разом, с каждым новым треком, требовал большего, да и сам парень был не против такого поворота событий. Перестал смотреть на окружающих и даже блеск в глазах появился, словно смысл жизни обрёл.
Торопливо перебирая ногами, Юнги двигался в сторону площади. Сегодня ровно в десять вечера должен состояться его первый концерт, а если быть точным — публичное выступление. Да, зрителей будет не очень много, но для начала это совсем неплохо.
Оглядываясь по сторонам, он перебежал дорогу на красный и ещё раз взглянул на часы — время поджимало, а голова странно гудела, дополняя внутреннее волнение ещё одним беспокойством организма.
В последнее время Юнги и вправду стал очень беспокойным: постоянно просыпался по ночам от кошмаров, преследующих в каждом сне; вглядывался в лица простых прохожих, подсознательно разыскивая лишь одно, такое знакомое и такое пугающее в его положении.
К счастью, ни разу он ещё не подтвердил свои опасения, несмотря на бесчисленные попытки, словно назло самому себе. Вот такой распространённый вид мазохизма, который по сути испытывал едва ли не каждый в своей жизни.
Оставалось не больше получаса, а идти ещё прилично.
Ускорив шаг, Юнги почти бежал уже к ближайшей автобусной остановке, на ходу вспоминая нужный маршрут транспорта и поправляя сползающую лямку рюкзака.
Складывалось ощущение чего-то плохого и в то же время неизбежного. В такие моменты начинаешь ощущать себя бесполезным и беспомощным, когда знаешь или догадываешься об опасности, но поделать ничего не в силах. Боишься и переживаешь, в мыслях перебирая всевозможные варианты, а что конкретно случится не знаешь, потому и исправить ошибки, предотвратить надвигающуюся беду, избежать опасности не можешь.
Загорелся зелёный и Юнги поспешно двинулся на проезжую часть, мыслями витая где-то далеко. Странно вот так идти по улице в одиночку, когда на себе ощутил настоящую мужскую дружбу, пусть и недолгую. Не каждый ведь в силах пройти уготованные для него испытания, выдержать очередные сюрпризы судьбы, и не сломаться по вине собственных ошибок.
Груз собственной проснувшейся совести уже больше года мучил парня. Терзал его ночами в кошмарах и при любой удобной возможности напоминал о себе. Мина это, честно говоря, довольно сильно выматывало, потому и заниматься любимым делом он стал меньше.
Забросил давно начатые проекты, и даже любимые треки небрежно покоились среди листов-набросков. Каждый из этих альбомов когда-то был слишком значимым в жизни парня, чтобы забыть о нём хотя бы на день, а сейчас смотреть на них не хочется — на первый план вышли куда более важные и значимые проблемы.
Так случается, когда человек становится заложником собственного страха, поддавшись его влиянию и позволив завладеть своим разумом. Юнги не был из числа трусов, но в то время, как он нервно перебирал пальцами страницы очередного исписанного блокнота, знакомые смотрели с осуждением на резко превратившегося в боязливого подростка парня, и лишь взгляд друзей был наполнен пониманием и таким же всепоглощающим страхом. Их глаза отражали те же чувства, каждые по-своему, ведь связывала их одна история, ещё долго собирающаяся терзать душу.
Всего за пару месяцев из уверенного в себе и своих способностях парня Юнги превратился в зомби. Перестал писать песни и задвинул на второй план события, когда-то казавшиеся ему жизненно важными. Не стал объяснять родителям причину своего резкого и довольно пугающего поведения, а те и не спрашивали, где-то в глубине души догадываясь о возможных причинах подобных перемен. Утешающе обнимали и пытались поддержать, всё больше заполняя сердце юноши противоречивыми чувствами.
Угрызения совести и страх собственного будущего стали постоянными спутниками парня на протяжении целого года и, честно говоря, он давно устал от подобной компании. С завистью теперь смотрел не на одарённых талантом, а на просто свободных.
Независимых от чувств или фобий, от глупого страха, так крепко сковавшего его собственное тело, и не позволяющего жить по полной. Словно липучка, он приклеился к Юнги, занимая все свободное место в мыслях и сердце, а, к несчастью, места там было достаточно.
Сейчас, торопясь на выступление и по-привычке вглядываясь в лица прохожих, он чувствовал самый настоящий страх. Не тот, который испытывают при виде крыс или пауков, а тот, который появляется за несколько минут до гибели.
Смотришь в глаза своей смерти, а изменить ничего не в силах — такие ощущения пугали Юнги до дрожи в руках, но ещё хуже ему стало при виде знакомого лица. Правильные черты и тёмные волосы, обрамляющие молодое лицо, сейчас казались такими холодными и отстранёнными, словно перед ним стоял совсем другой человек, а сам Юнги просто ошибся. Жаль, что парень очень редко ошибался, и ещё реже был не уверен в своих чувствах, сейчас твердящих о неизбежном, о том, что так долго преследовало его.
Остановившись посередине проезжей части, он с открытым ртом наблюдал за идущим навстречу парнем. Руки окончательно перестали слушаться, выронив чехол с гитарой прямо на землю. В тот момент он не слышал криков людей, сигналящих машин или шума ветра — только громкое биение собственного сердца.
Картинки прошлого лета, казавшиеся такими далёкими, сейчас слишком отчётливо стояли перед глазами, а точнее мерцали в перерывах между кошмарами, теперь преследующими не только во сне, но и наяву.
— Чонгук, — шёпот Юнги кроме ветра никто не услышал. Прохожие не смогли увидеть, как увеличивается в размерах его страх, покоящийся глубоко в душе и до этого вылезавший лишь ночью, дабы не дать о себе забыть.
Липкими лапками он цеплялся за остатки разума парня, показывая то, чего он так долго боялся и избегал. Всего один человек, одно лицо, одно имя способны его разбудить, способны вытащить наружу личную фобию Мин Юнги.
В какой-то момент он даже обрадовался его появлению, даже если сам парень был предсмертным бредом, слишком качественным глюком распалённого разума, но так или иначе, он приносил облегчение.
Юнги не мог подойти или просто сказать что-нибудь, но глазами, в которых так явно читалось сожаление и маленькая доля облегчения, сумел передать хаос, творившийся на душе.
Облегчение было мимолётным, но таким долгожданным. Устав от постоянной боязни и ночных кошмаров, Мин ждал момента, когда сможет кому-то обо всём рассказать, пусть и не ожидал вот такого, но прошептать тихое «Прости» всё же успел. Пока этого было вполне достаточно, по крайней мере для самого Мина. Жизнь ему не спасти, но терзаться угрызениями совести он больше не станет, хотя бы так избавиться от груза вины за трусость и нерешительность.
Парень, полностью завладевший вниманием Мина, в свою очередь даже не смотрел в его сторону, просто шёл вперёд, и лишь за несколько секунд до жуткого визга тормозящего авто поднял глаза. Так же замер, словно почувствовав что-то неладное, непонятливо рассматривая напуганного до смерти Юнги и неловко хлопал глазами: он ещё не осознал собственной значимости в судьбах нескольких людей.
Пока не понимал своего участия в их жизни, а заодно и в своеобразном негласном суде за собственные ошибки и грехи. Пусть пока для него всё мутно и непонятно, удивительно и чуть-чуть пугающе, но время всё расставит на свои места, стоило только немного подождать.
Визг тормозов и испуганные лица очевидцев, одно из которых кроме непонимания ничего не выражало. Чонгук безучастно смотрел на бездыханное тело парня, лежавшего под колёсами автомобиля, и в это же время не чувствовал ничего кроме постыдного облегчения.
С самой первой секунды по приезду в Дэгу он ощутил на душе тяжесть. Словно кроме собственных угнетающих эмоций испытывал чьи-либо ещё, только пока не понимал чьи. Шёл по городу, в очередной раз поддаваясь велению сердца. Сам не понимал зачем свернул на эту улицу и уж тем более решил перейти дорогу, но противиться зову в мыслях не стал, а когда увидел молодого парнишку, смотрящего неотрывно прямо на него, в душе забушевала злость.
Ярость смешалась с прочими чувствами, преследующими Чонгука весь день, а руки непроизвольно сжалась в кулаки. Перед глазами встала картинка: мутная и совсем непонятная, но она явно многое значила в его жизни.
На секунду, в ушах раздался оглушающий грохот, а на глаза автоматически навернулись слёзы. Скупые холодные капли, режущие глаза и не приносящие нужного облегчения. Впрочем, в глазах напротив он увидел такие же. Смотрел неотрывно и словно мысли читал, а заодно и страх. Поглотивший застывшего Мина с головы до пят и не желавшего выпускать из холодных объятий.
Отвращение к незнакомцу было настолько сильное, что увидев его случайную гибель, Чонгук, впервые за весь день, смог вздохнуть с облегчением, избавившись от тяжкого груза переживаний и непонятной тоски, то ли по своему прошлому, то ли потому, как резко оно оборвалось.
Он всё так же не понимал, что делает в Дэгу, не догадывался, что произошло с ним самим, и понятия не имел о будущем, но на татуировке исчезла первая цифра даты, а голос в голове отчаянно подталкивал в Пусан, вновь предвещая что-то неизбежное и уж точно не менее судьбоносное.
***
Для того, чтобы бояться, не обязательно видеть свой страх каждый день. Он живёт глубоко внутри нас, подпитываемый постоянными переживаниями и эмоциями. Мы растим его в душе, с первых минут зарождения, мечтая искоренить, но вместо этого лишь увеличивая.
Страх сцены, страх остаться в одиночестве или страх за самого себя — каждая из этих фобий вполне могла бы исчезнуть, будь сам человек немного разумнее, чтобы прекратить о нём думать, и немного смелее, чтобы решится от него избавиться. Не вспоминать о том, чего до дрожи в коленях боишься, и продолжать жить по полной.
Вот только спустя время мы начинаем привыкать к собственной боязни. Скорее по привычке, чем из необходимости, заглядываем в самые тёмные углы своего сердца, нарочно отыскивая там причины беспокойства. Ковыряем засохшие раны и давно забытые ощущения вылезают наружу. Обычно в такие моменты психологи советуют научиться жить бок о бок со своим страхом. В ситуации Юнги такого выхода не было — его время закончилось, настал момент рассчитываться за личные грехи, самым большим из которых был страх.